128. Привет, Целиноград!

Предыдущая глава: 127. "Вера приехала"
http://proza.ru/2024/11/08/1676

              В августе прошли вступительные экзамены в Целиноградское педагогическое училище. Оно находилось в центре города, в старинном мрачноватом здании, сумрачном и прохладном внутри, что в жаркие августовские дни только порадовало нас.

              Мы поехали туда вместе с мамой, директор училища, казах по национальности, товарищ Суюндуков (как мне помнится), был очень любезен с нами, почему-то он сам, а не секретарь, принял с удовольствием мои документы, а также рассмотрел и заботливо приложенные мною две грамоты за успехи в изучении литературы и истории с обществоведением, которые освобождали меня от сдачи экзаменов по одному из этих предметов на выбор. Я должна была сама выбрать — какой экзамен мне не сдавать. Конечно, без раздумий, я решила писать сочинение. Написала его хорошо, прошла по конкурсу и поступила в это училище на дошкольное отделение. 

             Теперь мы с мамой со спокойной душой могли отправиться назад, домой, но предварительно заглянули в нашу новую однокомнатную квартиру, из которой жильцы обещали уехать в Салават в конце сентября. Располагалась она в кирпичной пятиэтажке на четвёртом этаже, в конце улицы Карла Маркса, почти на окраине Целинограда, недалеко от инженерно-строительного института, то бишь, ЦИСИ.

             С начала и до конца сентября я должна была пройти так называемую "производственную практику" — "что это такое и с чем его едят" мне предстояло ещё только узнать, но энтузиазм и внутреннее ликование переполняли меня, и ничего впереди не пугало, а наоборот, влекло к себе со страшной силой.

            Целиноград мне очень понравился: большой и дружелюбный, какой-то лохматый из-за множества разросшихся деревьев, удобный, с широкими прямыми улицами, много замечательных старинных зданий дореволюционной и сталинской застройки в центре, но хватает и частных домов, перемежающихся с хрущёвскими пятиэтажками и даже современными девятиэтажками. Повсюду полно разных магазинов, улыбчивый и приветливый народ бегает туда-сюда, много машин и автобусов, в центре тусуется неугомонная пёстрая молодёжь. Такая "движуха" вливала какие-то дополнительные силы в меня, мы с мамой сияли, счастливые и окрылённые тем, что всё пока шло по плану. Только внутри иногда пробивалась тревога — а вдруг с обменом что-нибудь пойдёт наперекосяк, и он сорвётся.

                Вера дождалась нашего возвращения, порадовавшись моему поступлению, однако ей тоже надо было уезжать в Кисловодск к началу учёбы, но мы таили надежду, что следующим летом встретимся снова, поэтому особой грусти не испытывали. Мы с мамой посадили сестрёнку на поезд и дружно помахали вслед уходящему составу.

                А вот дома меня ожидал неприятный сюрприз: Вера, не особо переживая за меня, — как я буду выпутываться из этой щекотливой ситуации — прихватила в дорогу книгу "Двенадцать стульев" Ильфа и Петрова. Я обожала это удивительное произведение, где каждая строка была наполнена тонким искромётным юмором, где на страницах командовал парадом непревзойдённый и несравненный, великодушный и весьма находчивый пройдоха и "великий комбинатор" Остап Ибрагимович Бендер. Сколько бы я ни читала эту книгу, у меня неизбежно лились слёзы от неудержимого смеха.

                Но книга-то была не наша личная, а из домашней библиотеки моего нового знакомого парня Андрея, которую он дал мне почитать. Я стыдилась этого, не одобряемого мною, Вериного поступка, стыдилась объяснений  происшедшего, поэтому начала избегать встреч с Андреем, искренне надеясь, что в следующем году отдам ему книгу.

