Перевоспитание Полины Глава 4

-4-
Выходка с Владимиром Зарыгиным оставила в душе Полины неприятный осадок: конечно, она обидела парня, хоть вышло это без задней мысли. Однако Полина не стала больше ни о чём рассуждать и отпустила невесёлые впечатления плыть своим чередом - она вновь упивалась спокойствием прекрасного осеннего дня. Когда ещё выпадет такая чудная погода! Надо наслаждаться природой, её дарами, да и забыть про всё на свете – и про плохое, и про хорошее. Надо полнокровно жить в данную минуту, которая может внезапно, неожиданно прерваться. Надо пользоваться любой возможностью радоваться жизни, надо цвести радужным разноцветьем, как многокрасочные альпийские луга, смеяться, шутить, приветствовать небо и солнце – в противовес тёмным настроениям и угнетающим печалям!  Надо мечтать! Мечтать о том, что желаемое обязательно сбудется! Полина села в машину и поехала по Энскому шоссе в сторону одного симпатичного, частенько ею посещаемого бульварчика, чтобы прогуляться.

Бульвар переходил в сквер, по центральной аллее которого размещались лотки с ярмарочной продукцией. В середине сквера находилась зона для уличных художников. В выходные дни здесь бывало много народу, открывались киоски, заваленные сувенирами и творческими поделками. Живописцы выставляли на продажу разные картины: пейзажи, натюрморты, портреты, абстракции. Многие художники, выходящие сюда, подрабатывали рисованием портретов - с натуры, либо по фотографии. Портреты выполнялись в различных техниках. Чёрно-белые, цветные, графика, шаржи – чего только не найдёшь! В будни тоже шла продажа и работала выставка, но в более мелких масштабах, поэтому народ убавлялся и не было толкотни.

Полина медленно шла по аллее. Остановившись возле одного из стендов, она занялась внимательным рассмотрением весьма занимательных, с её точки зрения, картин, посвящённых городу. На картинах изображались старинные улицы, здания, переулки. В одном городском пейзаже Полина узнала известный городской район, каким он выглядел в конце девятнадцатого или начале двадцатого века. Поджав губы, она с разыгравшимся интересом и даже некоторым удивлением всматривалась в изображение и вдруг спросила, адресуя слова не к кому-либо из художников конкретно, а будто бросая вопрос в окружающее пространство, словно камешек в воду:

- Это улица Воронцовская, верно? Блин-оладушек, надо же, как видоизменилась! Углового дома-то больше нет, там сейчас торчит торговый центр. А дом тот очень красивый был! Я видела его на старых фотографиях!
Пока она, не поднимая головы, изучала картину, к ней приблизился художник.
- Здесь, в прогулочной зоне, - видите, вот здесь, - плескал когда-то кокетливый фонтанчик с белыми ангелочками, его тоже больше нет, к сожалению, - раздался над Полиной мужской голос, и чей-то длинный указательный палец; еле касаясь, прошёлся по полотну, направляя взгляд зрительницы.

Полина хмыкнула и обернулась на голос. Она увидела рядом с собой молодого мужчину, одетого в коричневый поношенный плащ с металлическими пуговицами, бывшими некогда золотыми, а нынче покрытыми тусклым налётом. Его шея утопала в дважды обмотанном вокруг, видавшем виды тёмно-бордовом  вязаном шарфе. Волнистые чёрные волосы и чёрные глаза, напоминающие переспелые черешни, – вот, что сразу узрела Полина. «Эти глаза напротив…», - мгновенно пропел внутренний голос строку из песни вовсе не её поколения.
- Ваши картины? – смело спросила девушка.
- Мои, - кивнул мужчина.
Полина окинула художника оценивающим взглядом, скорее, по подсознательной, взращённой с детства привычке делить людей на тех, кто «своего» круга и «не своего».

- Сколько же вам лет? Вы не могли застать стоявший здесь дом…
Художник простодушно улыбнулся - Полина почувствовала, что переспелые черешни, словно сильный магнит, притягивают её, она даже чуть привстала на носочки.
- Мне? Тридцать. Конечно, я не застал этот дом. Я видел его, как и вы, на фотографических снимках. Дом, кстати, я изучал подробнейшим образом.
- То есть? – не унималась Полина.
- Ну, узнал кое-что из истории его существования, ознакомился с биографиями его владельцев, насколько это было возможно. Последним хозяином дома был купец Ларин. Торговец занялся переделками, немного перестроил дом, превратив его в доходный, а на первом этаже открыл магазин скобяных изделий. Если вы серьёзно заинтересовались, то могу поделиться познавательной информацией.

Художник смотрел на Полину открыто, прямо. Он выглядел человеком, которому нечего скрывать. Видно было, что ему импонирует появление этакой бойкой собеседницы, симпатичной девушки, и, конечно же, нравится её неподдельный интерес к теме - он доволен тем, что она остановилась именно возле его картин, отдавая им предпочтение.

