Перевоспитание Полины Глава 13

-13-

Полина крепко и сладко спала, ей снился изумительный сон, в котором она видела Евгения в розовых лучах солнца, маленьких смеющихся чистеньких детей, усыпанные цветами поля.  Но вдруг, откуда ни возьмись, налетел ураган. Сшибающий с ног ветер сносил всё на своём пути, нагонял высокие смерчи, один из которых подхватил Евгения и понёс, крутя его, как игрушку, в неизвестность. А затем возникло море, по поверхности которого набиралась громадная волна: взбаламученная серо-жёлтая вода поднималась всё выше и выше, и вот волна полетела, грохоча и извиваясь, на берег, готовая накрыть своим мутно-грязным панцирем чуть ли не всю планету.

Полина очнулась. Трясясь всем телом, она в ужасе глядела в потолок, первые секунды не соображая, где находится. Потом, вернувшись в реальность, поняла, что она в своей спальне, лежит на своей постели, а цунами с ураганом – лишь кошмарное сновидение. Полина включила ночник. Внизу, под сердцем что-то ныло и тянуло. Она встала, подошла к маленькому столику, где на ажурном подносе разместился хрустальный набор – графин и три стакана, - налила воды и залпом опрокинула стакан.

Кругом - глубокая тишина, ночь. За окном - снег и поблёскивающая гирляндами дворовая елка. Вдруг Полина услышала невнятный шум на первом этаже, шаги по лестнице. Дверь в её комнату распахнулась и, чуть не споткнувшись о порог, в спальню не вошёл, а почти влетел отец. Он автоматически на ходу щёлкнул выключателем, комната вмиг осветилась электричеством. На Богатове не было лица. Вернее, оно было, только бледное, как платяное полотно.

- Поленька, беда! – вскричал Николай Афанасьевич как-то неестественно трагически.
Полина испуганно ринулась к нему.
- Что такое, папа?! Какая беда?!
Богатов с размаху обнял дочь и прижал к себе, предчувствуя, какая сейчас начнётся истерика.
- Женя…
- Что?!
- Женя разбился! – еле выдохнул Николай Афанасьевич.

Полина притихла, не двигаясь в объятиях отца, но затем резко вырвалась, отскочив на пару шагов назад.
- Разбился?! Когда? Как? Где?!!! Что ты говоришь?!
Первый этаж был уже освещён, кто-то там бегал, стуча по полу, слышались звуки переполоха.
- Поля, - прошептал Николай Афанасьевич, - крепись, деточка. Женя погиб. Авария. Я знаю, как ты его любила…
Наконец-то прорвалось:
- Не-е-ет!!!  - закричала Полина. – Не-ет! Не ве-ерю! Не может бы-ыть!!!

Богатов снова схватил девушку, пытаясь прижать её голову к своей груди, но она вырывалась, трепыхаясь, как птичка, попавшая в узкую клетку.
Каким образом пронеслись эти сутки, Полина не помнила. Ей всадили в вену успокоительное средство, и она долго спала. Она вместе с окружающими её предметами плыла, словно в болотном нерассеивающемся тумане, на глаза падала дымная завеса. Полина сначала забывалась, но внезапно сознание светлело, и она вспоминала о мучительном горе, настигшем её, затем снова засыпала, убаюканная дорогими ей воспоминаниями.

К ним в дом приходили представители полиции, следователь, задавали вопросы. Полина, пытаясь собраться силами, что-то лепетала, тут же теряя в памяти сказанное. В воздухе, прямо перед ней, призрачно витало лицо Жени, с добродушной улыбкой, с наполненными нежностью чёрными глазами, похожими на переспелые черешни, звуковой галлюцинацией раздавался его голос, ставший для Полины родным. Полине было невыносимо, непередаваемо больно. Боль душевная порою превращалась в физическую, болело сердце, разрывалась на части голова.
 
Назавтра было назначено опознание погибших - Ковалёва и сопровождавшего его в поездке продюсера. Вернее, как сказал следователь, там нечего было и опознавать, но одежда, браслет на сломанной руке, ещё кое-какие подробности сохранившегося тела опознать было необходимо. В морг вместе с Полиной и Николаем Афанасьевичем поехала целая группа сопровождения – медики и психолог. Откуда знать, как повлияет на здоровье Полины это жуткое зрелище.

ЛицА Жени ей не показали, сказали, что оно чрезвычайно изуродовано. Полина и так увидела достаточно, что определило её признание: да, это Евгений Ковалёв. По выходе из покойницкого заведения Полина прямо на крыльце упала в глубокий обморок.

