Конец високосного года 82

Но это я, положим, храбрюсь - всё-таки тридцать девять для меня многовато. Голова не то, чтобы болит, но какая-то не по-настоящему лёгкая и пустая, как воздушный шар, готовый не то взлететь, не то лопнуть.
Я обычно неплохо переношу лихорадку: сердце, хоть и кадавральное, не свое, обычно не подводит, и даже сильного озноба, как правило, не бывает - сосуды исправно расширяются, отдавая излишек температуры через периферию. Могу своего рода калорифером работать. Но до какого уровня простираются мои адаптивные способности, проверять не хочется, поэтому нажимаю кнопку вызова у кровати.
Странно, но до неё почему-то очень далеко тянуться, как будто я тянусь, а она незаметно отодвигается. Ах, да, кровати же сдвинуты с места, по нашей же просьбе. Значит, просто нужно больше усилий или длиннее руку. Удлинняю, как могу, и дотягиваюсь-таки. А кто у нас на посту? Саманты-то нет.
Ого! Неужели сама Ней? Быстро же она обернулась.
- Эффект недостаточный. Надо чем-то усилить жаропонижающее.
- Нет ничего лучше старой доброй тройчатки, - слышу голос Хауса, доносящийся откуда-то издалека реверберирующим эхом.
Стягивающее болезненное ощущение защипывающего кожу жгута - вот почему его лучше накладывать поверх сорочки, но у нас больничные сорочки с короткими рукавами. И вдруг понимаю, что со шприцем склоняется надо мной совсем не Ней.
- Миссис Байкли, зачем вы здесь? И откуда эти чёртовы рожки - это повальное увлечение, что ли, такое, наставлять рога? Но ведь это - фигуральное выражение, прежде, чем уродовать себя, спросили бы точный смысл у меня, я сам недавно пытался такие Чейзу наставлять.
- Клизму ему со льдом. Крупноколотым, - доносится из-за завесы небытия не то насмешливо, не то раздражённо. И в ответ:
- О, кто-то хочет воспользоваться служебным положением? А как же клятва Гиппократа? Вот когда Асклепий сам лично придет твои рога полировать...
- Меня приняли медсестрой, доктор Уилсон, - говорит миссис Байкли, нацеливая свой шприц. - Медсестрой в морг. Там мои мальчики, два моих мальчика, и вы тоже там будете. Вот сейчас я вам сделаю укол - и вы тоже там будете.
- Что у тебя в шприце? - спрашиваю и пытаюсь отдёрнуть руку, а она цепко удерживает.
- Подожди, не надо! Не делай этого!
- Да не дергайся ты, Казанова! Ещё лёд, Ли! У него мозги закипают - уже продуктивка полезла.
Завеса проясняется. Вижу золотистый чуб Чейза, которого вообще-то видеть не должен – ведь он в защите. Или это – тоже галлюцинация?
- Я в себе. Приснилось что-то...
- Ага. Только ты не спал.
Это Чейз. Без чуба – в белом скафандре защиты первого типа. Крупная фигура миссис Байкли съёживается до размеров сестры Ли, и голова, наконец, раздумывает совсем-то улетать.
- Я бредил?
- Самую малость, старик.
- А морг? Откуда взялся морг? Ты мне моргом грозил? За рога? Чейз, ничего же не было. Я же говорил уже: ничего…
- Это твоя совесть тебе грозила. Помолчи лучше, пока серое вещество в пашот не превратилось. И не дёргайся - я тебе руку фиксировал - пусть капает. Не выдергивай иглу - вену распашешь.
- Хорошо, хорошо. Я - в порядке. В адеквате.
- Хорошая реактивность, - комментирует Хаус, - залог успешной победы над вирусом. Ну, или цитокинового шторма - тут уж как повезет. На что ставишь, Чейз?
- Добавлю дексаметазон. Ли, лёд на сердце и к теменному шву. У вас же, Хаус, тоже температура по гектическому типу взлетела? Это явно один и тот же диагноз у вас.
- Волдемортит?
- Экспресс пока не показал, но экспресс - сам знаешь - это фифти-фифти. Ты запахи чувствуешь?
- Аносмия - вчерашний день, - снова встревает Хаус. - Во вторую волну меньше, чем у половины, была.
- Не знаю, - говорю. - Если здесь чем-нибудь пахнет, то не чувствую.
- У Чейза изо рта понюхай, - предлагает Хаус.
- На нём шлем защиты, - говорю.
- Ну, попроси воздух испортить – от этого никакая защита не поможет.
- Да пошёл ты, - говорю. - Мне плохо, а ты смешишь. У меня сейчас сил нет смеяться. Мне силы для другого дела нужны.
- Сейчас они тебе нужны только для осуществления экскурсий диафрагмы, да и то ограничено - больше дыши, меньше тренди.
- Тридцать восемь и семь, - говорит Чейз. - Другое дело. Ты как?
- Бывало и похуже. Впрочем, получше тоже бывало. Нормально. Что там запись с камеры?
- Отдыхай, - вместо ответа советует Чейз и, отрегулировав капельницу, выходит.
- Что, так никто и не посмотрел запись с камеры? - спрашиваю Хауса. - Надо же посмотреть. Я просил мне сбросить. Что, мои распоряжения тут в грош не ставят? Ну, ты тогда скажи, тебя послушают, Великий и Ужасный!
- Отдыхай, - говорит и Хаус. - Не убежит запись. Посмотрим.