Вспоминая жизнь, похожую на романную. Том 4, кн. 1

Вспоминая жизнь, похожую на романную. Том 4, кн.1, ч.3

Часть 3. КОРОТКИЕ ДНИ ОТДЫХА, СДАЧА В ЭКСПЛУАТАЦИЮ  КООПЕРАТИВНОГО ДОМА, ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ РАБОТЫ В СХИ

3.1. Краткие дни летнего отдыха для снятия рабочего напряжения 

В первые два года жизни и работы в Куйбышеве Егору удавалось выкроить где-то ежегодно дней по десять для поездок в Кирово-Чепецк и Киров. Лида с ним пока что отказывалась от поездок, мотивируя это тем, что летом очень много работы на даче. Оба раза ездил туда поездом с пересадкой в Горьком или Казани. Однако, приехав в Горький утром, ему удалось уехать в Киров только вечером поездом Москва-Киров. Электричка из Горького в Киров тогда еще не ходила, а на проходящие поезда не было билетов. Поэтому во время второго отпуска Егор решил ехать через Казань. Хотя и здесь ему не очень нравился большой перерыв в Казани. Но он был все-таки меньше, чем в Горьком. Походил в Казани по новому универмагу, по центральной улице имени Баумана, посидел в скверике где-то в районе универмага, подышал казанским воздухом, который благоприятно сказывался на его здоровье. Дело в том, что, уезжая из Куйбышева, в вагоне он пережил страшное расстройство носа, чихал почти без перерыва постоянно, поэтому очень плохо выспался и чувствовал головную боль, подъезжая к Казани. Но стоило ему выйти из вагона и доехать трамваем до центра Казани, как чихание прекратилось. Егор понял, что, видимо, казанский климат не заражен амброзией и ему легко дышится. Вплоть до Кирова он больше не чихал, видимо, прошла аллергия, чему Егор был очень рад. В тот же день в начале августа был в Кирово-Чепецке, аллергию его, как рукой сняло.
Заехал к отцу с мачехой, дома была только Клавдия, Андрей, хотя вышел к тому времени на пенсию, но продолжал пока трудиться на старом месте. Клавдия покормила его обедом, в течение которого он рассказал ей о своем житье-бытие в Куйбышеве, не преминул отметить, что заезжал к ним там Ленька с Инной, чем она была очень довольна. Ей, оказывается, об этом писал в письме Леонид и потому что всё, связанное с ним, очень заинтересованно воспринималось его мамой. Вечером пришел отец с работы. Егор с ним обнялись, и отец тут же стал звонить Евгению. Клавдия с Андреем принялись готовить праздничный ужин. Пока они занимались этими хлопотами, Егор вынул из сумки коробку куйбышевских конфет, четырех звездочную бутылку армянского коньяка, достал из буфета стопки и стал ждать Женьку и сам праздничный ужин. Где-то минут через сорок на пороге появился младший брат Егора. Они обнялись, поглядели друг на друга, и Женька то ли похвалил, то ли покритиковал Егора:
- Ну, брат, хорошо выглядишь, только что-то ты растолстел. Смотри на меня, какой я стройный! Надо бы и тебе худеть, - посоветовал он.
- Ничего, брат, к старости похудею! А так мне пока полнота не мешает.

Сели за стол, Егор наполнил стопки коньком, мачехе налил красного вина. Выпили по одной стопке, затем по другой, и потом по третьей. Коньяк снял напряженность в отношениях, начались разговоры, Клавдия спросила Егора:
- Почему снова приехал без жены, что она нас игнорирует?
- На этот раз летом она работает, возглавляет приемную комиссию в институте, да еще на даче помогает матери. Так что, возможно, в следующем году обязательно приедет.
- Нет. Она просто не хочет нас видеть, вот и все дела! – как всегда произнес безапелляционно Женька.
- Нет. Я видел ее в Москве, и мне она понравилась. Будет по свободнее, приедет. А я уж приеду, как получите квартиру. Помогу что-нибудь вам с ее устройством – вставил свое слово отец.
- Ну что, коньяку-то мало на троих? Еще бы чего-нибудь глотнуть, отец! – попросил Женька. Отец быстро достал из буфета бутылку водки «Московская». Еще налили по стопке, выпили и всю бутылку, хотя Клавдия сопротивлялась их пьянству, приговаривая при этом, что вы не знаете своей нормы и готовы напиться до чертиков.
- Мать, да что завтра ведь суббота! Выходной день. Правда, Егор? – который должен был подтвердить правоту слов брата и оправдаться перед мачехой.
- Мать права, нам пора заканчивать ужин и перейти к чаю с шоколадными конфетами из Куйбышева – как бы поддержал Клавдию Егор, зная, что здесь командиром является она, а не отец.
- А я попробую шоколад, а чаю мне не наливайте – попросил Женька и продолжал: «Завтра жду вас всех у меня к обеду»!
Егор проводил Женьку до дома, но он затащил его к себе в квартиру, где тепло поприветствовала его Надя. Егор извинился перед ней, что он пустой, потому что сегодня не хотел заходить к ним. Женька скомандовал:
- Жена, неси какую-нибудь выпивку!
- У нас нет ничего, Женя!
- Да ну что вы? Мы же не в последний раз встречаемся с вами? – успокоил хозяев квартиры Егор.

