Корпорация

    I

    Анна Сергеевна Котова просыпалась каждое утро в одно и то же время — шесть часов тридцать минут. Не потому, что ей нужно было куда-то спешить — работы у нее не было уже пятый месяц, — а потому, что так говорил психолог из центра занятости: «Безработица не должна нарушать ваш режим дня». Она открывала глаза за секунду до звонка будильника и несколько минут разглядывала потолок, где трещины складывались в причудливые узоры. Иногда ей казалось, что они меняют свое расположение, будто перетекают с места на место, когда она не смотрит. Сегодня в них виделся силуэт человека, машущего на прощание рукой.
    Кухня встретила ее привычной тишиной. Анна механически заварила чай, достала из холодильника вчерашний творог и села за стол. Между чашкой и тарелкой лежал конверт. Белый, официальный, с логотипом в правом верхнем углу — стилизованной буквой «К». Анна моргнула. Она не помнила, как конверт оказался на столе. Возможно, вчера она была слишком уставшей после очередного собеседования, на котором ей снова вежливо отказали.

    Письмо внутри было напечатано на дорогой бумаге с водяными знаками. Шапка документа гласила: «Корпорация», без каких-либо уточнений.
    «Уважаемая Анна Сергеевна Котова!
Рады сообщить, что Вы успешно прошли все этапы собеседования и приняты на должность специалиста в наш дружный коллектив. Просим Вас приступить к исполнению своих обязанностей с завтрашнего дня. Ждем Вас в 9:00 по адресу: ул. Зеркальная, д. 17.
    С уважением, Отдел кадров Корпорации»

    Анна перечитала письмо трижды. Она не помнила, чтобы подавала резюме в какую-то «Корпорацию». Ни одна компания, в которую она обращалась, не располагалась на Зеркальной улице. Более того, она даже не была уверена, что такая улица существует в их городе.
    Первым порывом было выбросить письмо, решив, что это какая-то ошибка или розыгрыш. Но что-то остановило ее. Возможно, отчаяние, накопившееся за пять месяцев отказов. Или то, что трещины на потолке сложились в машущую руку, словно приглашая куда-то. Или просто скука — та особенная скука безработного человека, когда даже странное приключение кажется лучше, чем еще один день перед монитором в поисках вакансий.
    Она решила поиграть в эту игру.

    Зеркальная улица действительно существовала. Анна нашла ее в самом конце старого района города, где однотипные панельные дома постепенно сменялись разномастными зданиями без всякого архитектурного стиля. Улица была короткой, всего пять домов с нечетными номерами на одной стороне. Дом 17 стоял последним — серое здание в семь этажей, с зеркальными окнами, отражавшими неяркое утреннее небо.
    Входная дверь открылась автоматически, едва Анна приблизилась. Внутри ее встретил просторный холл с высоким потолком. Мраморный пол был натерт до такого блеска, что казался продолжением зеркальных стен. Прямо напротив входа располагалась стойка ресепшн, за которой сидела женщина лет сорока с идеальной осанкой и безупречной прической. Ее лицо показалось Анне смутно знакомым, хотя она была уверена, что никогда раньше эту женщину не встречала.

        — Доброе утро, — улыбнулась женщина. — Вы, должно быть, Анна Сергеевна? Мы вас ждем.
    — Да, здравствуйте, — Анна нервно сглотнула. — Я получила письмо о приеме на работу, но я...
    — Все верно, все верно, — женщина не дала ей закончить. — Пропуск уже готов. Вот, пожалуйста.
    На стойке появилась карточка с фотографией Анны. Фотографией, которую она не помнила, чтобы когда-либо делала. На ней Анна улыбалась так, как не улыбалась уже много лет — открыто и искренне, с искорками в глазах.
    — Это... моя фотография? — неуверенно спросила она.
    — Конечно, — ответила женщина с легким недоумением. — Вы делали ее на собеседовании. Разве не помните?
    Прежде чем Анна успела возразить, женщина продолжила, не меняя доброжелательного тона:
    — Ваш кабинет на третьем этаже, номер 307. Софья Павловна уже ждет вас там, она введет вас в курс дела. Лифт прямо и направо.

