Перевоспитание Полины Глава 1

-1-

В клубе Полина нарезалась до чёртиков, до состояния, когда, так сказать, «море по колено»! Срывая голос, она выкрикивала непристойности, иногда даже пошлости, как будто кому-то назло, и время от времени, не держась на ногах, падала в объятия крутящихся возле неё пьяных, разнузданных парней. Они, одуревшие от алкоголя и громоподобной музыки, разрывающей барабанные перепонки, перекидывали друг другу, как мячик, изрядно выпившую девушку. Казалось, что вся одурманенная компания, потеряла, что ни на есть, человеческое лицо в клубящейся всеобщей вакханалии.
В руке Полина сжимала стакан с какой-то коктейльной бурдой, плескавшейся через край при очередном полёте «в бездну». В клубе стоял дым коромыслом, беспрерывно рвались в воздухе звуки оглушающей музыки, что и музыкой-то нельзя было назвать. По всему залу в такт безвкусным звуковым разрывам дёргалась вверх и вниз, словно в конвульсиях, толпа молодого народа. На подиуме возле шеста вертелась, извиваясь змеёй, полуголая танцовщица.

Полина тоже дёргалась, как ей казалось, ровно в такт музыки, и со стороны выглядела умалишённой. К ней пристал банным листом один изрядно подвыпивший мужичок, что-то кричал ей в ухо, пытаясь переорать гром технических усилителей, лез в лицо, цепляя её нос, щёки, плечи своими мерзкими губами. Его грубые руки непроизвольно двигались по её груди и бёдрам. Полина в порыве пьяного угара то тяжело отталкивала прилипшего мужичка, то вдруг притягивала его обратно, впиваясь, как пиявка, в щетинистый потный подбородок.

Вообще-то, человека трезвого, адекватного, картина клубной оголтелости и разврата повергла бы в полное уныние: и это вот люди – цари природы?!
Внезапно трясущаяся толпа стала машинально расступаться по центру, освобождая коридорчик для двигающейся группы мужчин: представительный дядька в возрасте «50+», окружённый пустоглазыми амбалами в чёрных костюмах, крутившими чуть ли не на 360 градусов лысыми головами. Они взирали без каких-либо эмоций на уродство человеческого умопомешательства. Делегация продвигалась прямёхонько к местечку, где перед приставучим мужичонкой кривлялась Полина.

В определённый момент бьющая по голове музыка оборвалась, закончившись на последнем, слава богу, такте, и по танцполу зычно и требовательно пролетело глубоким баритоном:
- Полина!
Видный дядька в дорогом костюме тёмно-серого цвета и сине-серебряном галстуке размашисто прошёл вместе с телохранителями, таранящими толпу, к дочери.
- О, папулька! Откуда ты здесь нарисовался?! – намеренно-развязно крикнула Полина.

Она, невменяемая, шаталась, поддерживаемая такой же шатающейся пьяной особью с жирными мерзкими губами.
- Полина, если ты сейчас же не вытряхнешься из этого зловонного притона, я нашлю сюда мусоров!
Полина больно ударила «держателя» по рукам, освобождаясь от него, и плеснула ему в морду оставшийся в стакане коктейль.
- Пусти, дрянь! Ага, ваше величество, - кочевряжилась она перед отцом, заплетаясь в речи, - всё можете? Да? Слушай-ка, папа всемогущий, ты дашь мне жизни когда-нибудь или нет? А? Дашь свободы? Забодал уже! Видишь, я отдыхаю! Иди лесом! Гуляй по коридору! И своих крепостных холопов забери отсюда!
Николай Афанасьевич Богатов еле сдерживался и не возражал дочке, молча сжимая кулаки до синюшного цвета кожи. Он лишь повёл бровью – нехороший знак.
- Ёжиков, - спокойно сказал Богатов, не сводя жёсткого взгляда с распустившейся Полины.

Сразу же, просто в секунду, самый крупный амбал из придворной свиты хозяина приступил к действию – он шагнул к Полине и одним махом умеючи скрутил ей руки. Бокал выпал и грохнулся об пол, разлетевшись на осколки.
- Ай-яй! – запищала девушка, - пусти, обезьяна лысая!
Но Ёжиков, подобно послушному роботу, без единого мимического движения на гладко выбритом лице, уже тащил сопротивляющуюся Полину в направлении выхода, по тому же коридорчику, что образовала расступившаяся толпа. Ёжиков впихнул девушку в авто. Машина стремительно сорвалась с места. Полина ругалась на чём свет стоит, но никто из папочкиной «делегации» её, естественно, не слушал и на бранные её слова не реагировал.
 
Автомобиль подъехал к двухэтажному добротному дому. Это был дом, выполненный в минималистическом стиле, однако опытный глаз знатока архитектуры оценил бы высокое качество исполнения проекта. Вокруг дома раскинулся подходящий под манеру сад с беседками, фонарями, клумбами и прудом, над которым протянулся мост с прозрачными ограждениями из оргстекла.

Преданный слуга Ёжиков сопроводил отравленную алкоголем и уже ничего не соображающую Полину в её комнату, куда подоспела горничная-нянька. Она раздела девушку, бормочущую всякую чушь, и уложила в постель. Но Полина тут же вскочила - ей было так плохо, что часа два она не вылезала из уборной, посылая проклятия отцу и небу в целом. Она провалилась в сон лишь под утро и спала без задних ног, полностью выпав из жизни.