На другой день, проснувшись, отец пригласил его позавтракать на кухне. Времени было уже многовато, потому хозяева уже позавтракали раньше. Отец спросил Егора:
- Может налить рюмку водки для опохмелки?
- Нет. Не надо. У меня голова не болит, и я не привык опохмеляться. Мне бы по «больше» питья!
Отец поставил перед ним омлет, несколько кусочков батона, черничное варенье и налил большой бокал чаю. После завтрака Егор вышел на балкон, подышал свежим воздухом среди цветов, благоухающих еще при хорошем уходе хозяев. Улица Первомайская в субботний день была почти безлюдной. Справа от дома на углу был пивной ларек. Поэтому жаждущие пива, начинали собираться возле него.
Вышел на балкон отец, спросив Егора:
- Сын, что понесем Жене с Надей в подарок от нас?
- У меня есть бутылка коньяка, коробка конфет, и думаю, что этого будет достаточно – ответил Егор.
- А то я собирался сходить еще в магазин и купить бутылку водки?
- Да не надо ничего покупать! А то ведь сопьемся. Женька же не отпустит нас с тобой без выпивки, значит, он тоже уже запасся спиртным.
На этом они и порешили. К двум часам появились у Жени с Надей. У них застали гостей по линии Нади. Это были ее сестра с мужем. Мачеха, как всегда, к Евгению в гости не пошла.


У хозяйки дома  Нади, стол ломился от закусок, начиная с винегрета, холодца, пельменей и кончая нарезанным сыром, колбасой, солеными грибами и помидорами. Сколько выпили спиртного за этой закуской, Егор не считал, но, видимо, многовато. От чая все отказались. Хозяева уговаривали Егора остаться ночевать, но он понимал, что кроме раскладушки, ему, по-видимому, ничего не светит. Поэтому твердо заявил, что он должен довести отца домой, и, поблагодарив Женю и Надю, за гостеприимство, отправились с ним домой.
На другой день отец вдруг заявил, что у него с понедельника начинается отпуск, поэтому предложил проехаться гости к сестре Вере. Егор на этот план согласился. В воскресенье сходил к бывшему свату и теще, надеясь там встретить свою дочь Дашу. Та действительно оказалась у них, очень обрадовалась, увидев отца. Он подарил ей вязаную шапку на осень, красивую шариковую авторучку и конфеты. Попробовал выпросить у тестя с тещей отпустить Дашу с ним и дедом Андреем в гости в село Успенское. Те согласились, хотя, наверное, Алла была бы против. Привел Дашу в гости и на другой день втроем они отправились в Успенское поездом по узкоколейной дороге от станции в Кирово-Чепецке «Баево – Каринторф – Прокопье» с остановкой в селе Салтыки под Слободским. Состав состоял всего из четырех вагонов, сделанных под электричку. Народу было в вагонах немного. Первый раз в жизни Егор ехал в пассажирском вагоне, стоящем на узкой колее. Раньше это были лишь грузовые, торфяные вагоны, а теперь прогресс дошел до того, что на узкой колее сделали и пассажирские вагоны.
- Чудеса, да и только – думал Егор про себя, разглядывая угрюмый пейзаж возле дороги, связанный с выемкой торфа.
Где-то посередине пути поезд почему-то остановился и стоял без движения минут тридцать. Все пассажиры вышли из вагонов, начали судачить, кто о чем. Андрей спросил пассажира в форме машиниста паровоза, мол, почему, мил человек, так долго стоим?
- Наверное, где-то грузовой состав из графика вылез, а путь-то здесь всего из одной нитки, вот и ждем – ответил тот.