    Анна машинально взяла пропуск и направилась к указанному лифту. В глубине души она понимала, что все происходящее странно, что она должна развернуться и уйти, но какая-то неведомая сила влекла ее вперед. К тому же, пять месяцев без работы, пять месяцев отчаяния и бесконечных отказов... Даже если это какая-то ошибка или розыгрыш, разве не интересно узнать, чем все закончится?
    Лифт бесшумно доставил ее на третий этаж. Двери открылись в длинный коридор, стены которого были оклеены обоями цвета слоновой кости. По обеим сторонам располагались одинаковые двери с номерами. Анна двинулась вперед, глядя на таблички: 301, 303, 305... Ей показалось странным, что все номера были нечетными, как и номера домов на Зеркальной улице.
    Дверь кабинета 307 была приоткрыта. Внутри обнаружилась небольшая комната с двумя рабочими столами, стоящими друг напротив друга. За одним из них сидела женщина лет пятидесяти, с приятным круглым лицом и седеющими волосами, собранными в аккуратный пучок.

    — А, Анечка! — воскликнула она, увидев Анну. — Наконец-то! Я так рада, что ты к нам присоединилась. Проходи, садись, это твое рабочее место.
    Она указала на второй стол, на котором уже стоял включенный компьютер, канцелярский набор и стакан с горячим кофе, от которого поднимался пар.
    — Я... спасибо, — пробормотала Анна, присаживаясь. — Но я не совсем понимаю...
    — Ты не переживай, — перебила ее Софья Павловна, — первый день всегда самый трудный. Но ты быстро освоишься, я в тебя верю.
    — Дело в том, что я даже не знаю, на какую должность меня приняли, — решилась Анна. — В письме было сказано «специалист», но специалист по чему?

    Софья Павловна посмотрела на нее с легким изумлением.
    — Как по чему? По нашему основному направлению, конечно.
    — А какое у вас основное направление?
    На лице Софьи Павловны промелькнуло что-то похожее на замешательство, но оно тут же сменилось уверенной улыбкой.
    — Анечка, ты же проходила собеседование, тебе все должны были объяснить. Мы занимаемся обработкой и систематизацией.
    — Обработкой чего?
    — Информации, конечно, — Софья Павловна рассмеялась, как будто Анна пошутила. — Ты сегодня какая-то рассеянная. Может, кофе выпьешь? Я специально для тебя заварила. Капуччино с корицей, как ты любишь.
    Анна посмотрела на дымящийся стакан. Она действительно любила капуччино с корицей, но откуда Софья Павловна могла это знать?
    — Спасибо, — Анна осторожно взяла стакан и сделала глоток. Кофе был идеальным — не слишком горячим, не слишком сладким, с легким привкусом корицы. Именно таким, как она любила.
    — Ну вот, другое дело, — удовлетворенно кивнула Софья Павловна. — А теперь давай я введу тебя в курс дела.

    Следующие два часа прошли в странном тумане. Софья Павловна показывала ей компьютерную программу, объясняла, какие данные и куда нужно вносить, как формировать отчеты, но все ее объяснения были расплывчатыми и неконкретными. Она говорила о «показателях эффективности», «целевых индикаторах», «коэффициентах соответствия», но ни разу не упомянула, что именно эти показатели измеряют, на что указывают индикаторы и чему соответствуют коэффициенты.
    В какой-то момент Анна попыталась прямо спросить:
    — Софья Павловна, а все-таки, чем конкретно занимается наша компания?
    Женщина посмотрела на нее с легкой снисходительностью.
    — Анечка, мы работаем в Корпорации. Мы обрабатываем информацию и составляем отчеты. Это очень важная работа. От нас зависит очень многое, — Софья Павловна понизила голос до заговорщического шепота. — Некоторые даже говорят, что от нас зависит все.
    После этого она встала и объявила, что пора на обед.

    II

    Столовая располагалась на первом этаже. Это было светлое помещение с высокими потолками и большими окнами, выходящими... в никуда. За стеклом не было ни улицы, ни двора, ни даже стены соседнего здания — только густой белый туман, чуть подсвеченный изнутри, как будто за окном горел мягкий рассеянный свет.
    — А что там, за окнами? — спросила Анна, указывая на туман.
    — Как что? — удивилась Софья Павловна. — Там улица.
    — Но я не вижу никакой улицы, только туман.
    — Ах, это! — Софья Павловна махнула рукой. — Просто сегодня туманно. Бывает. Город у нас такой — переменчивый. Вчера светило солнце, а сегодня вот туман. Завтра, может, дождь пойдет.
    Анна хотела возразить, что когда она шла сюда, никакого тумана не было, но решила промолчать. Что-то подсказывало ей, что не стоит акцентировать внимание на странностях.

