Это случилось в Италии 15

Солнце припекало. Кошка решила сходить в душ, раз уж нельзя поплавать в море.
Когда она одевалась, то услышала шум отъезжающей машины. Сразу прибавилось уверенности, она даже захотела есть.
Ланч накрыли на круглом столе под большим зонтом. Вместо закусок сегодня была рыба, пропитанная красным соусом из горчицы, помидоров и разных специй. Затем им принесли пиццу, крохотные пирожные, сыр и фрукты, после чего подали кофе и коньяк.
После еды мужчины ушли к себе, а женщины остались на веранде.
Сейчас начнется, подумала Кошка. Но герцогиня не спешила. Из кармана она достала пять стодолларовых банкнот, положила их возле журналистки, и снисходительно улыбнулась.
— Возьмите ваши деньги, Айрин. Юлиана - умная женщина. Она справедливо решила, что я ей дам больше. Можете сказать спасибо, что я сберегла вам немалую сумму.
— Благодарю, — процедила Кошка, внутри у нее все похолодело.
Манчини внимательно посмотрела на нее.
— Вы же не глупы, Айрин, но моментами потрясающе наивны. Как вы могли поверить, что такая особа, как Юлиана Росси, продаст меня за жалкие пятьсот евро? Да она без всяких усилий получит гораздо больше, проведя пару дней с каким-нибудь бизнесменом на отдыхе. Но что потом? Вы уедете, бизнесмен уедет, а ей придется вернуться ко мне. Она это знает, поэтому не станет кусать руку, которая ее кормит. Я дала ей в три раза больше за информацию, что вы хотите связаться с Дэниэлом Миллером.
Кошка не ответила. От жары и страха у нее кружилась голова.
— Что вы надумали, Айрин? — спросила Бьянка.
— Мое решение неизменно.
— Документы у вас, ведь так?
— Да.
— Это ваш последний шанс, Айрин.
— Идите к черту! — раздраженно огрызнулась Кошка.
Бьянка пожала плечами, ее глаза были скрыты за солнцезащитными очками. Внезапно у Кошки скрутило живот, руки онемели, лоб покрылся испариной. Она вскочила, сделала несколько шагов и ее вырвало.
— Бедняжка! — раздался рядом участливый голос Бьянки. — Похоже, вы заболели. Давайте помогу вам дойти до комнаты.
— Да… мне… как-то нехорошо...
Герцогиня взяла ее под руку, и они прошли в комнату журналистки, где та упала на кровать, ее била холодная дрожь. Бьянка оставалась рядом, и невозмутимо помогала Кошке встать, когда у той скручивало желудок, и вела в ванную. Как только рвота заканчивалась, Манчини сновь укладывала гостью на кровать. С каждым разом рвота становилась все сильнее, к ней прибавилась сильная боль. Платье Кошки промокло от пота, перед глазами плавали круги.
— Как вы, дорогая?
Комната вращалась перед глазами. Но вот вращение на минуту замедлилось, и журналистка разглядела стоящую у кровати герцогиню. Та улыбалась.
— Что... со мной?
— Вас отравили, Айрин, — отозвалась Манчини.
— Отравили? Как… — желудок снова скрутило. С трудом поднявшись, Кошка дошла до ванной. В этот раз Бьянка не помогла ей.
Когда журналистка вернулась, и упала на кровать, герцогиня присела рядом.
— Вам дали яд с едой. Знаете, он простой, но очень эффективный. Через час-другой вас ждет мучительная смерть. Разумеется, противоядие у меня есть. И я готова дать его вам в обмен на документы, но, конечно, после того, как вы отдадите мне их лично в руки. Вы их оставили в Сорренто, так? Туда ехать минут двадцать, ну и назад столько же. Если поспешим, успеем дать вам противоядие.
Лежа на кровати, Кошка смотрела на Бьянку. Но на лице той не было заметно ни жалости, ни угрызения совести. Она осознала, что Манчини так и будет тут сидеть, спокойная и уверенная в себе, наблюдая за ее смертью. Живот снова скрутило, и она из последних сил поплелась в ванную.
— Я буду сидеть здесь, пока вы не умрете, Айрин, — сказала Бьянка, когда журналистка вернулась. — Мы не можем ничего отыграть назад. Один человек уже погиб, и вашей смерти никто не заметит. И поверьте, дорогая, мне за это ничего не будет. Заметьте, вы уже еле можете пошевелиться, ваши силы уходят. Слабость и боль будут только усиливаться. Я не советую вам выжидать. Конечно, я могу дать вам противоядие в любой момент, но на каждого этот яд действует по-разному.
Кошка молчала. У нее не было сил даже говорить. Еще три раза она поднималась, мучительно добиралась до ванной, и возвращалась на кровать. И тогда герцогиня небрежно произнесла:
— Интересно, за ваши похороны заплатит газета? Коллеги разместят некролог в пару строк, максимум, напечатают краткую историю вашей жизни в субботнем приложении. А затем будут пить водку, и жить до глубокой старости, позабыв про вас. Вы идиотка, Айрин, упрямая идиотка. Где документы?
— Под… сервантом, — прошептала Кошка.
