Дарданелла 2. О стаканах и бокалах

     Это ещё один фрагмент рассказа "Чёрный квадрат Малевича".

     Разговор с одной умной, но отвязной девицей по имени Дарданелла. Я сам никогда бы не стал размышлять о стаканах и бокалах. Вроде пустое это дело. Но Дарданелла и на это имеет свой особенный взгляд. Оказывается, в глазах женщины эти простые вещи выглядят совсем не так, как видятся нам.

     ----------------------------

     Дарданелла перевела дух, потянулась за сигаретой, смяла пустую пачку и бросила её в угол. Вздохнула, скосила глаза на бутылку, потом на меня:

     - Будешь?

     - Буду.

     - Ну, так…

     Я понял её с полуслова, разлил по стаканам, изобразил дурацкую улыбку и протянул руку чокнуться, но Дарданелла отстранилась, посмотрела на меня как маманя на непутёвого сына и рассмеялась:

     - Ну, нельзя же быть таким неразборчивым, Яранский. Ты совершенно не готов к нашей встрече. Фу, стаканы. Ведь просила найти бокалы. А ты меня не услышал и теперь имеем сущую несовместимость - шампанское и стаканы.

     У тебя с фантазией проблемы. И с воспитанием тоже.  Если есть шампанское, то не может быть стаканов. А если есть стаканы, то не может быть шампанского. Это что, трудно понять? Шампанское живёт только в бокалах. В стаканах оно умирает. И пьют его не по любому поводу. Ты ведь не можешь пить благородное вино за здоровье. За здоровье пьют горькую, например, водку пьют. Для куража и дури тоже водку. А шампанское мы пьём чтобы облагородить беседу, придать свежесть и блеск мысли, чтобы подогретая кровь, не разогретая, а подогретая, чувствуешь разницу, так вот, чтобы подогретая кровь лучше выгоняла на поверхность мозга забытые образы, чтобы суметь ухватить, притянуть к себе и всмотреться в глаза чего-то, какого-то Нечто, которое всегда ускользает обратно в мозг, если он трезв, и смеётся из его тёмных глубин, виляя хвостиком, скалясь и показывая неприличные жесты.
 
     Ты вот полез ко мне со своим стаканом чокаться. И это после важного блока про художника Малевича, о котором мы только что говорили. Я-то думала, что вознесла тебя в иные сферы, от стаканов и проституток к бокалам и богеме. А ты со стаканом…

     Говорить об искусстве с красивой неглупой женщиной, то есть со мной, да, да, не усмехайся, со мной, и тут же стучать стаканами это выпадать в какое-то необитаемое пространство. Мужчина кожей должен понимать, что красивой женщине нельзя дать стакан с водкой. Чего доброго, ты потом ещё и приставать ко мне начнёшь с вопросом - Ты меня уважаешь? Тьфу. Бред.

     Нужно в лепёшку расшибиться, но встретить её с букетом свежих цветов. Никаких стаканов и водки, только шампанское и бокалы. Нужно надеть приличный костюм, не джинсы и свитер, а приличный костюм, слышишь? Нужно модно, но в соответствии с возрастом постричься, брызнуть туалетной водой во все места, надеть маску позитивного и успешного, галантно, с юмором и восхищением высказать красивый, не заезженный комплимент, встретить с цветами и с мужским достоинством, не шаркая и не млея, пригласить в хороший ресторан и подарить ей этот вечер. Понимаешь ли ты это слово – подарить? Не сделать одолжение, не отбыть номер удовлетворяя её прихоть и незаметно пересчитывая купюры в бумажнике, а именно подарить и не зацикливаться на ресторанной кухне, это не так уж и важно, а важно видеть её глаза, искрящиеся благодарностью и не ощущать пространства от счастья. Улавливаешь? Это тебе на будущее.

     Знаешь, сдвинуть стаканы и сдвинуть бокалы – действия совершенно неравнозначные.

     Стаканы – это пьяные извозчики на пьяных лошадях, принадлежность и символ подвала, подворотни, улицы, нестриженых ногтей с чёрными полумесяцами, палёных жёлтых усов, вымазанных в майонезе, возбуждённой трепотни о мелких проблемах с геройским разрыванием тельняшки на клиновидной туберкулёзной груди. Стаканы - это бухарники, засиженные мухами на облупленных подоконниках алконавтских квартир, бухарники, переполненные затхлым запахом тараканьих тумбочек в холостяцкой мужской общаге, бухарники, пересыпанные табачными и хлебными крошками в холщовых карманах замёрзших на февральском ветру продавщиц.

     Бокалы – господа из венской оперы с блестящими лысинами, хрустящими манишками, банкирским пафосом и гусарским гонором.

     Жаль, что твой жизненный опыт формировался в мужланской гаражной тусовке в компании девиц, на которых пробу ставить негде, которых и приглашать не надо, они сами появляются как из под земли в нужный момент. А в такой компании чокнуться стаканами с косыми подружками фу-у, я сама, пожалуй, чокнусь, если ещё раз произнесу это похабное слово, так вот, в такой компании чокнуться стаканами с косыми подружками самое то, как говориться. А особенно если и тост в жилу, типа - Ну, что, девки, задерём юбки?.
    