    В столовой было много людей — сотрудники Корпорации обедали за одинаковыми круглыми столами по четыре человека. Софья Павловна уверенно направилась к одному из столов, где уже сидели двое мужчин.
    — Знакомьтесь, это Анна, наш новый специалист, — представила ее Софья Павловна. — А это Петр Иванович и Виктор Семенович, наши коллеги с четвертого этажа.
    Мужчины кивнули ей с вежливыми улыбками. Они были настолько обычными, что через минуту Анна уже не могла вспомнить их лиц — они словно размывались в памяти, оставляя только общее впечатление доброжелательности и правильности.
    — И как вам у нас? — спросил один из них — Анна уже не помнила, который.
    — Пока сложно сказать, — осторожно ответила она. — Я еще не совсем поняла специфику работы.
    — О, это нормально, — заверил ее второй мужчина. — Никто на первых порах не понимает. Потом втянетесь.
    — А чем занимается ваш отдел? — спросила Анна, пытаясь нащупать хоть какую-то конкретику.
    — Мы контролируем и координируем, — ответил первый мужчина.
    — Что именно?
    — Процессы, — пояснил второй так, будто это все объясняло.

    Обед продолжался в том же духе. Коллеги обсуждали какие-то проекты, дедлайны, совещания, но все в таких общих терминах, что Анна так и не смогла понять, о чем идет речь. Ей казалось, что она слушает разговор на иностранном языке, из которого понимает только отдельные слова.
    После обеда Софья Павловна предложила познакомить Анну с остальными сотрудниками их отдела. Они обошли несколько кабинетов, и везде повторялась одна и та же сцена: Софья Павловна представляла Анну как «нового специалиста», люди дружелюбно улыбались, говорили, что рады видеть ее в команде, а затем возвращались к своим компьютерам, на экранах которых Анна видела таблицы, графики и диаграммы, смысл которых оставался для нее загадкой.
    К концу дня голова Анны гудела от вопросов без ответов. Она попыталась еще раз прояснить ситуацию, когда они с Софьей Павловной вернулись в кабинет.
    — Простите за настойчивость, но я все-таки не понимаю, что именно я должна делать?
    Софья Павловна посмотрела на нее с легким беспокойством.
    — Анечка, ты точно хорошо себя чувствуешь? Мы ведь весь день этим и занимались. Ты должна обрабатывать информацию из базы данных, составлять отчеты и отправлять их в аналитический отдел. Все очень просто.
    — Но какую информацию? О чем эти отчеты?
    — О показателях, конечно, — терпеливо объяснила Софья Павловна. — Смотри, вот пример.
    Она открыла на компьютере Анны файл с таблицей, заполненной цифрами.
    — Видишь? Вот здесь индекс вовлеченности за прошлый квартал, а здесь — коэффициент проникновения. А вот эта колонка особенно важна — это интегральный показатель значимости. С ним нужно быть очень внимательной.

    Анна смотрела на таблицу, но не могла понять, что означают все эти цифры и названия колонок. Она почувствовала, как у нее начинает кружиться голова.
    — А почему так важен этот... интегральный показатель?
    Софья Павловна понизила голос:
    — Потому что он влияет на них.
    — На кого — на них?
    Софья Павловна внимательно посмотрела на Анну, а потом вдруг улыбнулась с облегчением.
    — Ах, вот оно что! Ты проверяешь меня! Это какой-то новый тест из отдела безопасности, да? Теперь понятно, почему ты задаешь такие странные вопросы.
    — Нет, я просто...
    — Не беспокойся, — Софья Павловна подмигнула ей. — Я понимаю, что ты не можешь сказать правду. Служебная тайна и все такое. Но ты можешь быть уверена — я прекрасно знаю правила и никогда не обсуждаю рабочие вопросы за пределами Корпорации.
    После этого она решительно сменила тему и до конца рабочего дня больше не касалась вопроса о том, чем именно они занимаются.

    Анна вышла из здания Корпорации ровно в 18:00, как и все остальные сотрудники. Толпа людей в деловых костюмах вытекала из стеклянных дверей и растворялась в вечернем городе. Анна заметила, что никто не задерживался у входа, не останавливался поболтать с коллегами — все сразу расходились в разных направлениях, словно спеша оказаться как можно дальше от здания.
    Она медленно шла по Зеркальной улице, пытаясь осмыслить произошедшее за день. Каждая попытка логически объяснить странности заканчивалась тупиком. Как она могла пройти собеседование, которого не было? Откуда у них ее фотография? Почему никто не может внятно объяснить, чем занимается компания? И что это за туман за окнами столовой?