                Надо отметить, что многие хорошие книги были в большом дефиците в советское время, их трудно было достать даже по блату и практически невозможно купить в свободной продаже, поэтому некоторые необременённые муками совести товарищи не считали воровством попридержать у себя достойную печатную вещь, а то и вовсе навсегда "зачитать" её, бесценную, взятую из чьих-то личных запасов. К сожалению, возвратить книгу мне не удалось, я никогда больше не встречалась с Андрюхой, да простит он меня за этот невольный грех.

                И вот, в первых числах сентября 1974 года, мы отправляемся в старинный скромный  городок Атбасар, расположенный как раз между городами Целиноград и Есиль, на производственную практику, — вся  наша большая и разношёрстная группа в тридцать человек, состоящая как из девчонок, только закончивших школу, так и из девушек повзрослее, уже поработавших на педагогической ниве; разных внешностей и комплекций — брюнетки и блондинки, худенькие и в теле; разных национальностей — здесь и русские, и украинки, и немки, и две девочки-казашки; все приехали, в основном, из  небольших посёлков и сёл области (только несколько девчонок из самого Целинограда).

             К нашему удивлению, это был элеватор, величественно-неприветливый, серый, неуютный — такие огромные здания, их ещё романтично называют "степными кораблями", возвышались по всему Казахстану — такие элеваторы я видела на окраинах и Державинска, и Есиля, и в Аркалыке, и в Целинограде, а теперь вот и здесь, в Атбасаре, ведь целинный Казахстан являлся всесоюзной житницей, с полей которой на элеваторы свозили на бортовых машинах созревшую пшеницу. А мы вот теперь, как и многие другие студенты огромного Советского Союза, были привлечены на подмогу Родине в сборе урожая, что-то делали с этой тяжеловесной и пыльноватой пшеницей, вытекающей с лёгким шелестом золотистыми потоками на подготовленные места из освобождающихся машин. Наверно, мы перелопачивали зерно на конвейер, а оттуда оно уходило в глубины хранилища — подробностей, к сожалению, совсем не помню. По иронии судьбы мне выпал этот опыт, и я со смешком вспоминала папанин совет — после восьмого класса отправиться на обучение в Моздокский мукомольный техникум, а потом стать почётным мукомолом. Нет, элеватор совсем не вдохновил меня.
 
            Ещё припоминаю, что жили мы в городской гостинице, в двух- и трёх-местных номерах, и это было так круто и внове для нас, к тому же мы жили и кормились там за счёт государства!

              А на работе нами командовал наш непосредственный начальник — мастер Сергей, симпатичный и серьёзный молодой парень, который был нарочито суров с нами и никак не поддавался на лёгкий невинный флирт некоторых активных девчонок. Я — не из их числа, считала такие заигрывания ниже своего достоинства и оставалась привычно серьёзной.

               За время практики я сдружилась с Галкой, девушкой на пару лет постарше меня, моей одногруппницей, и по воскресеньям мы с ней и другими девчатами ходили в кино, как раз тогда в кинотеатрах страны показывали цветные и, как мне кажется, широкоформатные фильмы, на тот момент очень популярные, — "Золото Маккены" и "Генералы песчаных карьеров" с красивой музыкой, которая всех нас покорила. Месяц пролетел мгновенно, практика закончена, и душу грела мысль, что какие-то копейки нам должны были всё-таки заплатить за наш ратный труд.

                И вот я, собрав минимум своих вещей, самое насущное — одежду и обувь, тетради и ручки, что-то из постельных принадлежностей , немножко посуды, прощаюсь с мамой и бабушкой, с тихим Державинском и отправляюсь в полюбившийся мне с первого взгляда Целиноград к месту учёбы и нового местожительства. Мама пока остаётся в Державинске, и я совсем не в курсе её планов — пока буду жить одна. В голове  лёгкий сумбур, иногда на меня накатывает некоторое смятение — как там всё сложится в новой квартире, в новом коллективе училища, но, в целом, я воодушевлена переменами и полна оптимизма и интереса ко всему! Да здравствуют хорошие перемены!

Продолжение: 129. "Акмола или Акмолы?"
http://proza.ru/2025/04/13/1634