Похоронили Ковалёва, как полагается, по всем правилам: отпевание, венки, цветы, сытные поминки. На похороны приехало несколько художников и тех людей, которые за прошедшие месяцы успели стать ему близкими. Гроб был закрыт.

С той поры Полина выбыла из жизни. Она отказывалась от еды, с утра до ночи сидела в спальне, запершись и держа в руках фотографию Евгения, она вновь и вновь прокручивала на телефоне все его сообщения. Сон в итоге одолевал её, сбивал с толку, она падала на кровать и засыпала. А когда просыпалась, повторялось всё заново. Слёзы никак не могли пробить дорогу к её глазам, вся боль от потери скопилась в одном месте, в груди, сжалась в комок и застыла, не способная разблокироваться. В дверь постоянно стучали то отец, то врач, то горничная, то ещё кто-то, но Полина молчала в ответ. Ей звонили по телефону, но она не отвечала.

Николай Афанасьевич проклял Долгорукова, хотя тот наотрез отказался признать себя виноватым в состоянии девушки. Богатов уже готов был дать распоряжение, чтобы ему из-под земли достали Ковалёва, который, выполнив «заказ», исчез, разумеется, в неизвестном направлении. Долгорукий сообщил, что имя «артиста», конечно же, вымышленное, и найти художника сейчас будет весьма затруднительно. Но тут произошла метаморфоза.

 Одним прекрасным утром Полина вышла из спальни в превосходном расположении духа, она даже улыбалась и напевала под нос какую-то игривую мелодию. Все домочадцы ахнули – перед ними предстала прежняя Полина Богатова, какою её знали всегда! Было воскресенье. А по воскресеньям семья собиралась на трапезе в столовой. И вот за обедом Полина сообщила потрясающую новость, которая, собственно, и послужила душевному выздоровлению девушки.
- Папа, прикажи подать вина.
- Вина?  - удивился и обрадовался отец. - Как скажешь, доча. Белого? Красного?
- Лучше «Шампанского».
Отец вскинул брови: что это происходит с дочерью, какие-такие резкие перемены? Хотя он бесконечно радовался им.
- Да-да, «Шампанского». У меня есть что сказать. Я хочу сказать это с поднятым бокалом!

За обеденным столом, кроме Николая Афанасьевича и Полины, сегодня сидели Долгорукий, его супруга, и двое представителей фирмы.
- Папа, я чрезвычайно счастлива сообщить, что ты скоро станешь дедушкой!
Полина широко улыбнулась, выражая не только радость, но и удовольствие. За столом встала мёртвая тишина. Богатов в мгновение растерялся от услышанного им заявления. В мизерный отрывок времени в его мозгу промелькнули всякие мысли:  и то, что брак не был зарегистрирован, значит, ребёнок будет незаконнорожденным, и то, что Полина превратилась в одинокую несчастную женщину из-за его, отцовского, вмешательства в её жизнь, и то, что всё тайное всегда становится явным, стало быть, рано или поздно дочь узнает об афере родного отца и что из-за этого он её потеряет навеки, и тому подобные вещи.

Однако он видел сейчас сверкающие от счастья глаза своей Полинки, представлял, как она ожила, когда поняла, что в ней зародилась жизнь, что ребёнок этот – частица любимого ею человека, поэтому пересилил своё замешательство и закричал:
- Ура! Бог есть на свете! Это будет внук, я уверен!
 
Все присутствующие вышли из окаменелости и тоже стали чокаться фужерами, поздравляя Богатовых и приветствуя благую весть.
Перед уходом Долгорукий в кабинете Богатова жал руку мэтру и поздравлял с кое-чем другим – с успехом проведённой операции. «Теперь-то вас с дочерью свяжет внук, свяжет намертво, я бы сейчас опустошил бокал за восстановление семейных прочных уз, чего ты и добивался, Коля. Не так ли?» - говорил Пётр Фёдорович.

Все участники гениального «представления» в результате получили причитающиеся им гонорары и свернули «киношную» деятельность. А жизнь семьи Богатовых потекла своим чередом. Оттаявшая Полина носила ребёнка от любимого Жени с гордостью и сущей ответственностью. Она больше не плакала.
Люди расплачиваются за всё. Суждение это старо как мир! Но за совершенное зло они расплачиваются вдвойне. После наступившей, как казалось Полине, «белой полосы» река её жизни опять изменила течение.

(Продолжение следует)