    У нее было ощущение, будто она попала в какой-то абсурдный сон или розыгрыш. Но все выглядело слишком реальным для сна и слишком сложным для розыгрыша. Больше всего ее беспокоило то, что она не испытывала настоящего страха или возмущения — только легкое замешательство и... интерес. Да, именно интерес. Впервые за долгие месяцы ей было по-настоящему интересно.
    Дома Анна обнаружила на кухонном столе еще один конверт с логотипом Корпорации. Внутри лежал лист бумаги с единственной строчкой: «Спасибо за первый рабочий день. Завтра ждем вас снова».
    Она долго смотрела на этот лист, пытаясь понять, как конверт попал в ее квартиру. Двери были заперты, окна закрыты. Она жила одна, ключи были только у нее.
    Вместо страха она почувствовала странное спокойствие. Что бы ни происходило, это было интереснее, чем бесконечное однообразие безработного существования.

    III

    Второй рабочий день мало чем отличался от первого. Те же расплывчатые объяснения, те же загадочные таблицы, те же доброжелательные, но неконкретные коллеги. Единственным отличием было то, что теперь все вели себя так, будто Анна работала здесь годами. Никто не объяснял ей, где что находится, — предполагалось, что она и так знает. Ей задавали вопросы о каких-то проектах, в которых она якобы участвовала, упоминали совещания, на которых она якобы присутствовала.
    К обеду Анна решила провести небольшое расследование. Когда Софья Павловна ушла в туалет, она быстро проверила ящики своего стола. Внутри обнаружились папки с документами, датированными последними тремя годами, и все они были подписаны ее именем. В верхнем ящике лежал ежедневник, заполненный ее почерком, с записями о встречах и задачах. Последняя запись датировалась вчерашним днем: «Первый день после отпуска. Не забыть принести торт коллегам».

    Анна похолодела. Она не вела этот ежедневник. Она не работала здесь три года. Она вообще никогда здесь не работала до вчерашнего дня. Но все вокруг, включая, по-видимому, саму реальность, настаивали на обратном.
    После обеда — точно такого же, как вчера, за тем же столом с теми же людьми, которые будто зачитывали заученный сценарий — Анна решила исследовать здание. Она сказала Софье Павловне, что идет в архив, хотя понятия не имела, есть ли здесь архив и где он находится.
    Выйдя из кабинета, она направилась в конец коридора, туда, где не была вчера. Коридор заканчивался дверью с табличкой «Выход». Анна открыла ее и оказалась... в начале того же коридора, у лифтов. Она моргнула, не веря своим глазам, затем пошла по коридору снова, внимательно глядя на номера дверей: 301, 303, 305, 307 (ее кабинет), 309, 311... и снова дверь с табличкой «Выход». Она открыла ее — и опять оказалась у лифтов.
    Сердце застучало быстрее. Она решила подняться на другой этаж. В лифте было семь кнопок, по числу этажей здания. Анна нажала на «4».

    Четвертый этаж выглядел в точности как третий: тот же коридор, те же двери, те же номера, только начинающиеся с цифры 4. Те же самые люди в кабинетах, занимающиеся теми же непонятными делами. Словно кто-то скопировал третий этаж и просто заменил первую цифру в номерах.
    Анна поднялась на пятый, затем на шестой, затем на седьмой — везде было то же самое. Абсолютно идентичные этажи, различающиеся только первой цифрой в номерах кабинетов.
    Спустившись на первый этаж, она попыталась найти выход на улицу, но оказалось, что все двери, обозначенные как «Выход», вели в холл с ресепшн. Это было похоже на лабиринт, в котором все пути неизбежно приводили в центр.
    Вдруг Анна заметила дверь без таблички — неприметную, серую, сливающуюся со стеной. Она не помнила, чтобы видела ее раньше. Оглянувшись, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает,  Анна быстро подошла к двери и повернула ручку.
    За дверью оказалась лестница, ведущая вниз. Анна начала спускаться. Лестница была длинной, гораздо длиннее, чем можно было предположить, учитывая, что здание не имело цокольных этажей, — по крайней мере, так казалось снаружи. Анна насчитала пролетов десять, не меньше, прежде чем лестница закончилась еще одной серой дверью.

