Глава 1 - Корыто, штурмовик и док

Млечный путь, Рукав Ориона

Объединённые территории
Межзвёздное пространство

База длительного хранения Объединённого флота №53

25 августа 2325 года


Вспышка, прыжок в другую систему окончен. Стыковка со шлюзом произошла настолько быстро, что еле дремавший у иллюминатора челнока офицер даже не заметил куда они прибыли. Выравнивание давления и он выходит в какой-то коридор, там всех встречает капитан третьего ранга Стивенсон. Британец? Австралиец? Может новозеландец? Всё возможно, но он, судя по орденским планкам воевал, а война стирает в человеке если не всё, то многое... Акцент стирает вообще очень быстро.

- Григорьев? Здарова.
- Здорово.
- Значит старое корыто готовим тебе.
- Наверное. Можешь ещё кому-то.


Оба офицера - капитаны третьего ранга, и прибывший и встречающий. Теперь они отошли так, чтобы не мешать провозу прибывшего в челноке груза. Один из небольших контейнеров был с чем-то хрупким, ценным и даже живым.

- Григорьев, давай я тебе сразу покажу твоё корыто, ты порадуешься и будешь водка пить, ковёр валяться. До завтра, как минимум. А я... Буду дальше работу делать.
- Пошли, посмотрим.


Григорьев посмотрел на Стивенсона и подумал так, что если бы тот мог, то начал бы прыгать на месте, возможно даже отжиматься. Ведь они прибыли на корабельное кладбище и работы здесь никакой нет. Как раньше говорили, что солдат спит - служба идёт, и здесь всё тоже самое. Офицер спит - служба идёт, жалование капает, а очередной отпуск на день ближе с каждой ночью.

Идти пришлось долго. Идти, потом ехать на лифте, потом снова идти. В коридорах очень мало обсервационных окон, но те, которые есть явно дают понять - этот объект огромен. Его не назовёшь титаническим или циклопическим, но огромным - легко. Здесь плотно "упакованы" десятки космолинкоров и крейсеров, скорее всего из космоса это выглядит как вполне аккуратный квадрат. Как ребристый радиатор кубической формы, если быть совсем точным. Вот они и пришли...

- Хочешь сказать огромный, да?
- Ничего не хочу сказать.


Григорьев смотрит на линкор, который с боку выглядит как приплющенный пирог, который ещё не поместили в печку. Он ничего не хочет сказать, он думает, как будет управляться один с такой дурой. Ему ведь сказали, что сможете, еще как сможете...

- Класс - Мичиган VIII. Длинна - 6.300 метров, полная масса - 8.3 миллиарда тонн. Здоровая штука. Старая, неэкономичная. У неё есть то, что нужно и нет того, что нужно. Догадываешься, о чём я?
- Да. У него есть даром не нужные прыжковые камеры, а вот модулятора энергощита нет. Его, в отличие от модуля быстрого перемещения. при модернизации не поставишь.
- Ага. Эта хрень стоит у нас консервой уже десять лет. Тогда многое списывали после "обмена любезностями", её списали тоже. Уж не думал, что придётся расконсервировать ТАКОЕ. Но мы то что, мы - люди маленькие, раз сказали, значит делаем.
- Логично. Значит бар здесь - единственное относительно культурное заведение?
- Ага. Было две комнаты релаксации, сначала забарахлила одна, потом вторая. Мы пишем-пишем, и так уже третий месяц. Так что только изучать ассортимент нашего питейного заведения.


Они вернулись почти к стыковочному шлюзу и распрощались. Стивенсон рассказал Григорьеву как найти бар, и обещал, что если из его команды кто-то прибудет, то направит к нему же, в бар.

Здесь нет никакой навигации, поэтому Григорьев смог найти бар не сразу. Совсем не сразу - здесь довольно безлюдно, местные офицеры, конечно же, помогут, но для начала эти местные офицеры должны встретиться. У них серые, практически безжизненные лица, это совершенно немудрено, если у них почти весь день это свободное время. И так каждый день, месяц за месяцем.

В баре Григорьев попросил бренди и взял четыре рюмки сразу. Его движение закончилось и он может осмыслить, что же он наделал.

Большая война кончилась год и ещё один день тому назад, в конце года Григорьева собирались отправлять в отставку - в мирное время такой огромный флот просто не нужен. А пока его отпустили в отпуск, он вдоволь погулял по твёрдой поверхности, походил в театры, на выставки. А потом ему назначили встречу.

Человек в гражданской одежде спросил его - как будете жить дальше, господин капитан? Квартиру вы себе заслужили, пенсия тоже будет. И что дальше? Переучиваться на гражданскую специальность? Это получится далеко не сразу, ведь эти центры по переквалификации сейчас переполнены, им займутся далеко не сразу. А ему есть работа. Опять на кораблях, всё как он привык? На кого? Секретно. Всё абсолютно законно, но совершенно секретно. Мол, подумайте три дня и дадите ответ.

