Фронтовик Геннадий Александрович Комиссаров

   80 лет назад, девятого апреля 1945 года советские войска взяли Кенигсберг.
В Южно-Уральском государственном университете (ЮУрГУ) трудился участник Великой Отечественной войны Геннадий Александрович Комиссаров (1925–2020), награждённый медалью «За взятие Кенигсберга».
   Заслуги фронтовика, сражавшегося против фашистской Германии и милитаристской Японии, ветерана Южно-Уральского госуниверситета, кандидата технических наук, в прошлом декана энергетического факультета, а затем председателя Совета ветеранов ЮУрГУ Геннадия Александровича Комиссарова отмечены орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, Славы III степени, многочисленными медалями, в том числе медалью Жукова, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией», «За взятие Кенигсберга», «60 лет освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков».
   Мне повезло много общаться с ветераном, слышать его рассказы о своём боевом пути.
– Родился я 2 сентября 1925 года в городе Касли Челябинской области, – вспоминал Геннадий Александрович. – Помимо меня, в семье было ещё три брата и сестра. Вскоре семья перебралась сначала в Верхний Уфалей, а потом в Челябинск. В 1937 году отец – единственный кормилец в семье, несмотря на «революционную» фамилию и рабоче-крестьянское происхождение, был репрессирован и расстрелян. Без него пришлось туго. Питались буквально одной картошкой, которую сами и сажали. И клеймо «членов семьи врага народа» преследовало нас всю жизнь: и во время войны, и в мирное время, вплоть до 1956 года, когда отца посмертно реабилитировали.
   В 1941-м окончил семь классов и поступил в Челябинский энергетический техникум. А через неделю началась война. В августе 1943 года призван в Красную армию. После бесконечных проверок и переводов (отец по-прежнему считался «врагом народа»), учёбы в запасном артиллерийском полку получил специальность «номер орудийный» и был направлен на фронт. Готовилось наступление. Не хватало радистов, а я окончил семь классов, да ещё учился в энерготехникуме. Меня и ещё нескольких солдат отправили на двухнедельные курсы в тылу полка. Так я стал радистом в артиллерийском полку стрелковой дивизии. С мая 1944-го по сентябрь 1945 года на 3-м Белорусском и 1-м Дальневосточном фронтах воевал против фашистской Германии и милитаристской Японии.
Войну помню хорошо. На передовой работали вдвоём: начальник радиостанции (их у меня за время Великой Отечественной было двое в разное время – старшина Чухнин и сержант Рассказов) и я, радист. На себе таскали радиостанцию, тяжёлые блоки питания, оружие – автомат или карабин, патроны, сухой паек (в основном сухари, если повезёт – хлеб, разносолов никаких не было).
   Белорусская операция, известная также под названием «Багратион», готовилась очень тщательно, была хорошо спланирована. До её начала, чтобы ввести в заблуждение противника, его планомерно дезинформировали. Так, эшелоны с войсками – людьми, техникой – прибывали на один участок фронта, а ночью их тайно перебрасывали в другой район. Фашисты считали, что танковые части завязнут в болотах Белоруссии, и потому ждали, что наши войска ударят южнее, на Украине. Однако сапёры навели переправы – и танки прошли. Чтобы ещё больше запутать врага, перед самым наступлением советские войска начали разведку боем на протяжении всей линии фронта, а это тысяча километров.