    За ней обнаружился длинный, тускло освещенный коридор. В отличие от светлых и аккуратных коридоров на верхних этажах, этот выглядел заброшенным: цементный пол, неоштукатуренные стены, редкие лампы под потолком. Коридор упирался в массивную металлическую дверь, похожую на дверь сейфа или бункера. Рядом с ней на стене висел считыватель для пропуска.
    Анна достала свой пропуск и приложила к считывателю. Раздался тихий писк, загорелся зеленый индикатор, и дверь с шипением начала открываться.
    За дверью оказался огромный зал, заполненный компьютерами, мониторами, серверными стойками. В центре зала стоял гигантский экран, занимающий всю стену, на котором отображалась карта города, покрытая множеством светящихся точек. Каждая точка пульсировала своим ритмом и имела свой цвет.
    В зале работали люди в белых халатах. Они перемещались между компьютерами, что-то проверяли, делали записи. Никто не обратил внимания на Анну, словно ее появление было чем-то обыденным.
    Она медленно шла между рядами аппаратуры, разглядывая мониторы. На них отображались графики, диаграммы, таблицы — похожие на те, что она видела в своем компьютере наверху, но гораздо более сложные и детализированные.

    Внезапно экран ближайшего к ней монитора изменился. Теперь на нем было изображение кухни — ее собственной кухни. Камера показывала стол, за которым она сегодня завтракала, чашку, из которой пила чай, конверт с письмом от Корпорации.
    Анна ахнула и отшатнулась. Ее сердце гулко забилось. Она перевела взгляд на соседний монитор — там была спальня с ее кроватью, с потолком, на котором виднелись знакомые трещины.
    Она быстро пошла дальше, заглядывая в мониторы. На одних были квартиры — сотни разных квартир, на других — офисы, улицы, парки. Камеры показывали людей в их повседневной жизни: вот женщина готовит ужин, вот мужчина читает книгу, вот ребенок делает уроки, вот пара ссорится, вот компания отмечает день рождения...
    — Впечатляет, правда? — раздался голос за ее спиной.
    Анна обернулась. Перед ней стоял пожилой мужчина в белом халате, с аккуратной седой бородкой и проницательными глазами.
    — Что это? — спросила она, указывая на мониторы. — Что здесь происходит?
    — А разве вам не объяснили? — удивился мужчина. — Это Корпорация. Мы наблюдаем и анализируем.
    — Наблюдаете за людьми? Это... это незаконно! Это вторжение в частную жизнь!
    Мужчина улыбнулся с легкой грустью.
    — Милая Анна Сергеевна, это не совсем то, что вы думаете. Мы не подглядываем, мы... помогаем.
    — Помогаете? Чем поможет слежка за людьми?
    — Мы не следим, мы наблюдаем. Есть разница. И мы делаем это, чтобы поддерживать баланс, — мужчина указал на большой экран с картой.

    — На этой карте, — продолжил мужчина, указывая на пульсирующие точки, — вы видите людей. Каждая точка — человек. Цвет показывает его эмоциональное состояние, а пульсация — интенсивность переживаний. Видите ту красную точку, которая пульсирует так часто? Это человек в состоянии острого кризиса. А вот та голубая, почти неподвижная — это глубокая депрессия, почти оцепенение.
    Анна смотрела на карту, и постепенно она начала различать закономерности. Красные и оранжевые точки концентрировались в центре города — там, где офисы, деловые центры, суды. Синие и фиолетовые тяготели к спальным районам. Зеленые были разбросаны относительно равномерно.
    — Но зачем это все? — спросила она, не отрывая взгляд от карты.
    — Чтобы не было слишком много красного, — ответил мужчина просто. — Или слишком много синего. Нужен баланс. Всегда нужен баланс.

    Он подвел ее к рабочей станции, стоявшей чуть в стороне от остальных. На мониторе отображалась подробная информация о человеке — мужчине средних лет. Его фотография, биографические данные, график эмоционального состояния за последние месяцы.
    — Вот, например, Сергей Петрович Климов, — мужчина указал на экран. — Недавно потерял работу, жена ушла, начал пить. График показывает, что он стремительно движется к критической точке. Если не вмешаться, через неделю он либо сведет счеты с жизнью, либо сделает что-то непоправимое — нападет на кого-то, устроит погром. У нас есть алгоритмы, которые прогнозируют такие ситуации с точностью до 97%.
    — И что вы делаете в таких случаях?
    — Корректируем, — мужчина нажал несколько клавиш, и на экране появилось новое окно. — Видите? Завтра в 9:17 он получит письмо о приеме на работу в компанию, в которую не подавал резюме.

