Христианство или Паулинизм?

     По сей день продолжается спор между христианскими теологами о положительном и отрицательном влиянии Павла на облик христианства.
В Новом Завете, в том виде, в каком он дошёл до нас, гораздо больше преобладает влияние Павла, чем это может показаться на первый взгляд. В четырёх евангелиях   отсутствует  такой персонаж, как Павел,  и только в  повествования Деяний и в его письмах, мы сталкиваемся с  ним.  Однако послания Павла были написаны в 50-ые – 60-ые годы н.э., в то время, как евангелия – в период с 70-го по 110-ый годы. Это значит, что теории Павла были известны ещё до написания евангелий и его интерпретация деятельности Иисуса не могла не оказать влияния на евангелистов.
     Евангелия базируются на устных традициях и письменных источниках, которые возвращают во времена до влияния Павла, и эти ранние традиции и источники позволя-ют получить ценные исторические сведения . Преобладающая точка зрения и формирование перспективы евангелий исходит от Павла, поскольку это был взгляд паулинистов на пребывание Иисуса на земле, восторжествовавший в церкви и получивший развитие в истории. Конкурирующие с ним интерпретации, противостоявшие индивидуальным взглядам Павла, стали еретическими и были изгнаны из конечной версии писаний, адаптированных паулинистской церковью в качестве канона Нового Завета.

     Согласно Павлу, явление, смерть и воскресение Иисуса освобождают верующего от греха, и поэтому христианин освобождается от обязанности соблюдать Закон. Для Павла  важен не исторический Иисус, но Христос-Спаситель, небесное, космическое существо. Этот Иисус, облекшийся в плоть, искупил своей смертью грехи верующих в него, воскрес из мертвых и вернулся к своему Отцу небесному. Эту христологию Павел не создал, но получил в наследие от своих предшественников и развил ее.
В Посланиях Павла  нет отзвука подлинного учения Иисуса;  высказывания Иисуса, приводимые апостолом, служат не иллюстрацией собственных взглядов Иисуса, но обоснованием нового христианского учения.
     Ввиду своего отрицательного отношения к еврейскому религиозному закону, Павел сумел стать главным инициатором отрыва христианства от иудаизма и превращения его в мировую религию. По мнению Павла, язычник, принявший христианство и соблюдающий заповеди, не настоящий христианин.
    Павел  сыграл важнейшую роль в процессе формирования христианской догматики: он способствовал обожествлению Иисуса и всячески подчеркивал идею спасения благодаря его смерти Иисуса и  воскресению из мертвых.Павел защищает в  своем учении положения, которые  имеют больше общего с языческими мифами, чем с иудаизмом: Иисус – богочеловек, спустившийся на землю, чтобы принять свою смерть с целью спасения человечества

    Идея Павла – отказаться от всех иудейских обычаев, обрядов и традиций, чтобы приобщить язычников к монотеизму,оказалась необычайно плодотворной. Римско-греческий мир был готов к принятию иудейского монотеизма,и проповедь Павла об Иисусе Христе и Его Воскресении стала звеном, которое соединило еврейский монотеизм с эллинистической культурой.
   Ученики Иисуса, с одной стороны, а Павел – с другой, представляли две различные точки зрения как на сущность Христа, так и на путь, которым должны были идти Его последователи.
Если Петр, Иоанн и Иаков воспринимали Христа как Сына Человеческого и Спасителя еврейского народа, то Павел и его сторонники видели в Иисусе Сына Божьего и Спасителя всех людей и народов. Если ученики Иисуса твердо стояли на почве иудаизма, то Павел считал, что одна только вера в Христа должна заменить все законы иудаизма. Разумеется, та версия христианства, которую проповедовали ученики Иисуса, была непривлекательна для язычников, зато со временем могла быть принята большинством евреев. С другой стороны, версия,предложенная Павлом, была притягательна для язычников, но неприемлема для самих иудеев.
 В связи с учением  ап.Павла и его огромной роли как одного из главных основателей христианской церкви  встает ряд вопросов, на которые евангелия не дают ответа.
    Верно ли утверждение Павла, что фарисейское учение – важная основа христианства, которое поэтому связано с иудаизмом (что должно свидетельствовать о преемственности и древности христианской религии), или учение Павла не имеет в иудаизме корней, но происходит от языческих мифов о смерти и воскрешении богов, а также верований гностиков о схождении с небес спасителей?
Отличался ли в корне исторический Иисус от Иисуса в идеологии Павла, являясь тому в видениях?
Чем являлась ранняя церковь в Иерусалиме, состоявшая из первых последователей Иисуса? Были ли их взгляды верно представлены в поздней церкви?
Были ли Иаков и Пётр, лидеры Иерусалимской церкви, согласны с мнением Павла, или они выступали против него, считая еретиком и предателем целей Иисуса?
Кем были эбиониты, чьи взгляды и тексты были запрещены ортодоксами церкви? Почему они обличали Павла? Почему они сочетали веру в Иисуса с практиками иудаизма? Почему верили в Иисуса, как в Мессию, а не Бога? Являлись ли они позднее иудео-христианской "группой" или, как сами о себе заявляли, остатками подлинных последователей Иисуса, т.е., церкви Иакова Праведного и Петра?

