Ты пишешь мне...

(воспоминания)

     196… год. Я первокурсник! Я поступил в самый замечательный ВУЗ на свете – Харьковский авиационный институт!
     И вот Первое сентября. Я иду на первое занятие. Солнце сияет необычно, каким-то ослепительным светом. Ноги сами несут меня по выщербленному асфальту. Но я выучусь в институте и непременно изобрету ботинки на воздушной подушке. А уж тогда буду плавно нестись над ямками и трещинами. Ну, не завтра, наверно, но к третьему курсу точно…
     А сейчас я гордо показываю на проходной новенький пропуск: вход в авиационный институт не по студенческим билетам, как в какой-нибудь другой. А всё потому, что тут сосредоточены важные технические секреты и государственные тайны, доступные только нам, посвящённым и проверенным. Я - безусловно проверен. У меня при приёме документов тётенька спрашивала и про папу, и про маму… Я, правда, запнулся на годе рождения бабушки, но документы всё-таки приняли, потому что я вспомнил бабушкин день рождения!
     И эти частные подробности нужны потому, что здесь вам не хухры-мухры, а настоящий авиационный институт, и я туда принят!
     Последние три слова неплохо бы написать большими буквами, но надо быть скромным и незаметным, не выделяться из толпы - так ведут себя настоящие засекреченные конструкторы. Хорошо бы купить чёрные очки. И личность засекретить, и от солнца спастись – уж очень сегодня сияет.
     Я вхожу в аудиторию. Точно такая, как показывают в кинофильмах про студентов – круто уходящие вверх ряды студенческих мест. Половина ещё не занятых. Я занимаю в среднем ряду крайнее место, у окна. Доска широченная, не то, что в школе. «Это ж какие формулы придётся запоминать», - ужасаюсь я. Но видя, что никто вокруг не паникует, подбадриваю себя, что всё у меня получится – папа и мама говорят, что я самый умный в нашем подъезде, а может, и в нашем райцентре.
     Мою новенькую папку деть некуда, и я, пользуясь тем, что сижу на краю, просто ставлю её на пол. Сидеть тесновато, но я же не виноват, что выше среднего роста аж на сантиметр. Настырное солнце увидело меня через окно и запускает лучи прямо мне на парту, интересуется, как тут я... «Нормально», – отвечаю я и предлагаю ему унять яркость. Но светило не унимается.
     Что ж, достаю новенькую общую тетрадь. На торце шариковой ручкой выведены инициалы, чтобы легче было найти свой конспект в стопке таких же. Говорят, на экзаменах конспекты отбирают и кидают в стопки. Впрочем, до экзаменов ещё надо дожить. Я кладу тетрадь на наклонный столик. И тут вижу, что из-под тетради выглядывает какое-то слово. Надпись едва видна, цвет чернил почти совпадает с цветом столика. И проявились-то буквы только потому, что солнечный зайчик попал на них. Э-э… да буквочек-то тут много! С прошлого года... Получается - теперь от старшекурсника!
     …Варварство, конечно – писать на парте. В седьмом классе, помню, нас быстро отучили, выкрасив парты в светлый розовый цвет. Приходим в школу первого сентября – а осквернить такое рука уже не поднимается!..
     Не отвлекаться! Надо прочесть послание: а вдруг этот старшекурсник уж дипломник! И что-то завещает потомкам! 
     С трудом разобрал:

     «…Ты пишешь мне, что ты сломала ногу…
     Ну, чёрт с тобой, купи себе костыль
     И выходи на главную дорогу,
     Чтоб задавил тебя автомобиль…»

     Солнце за окном померкло до яркости рядового дня реальной жизни начала сентября 196… года.