Воскресенье интроверта-1

               
«Зачем вы постоянно меня преследуете? Я не понимаю, что вам от меня нужно? Может быть, вы хотите узнать, сколько мне лет? Я не скрываю: мне почти семьдесят. Хотя почему «почти»? Пусть будет так. Возможно, в этом есть свой шарм — сохранять в душе молодость и не торопиться стареть.

Да, большая часть жизни уже прожита, и это факт, от которого не убежишь. Но я всё ещё молод душой, привлекателен внешне и хорош собой. В общем, я в полном порядке. Да, годы оставили на мне свой след, но я не собираюсь унывать и сдаваться.

Я вполне могу понравиться какой-нибудь молодой особе, если она оценит во мне не только возраст, но и то, что я сохранил в себе. Но я к этому пока не готов — мне и себя вполне хватает. Я наслаждаюсь каждым мгновением, каждым новым днём, каждым рассветом и закатом. И не собираюсь обременять себя лишними мыслями о том, что время уходит. Ведь в конце концов, каждый сам решает, как ему жить и что делать. Я выбрал свой путь — путь сохранения молодости души и гармонии в самом себе».

Сложно определить, с кем ведёт внутренний диалог Пётр Андреевич Селезнёв. Возможно, он разговаривает сам с собой, пытаясь распутать клубок  собственных мыслей, или же с воображаемыми оппонентами, порождёнными его фантазией. А может быть, это просто мысли вслух, обращённые к невидимому собеседнику, который скрывается в глубине его души? В любом случае, за этой внутренней борьбой можно ощутить глубину его переживаний, его сомнения и поиски.

Он выключил компьютер и сразу же перезагрузил его, надеясь, что это поможет решить проблему. Однако и это не дало результата. Тогда он решил перезагрузить компьютер ещё раз, втайне надеясь на чудо. Он не знал, что именно должно произойти. Но он постоянно ждал чего-то — иногда плохого и очень пугающего, а иногда — наоборот, что должно было его особенно обрадовать!

В этот момент он подумал, что, возможно, проблема не в самом компьютере, а в окружающей его обстановке. Он взял салфетку и начал тщательно протирать экран и клавиатуру, словно желая не только избавиться от пыли, но и снять напряжение, которое витало в воздухе. Селезнёв старался изо всех сил. Он хотел, чтобы всё вокруг было идеально чистым и стерильным, чтобы ничто не мешало ему думать. При этом он не собирался заниматься делами, так как ещё с утра планировал выйти на прогулку.

«Проклятая пыль! Откуда она берётся в этом городе? Окна закрыты, но, кажется, кто-то нарочно распыляет её в воздухе. Уже несколько дней я гоняю пылесос, но она не исчезает, а словно становится ещё гуще. Этот невидимый пылепад превращает мою квартиру в пустыню.

Как люди могут жить в такой грязи? Это ужасно! Пыль лежит везде: на мебели, на книгах, на полу. Она оседает на вещах, покрывает тонким слоем всё вокруг, и от этого всё выглядит серым и унылым.

Жить в этом городе становится просто невыносимо. Шум за окном не даёт сосредоточиться, вот и приходится работать по ночам, когда город затихает, и пыльная завеса чуть рассеивается.

Сегодня выходной, и это хорошо: машин на улице меньше, и можно немного отдохнуть от городской суеты. Но даже в эти редкие моменты покоя я не могу избавиться от ощущения, что пыль всё равно где-то рядом, ждёт своего часа, чтобы снова атаковать моё пространство.

Как было бы здорово проснуться однажды и обнаружить, что эта проклятая пыль исчезла вместе со всеми её проблемами. Но пока этого не произошло, я продолжаю бороться с ней, пытаясь сохранить в своей жизни хоть немного порядка и чистоты».

Пётр Андреевич, вставая из-за стола, с наслаждением потягивается, разминая каждую мышцу. Он с удовольствием хрустит пальцами и поворачивает голову из стороны в сторону, словно провёл за столом всю ночь, полную забот и тревог.

С лёгкой улыбкой на лице он поправляет шерстяной коврик на кресле, стараясь придать ему удобное положение. Его движения уверенны и точны. Ему представляется, что он выполняет хорошо заученный ритуал, который помогает ему настроиться на нужный лад.

Отходит от кресла, смотрит на него издалека и снова направляется к нему, но, остановившись, вздыхает и идёт к окну. Медленно раздвигая шторы, в комнату врывается поток утреннего света, наполняя пространство теплом и радостной энергией.

Но Селезнёв, зажмурившись, на мгновение загораживается рукой от яркого света, бьющего в лицо, а как ещё по-другому, на улице разгар лета. И это что-то значит, но для него это лишние проблемы. Сколько забот с этим связано.

Затем он быстро возвращает шторы в прежнее положение, панически боясь, что с солнечными лучами в комнату может проникнуть что-то невидимое его глазу, и это его начинает напрягать. Лишиться душевного комфорта он никак не мог. 

— Вот так-то лучше! А то распустились, думают, что им всё дозволено. Не нужно так бурно выражать свои чувства! Можно было бы как-нибудь более поспокойнее...