Николай Афанасьевич распустил на выходной всю прислугу, оставив только ограниченный контингент охраны и повара с официантом, и занялся делами, устроившись в кабинете. Он провёл онлайн-совещание, принял несколько телефонных звонков, после чего наступил момент, когда, задумавшись, Богатов замер в любимом кресле.

Что происходит с дочкой? Конечно, он вовсе не хотел, чтобы Полина выросла такой, какой он наблюдал её в последнее время. Она охамела выше крыши, ни во что не ставила родного отца! Николай Афанасьевич делал всё, чтобы после смерти Светланы, его жены и мамы Полины, дочь была обеспечена всем необходимым и даже сверх того, чтобы Поля не чувствовала себя обделённой сиротой. Он так сильно любил её, свою девочку, своё солнышко! Богатов никогда не жалел средств на её увлечения и капризы, на гувернанток и образование, на шикарные платья и престижное авто!
А получилось всё наоборот: Полина бросила сначала музыкальную, а потом и художественную школу, хотя отец давно заметил в ней творческие способности, особенно к художеству, пытался привлечь к делу отличных преподавателей, но напрасно. Она перестала посещать и секцию фигурного катания, затем ушла из драматической студии. В общем, бросала всевозможные начинания, требующие труда и терпения. В школе училась спустя рукава, несмотря на то, что учёба давалась ей несложно. В университет ездила через раз – семестры всё равно будут оплачены отцом. Зато с удовольствием увлекалась шмотками из бутиков да ночными клубами. И на уме деньги! Деньги, деньги…

Однажды Полину загребли в обезьянник: она вместе с «приятелями» участвовала в поджоге и разгроме магазинов матери одного «мажорика», не принятого всей гоп-компанией. Много нервов, и не только нервов, потратил тогда Николай Афанасьевич, чтобы её не тронула полиция. Отец был не на шутку зол и испуган: а что, если дочь пристрастится к наркотикам? Так, с него хватит. Наступил, пожалуй, предел - пора кончать с её выкрутасами, пока расхлябанная жизнь девушки реально не дошла до точки невозврата.
 
Николай Афанасьевич видел, что дочь, взрослея, всё больше и больше отдаляется от него и ведёт себя нарочито нагло, словно мстит ему за обиду, однако, какую именно, он не понимал. Ведь он не виноват в том, что девочка осталась без матери, ведь он старался, как только мог, - ни в чём Полина не нуждалась! Отец не понимал, что, будучи в делах, в работе, в бизнесе, он любит дочь, будто на расстоянии, бросая её на растерзание каким-то пришлым, нанятым нянькам и учителкам. А Полине был нужен обыкновенный папа, было нужно его родительское тепло, его душа, его искренний, настоящий интерес к её жизни, к её проблемам, - его истинная дружба.

Он также проразявил и первую, довольно серьёзную влюблённость девочки – вот где образовалась трагедия! Отец категорически не принял того мальчишку – парень, видите ли, не «их круга», из нищебродов, никак не годится даже в друзья его дочери, не то чтобы в женихи! А не надо ли было дочку спросить? Обиженные дети в отместку устроили побег – Полинка и Юрка убежали из дома на юг, на море. Их, разумеется, нашли, но мальчишке с тех пор все ходы к дочке были заказаны, а его родителям пригрозили расправой. Девочка трудно пережила сильную боль, причинённую отцом, однако не понятую им до конца, что ещё дальше отодвинуло отца и дочь друг от друга.

Когда же настал день и отец обнаружил свою родительскую несостоятельность, оказалось, что дочка-то уже выросла. Время было упущено - пропасть между ними увеличилась до невероятных размеров. Дочь не шла на контакт, она постоянно шла на конфликт, продолжая по инерции злостно протестовать и выводя отца из равновесия какими-то дурацкими способами протеста, вероятно, не домысливая, что ими вредит в первую очередь лишь самой себе.

Нет, надо было что-то предпринимать, иначе Николай Афанасьевич встанет перед угрозой полной потери родного человека – единственной дочери.
Он набрал номер своего партнёра, товарища и верного «пса», которого Николай Афанасьевич «купил» когда-то, поймав на мошенничестве, и наделил полномочиями, за что тот боготворил Богатова. Помощником по делам и советником по трудным вопросам был Долгорукий Пётр Фёдорович - делопроизводитель, юрист, психолог, политолог, врачеватель, собеседник, устроитель и прочая – какие только функции не приходилось ему выполнять! Короче, талантливый всезнайка в одном лице. Если Долгорукий сам не мог в чём-то разобраться, то каким-то неимоверно умелым образом находил нужного человека и с его помощью разрушал возникшие препятствия и разрешал неудобную ситуацию.

- Петя, срочно приезжай, ты нужен мне позарез! – тревожным голосом не потребовал, а позвал Николай Афанасьевич.
- Слушаюсь! – с тихой подобострастностью ответил Долгорукий, предвкушая интригу.
Через час оба сидели в кабинете английского фасона, перед горящим камином, с фужерами коньяка, словно Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Николай Афанасьевич излагал свои горести Долгорукому, а тот уже, по мере порционного поступления информации, крутил деловыми мозгами авантюриста, как же помочь своему вечному «спасителю», которому он был обязан по гроб жизни. И ведь придумал же! Вспомнил одну замечательную сказку братьев Якоба и Вильгельма Гримм, откуда и позаимствовал средство для приведения сознания дочери Богатова в нужное состояние.

(Продолжение следует)