    Анна почувствовала, как ее сердце пропустило удар.
    — Как я?
    — Как вы, — кивнул мужчина. — Это одна из наших стандартных корректирующих процедур. Мы создаем для человека временную реальность, которая помогает ему преодолеть кризис. Работа в Корпорации — это своего рода терапия. Люди приходят сюда, выполняют простые, понятные задачи, общаются с доброжелательными коллегами — это дает им чувство стабильности и принадлежности, которого им не хватает в реальной жизни.
    — То есть... Корпорация не настоящая? — Анна почувствовала, как внутри растет паника. — Все это... иллюзия?
    Мужчина мягко улыбнулся.
    — Нет-нет, Корпорация вполне реальна. Здание существует, люди, с которыми вы общаетесь, тоже настоящие. Но их роль, их функция — помогать вам и другим, кто оказался в трудной ситуации. Это как... санаторий для души.
    — Но я не просила о помощи, — возразила Анна, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Я не давала согласия на это... вмешательство.

    — Люди редко признают, что им нужна помощь, — мягко ответил мужчина. — Особенно когда им особенно больно. Знаете, сколько самоубийств мы предотвратили за последний год? Тысячи. Сколько потенциальных убийств, нападений, случаев домашнего насилия? Десятки тысяч. Мы не контролируем людей, Анна Сергеевна. Мы просто предлагаем им мостик, чтобы перейти через пропасть.
    Анна задумалась. В его словах было зерно истины — последние месяцы она действительно находилась на грани отчаяния. Бесконечные отказы после собеседований, растущие долги, ощущение собственной ненужности... И да, были моменты, когда она думала о том, чтобы прекратить все это одним решительным действием.
    — И все же, — сказала она, — это манипуляция. Вы играете с людьми, с их сознанием, с их восприятием реальности.
    — Возможно, — не стал спорить мужчина. — Но иногда манипуляция — единственный способ спасти человека от самого себя. К тому же, мы делаем это ненадолго. Обычно две-три недели в    Корпорации достаточно, чтобы человек восстановил эмоциональное равновесие и смог вернуться к нормальной жизни. После этого мы просто... отпускаем его. Он просыпается утром и обнаруживает, что больше не хочет идти на работу в Корпорацию. Или что не может найти дорогу к офису. Или что здание исчезло. Каждый воспринимает это по-своему. Но в итоге все возвращаются к своей обычной жизни, только уже без того тяжелого груза, который толкал их к краю.
    — А если человек не хочет уходить? Если ему нравится здесь?

    Мужчина грустно вздохнул.
    — Такое случается. Но это нездорово. Корпорация — не настоящая жизнь, а лишь ее имитация. Убежище на время бури, но не постоянное пристанище. Поэтому мы все равно отпускаем таких людей. Если они возвращаются — а некоторые пытаются — они обнаруживают, что здание пусто или что их пропуск больше не работает.
    Анна вдруг почувствовала слабость в коленях и оперлась о ближайший стол.
    — И я... я тоже в кризисе? Вы тоже меня "корректируете"?
    — Да, Анна Сергеевна, — мягко ответил мужчина. — Вы были на грани. Пять месяцев без работы, отказ за отказом, растущее чувство бесполезности... Вы начали задумываться о крайних мерах. Наши алгоритмы зафиксировали это, и мы отправили вам письмо.
    — Но откуда вы все это знаете обо мне? — Анна почувствовала, как внутри растет возмущение. — Вы следили за мной?
    — Мы не следим за конкретными людьми, — терпеливо объяснил мужчина. — Мы анализируем потоки данных — социальные сети, поисковые запросы, транзакции, перемещения. Когда алгоритм обнаруживает определенный паттерн поведения, который может привести к кризису, он автоматически запускает протокол помощи. Никто не нарушал вашу приватность намеренно. Это просто... система безопасности для общества.

    Анна обвела взглядом зал. Десятки людей в белых халатах, сотни мониторов, тысячи мерцающих точек на карте города. Все это существовало где-то рядом с обычной жизнью, невидимое, но влияющее на нее.
    — И кто все эти люди? — спросила она, указывая на работников в халатах. — Те, кто наверху, в офисах — я понимаю, они актеры, играющие роль коллег. Но эти? Они кто?
    — Бывшие клиенты, — ответил мужчина. — Те, кто прошел через Корпорацию, восстановился и решил помогать другим. Не все, конечно. Большинство возвращается к обычной жизни и со временем забывает о нас. Но некоторые... некоторые хотят отдать долг. Помочь другим, как когда-то помогли им.
    — И вы? Вы тоже бывший клиент?
    — Да, — кивнул мужчина. — Восемь лет назад я потерял жену, дочь и внука в автокатастрофе. В тот же день меня уволили с работы — сокращение штата. Я был на грани. Корпорация нашла меня и помогла пережить самый темный период моей жизни. Когда пришло время уходить, я отказался. Не мог вернуться в мир, где все напоминало о потере. Я был одним из тех, кто пытался вернуться, даже когда двери закрылись. И тогда мне предложили остаться, но уже в другом качестве — не как клиент, а как помощник. С тех пор я здесь.