                ЧТО МОГ БЫ ИИСУС ДУМАТЬ О ПАВЛЕ И ЕГО УЧЕНИИ?

     Иисус никогда не знал Павла; они не встречались. Ученики, знавшие Иисуса, такие как Пётр, Иаков и Иоанн, не оставили после себя объяснений, кем казался им Иисус или какой должна быть его миссия. Согласились ли бы они с интерпретациями, распространяемыми Павлом в его  писаниях, или они, возможно, подумали бы, что Павел, излагающий сложные теории о месте Иисуса в мироздании, неправ?
Ответ на  эти  и многие другие вопросы невозможно получить из книг Нового Завета, но  это позволяют сделать иные источники, такие как апокрифы, информация церковных историков и др.

                Иисус Христос и Его  первые последователи

     Иисус  рассматривал себя как Мессию ,но  Он не был "традиционным" еврейским  Мессией.  Иисус  не был милитаристом,Он  не создавал армию для борьбы с римлянами, убежденный, что Бог сам совершит это великое чудо, разрушив власть Рима.  Чудо должно было произойти на Масличной горе (Гефсимания), как возвещено книгой Захарии, но  когда чудо не случилось, миссия Иисуса провалилась.
     Первые последователи Иисуса, под руководством Иакова и Петра, основали Иерусалимскую церковь после смерти Иисуса. Они именовались назарянами, и все их религиозные представления были неотличимы от фарисейских, исключая веру в воскрешение Иисуса и в то, что он был обещанным пророками  Мессией. Они не верили, что Иисус был божественной личностью, но полагали, что Он был  чудом Господа возвращён к жизни после смерти на кресте и вскоре вернётся исполнить свою миссию изгнания римлян и установления мессианского царства.
     Назаряне не верили, что Иисус был призван отменить  Тору . Зная Его лично, они отдавали себе отчёт в том, что их учитель соблюдал Закон всю свою жизнь, никогда не восставая против него. Его выпады против субботы не были направлены против Закона , и сами назаряне не были за отмену Закона. Они практиковали обычные тогда религиозные церемонии и выказывали великое уважение Храму.  Они не считали себя принадлежащими к новой религии: их религией был иудаизм.
Они устраивали собственные синагоги, но также посещали не-назарянские синагоги при случае, устраивали собственные богослужения в своих собраниях того же рода, что проходили у всех правоверных иудеев. Назаряне стали относиться к Павлу с подозрением, когда услышали, что он проповедует, будто Иисус был основателем новой религии и отверг Тору.
     Павел, а не Иисус, был основателем христианства как новой религии, которая отошла как от иудаизма, так и от его ветви назарейской.  Центральным мифом новой религии стало искупление смертью божества. Вера в эту жертву и мистическое участие в смерти бога указывали путь к спасению.
Павел произвёл эту религию из эллинистических источников, главным образом, слиянием концепций взятых из гностицизма и религиозных мистерий. Комбинация этих элементов с чертами, заимствованными из иудаизма, частично инкорпорированная с еврейским писанием, переосмысленная как основа и предыстория для нового мифа, была уникальной.

                Был ли Иисус антагонистом фарисейству?

     Павел, как фарисей, является субъектом альтернативных мнений.
В 19 веке, когда Иисус рассматривался исследователями как  либерал, восставший против авторитаризма фарисейского иудаизма, Павел считался типичным фарисеем,  облекшим  учение Иисуса в покровы теологии в сложных формулировках.
В 20 столетии  Павел  рассматривается  уже как тот, кто вывел христианство из изоляции в иудаизме.
    Описание в евангелиях, как фарисеи «травили»  Иисуса, призвано вызвать доверие к более поздней картине в Деяниях, описывающей  "травлю"ортодоксальными иудеями последователей Иисуса и «Иерусалимской церкви».
То, что в реальности не было конфликта между Иисусом и фарисеями, показывает  напр., сохранившийся эпизод в евангелии  Луки(Лк 13:31).
Если принять во внимание мягкость и терпимость отношения Гамалиила, лидера фарисеев во времена Павла, к «Иерусалимской церкви», тогда понятна дружественность фарисеев к самому Иисусу.
Но почему фарисеи не защищали Иисуса на этом суде? Ведь Гамалиил защищал ученика Иисуса Петра, когда позже тот предстал перед религиозным судом синедриона?  Ответ заключается в том, что фарисеи  не присутствовали на суде над Иисусом, который состоялся не перед синедрионом, но перед политическим трибуналом, в котором первосвященник, как представитель и ставленник римлян, председательствовал среди своих приспешников.
      Заявление Иисуса, что Он – Мессия, никоим образом не было оскорбительным в глазах фарисеев, да и для других иудеев, ибо титул «Мессия» не нёс для них коннотации божественности или божества.
Иисус не был единственным в тот период, кто объявлял себя Мессией, и ни один из заявивших об этом не был обвинён в богохульстве.
Претенденты на мессианство были разных типов: часть была воинами, подобно Бар Кохбе или Иуде из Галилеи, другие – антивоенными, как Февда или «Египтянин» ( Деяния 5:36, 21:38, и в «Иудейских древностях» ХХ.97, ХХ. 167). Последние двое собирали толпы верующих ожидавших чуда, которое низвергнет римлян. Иисус был того же типа: как и «Египтянин», Он молил о великом чуде в Гефсимании, согласно предсказанию Захарии.
Часть мессий имело определённую цель освобождения евреев из-под власти Рима, тогда как другие, к которым принадлежал Иисус, ждали такого освобождения, как наступления эры мира и свободы для всех народов, прихода времён, когда мечи будут перекованы на орала , и волк станет возлежать рядом с ягнёнком. Ни одно из этих ожиданий не считалось богохульным.
Обвинение против Иисуса за объявление себя Мессией –  являлось не религиозной виной, но политической. Поскольку  титул «Мессия» означал «Царь», а римляне упразднили еврейскую монархию,любой объявлявший себя Мессией становился бунтовщиком. Не удивительно поэтому, что охранявший как своё положение, так и римские интересы, первосвященник видел свою задачу в передаче подобного возмутителя спокойствия римским властям для кары.
   