Пока стояли, Егор с Дашей нарвали полевых цветов, в основном ромашек и кашек. Примерно через полчаса машинист поезда дал протяжный гудок, все пошли садиться в вагоны, и поезд тронулся дальше. Минут через пятнадцать подъехали к Салтыкам, где Андрей и его спутники вышли, подошли к автобусной остановке на Слободской. Дальше от автовокзала быстро доехали на городском автобусе до остановки с поворотом на село Успенское. Слева по ходу движения здесь был склад металлолома. Прошли сквозь ряды отслуживших машин, механизмов и металла, дошли до крутого склона на Успенское. Возле дома их встретил Георгий. Глянув на Дашу, он сказал:
- Даша, ты, что меня не узнала, прячешься за отца? Вроде бы два раза ты бывала у нас, правда, в другом доме и в другой деревне?
- Извините, я вас почти не узнала – тихим голосом произнесла Даша.
Зашли в дом, Егор осмотрел его и произнес:
Дядя Георгий, да у вас теперь настоящие хоромы, по сравнению с тем деревенским домом, который был в деревне Елькинцы!
- Сыновья и зять Анатолий попытались мне на старости найти и купить этот дом. Хоромами-то вряд ли можно его назвать, но места хватает. Я не люблю тесноты. Ближе к вечеру пришла со скотом тетя Вера. Тепло с ними поздоровалась и начала хлопотать по хозяйству, параллельно готовя ужин.

На другой день Егор вместе с отцом и Дашей съездили на кладбище в Ильинское на могилу к бабушке Аграфене. Нашли ее быстро, помянули ее за неуемный характер и возвратились в Слободской. Решили навестить тетю Анну, сестру Андрея. Та была дома, жарила как раз грибы. Поэтому хлопоча и гладя по голове Дашу, все приговаривала:
- Какая большая девка-то стала! Я ее не видела лет больше пяти, как быстро растут, особенно, чужие дети. Да и крестника тоже давно не видела. Последний-то раз вы, когда у меня были Егор?
- Мы с тобой виделись три года назад у Елькинцев? Помнишь?
- Разве все упомнишь, голова-то ведь работает все хуже и хуже.
- Сестра, мы только что из Ильинского, ездили на могилу матери, помянули там и остальных родственников твоего Ивана, брата Аграфены Михаила. Хорошо, что они лежат там почти все рядом. По пути решили зайти к тебе, проведать, как ты живешь?
- Дак, знаешь вроде бы пока нормально. У дочерей тоже дела идут неплохо, если не считать пьянок со стороны зятьев.

Сели за стол обедать. Отец под грибы достал недопитую бутылку водки, которую они брали на кладбище, налили по стопке и выпили за упокой души всех родственников. Пока обедали, появилась Таня – старшая дочь Анны. Тепло поздоровалась со всеми, села поесть и тоже выпила рюмку водки за упокой родственников.
- Татьяна, ты внешне вроде бы не меняешься, всё почти, что блондинка с голубыми глазами, невысокого роста! Я запомнил тебя такой еще с Пантылки и со школы. Молодец, оставайся такой же до самой старости!
- Спасибо, Егор! Учту твое пожелание.

Дальше пришел ветеринар вырезать яичники у поросенка. Видимо и Таня была приглашена тетей с этой целью. Но тут подвернулся брат, поэтому отец с сестрой отправились во двор, а Татьяна решила убежать от этой операции с поросенком, сказав на прощание:
- Мне так жалко бывает поросят и баранов, когда им вырезают яичники, то лучше бы я не смотрела, хорошо, что появился в доме мамы дядя Андрей.
Она распрощалась с Егором и Дашей, пригласив их когда-нибудь посетить дома и их.
Егор с Дашей вышли в огород, посмотрели на домашние растения, вышли на улицу, рассмотрели дом со стороны улицы. В это время операция с поросенком закончилась.