Вели артобстрел так, что противник не мог угадать, в каком именно месте начнётся прорыв. Наступление шло успешно. Наши войска освободили от захватчиков территорию примерно в тысячу километров длиной и шестьсот – шириной. Затем начались затяжные бои местного значения. Они шли тяжело: немцы очень хорошо укрепились. Помню, во время операции «Багратион» советские войска окружили Вильнюс, где стояла довольно сильная группировка фашистов, наши их сильно бомбили – но немцы не сдавались и рано утром, когда рассвело, решили прорываться. Им на помощь враг послал танки – которые остановила наша группировка. Я был в это время на наблюдательном пункте с командиром полка, находился при радиостанции. По радио был передан приказ всем дивизионам полка, поддерживающим артиллерийским огнём пехотные части нашей дивизии, открыть огонь. Позиции были пристреляны, били прямой наводкой. Благодаря чёткой связи командования с батареями и дивизионами прорыва не допустили. Утром недалеко от наших батарей обнаружили множество трупов фашистов, пытавшихся прорваться. В результате успешных боевых действий был открыт путь на Каунас – второй важнейший город Литвы. Он стоит на реке Неман – она была серьёзной преградой на пути наших войск. Нас перебросили под Каунас. Путь в девяносто километров преодолели пешком, на повозках лишь радиостанции и прочее снаряжение. Двигались в основном ночью. От усталости я буквально спал на ходу.
   Каунас тоже был окружён, шли бои за его освобождение. Фашисты взорвали все мосты через реки, отделявшие Литву от Восточной Пруссии, в том числе через Неман. Пока сапёры наводили переправу, мы получили кратковременную передышку. Водопровод немцы тоже взорвали, так что воду пришлось черпать прямо из Немана. Помню, как переправлялись на понтонном пароме, на нём люди, пушки и прочее. Перетягивали паром вручную: держась за канаты, шли поперёк течения. Замечу, что плавать я не умел, так что переправа стала серьёзным испытанием. Переправились на другую сторону, там уже ждала пехота. Наши истребители патрулировали в воздухе, да и аэродромы в Литве наши войска все заняли, так что немцам приходилось действовать с удалённых баз в Восточной Пруссии, поэтому они переправу не бомбили.
   После операции «Багратион» начались долгие тяжёлые бои в Восточной Пруссии. Мы уже шли по территории Германии, где немцы дрались крайне ожесточённо. Мирного населения практически не было – всех заранее выселили в глубь немецкого государства. Так что дрались солдаты двух армий. Фашисты очень хорошо продумали свою оборону – кругом железобетонные сооружения с амбразурами, блиндажи, траншеи, огневые точки. Всё устроено так, чтобы не пропустить наши войска. Деревень там нет, а в городах всё основательно укреплено: с боем приходилось брать каждый дом. Мы несли большие потери. Во многих ротах недокомплект. Продвигались с тяжёлыми боями (в основном местного значения) не более пяти километров в день. Зимой 1944–45 годов особенно выматывал холод, а погреться негде. Зачастую есть и спать приходилось на открытом воздухе. Воевали буквально все дни напролёт, пока световой день позволял. За день уставали так, что ноги еле держали.
   Несмотря на упорное сопротивление фашистов, мы брали город за городом. К концу марта 1945 года наша дивизия прорвалась к Балтийскому морю, к заливу Фриш-Гаф.
Дивизию, где я служил, перебросили под Кенигсберг. Во всех боях в Восточной Пруссии наш артиллерийский полк сопровождал наступление «огнём и колёсами». Против вражеских сильно укреплённых, каменных, бетонных огневых точек задействовали пушки калибра 120 миллиметров, против пехоты, земляных сооружений – 76-миллиметровые орудия. Во время одной из танковых атак противника в подвале дома оказались заблокированы мои товарищи. Начался пожар, стали рваться боеприпасы. Командир радиостанции держал связь. Я был обязан находиться при нём, но и бросить товарищей в беде не мог – кинулся на выручку, помог выбраться из горящего подвала. За «самодеятельность» получил выговор, за спасение боевых друзей – орден Славы III степени.
   День Победы над Германией встретил под Свердловском – нашу пятую армию, а следовательно и наш полк, перебрасывали на Дальний Восток. Впереди была война с милитаристской Японией. Я служил уже начальником радиостанции. Легко сказать – начальником. Как сейчас помню, были у нас переносные радиостанции РБ – ламповые приёмопередатчики, весили они тринадцать килограммов. Начальник радиостанции – сержант (в Манчжурии им был я) – нёс саму радиостанцию. А второй радист – рядовой – нёс сухие батареи блока питания. Плюс оружие (карабин или автомат), вещмешок с сухим пайком, котелок – набиралось порядочно. И всё – на себе.