     На кресте Иисуса значилась вина, за которую Он был повешен, согласно римскому обычаю.  На нем  было написано, что Иисус называл себя «Царём евреев», что уже являлось преступлением и приговором в те времена, когда римляне упразднили еврейскую монархию.
Однако евангелия утверждают, что настоящими целями для Иисуса ни в коем случае не являлись политические, что Он не желал покончить с римским правлением, а когда объявил себя «Царём Иудейским»,сделал это в ином, духовном смысле, что  не должно было привести к конфликту с римскими оккупантами.Согласно евангельской версии, Иисус обвинён ложно, не будучи повинен в том, за что пострадал. Но и римляне в этом описании не повинны в Его смерти. Они были обмануты, введены в заблуждение и принуждены казнить Иисуса.
     В таком случае, всё зависит от того, насколько изображение Иисуса в качестве бунтовщика против иудаизма может быть обосновано. Только если можно внушающим доверие образом показать, что объявление Иисуса себя Мессией было богохульством перед еврейским Законом, или Его субботние исцеления являлись оскорбительными для фарисеев, или Его угроза разрушить Храм шокировала их, тогда мы можем сказать, что вина, за которую Иисус был казнён, – политическая вина, заключавшаяся в попытке свергнуть власть Рима – была неправильна, а реальная причина – его враждебность еврейским религиозным авторитетам, которые нашли способ избавиться от него с помощью лжесвидетельства, объявив его перед римским правителем возмутителем политического спокойствия.
Если же ни одно из религиозных обвинений не может быть обосновано, тогда еврейские религиозные лидеры – не причина передачи его в руки римлян.
     Иисус проповедовал приход Царства божия и рассматривал себя как царя Израиля в международном мире, в котором Римская империя и другие военные государства исчезли. Он никогда не объявлял себя божественной фигурой и не провозглашал свою смерть – искуплением грехов человечества.
Когда рухнула Его надежда одолеть римлян чудом Божьим, это явилось для него катастрофой, как показывает Его последний отчаянный крик на кресте.
    Сценарий Павла, в котором евреи  были опущены до противников Бога, ужаснул бы Иисуса. Он не понял бы нового смысла, внесённого Павлом в титул «Христа» или «Мессии», превратившийся у нового мифотворца в божественный титул вместо проверенного временем указания на восстановителя еврейской монархии.   
Иисус никогда не понял бы и не принял эту новую концепцию, в которой Он выступал как богохульник и идолопоклонник, сменивший свою роль, ниспосланного Богом царя в еврейской истории, на роль человеческой искупительной жертвы.

                «Не Апостол ли я?»               

     Савл из Тарса,будущий «апостол язычников» Павел ,«дыша угрозами и убийством на учеников Господа», покинул Иерусалим, чтобы разыскать и наказать «эллинистов», бежавших в Дамаск после смерти Стефана. Первосвященник не просил его выслеживать этих последователей Иисуса, Савл отправился по своему собственному желанию. Образованный и говоривший по-гречески иудей из диаспоры, «обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, — пишет он о себе в Послании к филиппийцам, — по учению фарисей, по ревности — гонитель Церкви Божией» (Флп. 3. 5–6).
     На пути в Дамаск  Павел получил мистический опыт, который изменил и всю его собственную жизнь, и ту веру, которую он впоследствии принял :Сам Иисус встретил Савла (Деян. 9,3-6) и призвал (избрал) его возвещать имя Его перед народами и царями, и сынами Израилевыми (Дея. 9,15).
Всего через несколько дней (Дея.9,19-20) Павел уже стал проповедовать, что Иисус есть Сын Божий.