Бьянка выдохнула, подойдя к серванту, с неожиданной силой чуть сдвинула его, и вытащила конверт с документами. Пробежав их глазами, она рассмеялась.
— Вы обещали... — еле выговорила Кошка.
Все еще улыбаясь, Манчини подошла к кровати. Посмотрела на лежащую женщину, глаза ее потемнели, улыбка сбежала с губ.
— Знаете, что я собираюсь сделать, дорогая?
— Вы… обещали…
— Обещание я выполню, а затем позвоню капитану Эспозито, и пожалуюсь, что вы причиняете мне большие неудобства, и я больше не могу нести за вас ответственность. Пусть он забирает вас в тюрьму, как предписано законом.
— Зачем вам это? Вы уже получили то, что хотели…
Манчини позвонила.
Через несколько секунд в комнату влетела горничная, открыв рот, она смотрела на бледную, покрытую испариной журналистку на кровати.
— Мария, — обратилась к ней герцогиня, — принеси нашей гостье касторовое масло и горячую воду, у нее разболелся живот.
И, когда горничная вышла, пояснила:
— Это рыба, Айрин. Вам положили несвежий кусок. Старый способ, который  устраивают неприятным гостям. Пойду, расскажу Эдуардо, как удачно все прошло.
Посмеиваясь, она вышла из комнаты. Кошка уткнулась лицом в подушку, от бессильной ярости и унижения у нее брызнули слезы. Горничная вернулась с касторовым маслом и бутылкой минеральной воды. Напоив журналистку, она удалилась.
Итак, публикация не состоится. Ловким ходом Манчини обратила поражение в блестящую победу. Следующим ходом она намеревалась окончательно уничтожить Кошку, отдав в руки капитану Эспозито, как обычную преступницу.
Как же ей поступить? Как выпутаться из этой истории? Понятно, что статьи уже не будет, но ей надо попытаться доказать, что герцогиня - убийца. Но доказательством вины Манчини, да и то косвенным, служил лишь телефонный звонок Миреллы сюда, на виллу, и деньги, которые она получила, сообщив о них с Гаем. Да и то, Бьянка может легко объяснить это ревностью и слежкой за неверным супругом. Все прочее - это догадки и предположения. К тому же, Кошка сомневалась, что, если дойдет до суда, Мирелла повторит то, что сказала ей в парке. Что еще можно использовать? Попытка Эдуардо убить ее? Так свидетелей этому нет. Парни с ружьями вдоль стены? Чушь, как и история о том, что Бьянка дала ей яд, хотя и дураку понятно, что она отравилась несвежей рыбой. Гай? Он не поможет, на это даже рассчитывать не стоит. Антонио? Этому тоже нет резона рисковать, особенно после того, как он отдал ей документы. Которые она, кстати, не сохранила. Разрушив, тем самым, его надежды отомстить. Для него теперь один выход – жениться на Юлии, и молчать.
Дэниэл Миллер? Ха, слуга двух господ. Все, что его заботит - это расстановка сил в Европе. Для него Манчини будет поважнее, чем журналистка с принципами.
Похоже, со всех сторон на нее направлены острые кинжалы.
Спазмы в желудке прекратились. Веки устало сомкнулись, и обессилевшая Кошка уснула. Проснулась она поздно. Солнце больше не заливало комнату, стало прохладнее. Айрин посмотрела на часы - двадцать минут девятого. Она осторожно села, затем медленно поднялась на ноги. Ее тут же повело в сторону, резко закружилась голова, подступила тошнота. С трудом добравшись до ванны, Кошка опустилась в теплую воду. Вода смыла усталось, прибавилось сил. Одевалась она долго - пальцы дрожали, и не хотели слушаться.
Перед тем, как выйти из комнаты, Айрин подошла к зеркалу. На нее смотрело измученное бледное лицо с фиолетовыми кругами под глазами. «Надо заканчивать, — подумала Кошка. — Заканчивать с этой крысиной возней. Деньги у меня есть, прикуплю небольшой домик где-нибудь на Крите или в Таормине, и начну, наконец, заниматься тем, что люблю».
Послышался шум подъехавшей машины. Журналистка выглянула в окно, забыв, что окна ее комнаты выходят на море. Впрочем, неважно, кто приехал. Ей спешить некуда. Спустившись, она испытает всю гамму унижения и стыда, но она безумно устала, и не хотела ни о чем думать.
В гостинной ее уже ждали. Бьянка, Гай, Антонио Герра, Юлиана Росси, капитан Эспозито, Дэниэл Миллер и Эдуардо, который как раз разносил коктейли. При появлении Кошки все глаза устремились на нее, и журналистка заметила удивление, появившееся на лицах большинства.
— Мы рады вам, Айрин, — холодно поприветствовала ее герцогиня. — Как вы себя чувствуете?
— Получше.
— Присаживайтесь за стол. Эдуардо! Коктейль синьорине.
— Спасибо, я ничего не хочу.
Добравшись до кресла, Кошка осторожно села, кивнув остальным. Все молчали, Эдуардо разнес бокалы, и занял пост у стены, чтобы не мешать гостям, но быть готовым выполнить любые указания своей госпожи.