 Вернулся отец, они собрались возвращаться домой, и вскоре были в Успенском. Андрей не мог сидеть без дела, поэтому оправился посмотреть, чем там на берегу занимается Георгий. Егор с Дашей вышли из дома, прошлись по селу, которое в то время было еще достаточно большим. Напротив, дома Георгия, они увидели почти такой же двухэтажный полукирпичный дом, как и у Георгия.
- Интересно, кто раньше занимал эти возвышающиеся и отличающиеся от других дома? – думал Егор, решая вечером спросить об этом или у дяди Георгия, или у тети Веры. Затем повернули налево вниз по улице к реке Вятке. Посмотрели с высокого берега на реку, увидели скот, который пасла тетя Вера, дальше заметили справа уборку сена Георгия с Андреем. Повернули вправо на улицу с интересным расположением домов. Все дома выходили окнами прямо на реку, улица была, можно бы сказать, с односторонним движением. Почти каждый дом чем-либо отличался от других, то резьбой на подоконниках, то строением ограды, а на одном из них вся ограда была разрисована петухами, причем, такими огромными и красивыми, что Егор с Дашей любовались им почти полчаса. Дома на этой односторонней улице были деревянными и очень качественно построенными.
Ближе к вечеру вернулись домой. Дома уже появились Георгий с Андреем. Но они и здесь, что-то мастерили в ограде, переговариваясь, и шутя друг с другом.
Вернулась со скотом тетя Вера. Сразу только что появившись, она обняла сначала Дашу, а потом уже и Егора, сказав при этом:
- Какая высокая и красивая стала Даша! Давно я ее не видела.
Затем, как и полагалось в русских деревнях, за ужином отметили приезд гостей. Тетя Вера угостила их селянкой на молоке от своей коровы Пеструхи, пирогами, испеченными в русской печке. Мужчины, понятно, выпили водочки. Во время ужина Егор спросил дядю Георгия:
- Вы мне скажите, кто живет в доме напротив, потому что он вроде бы, как и ваш, но почему-то смотрится более солидно?
- Там живут один председатель из соседнего колхоз, Герой социалистического труда, а с другой стороны, не поверишь – родная сестра с мужем помощника Сталина генерала Поскребышева. Он, оказывается, здесь родился. Его мать мы уже не застали в живых, а сестра проживает в этом доме. Так что, там живут начальники, и понятно, низ дома побелен, и он выглядит лучше нашего.

Ночью Георгий с Верой улеглись на полатях, отец в зале, Егор с Дашей в гостевой комнате на втором этаже. На другой день утром попробовали Верину традиционную стряпню, где на первом месте были шаньги и шанежки. Дальше тетя Вера отправилась как обычно со своим скотом в лощину перед рекой, Георгий, Андрей и Егор с Дашей пошли на сенокос, переправились на лодке на другую сторону реки, нашли еще почти не тронутую траву и принялись ее косить. Даша занималась ловлей стрекоз и других насекомых, сбором полевых цветов.
Вечером, уставшие, вернулись домой, поужинали и пораньше улеглись спать, потому что на третий день снова намечался покос, сушка вчера накошенного сена, его сбора и стогования. Поэтому день прошел в постоянном движении, пока, наконец, не сметали пока что полстога сена. На четвертый день до обеда мужики что-то мастерили, Егор с Дашей ходили по селу, навестили тетю Веру со скотом, а после обеда снова были на другом берегу реки, закончили сушку и уборку сена, завершили полностью стог. Вечером же отправились в Кирово-Чепецк снова на узкоколейном поезде.
Через десять дней был уже в Куйбышеве, где ждала его мужская работа на даче.
   
3.2. Последние годы работы в СХИ, получение кооперативной квартиры и прохождение по конкурсу в политехнический институт

то качается работы в СХИ, то она не вызывала никаких трудностей для Егора. Общественной работой его не обременяли. Правда, где-то во время посевных работ и проведения занятий в системе политпросвещения приходилось несколько раз выезжать для чтения лекций в город Кинель, в колхозы и совхозы Кинельского района. В частности, ему пришлось ознакомиться с работой и жизнью в таких селах, как Домашка, Георгиевка, Парфеновка, Богдановка, Бобровка и Алакаевка. Поездки, как правило, были в апреле, мае, октябре и ноябре месяце. Особых хлопот они не доставляли. В Кинель и в села приходилось вперед добираться автобусом или железной дорогой, назад руководство выделяло для него специальный автомобиль, да еще вдобавок выписывало по льготным ценам мясопродуктов, так как в эти годы мясных продуктов в Куйбышеве уже практически не продавалось. А на рынке колхозники и работники совхозов вывозили на продажу в основном жирную свинину, которую с удовольствием употребляли в пищу теща и Лида, и большой осторожностью Егор с его больным желудком.