    Свою миссионерскую деятельность Павел из Тарса начал в Дамаске, но широко развил ее в Антиохии, где незадолго до этого образовалась группа последователей Иисуса из лиц, обращенных миссионером Варнавой.  Вместе с Варнавой Павел стал вести пропаганду христианства среди евреев и язычников, ездил с миссионерскими целями по городам Сирии и Малой Азии.
Стремясь превратить христианство из еврейской секты в мировую религию, Павел  пришел к выводу, что успех проповеди христианства среди язычников обусловлен отказом от требования исполнять все предписания иудаизма, в особенности от требования обрезания для новообращенных мужчин. Среди иудеохристиан  возникла сильная оппозиция нововведениям Павла из Тарса. Некоторые члены Иерусалимской иудеохристианской общины отправились в Антиохию с целью противодействовать этим нововведениям. Они требовали от прозелитов строгого исполнения предписаний иудаизма.
    Со своим единомышленником Варнавой Павел отправился в Иерусалим, где представил апостольскому собранию (видимо, в 57 г. н. э.) отчет об успехах своей миссионерской деятельности; требование от новообращенных исполнения всех еврейских законов, по мнению Павла, сделает невозможным привлечение прозелитов из числа иноплеменников. После жарких дебатов, в которых апостол Петр частично поддержал Павла, руководители иерусалимской общины разрешили Павлу из Тарса проповедовать язычникам христианство, не требуя от них полного соблюдения законов, но лишь обязывая новообращенных воздерживаться от идолопоклонства, разврата или кровосмешения и употребления в пищу крови и падали . Это компромиссное решение не смогло, однако, устранить разногласий между Павлом и ревнителями закона, возглавлявшимися апостолом Петром ,которого Павел из Тарса упрекал в непоследовательности и непонимании истинного учения Иисуса).

В общинах Малой Азии и Сирии развернулась открытая борьба между иудеохристианскими апостолами и «апостолом язычников». Свою миссионерскую деятельность Павел  продолжал в Греции и Македонии, где в то время (50–60 гг.) уже образовались небольшие христианские общины и других городах. В каждом городе, где имелась еврейская колония, Павел сначала проповедовал в синагоге, однако, не добившись успеха у евреев, обращался к язычникам.

       Павла  часто называют подлинным основателем христианства из-за его исключительной роли в процессе отделения христианства от иудаизма, приведшем к резкой враждебности христианской церкви иудаизму. Именно Павел подменил образ исторического Иисуса и Его учение верой в Иисуса — сына Божьего, восставшего из мертвых и своей смертью искупившего грехи верующих в него.

Та группа сравнительно поздно принявших христианство евреев, к которой относится Павел , принадлежала к эллинизированному еврейству диаспоры и подверглась влиянию идей Кумранской общины. Однако Павел подверг идеи своих предшественников радикальной переработке, иногда эти идеи служили ему лишь отправным пунктом для развития собственных оригинальных воззрений.

Лука написал «Деяния апостолов» примерно через тридцать-сорок лет после смерти Павла. По сути, эта книга представляет собой не столько повествование о делах апостолов, сколько биографию Павла, написанную с большим благоговением. Апостолы быстро исчезают с ее страниц, они служат не более чем мостом между фигурами Иисуса и Павла. В версии Луки именно Павел, а не Иаков, Петр или кто-то из Двенадцати, был настоящим преемником Иисуса. Деятельность апостолов в Иерусалиме была только прелюдией к проповеди Павла среди язычников.

Хотя Павел не разглашает подробности своего обращения, он неоднократно и настойчиво утверждает, что видел воскресшего Иисуса собственными глазами, и что этот опыт наделяет его таким же апостольским авторитетом, который был у Двенадцати. «Не Апостол ли я? — пишет Павел в подтверждение своих полномочий, которые часто оспаривались представителями иерусалимской общины. — Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего?» (1 Кор. 9. 1)

Павел, конечно, мог считать себя апостолом, но возникает впечатление, что мало кто из других вождей движения с этим соглашался. Даже Лука, тексты которого выдают намеренное желание повысить роль его учителя в создании церкви,  пишет о требованиях, которые предъявлялись к кандидатам: «Итак надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем воскресения Его» (Деян. 1. 21). Павел, примкнувший к движению около 37 г. н. э., почти через десять лет со дня смерти Иисуса, явно не подходил под такое определение. Однако это не смущало самого Павла, который не только требовал, чтобы его называли апостолом («Если для других я не Апостол, то для вас Апостол», — говорит он своей любимой общине коринфян (1 Кор. 9. 2)), но и настаивал на том, что он стоял много выше остальных апостолов.

«Они Евреи? — пишет Павел об апостолах. — И я. Израильтяне? И я. Семя Авраамово? И я. Христовы служители? (В безумии говорю:) я больше. Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти» (2 Кор. 11. 22–23). Особенно презрительно Павел относится к иерусалимскому триумвирату — Иакову, Петру и Иоанну. Он называет их «почитаемые столпами [церкви]» (Гал. 2. 9). «И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного, — пишет Павел. — И знаменитые не возложили на меня ничего более» (Гал. 2. 6). Пусть апостолы ходили вместе с Иисусом («Иисусом во плоти», как уточняет сам Павел) и разговаривали с ним. Сам же Павел ходит и разговаривает с божественным Иисусом; в их беседах Иисус якобы передает ему тайные наставления, предназначенные только для его, Павла, ушей.  Павла  Иисус выбрал еще до того, как тот родился: он пишет галатам, что был призван Иисусом на апостольское служение, еще будучи во чреве матери (Гал. 1. 15).

