Золотой лист и демон Биддхуарис

Золотой лист и демон Биддхуарис, или Хроники старой Хрущевки

(Пародийная реплика на мой рассказ - http://proza.ru/2012/09/26/863, с авторским камбэком — теперь с демонами и ангелами. Попытка превратить трагедию в трагикомедию с элементами магического реализма.)
 
Ветер, неофициально признанный городским омбудсменом тоски, шелестел листвой так, будто пытался извиниться за весь ноябрь. В небе — бездна серая, как чаевые у чиновника. На земле — пожухлая трава, обиженная на всех и вся. Поздняя осень разложилась по пейзажу, как кот на батарее: холодно, уныло, и никто не уходит.

Всё это великолепие наблюдал с подоконника своей однокомнатной вотчины старик Иван Петрович Нагорный. Мужчина возрастом в семьдесят с хвостиком (где хвостик — инфаркт, а также скидка на метро). Седой, жилистый, хрустящий суставами как вчерашний хлеб, он ежедневно инспектировал сражение одинокого листа, застрявшего на дереве перед окном.

— Ну как, держишься, дружок? — спрашивал он.

Лист, согласно художественным канонам, не отвечал, но трепетал в унисон с внутренним состоянием наблюдателя.

Старик не был алкоголиком. Это важно. Он был просто обыкновенным русским интеллигентом на пенсии, с лирическим уклоном в рематологию. Жена его, Клавдия Петровна, вот уже третий месяц лежала в кровати, пережив второй инсульт и третий сезон «Пусть говорят» без перерыва. Детей у них не было, только репродуктор и лист за окном.

И вот, в этот знаменательный день — пятьдесят лет совместной жизни, золотая свадьба — Иван Петрович, как редкий вид бабочки, совершал утреннюю метаморфозу. Бритва оставила на лице больше следов, чем судьба, но он стоически заклеил порезы кусочками газеты, на которых обещали новую пенсию и жизнь без QR-кодов.

Он надел лучшие брюки — не новые, но всё ещё притворяющиеся праздничными. Белая рубашка хрустела от крахмала и упрямства. Башмаки — старые, с характером — блестели, как будто знали, что сегодня особенный день, и старались соответствовать.

— Клавочка, я скоро, — прошептал он, и отправился за цветами.

А вот тут всё, конечно, пошло в другую сторону. Потому что именно в этот момент реальность — устав от своего жанра — решила немного переквалифицироваться. За Иваном Петровичем, на высоте пятого астрального этажа, с некоторым профессиональным интересом наблюдали два существа.

Одного звали Биддхуарис Бенедиктикус, демон средней руки, куратор сектора «Тоска, бытовуха, сентиментальность». Другого — архангел Моисей, временно отстранённый за чрезмерное сочувствие и любовь к кулинарии.

— Этот опять разговаривает с листвой, — заметил Биддхуарис. Его хвост лениво выписывал в воздухе круги, будто демон сам себе выдавал штрафы за сентиментальность.

— Он напоминает мне бабушку Розу, — ответил Моисей, — у неё тоже были галлюцинации, но она хотя бы пекла штрудель.

— У него нет времени на штрудели. У него есть только «синдром Бессмысленной Устойчивости». Знаешь, как это по-латыни?

— Удиви.

— Stultus Persistorum Yogamortus. Это такой внутренний демонический йога-комплекс. Люди цепляются за идею, что нужно «держаться», даже если логика давно ушла в отпуск.

— Звучит как диагноз.

— Это и есть диагноз. Идеальный случай для внедрения программы «Глубинное Прозрение». Мы должны вмешаться.

На земле, тем временем, Иван Петрович скользил по льду, как философ по смыслу жизни. Упал. Ударился. Сломал гвоздику. Цветы пострадали, но дед — нет.

— Герой, — сказал Моисей.

— Объект, — поправил демон. — Пора вмешаться.

Итак, когда старик вернулся домой и, целуя супругу, не заметил, как та ушла в вечность, началось настоящее представление.

Пока Иван Петрович лежал на постели, сжимая в руке цветы и мертвую ладонь любимой, время остановилось. В прямом смысле.

— Стоп-кадр! — раздался голос, и в комнату вошли оба.

— Кто вы такие? — спросил дед, внезапно оказавшись в своей квартире, но освещённой мягким светом и пахнущей свежими булочками.

— Мы — служба метафизической поддержки. Меня зовут Моисей, это — Биддхуарис. Он временно при исполнении, но в целом — не опасен.

— Почему я вас вижу?

— Потому что ты в моменте. В моменте боли, истины и отсутствия Wi-Fi. А ещё — ты нуждаешься в развязке.

Биддхуарис выкатил свиток:

Иван Петрович, вы подходите под программу «Йогическая Сингулярность Старческих Душ». Опция: переселение, альтернативная реальность, бессмертие, частичная утрата суставов по договорённости.

— Подпишешь — попадёшь в Листовой Экзистенциал. Прекрасное место. Там, кстати, все листочки — говорящие.

Старик нахмурился:

— А Клава?

— Может пойти с тобой. Но есть нюанс: в том мире всё по-другому. Например, деньги — это уровень грусти, транспорт — это поэзия, а вместо магазинов — обмен признаниями.

— А дураки есть?

— Только если ты не подпишешь.

И тогда, с печатью решимости на лице, Иван Петрович взял перо.

На утро в хрущевке не было никого. Только ветер колыхал пустую кровать. Соседи, обнаружив открытое окно и ушедших жильцов, долго спорили: то ли их забрали родственники, то ли коммунальные службы, то ли «эти с телепортацией».

А где-то, далеко за пределами разумного и ЖКХ, Иван и Клава катались на гигантской карусели из золотых листьев. Он смеялся, а она читала стихи деревьям. Там, среди прозрачных аллей, жили и другие: бывшие бухгалтеры, разочарованные айтишники, один генерал в тапочках. Все они прошли программу Stultus Persistorum Yogamortus и нашли смысл в нелепом.

И только демон Биддхуарис, заполняя отчёт, ворчал:

— Почему у всех людей надо, чтобы всё было со смыслом? Неужели нельзя просто упасть, встать и посмеяться?

Моисей принес ему булочку:

— Потому что мы — трагикомедия. Сатирическая опера с обязательной смертью в третьем акте и аплодисментами в четвёртом.

Листочек, между прочим, всё ещё держался.