В семьдесят восьмом году в марте партком СХИ рекомендовал Егора заведующим агитпунктом по проведению выборов. Он пытался отказаться от этой «почетной» миссии, но у него ничего не получилось. В результате у Егора агитпункт отнял один из рабочих дней дополнительно. А между тем приближалась жаркая пора работ на дачном участке площадью тринадцать соток. И понятно, теща начала его упрекать за то, что он почти каждый день занят работой. Но это пришлось пережить, агитпункт был соответствующим образом оформлен, провел на достаточном уровне агитационную кампанию и сами выборы.
По весне на дачных участках начались разговоры о сносе дач. Все их собственники начали ходить по инстанциям с просьбами не сносить дачи, или хотя бы знать точно, когда это будет. Но никто этой точности выяснить не смог, поэтому называли все разные сроки. Все дачники надеялись, что до осени их не тронут. Но многие начали готовиться к сносу дач. В частности, эта участь постигла и Егора. Ему пришлось вместо отдыха в июле-августе месяце готовиться к разбору дачного дома и дальше во второй половине августа заниматься его разбором. Наконец, поступило распоряжение городского начальства о сносе дач до октября месяца. Теща, глядя на разобранный дом, часто плакала, потому что дача у нее была почти тридцать лет, она ее кормила и была смыслом ее жизни. И вдруг такой конец. Ей казалось, что с потерей дачи и ее жизнь останавливается или, во всяком случае, укорачивается, так как исчезает посильный труд и так необходимое движенье, без которого жизнь утрачивает свою цель и смысл. Александре хотелось, чтобы дочь и зять обязательно пошли в горисполком и добились выделения нового участка под дачу. С этой целью Егору как раз и пришлось разбирать домик для того, чтобы его собрать быстро на новом месте. А пока на обезлюдевшем участке, на месте дачи оставались еще не убранные капуста и свекла. В один из дней октября теща вместе с Лидой поехали за капустой и свеклой, вернулись ни с чем. Все дачи были уже окончательно разорены. Деревья, кустарники и заборы снесены и всё это свалено в огромные кучи земли, деревянных построек, заборов, деревьев и кустарников. Обе поплакали, поплакали на месте дачи и вернулись ни с чем домой. Так закончилась на этом дачная жизнь Александры и Лиды, а вместе с ними и недолгое использование дачи Егором. Заявление на выделение нового дачного участка у них не приняли, сказав, что выделение мест под дачи пока прекращено и велели прийти года через два. Лида по просьбе матери сочинила на имя председателя горисполкома письмо от имени Александры Васильевны Карпенко, как вдовы погибшего мужа во время отечественной войны, передовика производства и члена КПСС. Съездили они на прием к председателю горисполкома и вернулись ни с чем. Теща поплакала, поплакала и перестала. Единственным утешением для нее было то, что ее дом в разобранном виде находится на участке земли у сестры на улице Мечникова. 
- Хорошо, что дачный дом еще успели перевести – часто говорила она как дома, так и у сестры Татьяны.

В начале семьдесят девятого года, в связи с отъездом заведующего кафедрой в Москву для завершения докторской диссертации, обязанности заведующего были возложены на Егора Андреевича. Он не испытывал при этом никакого чувства превосходства над рядовыми преподавателями и сотрудниками, продолжал вести себя как равный с равными. Проводил заседания кафедры, давал распоряжения ее членам, иногда по каким-то спорным вопросам обращался в ректорат. В марте месяце вдруг нагрянула комиссия обкома КПСС по проверке работы кафедр общественных дисциплин. В связи, с чем была эта проверка, осталось для многих загадкой. Целую неделю члены комиссии обкома во главе с секретарем обкома по идеологии проверяли работу двух кафедр общественных дисциплин. Причем, в то время проверка проводилась не по документам, как это происходит сейчас, а на основе посещения учебных занятий, проверки знаний преподавателей и студентов. Члены комиссии внимательно беседовали один на один со всеми преподавателями и сотрудниками. Егору Андреевичу показалось, что перед членами комиссии была поставлена задача выявления глубины знаний, как преподавателей, так и студентов, определения их преданности делу КПСС и патриотической настроенности, особенно студенческой молодежи. Неслучайно, они в основном сосредоточили внимание на не остепененных преподавателях, посетили лекции Егора Андреевича и других остепененных доцентов и преподавателей по политэкономии и научному коммунизму. При разборе лекций и семинарских занятий они обращали главным образом на политическую выдержанность и на использование в лекциях и на семинарских занятиях произведений классиков марксизма-ленинизма. В результате проверки было выяснено недостаточное внимание кафедры в научно-исследовательской работе, особенно среди преподавателей научного коммунизма, мало выездов преподавателей в колхозы и совхозы, особенно в другие районы области. Егор Андреевич пытаясь защитить преподавателей кафедры, пытался доказать членам комиссии, что кафедры общественных дисциплин ежегодно организуют в СХИ семинары руководителей системы политпросвещения для всех сельских районов области, что преподаватели кафедры привлекаются ректоратом и партийным комитетом для проведения занятий с руководителями и специалистами колхозов и совхозов в системе повышения квалификации. Одновременно было признано правильным недостаточное участие преподавателей общественных дисциплин в научно-исследовательской работе. В связи с этим ректорат составил мероприятия по расширению участия преподавателей в научных конференциях и совещаниях, в более широком использовании возможностей центрального журнала Экономика и организация сельскохозяйственного производства в публикации в нем статей, в использовании для этого научных сборников статей Куйбышевского планового института, Блокнота агитатора и других областных изданий. Не прошел мимо членов комиссии и поступок М.А. Красавиной, которая сделала публичным расторжение брака с законным мужем и получила партийное взыскание.
Егор Андреевич известил о всех претензиях комиссии к кафедре по телефону заведующему кафедрой А.А. Смирнову. Тот успокоил его, что комиссия не могла же закончить свою работу без замечаний, поэтому, мол, ничего страшного не произошло.