Статус апостола был чрезвычайно важен для Павла, это был единственный способ подтвердить его самовольно присвоенное право проповедовать язычникам, чего, судя по всему, первоначально не одобряли вожди движения в Иерусалиме. Хотя среди апостолов нередко шли споры о том, насколько строго новая община должна соблюдать закон Моисея — одни требовали безусловного соблюдения, другие держались более умеренной позиции, — о том, кому должна служить новая община, споров почти не было. Это было иудейское движение, предназначенное для иудеев. Даже «эллинисты» проповедовали в основном иудеям. Если горстка язычников решала принять Иисуса как мессию, пусть будет так, но только пока они соблюдают обряд обрезания и Закон.

Но Павел не только прямо отвергает превосходство иудейского Закона, он называет его «служением смертоносным буквам, начертанным на камнях», на смену которому должно прийти «служение духа» (2 Кор. 3. 7–8). Он называет своих собратьев по вере, которые продолжают практиковать обрезание — важнейшую отличительную черту народа Израиля, — «псами» и «злыми делателями», которые «надеются на плоть» (Флп. 3. 2). Это удивительные слова для бывшего фарисея. Но для Павла они отражают ту истину об Иисусе, которую, как ему кажется, знает только он один: «Потому что конец закона — Христос» (Рим. 10. 4).

Такое  отрицание самих основ иудаизма была шоком для иерусалимских предводителей движения, шокировало бы оно и самого Иисуса.  Иисус утверждал, что Он пришел исполнить Закон Моисея, а не нарушить его. Не пытаясь отрицать Закон, Иисус последовательно стремился к его расширению и упрочению. Возможно, Иисус был не согласен с книжниками по поводу конкретных интерпретаций Закона, Он никогда не отрицал Закон целиком. Напротив, Иисус предупреждал, что «кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5. 19).

Можно предположить, что предостережения Иисуса могли бы повлиять на Павла. Но, судя по всему, Павел не обращал никакого внимания на «Иисуса во плоти», что бы тот ни говорил. По сути, Павла не интересовал исторический Иисус. В его посланиях нет никаких следов Иисуса из Назарета. Павел вообще не упоминает ни одного события из жизни Иисуса, за исключением распятия и Тайной вечери. Иногда он явно противоречит Иисусу. Сравним то, что он пишет в Послании к Римлянам — «Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Рим. 10. 13), — со словами Иисуса у Матфея: «Не всякий, говорящий Мне: „Господи! Господи!“, войдет в Царство Небесное» (Мф. 7. 21).

Слабый интерес Павла к историческому Иисусу объясняется тем простом факте, что Павел не имел представления, кем был Иисус при жизни. Это было для него неважно. Он постоянно хвалится, что он узнал об Иисусе не от апостолов или кого-либо еще, кто знал его при жизни: «Когда же Бог… благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью [чтобы получить разрешение], и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск» (Гал. 1. 15–17).

Только после трех лет проповеди тех идей, которые, как настаивает Павел, он получил не от кого-то из людей (под которыми он явно подразумевает Иакова и апостолов), а от самого Иисуса, он соблаговолил посетить тех людей в Иерусалиме, которые лично знали человека, которого Павел считал Богом (Гал. 1. 12).

Павел прикладывает  усилия для того, чтобы не только освободиться от авторитета вождей из Иерусалима, но и опорочить их, как не имеющих никакого значения потому, что его взгляды настолько радикальны, настолько выходят за пределы приемлемого для иудеев, что только утверждение о том, что он получил их от самого Иисуса, могло позволить ему проповедовать. То, что предлагает Павел в своих посланиях, не является альтернативной трактовкой иудейской духовной традиции, как утверждали некоторые современники, вставшие на его защиту. Идеи Павла — это совершенно новое учение, которое не было бы признано тем, кто, по его словам, является ее основателем. Ведь именно Павел нашел решение проблемы, стоявшей перед учениками Иисуса: как примирить позорную смерть на кресте с мессианскими ожиданиями иудеев. Его решение заключалось в том, чтобы сбросить со счетов эти ожидания и превратить Иисуса в свершено новую сущность, которая кажется самостоятельным изобретением Павла, — в Христа.

Хотя с формальной точки зрения, «Христос» — это греческий перевод слова «мессия», Павел использует этот термин иначе. Он не вкладывает в него те значения, которые были связаны со словом «мессия» в древнееврейском Писании. Он никогда не говорит об Иисусе как о «помазаннике Израиля». Возможно, Павел видел в нем потомка царя Давида, но он не ищет в священных текстах доказательств того, что Иисус был тем освободителем из дома Давида, которого ждали иудеи. Он игнорирует все пророчества, с помощью которых много лет спустя евангелисты будут доказывать, что Иисус был иудейским мессией , но наиболее красноречив тот факт, что, в отличие от евангелистов (за исключением Иоанна, конечно), Павел не использует слово «Христос» как титул (с артиклем) , но пишет «Иисус Христос» без артикля, или просто «Христос», как если бы это была фамилия Иисуса.