Бои шли крайне сложные, в трудных условиях: сопки, лес, а японцы очень хорошо закрепились на этой местности. Сапёрам пришлось проделать огромную работу: таскать на себе взрывчатку, чтобы взорвать вражеские бронеколпаки. Но некоторые укрепления были «по зубам» только танкам. Я продолжал служить в том же артиллерийском полку той же дивизии, поддерживал связь командира полка с нашими батареями. Спать приходилось урывками.
   Дрались японцы отчаянно – это был сильный и коварный враг. Особую опасность представляли их воины-смертники. Если наши часовые теряли бдительность, вооружённые ножами японцы по ночам неслышно пробирались в расположение советских войск, резали солдат и офицеров. Кругом сопки – для радиосвязи это серьёзная помеха. Поэтому приходилось залезать на деревья, чтобы как можно выше закрепить антенны – при этом следовало быть осторожным: за связистами охотились японские снайперы. Спасали взаимопомощь, взаимовыручка. Поэтому и победили.
Служил ещё после войны, демобилизовался только в 1950 году в звании старшины. Приехал в Челябинск. Работал комендантом ремесленного училища, параллельно заканчивая учёбу в школе рабочей молодежи. Ясно понимал, что без достаточного образования и какой-либо гражданской специальности жить будет трудно. Всё свободное время уделял учёбе. Поступил на энергетический факультет Челябинского политехнического института – ЧПИ (ныне ЮУрГУ). Окончил с отличием. Затем стал ассистентом кафедры электрических станций, сетей и систем. В 1961 году назначен начальником научно-исследовательского сектора ЧПИ. В 1968-м защитил кандидатскую диссертацию, а через год стал доцентом. В 1969-м избран деканом энергетического факультета. Занимал эту должность по 1986 год. Одновременно (с 1978 по 1991 год) заведовал кафедрой электроснабжения промышленных предприятий, городов и сельского хозяйства. Когда был деканом, всегда старался помогать студентам в учёбе, особенно тем, кто пришёл после армии. Приятно, что многие из моих студентов стали потом известными людьми, учёными, крупными руководителями.
На пятом курсе вступил в брак с Раисой Васькиной, с которой учился в одной группе на энергетическом факультете ЧПИ. У нас двое детей. Сын Алексей пошёл по моим стопам и тоже окончил энергофак ЧПИ. А вот дочь Лариса – МГУ. Горжусь своими детьми, внуками и племянниками.
   В октябре 1981 года Раиса Фёдоровна скончалась после тяжёлой болезни. Горькой была утрата. В 1982-м вступил в брак с Елизаветой Пановой. Как и первый, этот брак оказался счастливым. Елизавета Дмитриевна тоже окончила энергетический факультет ЧПИ. В 1973 году защитила кандидатскую диссертацию, в 1976-м стала доцентом. По распределению работала в ЧПИ на энергетическом факультете. В дальнейшем выяснился один важный и удивительный факт: вместе с её отцом, погибшим в годы Великой Отечественной войны, я воевал в одной дивизии, в Восточной Пруссии. Её отец похоронен в братской могиле в Багратионовске.
   В жизни Геннадия Александровича Комисарова было немало добрых и славных дел.
Главным в его судьбе были Победа в Великой Отечественной войне, мирный труд и семья. Безусловно, самый тяжёлый, трагичный эпизод в жизни – война. Но если бы Геннадий Александрович и миллионы таких же, как он, героев не переломили хребет фашистской Германии и милитаристской Японии, не было бы в его и нашей жизни ни семейного счастья, ни радости мирного труда. Как не было бы мирных дней для миллионов
других людей не только в нашей стране, но и во всём мире.

   Записал воспоминания и подготовил к публикации Иван Сергеевич Загребин.