Полина выпрямилась и вдруг обнаружила, что смущается. Вот уж чего за собой никогда не замечала! По крайней мере, она всегда могла в случае заминки перейти на грубый тон или вообще проигнорировать не угодившего ей человека, а тут прилипла взглядом к случайно попавшемуся ей на пути художнику. СтоИт теперь, подобно молчаливому изваянию, вперяя взор в его чёрные глаза, и не знает, о чём говорить и как вести себя дальше.

По идее, надо поблагодарить автора да проследовать далее своей дорогой. Но она словно приклеилась подошвами туфель к тротуарной плитке и не уходила. Пожалуй, пауза затянулась, а уйти, совсем ничего не говоря, в сложившейся ситуации вроде не годится.
Художник сам вывел её из странного неудобного положения. Он добродушно сказал:
- Слушайте, хотите, я покажу вам другие полотна? В нашем городе полно исторических мест, поменявшихся до неузнаваемости. На своих полотнах я постарался восстановить их первоначальный вид. Правда, таких работ у меня мало, но я уверен, кое-что вас не только заинтересует, но, скорее, потрясёт.

Сказал и вновь обратил к ней чёрные глаза. Полина напряглась, закаменела, аж кровь хлынула к лицу. Она машинально провела рукой в красивом маникюре по лбу и щеке – жест, который легко выдал её волнение.
- Да вы, пожалуйста, не волнуйтесь! Не хотите, - не надо. Я вас никуда не зазываю, - смеясь, произнёс художник, - просто принесу в следующий раз несколько картин, сюда же, на бульвар, и расскажу, если рожелпете … Как вам? Идёт?
Полина молчала. Ничем  особенным эта сцена вроде не отличалась, но Полина почему-то ощущала себя незаметно втянутой в какое-то новое приключение, будто её подталкивал сзади кто-то невидимый, уверяя нашёптыванием в ушко, что она встала на порог новой, заманчивой, счастливой судьбы. Нужно лишь сделать первый шаг, ступить вперёд – и судьба откроет «тайную дверь» в неведомое, как в сказке. Ох, как же это, чёрт возьми, ей нравилось!

- Мне думается, что ваша жизнь в какой-то степени связана с художеством? Я ошибаюсь? – спросил живописец, продолжая беседу, чем не отпускал девушку.
Полина неопределённо пожала плечами.
- В детстве я ходила в художественную школу. Бросила.
- Почему? В художку без способностей не поступишь. Значит, у вас есть способности?
- Не знаю, почему, – Полина улыбнулась. – Нет, знаю: я лентяйка.
Художник мгновение глядел на неё, прищурившись, и вдруг расхохотался, весьма откровенно.
 
Полина было растерялась, но, вторя ему, тоже стала смеяться.
- Самокритика на грани фантастики, - сказал, немного успокоившись, художник. – С вами не соскучишься. Послушайте, как вас зовут? Давайте познакомимся?
Художник поправил шарф, сделал официальное лицо и, не дожидаясь согласия девушки, протянул ей навстречу руку с длинными пальцами.
- Евгений Ковалёв. Художник.

Полина видела перед собой руку, на некоторых пальцах которой просвечивали остатки не отмываемой краски, ногти были коротко подстрижены и, как она чисто по-женски отметила, ухожены – это обстоятельство положительно повлияло на неё. Она медленно, как бы раздумывая, - надо ли, не надо ли, - протянула в ответ свою руку и назвалась, правда, без фамилии.
- Полина.
Но художник на отсутствие фамилии не среагировал. Полина при небольшом пожатии почувствовала своей ладонью тепло и мягкость ладони другого человека. Сейчас же она вспомнила расхожую, сентиментальную фразу: «между ними пробежала искра». В общем-то, действительно произошло что-то похожее: молодые люди зачарованно глядели друг другу в очи и совершали соединение рук. К тому же они оказались на одной духовной волне, абсолютно независимо от какого-то там пресловутого социального происхождения – искусственной, нездоровой выдумки меньшей части цивилизованного человечества.
- Вот и хорошо, Полина, - сказал художник, - вот и будем знакомы.

Далее они активно разговорились. Полина не заметила, как пролетело время. Она опомнилась через пару часов, искренне удивившись тому, насколько свободно, без натуги, непринуждённо, на самом деле интересно и в высшей мере позитивно проходило их общение. Нашлось, как оказалось, немало общих тем, касающихся не только творческой линии жизни, но и мировоззренческой.

Они договорились встретиться в воскресенье здесь же, на выставке. А ещё Евгений выразил желание написать портрет Полины. Это предложение виделось ей заманчивым, но не настолько простым – в нём неглупая девушка усматривала практически невидимый флёр некой интимности, что её очень возбуждало - вот же приключение, как снег на голову! И Полина обещала обдумать приглашение художника.

(Продолжение следует)