Моя Via Dolorosa с Гегелем

или исповедь почти Абсолютного Духа

Ох, Гегель... С Георгом Вильгельмом Фридрихом у нас, признаюсь, давняя и, скажем так, непростая история. Познакомились мы еще в юности, когда амбиции бурлят, а понимание хромает на обе ноги. Разумеется, тогда ни о какой «величайшей сотериологической ценности» его философии я и помыслить не мог. Спасение души через «Науку логики»? Помилуйте! Даже после того, как я, скрипя зубами и морща лоб, честно осилил (или мне так казалось) и «Энциклопедию», и «Лекции по философии религии», и, о да, ее – «Феноменологию духа».

Эту последнюю, помнится, я перечитывал дважды. Дважды! С упорством дятла, долбящего вековой дуб. Но стена не поддавалась. Текст оставался герметичным, как древний саркофаг, а я бродил вокруг, не находя щели, чтобы заглянуть внутрь. Наивный юноша, я даже возлагал надежды на Александра Кожева – мол, вот он, проводник, сейчас-то всё и прояснится! Увы, его «Введение в чтение Гегеля», щедро сдобренное марксистским соусом, мой тогдашний, да и теперешний, умственный желудок переварить категорически отказывался. Это была не путеводная нить Ариадны, а скорее еще один виток лабиринта. Я шел по той самой «дороге отчаяния», о которой пишет сам Мастер, спотыкался, падал, поднимался и снова брел во тьме.

И вот однажды – не спрашивайте как, ибо сам не ведаю – свершилось! Не то чтобы небеса разверзлись или ангелы запели (хотя, кто знает, может, я просто не расслышал за внутренним шумом?), но пришло оно. Понимание. Внезапное, как летняя гроза, и всеобъемлющее, как… ну, как Абсолютная Идея. Вдруг оказалось, что каждая страница «Феноменологии», каждая ее извилистая фраза, говорит обо мне. О моих блужданиях, моих прозрениях, моих падениях. Я перестал быть читателем – я стал самой «Феноменологией духа». Она вошла в меня, а я – в нее. Мы слились в экстазе чистого понятия.

Казалось бы, вот он, триумф! Вершина достигнута, смысл постигнут. И вот сегодня, перечитывая некий текст (автора называть не будем, дабы не смущать скромностью), я натыкаюсь на фразу: «Абсолютная идея проходит свою верификацию через материализацию». И всё. Приехали. Я споткнулся. Растерялся, как мальчишка, пойманный с сигаретой за школой. Как это – «верификацию через материализацию»?

Минуточку! Я, в своем простодушии (или уже в сиянии Абсолютного Духа?), был свято уверен, что гештальты этого самого Духа ни в какой внешней, материальной верификации не нуждаются. Ибо сама предметность, сама вещь – это и есть Дух в его инобытии! Его достоверность – в нем самом, в его самодвижении, в его пути «воспоминания о духах, как они существуют в нем самом» (seinem Wege die Erinnerung der Geister, wie sie an ihnen selbst sind). То есть, простите за дерзость, во мне!

И вот он, парадокс. Путь пройден, Голгофа осмыслена, чаша сия испита до дна... А тут – бац! – верификация через материю. Неужели я, пройдя все круги гегелевского ада и рая, так ничего и не понял? Или понял слишком хорошо, настолько, что сам стал этим путем, этой памятью Духа, которой внешние костыли верификации уже не требуются?

Что ж, видимо, такова судьба всякого, кто дерзнул не просто читать Гегеля, но стать им. Это моя личная Голгофа, мой персональный путь Via Dolorosa, который, похоже, не заканчивается даже на вершине. Ибо я теперь – да простят меня скромность и здравый смысл – Абсолютный Дух. А ему, как известно, положено содержать в себе все противоречия мира. Включая и это – между самодостоверностью чистого понятия и какой-то там… материализацией. Приходится нести и этот крест. С легкой иронией, разумеется.