    Анна почувствовала, как ее гнев и возмущение сменяются смешанными чувствами. С одной стороны, сама идея тотальной слежки и манипуляций пугала и отталкивала. С другой — она не могла отрицать, что за эти два дня в Корпорации ей стало легче. Тревога и отчаяние отступили, появилось ощущение, что она нужна, что ее ждут, что у нее есть место в этом мире.
    — А что будет со мной теперь? — спросила она. — Теперь, когда я знаю?
    — Это зависит от вас, — мужчина внимательно посмотрел ей в глаза. — Вы можете продолжить работать в Корпорации, как будто ничего не произошло. Притвориться, что никогда не находили эту дверь и не спускались сюда. Через неделю-другую, когда ваше эмоциональное состояние стабилизируется, вы естественным образом уйдете отсюда и вернетесь к обычной жизни. Или...
    — Или?

    — Или вы можете остаться с нами. Как я и другие бывшие клиенты. Помогать тем, кто в беде. Но должен предупредить — это непростой путь. Видеть так много боли, страха, отчаяния... это меняет человека.
    Анна задумалась. Два дня назад у нее не было ничего — ни работы, ни перспектив, ни надежды. Сегодня перед ней открывались как минимум два пути. Она могла вернуться к поискам обычной работы, но уже без того гнетущего отчаяния, которое преследовало ее последние месяцы. Или она могла выбрать что-то совершенно новое — работу на грани реальности, помощь людям, которые даже не знают, что им помогают.
    — Я хочу подумать, — сказала она наконец.
    — Конечно, — кивнул мужчина. — У вас есть время. А теперь, если вы не возражаете, вам лучше вернуться наверх. Скоро закончится рабочий день, и ваше отсутствие может вызвать вопросы.
    Он проводил ее до лестницы и на прощание сказал:
    — Кстати, меня зовут Михаил Борисович. Если решите остаться или просто захотите поговорить — спуститесь сюда снова. Я буду ждать.

    IV

    Обратный путь наверх занял гораздо меньше времени, чем Анна ожидала. Казалось, лестница сократилась, и уже через минуту она оказалась у серой двери, ведущей в холл первого этажа. Выйдя, она увидела, что все выглядит так же, как и раньше — те же люди у ресепшн, те же зеркальные стены, тот же приглушенный гул голосов.
    Она поднялась в свой кабинет, где Софья Павловна корпела над отчетом.
    — А, Анечка, вернулась! Нашла, что искала в архиве?
    — Да, спасибо, — автоматически ответила Анна, садясь за свой стол.
    Оставшийся час до конца рабочего дня прошел как в тумане. Анна механически выполняла какие-то действия на компьютере, отвечала на вопросы Софьи Павловны, но мыслями была далеко. Точнее, глубоко под зданием, в зале с мерцающими точками на карте города.
    Наконец, часы показали 18:00, и Софья Павловна начала собираться домой.
    — До завтра, Анечка! — бодро попрощалась она, направляясь к двери.
    — До завтра, — эхом откликнулась Анна, не зная, придет ли она сюда снова.
    Выйдя из здания Корпорации, она не пошла домой, а направилась в небольшой парк неподалеку. Села на скамейку и погрузилась в размышления.

    Все, что она узнала сегодня, никак не укладывалось в голове. Какая-то организация отслеживает эмоциональное состояние людей и вмешивается в их жизнь, когда считает это необходимым. Создает для них искусственную реальность, манипулирует их восприятием. С одной стороны, они спасают жизни, предотвращают преступления, помогают людям в кризисе. С другой — кто дал им право решать за других?
    И все же... все же что-то в словах Михаила Борисовича зацепило ее. Может быть, идея о том, что иногда людям нужен мостик, чтобы перейти через пропасть. Или мысль о том, что можно не просто выйти из кризиса, но и помочь другим сделать то же самое.
    Анна вспомнила свою жизнь до письма от Корпорации. Бесконечные дни, похожие один на другой. Тревога, затапливающая сознание по ночам. Стыд перед родными и друзьями, перед которыми не хотелось признаваться в своих неудачах. И да, были моменты, когда мысли становились настолько темными, что пугали ее саму.
    А потом пришло письмо, и даже если все это было манипуляцией, игрой, спектаклем — она почувствовала себя лучше. Появилась структура дня, появились люди, которые улыбались ей и, казалось, ценили ее присутствие. И сегодня, когда она шла в парк, впервые за долгое время она не думала о том, что ее жизнь рушится.
    Может быть, иногда манипуляция — это действительно способ спасти человека от самого себя?