     Эх, Яранский, знала бы я раньше, что твой случай такой запущенный, не стала бы связываться, барахтайся по жизни сам, как знаешь. Только не могу я тебя сейчас, на переправе утопить. И случай подходящий, и хотела бы, но не стану. Обещала заняться твоим воспитанием, значит продолжу, пока есть силы и желание пробивать твой бетонный лоб.

     Мне с тобой всё понятно. Никто до меня не воландался с тобой, чтобы ты мог без чужой помощи разобраться что такое хорошо и что такое плохо, а что такое ни то, ни сё. То, что люди пьют, это как раз ни то, ни сё. Потому что пить можно по разному и, соответственно, отношение к выпивке можно получить разное. Можно культурно выпивать, не нарушая чужого пространства, а можно пить и задирать всех кто рядом. Поэтому неверно плохо относиться к водке. Плохо относиться нужно не к водке, а к тем, кто пить не умеет.

     Знаешь, я не стану перед тобой лицемерить и скажу, что пить ты не умеешь. Нет, ты не хулиганишь и не привлекаешь к себе чужого  внимания вызывающими выходками. У тебя другая проблема, ты не умеешь правильно организовать процесс. Это, друг мой, наука. Ты позволил себе две недопустимые вещи - предложил даме шампанское в стакане и полез этими стаканами чокаться. И ни одного даме комплимента за эти пять минут, пока мы беседуем. Уже три получается. И это я ещё не придираюсь. А сколько проколов ты допустишь, если наша беседа затянется до вечера?
 
     Ещё тебе скажу одну неприятную вещь. Тот, кто не имеет правильных принципов в подходе к этому делу, рано или поздно скатывается в лигу алкоголиков. Сам знаешь, что человек без принципов по итогу всегда оказывается в дерьме. И это не только в области зелёного змия. Это везде.

     Я тебе сейчас красивую вещь расскажу, хотя, конечно, не очень красивую, а ты послушай, может быть тебе понравится. А если понравится, то может быть задумаешься, а если задумаешься, то можно рассчитывать на хороший исход. Предлагаю тебе эксперимент.

     Попробуй напиться до одури, до беспамятства, до усрачки, извини за выражение. Попробуй выпить много, как никогда не пил. Попробуй напиться так, чтобы облевать всю комнату, упасть на облёванный ковёр и заснуть мертвецким сном среди всей этой кислой вони. И давай не делай брезгливое лицо, это для твоей же пользы, чтобы не скатился в общество алконавтов.
 
      А когда дня через три отойдёшь от этого кошмара, когда перестанет болеть голова и вонь выветрится из комнаты и из ноздрей, когда перестанут дрожать руки, а жена и дочь примут твоё унижение и поверят в клятву больше никогда и ни за что, вот тогда наступает благоприятный момент для того, чтобы в голове прозрение наступило о том, что или хватит пить, или пить как все приличные люди.   

     Ты, может быть, впервые почувствуешь, что душа захотела полёта среди свежести, чистоты и, может быть, даже любви. Ты почувствуешь, как она взяла тебя за твою синюю руку с якорями и глупого вида русалками, вывела из провонявшего перегаром и спермой гаража на волю солнечную, да промыла раны твои дождичком грибным, да подсушила ветерком ласковым, да спела песню колыбельную ручейком хрустальным?

     Представил? Отлично, молодец! А глянь на ноги свои, а ноги-то твои уж и не касаются земли тёмной, и за спиной что-то трепещет и несёт тебя совсем невесомого, и нет в тебе мыслей тягостных, нет боли, только радость и свежесть. И это главное – хоть раз в жизни испытать ощущение полёта, услышать музыку небесных арф. Только так можно сделать шаг к высшим сферам. Только полёт души поможет забыть липкое уродство прошлой жизни и понять, что гараж, пусть необходимый, но преходящий этап твоей жизни.

     А затем ещё шаг, а потом ещё. И уже навсегда забыть чёрные полумесяцы. Окунуться в радость или даже может в любовь. Держать мягкими руками перламутровый локоток любимой женщины, глядеть ей в глаза, поднять сверкающий бокал с искрящимися пузырьками и сказать всего три слова: ”За тебя, любимая!“. Мягко так сказать, нежно и сильно. Запомни – нежно и сильно. И вот бокалы ваши. И касаетесь едва-едва стенками, до музыки, той самой, небесной, растворённой в ваших сердцах.

     Дарданелла замолчала и отвернулась. Но мне показалось, что уголок её глаза сверкнул влажным лучом. С минуту она была неподвижна. Затем повернулась и в упор взглянула на меня злыми глазами:

     - И вообще, Яранский, если уж так сложилось, что не полирнуло тебя ни с какой стороны ресторанным шиком, то и оставайся таким профаном, я не записывалась в очередь на твоё перевоспитание. Хотя, может быть, ты и понял что-то из моей лекции.

     И чокаться с тобой я не буду, противно мне, занятие это мужицкое и кабацкое. Так что давай без лирических отступлений и без реверансов, тебя всё равно не прошибёшь. Это я, дура, накатило на меня что-то женское. Давай просто и по деловому, без застольных шаблонов, молча. И не глядя на друг друга… Я же сказала – не глядя…