                «Кардинальная реформа Павла»

    Павел как человек, по своему личному характеру, был фанатичным «ревнителем и воителем за веру»; поэтому он в молодости был активным гонителем христианства, ибо видел в нем религиозную угрозу. Но в результате «видения Иисуса по дороге в Дамаск» ,приведшего к обращению Павла в христианство,  он вдруг осознал, что христианство — это не помеха, а новая возможность.
    Харизматический и трагический образ Иисуса раскрылся Павлу как уникальная возможность с помощью «проповеди Христа» и новой схемы спасения передать язычникам еврейскую библейскую идею, и Павел посвятил свою жизнь реализации этой возможности.
    Часто можно встретить мнение, что «кардинальная реформа Павла» состояла в том, что он отменил существующее  в иудаизме «оправдание делами» и заменил его на «спасение через веру»; и что это был шаг от  «законнической религии иудаизма» к «благодатной религии христианства», шаг от «религии ограничений» к «религии любви».
Однако, историки, знатоки основ иудаизма, утверждают , что в этом бытующем представлении почти все является иллюзией и
«неверно считать, что иудаизм — это «оправдание перед Богом путем соблюдения Закона». Павел акцентирует проблему оправдания («чем может оправдаться человек — верой или делами Закона?»), поскольку такая постановка проблемы была понятнее в то время для приходящих к монотеизму язычников, к которым Павел обращался. Но на самом деле, иудаизм вообще не озабочен «оправданием человека перед Богом»: Бог создал человека совсем не для того, чтобы его «обвинить» или «оправдать», и вообще не с целью того, чтобы вершить над ним суд. Павел формирует свое учение и расставляет в нем акценты так, чтобы оно могло максимально быстро и широко распространяться, чтобы оно соответствовало мироощущению «эллинов» и их представлениям. ..Изображая иудаизм примитивной «законнической» религией, Павел совершает подлог. Мы не можем узнать, делал ли он это сознательно, чтобы более четко притянуть к провозглашаемой им идее своих потенциальных сторонников, или же сама логика его деятельности как апостола язычников увлекла его и подтолкнула к искаженному изображению иудаизма."

               Роль Иисуса Христа в  Павловых посланиях

     У Павла Христос даже не человек, хотя и принял соответствующий облик (Флп. 2. 7). Он — космическая сущность, которая существовала до начала времен. Он первое из творений Бога, через него было сотворено все остальное (1 Кор. 8. 6). Он — сын Бога, его физический потомок (Рим. 8. 3). Он  стал «духом животворящим» (1 Кор. 15. 45–47). Коротко говоря, Христос является неким совершенно новым существом. Но он не уникален. Он просто первый в своем роде: «первородный между многими братиями» (Рим. 8. 29). Все, кто верит в Христа так же, как Павел, — те, кто принимает учение Павла о нем, — могут соединиться с ним в мистическое духовное целое (1 Кор. 6. 17). С помощью веры их тела будут преобразованы в исполненное славы тело Христа (Флп. 3. 20–21). Они соединятся с ним в духе и разделят его образ, который, как напоминает своим слушателям Павел, есть образ Божий (Рим. 8. 29). Значит, как «наследники Божии, сонаследники же Христу», верующие тоже могут стать духовными сущностями (Рим. 8. 17). Они могут стать подобными Христу, «сообразуясь смерти Его» (Флп. 3. 10) — то есть, божественными и вечными — и вместе с ним будут судить все человечество и ангелов на небесах (1 Кор. 6. 2–3).

    Образ Иисуса Христа у Павла знаком современным христианам, поскольку с тех пор он стал церковной догмой, но для иудеев-последователей Иисуса он выглядел очень странно. Превращение человека из Назарета в божественное предвечное существо, сына Божьего в буквальном смысле слова, чьи смерть и воскресение положили начало новому роду существ, которым вверена задача судить весь мир — мы не найдем ни слова об этом в других текстах об Иисусе, датировка которых хотя бы приблизительно совпадает со временем создания посланий Павла (что четко говорит о том, что такой Христос был собственным изобретением Павла). Ничего похожего на образы Павла нет и в источнике Q, который был составлен примерно в то же время. Безусловно, Христос у Павла совершенно не похож и на «Сына Человеческого» из Евангелия от Марка, написанного всего через несколько лет после смерти Павла. У Луки и Матфея, евангелия которых были написаны между 90 и 100 гг. н. э., мы не найдем свидетельств, что Иисуса считали сыном Божьим в буквальном смысле слова. Оба евангелиста используют термин «Сын Божий» именно в том значении, в каком оно встречается в древнееврейской Библии: как царский титул. Только в последнем из канонических евангелий, Евангелии от Иоанна, написанном между 100 и 120 гг. н. э., можно найти тот образ Христа, который есть у Павла: вечный логос, единственный сын Божий. Конечно, к этому времени, почти через полстолетия после разрушения Храма, христианство было уже полностью романизированной религией, а Христос Павла давно уже уничтожил все следы иудейского мессии в образе Иисуса.
Возвышение Павлом Иисуса до божественного статуса, для  любого иудея означало возвращение к язычеству. Иудаизм категорически отказался присваивать подобный статус даже своему величайшему пророку, Моисею,
Евреи считали собственных помазанных царей вполне человеческими существами, чьи деяния пристрастно изучались и даже подвергались кртитике пророками., если возникала в том нужда. Так что превращение Мессии («помазанника»)  в божественное существо пробуждало в них не только презрение к идолопоклонству, но и глубоко политические чувства, оскорблённые узурпацией власти, поставленной вне критики и возможности оппозиции к ней. Евреи ожидали Мессию, не считая, что он будет божеством, и, таким образом, не обсуждаем.
Напротив, Мессии следовало явиться, согласно предсказанию пророка, который, подобно Илии, решится выговорить царю-помазаннику, коль тот плох (в своих обязанностях или игнорирует слова Второзакония (17:20): «чтобы не надмевалось сердце его перед братьями его»).