Кончался второй семестр этого года. Перед наступлением экзаменов в июне месяце Андрей с Лидой впервые побывали в столице Башкирии Уфе, где состоялась Всесоюзная конференция, посвященная проблемам перестройки хозяйственного механизма в СССР. На конференцию их пригласил доктор экономических наук А.Я. Дьяков, занимавшийся в те годы активно пропагандой новых форм организации труда и повышения его качества на предприятиях Башкирии. Пока с ним была шапочно знакома только Л.Д. Карпенко, так как когда-то Дьяков присутствовал в Москве на защите ее диссертации по качеству продукции, и ему очень понравилось, как на защите она смело спорила с председателем совета профессором Н.А. Цаголовым. Поэтому тогда она и познакомилась с Дьяковым. Он не забыл этого знакомства, поздравлял ее открытками с праздниками, и вот, наконец, когда ему разрешили в Уфе организовывать научные конференции, он решил, что без Л.Д. Карпенко конференции будут неполными. Поэтому на все организованные им конференции в 1979 по 1990 годы в Уфе, Ишимбае, Стерлитамаке, он обязательно приглашал ее и вместе с ней и Е.А. Суханова. Очное знакомство Егора Андреевича с Анатолием Яковлевичем состоялось впервые именно в июне 1979 года. Дальше оно продолжалось вплоть до ухода Дьякова из жизни. Последний раз они встречались в Воронеже на Всероссийской конференции по труду. Это было где-то в 1992 или 1993 году. Благодаря этой дружбе Егор с Лидой объездили большую часть территории Башкирии, познакомились с жизнью и бытом ее жителей. Им особенно понравились и запомнились на всю жизнь башкирский сыр и мед.   
После возвращения из Уфы в КСХИ началась экзаменационная сессия, а официального распределения квартир и получения ордеров в кооперативном доме все еще не было. Это начало напрягать Егора, так как кончался трехгодичный срок работы, на который он подписался в заявлении при устройстве на работу в СХИ. Вдруг, думал он, уволится из СХИ и при выдаче ордеров ректорат этого института заартачиться и потребует передать квартиру другому преподавателю, который придет в СХИ вместо него. Поэтому, когда в конце июня вернулся из Москвы заведующий кафедрой, то он первым делом спросил Егора:
- Каковы ваши планы на продолжение работы у нас?
- Я подал заявление на прохождение конкурса доцента в политехнический институт. Скоро они мне сообщат решение Ученого Совета о прохождении или не прохождении по конкурсу меня в Политех.
- Я прошу в случае прохождения тебя по конкурсу в политехнический поработать у нас на условиях почасовой оплаты еще хотя бы семестр, пока я найду вам замену.
- Я подумаю – ответил Егор.

И хотя в политехническом институте его приняли по конкурсу в штат на должность доцента, но здесь в СХИ он написал заявление на увольнение. Но так как вопрос с кооперативной квартирой еще не был решен окончательно, то на последнем заседании кафедры Егор дал согласие поработать в СХИ еще семестр. В результате без всяких проволочек Андрей Андреевич завизировал заявление Егора на увольнение и другое с просьбой принять его на работу на условиях почасовой оплаты с первого сентября по тридцатое января. Таким компромиссным было решение Егора Андреевича. В первых числах июля, он, получив заплату за июнь месяц, и отпускные, забрав свою трудовую книжку в СХИ, в приподнятом настроении вернулся в Куйбышев. На другой день Егор побывал на кафедре политической экономии в КПТИ. Встретился здесь с заведующим кафедрой, который завизировал ему заявление о приеме на работу. Егор побывал в отделе кадров КПТИ, сдал вместе с заявлением все необходимые для трудоустройства документы и отправился, довольный собой, домой.      
Летом семьдесят девятого года, поскольку дача уже была снята, все чаще и чаще ходили то вдвоем, то втроем смотреть на строящийся новый дом на Клинической улице. Теперь они уже знали, который из двух кооперативных домов будет ихним. Эти сведения они получили на первом организационном собрании членов кооператива. На том же собрании был избран председатель и старшие ответственные за каждый из двух домов. Понятно, что люди собрались здесь все новые, никто никого еще толком не знал. Поэтому работником горисполкома им был предложен председатель, а он предложил кандидатуры старших по домам. Дальше началось самое интересное – распределение жильцов по этажам. Председатель и ответственные за дома сразу попросили для себя шестые этажи для своих квартир. Большинство членов кооператива согласились удовлетворить эту просьбу .      
Дальше большинством голосов решили, что распределение этажей для остальных членов кооператива будет проходить по жребию. Жена и теща поручили тянуть номер этажа Егору.
- Вдруг я вытащу двенадцатый или первый этаж? – задал им вопрос Егор.
- Ну что будет, то будет. У тебя счастливая рука, может вытащишь третий или пятый этаж, а лучше - четвертый – ответила теща Александра Васильевна.
   Егор подошел к столу голосования и действительно вытянул четвертый этаж, как хотели этого Лида и теща.
Члены кооператива, распределив этажи, требовали от руководства сразу же и распределения квартир по этажам. Но оказалось, что якобы еще номера квартир не определены.
- А что определять-то, если на каждом этаже две трехкомнатные и две двухкомнатные квартиры? – послышались голоса кооперативщиков.
- Четыре-то четыре, но здесь есть один нюанс, который касается трехкомнатных квартир. Здесь в одной из квартир, будет две лоджии, а в другой – одна лоджия, - объявил только, что избранный председатель.
- Ну и что, кто какой номер квартиры вытащит, в той и будет жить, - начали «базарить» участники собрания.
Их пыл попыталась унять представитель горисполкома. Она заявила, что работники горисполкома должны еще поработать с будущими жильцами. Мол, кто-то испытывает ограниченность в денежных средствах и тогда зачем ему лишняя лоджия? А другие наоборот готовы внести средства за эту лоджию. В результате вопрос определения квартир решили отложить до следующего собрания, которое намечалось провести через две недели.