Как же хорошо зимой! Всё вокруг серо и умиротворённо, ничто не отвлекает от размышлений о вечном. Снежное покрывало успокаивает мир, придавая ему особую гармонию и безмятежность...

Рассуждает Селезнёв, обращаясь к солнечным лучам.

Он долго не может решить, стоит ли оставлять балконную дверь открытой. За окном благоухающий июнь, воздух наполнен ароматами цветущих растений. Однако сейчас сезон тополиного пуха, а этот пух — известный озорник, который так и норовит пробраться в любые щели.

С одной стороны, хочется впустить в комнату свежесть летнего дня. С другой стороны, нельзя открывать окна, чтобы не напустить сюда пух, иначе потом придётся долго его выгребать. Для воздуха достаточно и форточки, ведь там есть сетка — надёжная преграда для пуха. Но всё же так манит летний воздух!

Он взвешивает все «за» и «против», прислушиваясь к лёгким дуновениям ветерка и аромату цветения за окном. И принимает, как ему кажется, единственно правильное решение: форточка останется приоткрытой, чтобы впустить немного свежести, но балконная дверь будет закрыта. Так можно сохранить квартиру от пушистого нашествия. 

На кухне Пётр Андреевич внимательно изучает содержимое холодильника, наслаждаясь ощущением гармонии, которое возникает, когда всё оказывается на своих местах. Затем он ставит чайник на плиту и зажигает огонь — этот любимый ритуал предваряет его время за компьютером. Но сегодня он собирается выйти на прогулку.

Перед тем как сесть утром за работу, Пётр Андреевич принимал душ. Вода смыла ночную усталость, а пушистое полотенце подарило ему ощущение свежести и домашнего уюта. Прошло уже больше получаса с того момента, и он решает снова освежить руки.

Проходит в ванную, несколько раз намыливает их, смывает пену, вытирает и с увлечением начинает подправлять ногти пилочкой. Его всегда раздражают отросшие ногти, которые мешают пальцам свободно перемещаться по клавиатуре. Кажется, что клавиши могут отказать работать под такой неухоженностью.

Вдруг настойчивый свисток чайника прерывает его сосредоточенную работу. Пётр Андреевич поспешно направляется на кухню, размахивая руками. Но, к его разочарованию, у газовой плиты его ждёт неприятность: всё залито кипятком.

Можно, конечно, подождать, пока плита остынет, но это не в его правилах. Он не может спокойно пить чай, когда кругом вода. Вся эта ситуация его раздражает, выводит из равновесия. Пётр Андреевич берёт тряпочку и, обжигаясь, начинает вытирать плиту, стараясь избавиться от этого неприятного состояния.

«Ах ты, старая железяка! От тебя уже никакой пользы! Давно бы отправить тебя на свалку. Нужно найти время и купить новый чайник, а то, видишь ли, недержание у него… В таком случае, к урологу».

Эти слова относились к старому чайнику, который уже давно служил Селезнёву. Он был куплен ещё в те времена, когда Пётр Андреевич находился в официальном браке с женщиной, которую, как ему казалось, любил всем сердцем. Чайник пережил многое: идиллию первых месяцев их совместной жизни, рождение ребёнка и первые, более или менее стабильные годы.

Он был свидетелем не только радостных, но и трудных времён. Как надёжный и верный друг, он терпеливо сносил все испытания, которые выпадали на долю их семьи. Рокот его закипания сопровождал семейные вечера, а тихий посвист становился фоновой мелодией их общего быта.

Чайник пережил ссоры и крики, когда дом наполнялся напряжением и обидами. Он видел, как рушились их отношения, словно песочный замок под натиском волн. Скандалы следовали один за другим, иногда даже с рукоприкладством. Хорошо, что во время бурных семейных сцен они не обливали друг друга кипятком… И этот чайник всё терпел, показывая свой стоический характер.

Он стал не просто предметом быта, но и символом прошедших лет, наполненных разными событиями — радостями и горестями. Теперь же, когда всё изменилось, когда дом опустел и запахи в нём изменились, старый чайник казался лишь напоминанием о прошлом, которое уже не вернуть.

Пётр Андреевич Селезнёв был истинным гурманом, особенно когда речь заходила о приготовлении бутербродов. В его руках этот простой перекус превращался в настоящее искусство.

Он начинал с тонко нарезанного бездрожжевого хлеба, который затем запекал в тостере до золотистой корочки. Аромат свежеподжаренного хлеба наполнял кухню, пробуждая аппетит и вызывая предвкушение удовольствия.

Особенно важным этапом для Петра Андреевича было намазывание сливочного масла на хлеб. Он не просто наносил масло на хлеб, а аккуратно распределял его по всей поверхности каждого ломтика, разглаживая ножом с особой тщательностью.

Затем на масляную основу выкладывались тонкие кусочки сыра и брынзы. Сыр, слегка подтаявший от тепла хлеба, создавал неповторимую вкусовую гармонию.

Откусив кусочек своего творения, Пётр Андреевич долго пережёвывал его, наслаждаясь каждым мгновением. Его глаза закатывались от удовольствия, а язык невольно щёлкал, выражая высшую степень блаженства. В этот момент он ощущал себя истинным гурманом, способным оценить приготовленных им яств.

                2019г.+)