  Павел использует слово «Христос» (греческое обозначение еврейского «Мессии») в качестве божественного титула, не имеющего прецедента в иудаизме, и любым евреем это не могло не ощущаться отходом от представления о Мессии.
Далее, идея Павла о «бытия во Христе» означает некий род единения , или растворение индивидуальности в божественной личности Иисуса, разделение его опыта распятия и воскрешения. Подразумеваемое повышение статуса Иисуса до божественного вовлекает во взаимоотношения с Божеством, что чуждо иудаизму, в котором автономия человеческой личности уважаема и гарантирована.
Идея «бытия во Христе», однако, может быть близка и созвучна мистическим культам.

  Но ещё более шокирующе и и впечатляюще для еврейской религии было использование Павлом термина «Господь» (греч. Kurios) в качестве титула обожествлённого Иисуса.Обращение kurios или Господь, т.е. как к божеству, к человеческому существу, недавно жившему и умершему, было для фарисея и любого иудея сущим богохульством.  Обращение «господин», конечно, может быть использовано в его человеческом смысле без придания ему подобного смысла В иврите имелись два смысла: «адон» – означающее «человеческий господин» и «адонаи» – Божество, Господь.
Однако, для получателей посланий Павла использование обращения «Господь» вовсе не казалось шокирующим, поскольку в культах мистерий довольно часто употреблялось. А эти культы рассказывают о спасении богов, и их адепты переживали смерти и воскрешения своих кумиров.
Религиозное мировоззрение писем Павла, столь шокировавшее евреев, было близко неевреям – из эллинистической культуры.
Однако в 50-е г., когда писал свои послания Павел, его видение Иисуса как Христа должно было казаться шокирующим и попросту еретическим, и именно по этой причине около 57 г. н. э. Иаков и апостолы потребовали, чтобы Павел прибыл в Иерусалим, чтобы держать ответ за свое не соответствующее норме учение.

                «Проклят всяк, висящий на древе»

     Чтобы объяснить сколь велика была жертва Иисуса, что Он добровольно принял на себя проклятье через  свою  смерть,  чтобы избавить человечество от проклятья (первородного) греха, Павел приводит стих из Второзакония:
  «Христос искупил нас от клятвы Закона, сделавшись за нас клятвою, - ибо написано: «проклят всяк, висящий на древе» (Галатам 3:13).
    Идея, что всяк повешенный на древе проклят – была совершенно чужой для фарисейского мышления. Фарисейские учителя не толковали этот стих Второзакония таким образом. Многие высокоуважаемые участники фарисейского движения были распяты римлянами, подобно Иисусу, и совсем не считались находящимися под проклятьем из-за способа их смерти. Они воспринимались мучениками. Идея, будто невинный человек проклят Богом вследствие несчастья умереть, агонизируя на кресте, никогда не была частью фарисейского мышления. Только глубокое презрение к иудаизму могло подвигнуть столь многих учёных к принятию мнения, что это было так. Фарисеи никогда не думали, что Бог был туп или несправедлив, чтобы проклясть невинную жертву.
    Даже если повешенный был повинен в серьёзном преступлении, он не считался проклятым, но, напротив, искупившим свой проступок последующей экзекуцией.
(Тосефта, Синедрион 9:5: «У тех, кто приговорён судом к смерти, есть доля в мире грядущем»).
Стих (Второзаконие 21:23) толковался  следующим образом: казнённый преступник должен быть повешен на столбе ненадолго, тело полагалось снять, не оставляя до вечера. Оставивших его висеть постигнет проклятье Божье.
Другими словами, проклятье могло постичь не казнённого, а тех, кто пренебрёг наказом в отношении тела. Это интерпретировалось, как богохульство, так как человеческое тело было создано по образу и подобию Божьему.
Новая Английская Библия переводит этот стих так: «Когда человек осуждён за преступление и приговорён к смерти, вы повесите его; но тело его не должно остаться на виселице на ночь, иначе будете гореть однажды за повешенного, став преступниками пред лицом Бога». Что соответствует фарисейской интерпретации этого отрывка, верно отражающего значении оригинала на иврите.