И вот наконец-то в клубе на территории известной клиники имени Пирогова состоялось собрание, связанное с распределением квартир. Егору казалось, что какая разница, в какой из двух трехкомнатных квартир жить? Лишь бы получить быстрее ордер и перебраться из старой коммуналки в новую квартиру. Однако среди Лиды и тещи, оказалось, тоже были разногласия. Лиде хотелось, чтобы Егор вытащил квартиру без второй лоджии, поскольку она была бы подальше от шумной улицы, а теще – с двумя лоджиями, чтобы обозревать, что делается во дворе дома и одновременно на шумной улице и на очень сложном перекрестке. Егор снова смело подошел к столу и вытащил тот номер квартиры, которого хотела Лида. Это была квартира на четвертом этаже с одной лоджией.
После распределения номеров квартир теперь главной задачей было попасть на долгожданный этаж и собственную квартиру. Но время шло, а дом все еще был на замке. И вот, наконец, после получения каждым собственником ордера и уличного собрания кооператива на последней неделе августа месяца им были открыты двери подъезда и выдали ключи каждому от своей квартиры. Егор отлично запомнил этот подъем на четвертый этаж, трепетное открывание замка наконец-то в собственной квартире, которую он ждал более двенадцати лет после сданной квартиры в Селидово в шестьдесят седьмом году. Осматривали квартиру вчетвером, вместе с Кокой Лиды. Александра и Татьяна (кока) прежде всего, внимательно рассмотрели большую кухню с балконом, затем обошли все три комнаты, распределили, где и кто будет жить, поручили Егору, как бывшему инженеру по научной организации труда провести планировку и расположение мебели, определить, сколько и какой мебели необходимо найти в торговле и закупить. Татьяна Васильевна - сестра тещи, чувствуя неминуемую смерть от рака, решила продать свой дом, при условии, что оставшиеся дни она поживет у них в новой квартире. Понятно, что они согласились на этот вариант, дабы не возникло никаких сложностей с продажей дома после ее смерти. Дом она успела продать одной сельской женщине, татарке по национальности, дочь у которой училась в медицинском институте в Куйбышеве. Впервые в жизни Егору и Лиде пришлось впервые участвовать в продаже частного дома, правда, явно по заниженной цене. Сестра тещи назначила самую, что ни на есть, низкую цену, предчувствуя свою скорую смерть. На вопрос, почему она так дешево продает свой, в общем-то, еще хороший дом, та отвечала:
- Зачем перед неминуемой смертью требовать от людей чего-то невозможного. Пусть этот дом будет памятью обо мне, и чтобы новые его собственники не считали меня скрягой.


