Роман Переплёт т. 1, ч. 1, гл. 3

Так, за разговором, они въехали в город. Однако тут же, прямо на въезде, выстроилась длинная очередь машин. Впереди мигал семафор, а по проложенному поперёк дороги железнодорожному пути медленно двигался электровоз, толкая впереди себя платформы с щебнем.
- Вот же, чёрт, - пробурчал Славик, пристраиваясь за самосвалом. – И ведь, ни раньше, ни позже. Вечно их разнесёт. Ну, гоняли бы свои составы по ночам. Так нет, всё норовят прямо среди бела дня. Вот и всё у нас так, кверху жопой. 
Он продолжал ворчать, а Тверской тем временем с любопытством посматривал по сторонам. На удивление, здесь почти ничего не поменялось. Всё те же закопчённые строения, какие-то будки, а справа – покрытый сухой травою пустырь. Воздух над дорогой посинел от выхлопных газов. Тверской и Славик поспешили поднять стёкла.
И вот, наконец, на светофоре загорелись зелёные огни, очередь стронулась с места и стала продвигаться вперёд. 
- Так, куда, говоришь, тебя подбросить? – спросил Славик, выводя машину во второй ряд и подбавляя газку. 
- А где-нибудь поближе к центральному гастроному, - отозвался Сергей. – Надо будет чего-нибудь прикупить. А то дома у меня хоть шаром покати. А вдруг всё-таки удастся кого-нибудь собрать…
- Оно, конечно, - авторитетно заметил Славик. – Так ты там рядом где-то живёшь?
- Через дорогу.
- Иди ты! В самом центре города! Ну, надо же. Да, везёт же некоторым.
Место, куда они направлялись, действительно, считался центром. А перекрёсток улиц Ленина-Шевченко и прилегающий к нему район горожане прозвали «Пятачком». Тут всё было рядом: и ресторан, и главный кинотеатр, носивший гордое название «Октябрь», и центральный гастроном, и парикмахерская. Не говоря уже о магазинах и магазинчиках, каких здесь было навалом.
Обычно здесь было многолюдно. Особенно по вечерам, когда собирались толпы молодых людей, шумных и весёлых, жаждущих развлечений, а то и просто общения.
Сергей попросил таксиста высадить его где-нибудь рядом с гастрономом. Потом он расплатился и выбрался из машины.
- Ну, бывай, старлей, - высунувшись из окна, крикнул ему вдогонку Славик. - Счастливо тебе отметить!
- И тебе тоже не скучать, - бросил ему в ответ Сергей, помахав фуражкой.
«Волга» газанула и сорвалась с места.
За ранним временем народу в гастрономе было немного. Правда, у одного из прилавков, где продавали хлебобулочные изделия, выстроилась небольшая очередь. То же самое и у продуктового отдела. Но зато у виноводочного не было никого. Оно и понятно, продолжал действовать закон, согласно которого спиртное отпускали не раньше одиннадцати. На часах же в это время не было и десяти. 
За кассой сидела довольно симпатичная толстушка, с ярко накрашенными губами и подведёнными тушью глазами. Бойко отбивая чеки, она даже не смотрела на покупателей. Но вот подошёл черёд и Тверского.  Глянув на него мельком, толстушка мгновенно преобразилась: глаза её лукаво блеснули, плечи расправились, так что пышная грудь её выдвинулась вперёд.      
- О, товарищ лейтенант! – облизнув губы, пропела она. И, пробежав глазами по бумажке, с длинным перечнем продуктов, удивлённо вскинула брови. – Ого, у товарища лейтенанта намечается праздник?
- Да, что-то в этом роде, - ослепительно улыбнулся Тверской. – Вот решил закатить небольшую вечеринку.   
- И по какому же случаю? – живо заинтересовалась толстушка, продолжая пожирать его глазами.
- Случаю? – Он оглянулся на очередь. Там, на некоторых лицах уже читалось нетерпение. - А случай самый, что ни на есть торжественный. Вот, вернулся со службы. 
- И откуда же, интересно?
- А с самого Сахалина…
- А-а-а. Счастливчик, повеселитесь, наверное. О, как же я вам завидую, - промурлыкала она, закатив глаза в сладкой истоме.
- Ну, так, в чём же дело? Я приглашаю.
- Да я бы и рада, - закручинилась она, - но не могу. Я тут до восьми, а потом ещё и кассу снимать… - Она снова закатила глаза, явно придумывая, о чём бы ещё его порасспросить. Но тут раздались возмущённые голоса. 
- Молодой человек! – взвизгнул старик в лыжной шапочке, в заклеенных синей изолентой очках. – И долго вы ещё собираетесь любезничать? А ещё пограничник. Э-э-э, поимели бы совесть. А ведь вы здесь не один, между прочим.
Старика тут же поддержала очередь, в негодовании забурлили голоса.
- И ведь ни стыда, ни совести! – дрожала от возмущения рыхлая тётка, с массивным зобом и густо напудренными щеками. Мелкие жирные кудряшки на её голове тряслись в такт словам.   
- Вот именно! – пискнула бабулька в платочке. – В мундиры свои повырядятся и думают, что все тут перед ними должны кланяться. Хоть бы людей постыдились!
- Да и вы, голубушка, тоже, - строго выговаривал кассирше солидный дядечка в пальто и галстуке. - Вы здесь, между прочим, на работе. А точить лясы и заигрывать будете в своё личное время.
Но толстушку все эти вопли и высказывания ничуть не обескуражили. Похоже, ей было не привыкать к подобным эксцессам.
- Но, но! - грозно нахохлилась она. - Чего разгалделись! Нашлись тут мне ещё указчики! Я и без вас знаю, что мне делать и с кем разговаривать. А будете возмущаться,  я и вовсе закрою кассу и уйду на перерыв. Так что лучше помалкивайте!
Приструнив таким образом недовольных, она снова переменилась в лице, томно улыбнувшись Тверскому.
- Да не обращайте вы на них внимания, - промурлыкала она. – Их тут всех хлебом не корми, а только дай подрать горло. И вечно-то они всем недовольны. Но, кстати, в девять я уже освобожусь, - понизив голос, прибавила она. - так что звоните, может, я что-нибудь и придумаю. А лучше, давайте-ка, я черкну вам свой телефон.
И не успел Тверской  ответить, как она оторвала от рулона клочок бумажной ленты и ручкой вывела на нём свой номер телефона.
- А завтра, - подавая ему бумажку, улыбнулась она, -  я вообще весь день буду свободна…
- Понял, буду иметь это в виду…
С чеком он вернулся к прилавку, где его ожидала целая гора свёртков и банок. Часть покупок он втиснул в полупустой свой чемодан, а оставшуюся часть просто понёс в руке. Бумажку с номером кассирши, он выкинул в урну, по выходе из гастронома.


Продолжение: http://proza.ru/2025/04/13/914