     Толкование Павла, таким образом, было взято не из фарисейского источника, но являлось его собственной реакцией на двусмысленный перевод греческой Септуагинты.
туманные заявления Павла о  посмертном проклятии   вследствие магического эффекта способа казни, явно идут от язычества, не имея отношения к иудаизму,  рассматривавшему способ жизни в качестве приобретения благосклонности или неудовольствия Бога, но никак не вид смерти, не зависящий от казнимого. Что до идеи, будто Иисус снял проклятие с остальных, приняв его на себя – эта идея тоже чужда еврейскому мышлению. Однако для Павла она является ядром его теологии.

.............
             Л.Н. Толстой о противоречиях в учениях Иисуса Христа и ап.Павла

(из статьи
«Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении»)

" ...Я не могу не сказать этого. Не могу не сказать этого потому, что для того, чтобы люди могли воспользоваться тем великим благом, которое дает нам истинное христианское учение, нам необходимо прежде всего освободиться от того бессвязного, ложного и, главное, глубоко-безнравственного учения, которое скрыло от нас истинное христианское учение.
Учение это, скрывшее от нас учение Христа, есть то учение Павла, изложенное в его посланиях и ставшее в основу церковного учения. Учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему.
Стоит только внимательно прочесть евангелия, не обращая в них особенного внимания на все то, что носит печать суеверных вставок, сделанных составителями, а останавливаясь на том, что просто, ясно, понятно и внутренне связано одною и тою же мыслью, - и прочесть затем хотя бы признаваемые самыми лучшими послания Павла, чтобы ясно стало то полное несогласие, которое не может не быть между всемирным, вечным учением простого, святого человека Иисуса с практическим временным, местным, неясным, запутанным, высокопарным и подделывающимся под существующее зло учением фарисея Павла.
Как сущность учения Христа проста, ясна, доступна всем и может быть выражена одним словом: ЧЕЛОВЕК-СЫН БОГА, - так сущность учения Павла искусственна, темна и совершенно непонятна для всякого свободного от гипноза человека.
Сущность учения Павла в том, что смерть Христа и его воскресение спасает людей от их грехов и жестоких наказаний, предназначенных Богом теперешним людям за грехи прародительские.
Как основа учения Христа в том, что главная и единственная обязанность человека есть исполнение воли Бога, то есть любви к людям, - единственная основа учения Павла та, что единственная обязанность человека - это вера в то, что Христос своей смертью искупил и искупает грехи людей.
Как, по учению Христа, награда за перенесение своей жизни в духовную сущность каждого человека есть радостная свобода этого сознания соединения с Богом, так по учению Павла, награда доброй жизни не здесь, а в будущем, посмертном состоянии.
По учению Павла, жить доброй жизнью надо, главное, для того, чтобы получить за это награду там. С своей обычной нелогичностью он говорит, как бы в доказательство того, что должно быть блаженство будущей жизни: Если мы не распутничаем и лишаем себя удовольствия делать гадости здесь, а награды в будущей жизни нет, то мы останемся в дураках.

Из таких различных основ естественно вытекают и еще более различные выводы.
Там, где Христос говорит, что люди не должны ждать наград и наказаний в будущем и должны, как работники у хозяина, понимать свое назначение, исполнять его, - все учение Павла основано на страхе наказаний и на обещаниях наград, вознесения на небо или на самом безнравственном положении о том, что если ты веришь, то избавишься от грехов, ты безгрешен.
Там, где в Евангелии признается равенство всех людей и говорится, что то, что велико перед людьми, мерзость перед Богом, Павел учит повиновению властям, признавая установление их от Бога, так что противящийся власти противится Божию установлению.
Там, где Христос учит тому, что человек должен всегда прощать, Павел призывает анафему на тех, кто не делает то, что он велит.
Евангелие говорит, что люди все равны; Павел знает рабов и велит им повиноваться господам.
Христос говорит: не клянись вовсе и кесарю отдавай только то, что кесарево, а то, что Богово - твоя душа - не отдавай никому. Павел говорит: "Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены". (К Римл. ХIII, 1,2)
Христос говорит: "Взявшие меч от меча погибнут". Павел говорит: "Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч; он - Божий слуга..., отмститель в наказание делающему злое". (Римл. ХIII, 4)

Причин такого заблуждения было много различных.
... послания, проповедующие, под именем Иисуса Христа, учение Павла, стали, вследствие торопливой деятельности Павла, известны прежде, чем евангелия (это было в 50-х годах после рождения Христа. Евангелия же появились позднее)...
учение это (как ни ложно оно было по отношению тех основ, которые оно извращало), будучи все-таки разумнее грубого исповедоваемого народами язычества, между тем не нарушало языческих форм жизни, как и язычество, допуская и оправдывая насилия, казни, рабство, богатство, - в корне уничтожало весь склад языческой жизни..."