Вот на этом закончились мытарства семьи, они начали готовиться к окончательному переезду в новый дом. Правда, сделать этого до начала учебного года не удалось. Поэтому срок переезда затянулся почти на весь сентябрь, так как у Егора начались занятия со студентами сразу в двух вузах. Приступила к занятиям и Лида. А перед переездом нужно было сдать заводу комнату, которую получила в свое время Александра Васильевна. В советское время это было сделать не просто. Нужно было сделать ремонт старого жилья, прежде чем вас выпишут из старой квартиры. На этом настаивала и соседка Маша, поскольку комнату Александры завод решил оставить за этой семьей соседей, так сказать, на счет расширения жилищной площади ее семьи, в которой проживало пять человек.
- Какой ремонт? – не понимала теща Егора, если в комнате был ремонт два года назад. Лиде с Егором пришлось обратиться в ЖЭК завода. Там решили забрать комнату от Александры без проведения ремонта. Соседка подулась, подулась на Александру вместе с Лидой, затем смирилась с тем, что, видимо, ремонт придется делать соседям самим. Правда, как потом выяснилось, что соседи заняли комнату без всякого ремонта.
Ближе к концу сентября семьдесят девятого года наконец-то семья переехала окончательно в новый дом на улице Клинической, предварительно закупив всю необходимую мебель. В своем доме где-то до октября пока осталась в своем частном доме Татьяна Васильевна. Но в октябре и она была перевезена в новый дом, теперь уже почти что собственника квартиры, Егора Суханова.
В октябрьские дни семьдесят девятого года в семье Суханова и Карпенко состоялось небольшое новоселье по поводу получения новой квартиры. Накануне из Кирово-Чепецка приехал отец Егора Андрей. Он внимательно осмотрел всю квартиру, сказав при этом хозяевам:
- Ну, что же, квартира хорошая, вместительная, но уж больно дорогая!
- Я говорила молодым соглашаться на государственную квартиру, правда, расположенную на пути в город Кинель, но они не согласились. Что теперь делать? Пусть зарабатывают деньги и платят за квартиру, - посетовала Александра Васильевна.
- Андрей Васильевич, я давно мечтала о большой квартире почти в центре Куйбышева и вот моя мечта осуществилась, поэтому жалеть ни о чем не нужно. Что касается денег, то мы в состоянии из теперь с Егором их заработать, - без всякого сожаления о дороговизне квартиры твердым голосом сказала Лида.

На другой день в праздник Октября семья в составе четырех человек, Андрея и двух бывших соседей по старой квартире собрались за праздничным столом, чтобы «обмыть» полученную квартиру и отметить октябрьский праздник 7 ноября. За одним этот же день был днем рождения Татьяны Васильевны, поэтому решили и отметить его. На столе было почти всё, чего бы хотелось молодым и пожилым людям, от красной икры, рыбы семги, пельменей собственного изготовления, двух видов полукопчёных колбас и сыру, самого лучшего тогда в Куйбышеве торта, шоколадных конфет к чаю. Из спиртных напитков удалось купить хорошей водки, какого-то мускатного красного вина, и конечно, шампанского. Где всё это можно было закупить в условиях нарастающего продуктового дефицита? Вопрос не простой, но был вполне решаемым, благодаря работе Лиды в торговом институте.
На третий день, когда в стране прогремели праздники, Егор с отцом направились в магазин ЦУМ «Самара», потому что тому хотелось сделать какой-то запоминающийся подарок на новоселье. Выбирать было особенно не из чего, но Егору понравилась настольная лампа, сделанная и украшенная с элементами старины, с бронзовым основанием и со стеклом наподобие стекла керосиновых ламп, которые хорошо были знакомы отцу и Егору. Заплатив деньги за лампу, отцу хотелось еще что-то закупить на память о нем и его семье. Подошли в отдел живописи. Выбор здесь был очень ограниченным, но все-таки выбрали одну из картин в дорогой рамке, но с очень простым сюжетом. На ней были изображены скамейки со столом, на котором виднелась гроздь красной рябины. Рядом стояли три задумчивые березки с пожелтевшими листьями, дальше через поляну шел осенний лиственный лес. Сюжет очень напоминал Егору его учебу в аспирантуре МГУ, где ближе к Москве реки, перед главным корпусом тоже стояла скамейка, с лавками с обеих сторон, куда аспиранты часто ходили гулять и подышать осенним или весенним воздухом.
Отец гостил тогда больше недели, помог Егору кое-что благоустроить в квартире, передвинуть мебель, подолгу развлекал разговорами тещу Егора и ее сестру Татьяну. К обеду ходил специально поискать, где продавали разливное пиво, находил пивной киоск и покупал трехлитровый бидон, которого хватало всей семье на завтрак и на ужин. Александра и Татьяна были от него без ума. Умел отец увлекать женщин своей приветливостью, своим безупречным видом в костюме и при галстуке, своими манерами некоего героя держаться и никогда не тушеваться. Егор продолжал завидовать отцу, но сам мог только сожалеть о том, что не обладает этими качествами отца.