    Анна просидела в парке до темноты, а потом медленно побрела домой. Она все еще не знала, как поступить, но чувствовала, что решение придет само, нужно только выспаться и прислушаться к себе.
    Дома ее ждал конверт — точно такой же, как вчера. Внутри лежал лист бумаги, но теперь на нем было написано: «Выбор всегда за вами».
    Она долго смотрела на эту фразу, пытаясь понять, что она значит. Намек на то, что она может отказаться от Корпорации? Или приглашение присоединиться к тем, кто помогает другим?
    Утром Анна проснулась за секунду до звонка будильника — шесть часов тридцать минут. Открыв глаза, она несколько минут разглядывала потолок. Трещины сегодня складывались в силуэт человека, протягивающего руку.
    Она приняла душ, позавтракала и начала собираться. Сегодня решение нужно было принять — идти в Корпорацию или нет.

    В тот момент, когда она уже была готова выйти из дома, раздался звонок в дверь. Анна открыла и увидела курьера с конвертом.
    — Анна Сергеевна Котова? — спросил он.
    — Да, это я.
    — Вам письмо, распишитесь вот здесь.
    Курьер протянул ей конверт и планшет для подписи. Она механически расписалась, взяла конверт и закрыла дверь.
    Конверт был не от Корпорации — обычный белый почтовый конверт без логотипов. Внутри лежало письмо от крупной IT-компании, в которую она отправляла резюме три месяца назад.
    «Уважаемая Анна Сергеевна!
Рады сообщить, что по результатам рассмотрения Вашего резюме и проведенного собеседования мы готовы предложить Вам должность менеджера проектов в нашей компании. Условия работы обсуждались во время собеседования...»

    Анна нахмурилась. Она не проходила никакого собеседования в этой компании. Они даже не приглашали ее, просто пообещали рассмотреть резюме и перезвонить, но так и не перезвонили.
    Она перевела взгляд на дату в верхнем углу письма — оно было датировано сегодняшним числом. В конце документа стояла подпись директора по персоналу и печать компании.
    Анна задумалась. Может быть, это тоже манипуляция Корпорации? Способ мягко вернуть ее в обычную жизнь, предложив то, о чем она мечтала, — нормальную работу в нормальной компании?
    Или это действительно предложение от реальной компании, и все остальное — Корпорация, загадочный подвал, мерцающие точки на карте города — было сном, галлюцинацией, игрой воображения, вызванной стрессом и отчаянием?
    Она не знала. На столе перед ней лежали два письма — от загадочной Корпорации и от вполне реальной IT-компании. Два приглашения, два пути, два возможных будущих.

   Какое из них настоящее? Какое является спасением, а какое — ловушкой? Или, может быть, оба письма — части одной большой игры, правила которой ей неизвестны?
   Анна посмотрела на часы — 8:30. У нее было полчаса, чтобы решить, куда идти. На Зеркальную улицу, дом 17, где ее ждет работа, не имеющая смысла, но дающая ощущение принадлежности? Или в офис IT-компании, где ей предлагают реальную должность, о которой она мечтала, но которую никогда не получала?
   Она встала, взяла оба письма и направилась к двери. Решение нужно было принять сейчас, но почему-то ей казалось, что оно уже принято за нее — давно, где-то в глубине того подвала, где мерцающие точки отмечают людей на грани.

    Выйдя на улицу, Анна глубоко вдохнула утренний воздух. Город вокруг казался одновременно знакомым и чужим, реальным и иллюзорным. Она не была уверена, что любой ее выбор приведет туда, куда она хочет попасть. Или что двери, к которым она направится, откроются туда, куда должны открываться. Но она шла вперед, зная, что независимо от того, какой путь она выберет, в конце концов она проснется — либо от сна, который казался реальностью, либо от реальности, которая всегда была только сном.
    И только там, на улице, в зеркальном отражении витрины, она вдруг заметила бейдж с логотипом Корпорации, который все еще висел на ее шее — с фотографией совершенно другого человека.