Незнакомец в дорогой одежде как-то...настропалил Григорьева, что ли. И он согласился. Дальше ему оплатили билеты из столицы на Васильево, сказали где подберут и куда подвезут. Сказали как именно он получит дальнейшие указания. Григорьев потягивает уже вторую рюмку с бренди и думает о двух вещах. Первая - с кем он всё-таки связался. Или с чем. Вторая вещь - зачем ему нужна команда для наземных операций? Эти люди не будут принимать участие в управлении кораблём. Так зачем они. Зачем ему врач в принципе понятно - на корабле должен быть врач. А штурмовик? Лейтенант штурмового батальона. Обе - женщины, кстати, но это не для того, чтобы развлечь Григорьева, его мнения по этому вопросу вообще никто не спрашивал.

Впрочем, почему женщины ему относительно понятно. Ещё весной Парламент принял резолюцию «О поэтапном исключении женщин с должностей военной службы». Это вот поэтапное исключение продлится до конца 2330-го, но кого-то, понятное дело, турнут уже сейчас. Или, как и Григорьеву, сказали, что вот-вот турнут. И они, что называется, как и он решили "вернуться к старому"


-...майор? Майор?


Григорьев уснул, Положил голову на столик и задремал. Разбудил его слегка хрипловатый, но в целом приятный женский голос. Поначалу он думал, что тут кто-то обознался, он потом вспомнил, что его знаки отличия точь-в-точь совпадают с армейским майором. Он поднял голову и...дальше всё как и обещано - лейтенант, 30 лет.

- Я? Я не майор.
- Извините, Ведь вы же Григорьев Николай Константинович.
- Я.
- Лейтенант Адель Брошер, под ваше...
- Не надо... вон барная стойка, там наливают приличный бренди.


В Баре очередь, Григорьев только сейчас начал рассуждать что это может значить - лейтенант и целых 30 лет возраста. Скорее всего то, что она воевала. Это даже не скорее всего, у неё есть орденские планки, боевые награды, как никак. Значит она начинала с низов, пробилась в офицеры с сержантской или старшинской должности. У неё за плечами солидный боевой опыт, вот только зачем она ему, с солидным боевым опытом. Тем временем Адель уже вернулась, своими изящными пальчиками она несла сразу шесть рюмок.

- Я узнала, к вам правильно обращаться господин капитан третьего ранга...


Григорьев состроил максимально кислую мину, какую только смог, чем явно старался дать понять, что официоз в свою сторону он не ценит.

- Как же тогда?
- Просто капитан.
- Адель, я ведь правильно догадался, что вас не военное училище выпустило?       
- Всё так. Я встретила начало войны на Ариане, у меня был опыт сопротивления в партизанском отряде. Потом Ариану освободили, после этого всех партизан эвакуировали и армия держала там оборону от имперцев сколько могла. Уже второй раз.

А я убедила тоже взять меня в армию. Дослужилась до лейтенанта в 19-м. В 20-м мне влепили "пятёрку" на психкомиссии и на службу меня вернули только в прошлом мае.
- А сейчас предупредили о сокращении?
- Да, так точно. Не раньше нового года, но не позже следующего марта. Так что я подписала контракт с теми же, кем и вы.

Капитан, долго нам здесь торчать? Такое гнетущее место.
- Долго? Сейчас над нашим кораблём работает команда расконсервации, раньше завтрашнего дня они не закончат. После мне надо будет вывести линкор на...назовём это повторными ходовыми испытаниями.
- Зачем?
- Адель, корабль простоял здесь десять лет. Немало. Когда его сюда загоняли, то его покрывали специальным составом, чтобы лучше сохранился, сейчас этот состав снимают. Этот состав токсичен.

Адель, есть вещи, которые не ломаются. Ну вообще не ломаются, если разве их только в бою орудиями или ракетами не повредить. А есть вещи очень ломучие, например корабельный реактор. В идеале его вообще обслуживает отдельная команда, а у нас я буду во всех лицах. И жнец и швец и на дуде игрец. Орудия, кстати, могут начать дурить - где-то сверхпроводящие магистрали уже не так плотно прилегают и орудия начинают жрать энергию как не в себя. А там, где контакт плохой вообще пожар может начаться.
- Как мы справимся с пожаром?
- Есть система пожаротушения, полностью автоматическая. В идеале она должна отработать почти всё, за исключением ситуации когда бой был тяжелый и пылает полкорабля. Адель, вы заметили, что я сказал "в идеале"? И она тоже может не сработать. Может у неё датчики забились? Это задолбаешься брать горелку и каждому датчику в морду тыкать.

Да, на ты можно?
- Конечно! Вы же старший офицер.
- Не понял. Какой ещё старший офицер? Моё дело - корабль водить.
- У меня ясные инструкции - исполнять все приказания старшего по званию Григорьева Н.К.
- Ладно. Будем считать, что я даже что-то понял.

***

Два часа спустя


За бренди они разговорились, насколько вообще могут разговориться пехотный и флотский офицер. Выяснилось, что технически Адель родилась в Париже. Почему она так сказала? Потому, что её вывезли с Земли ещё в то время, когда у человека не сохраняются воспоминания. Потом мотыляния по космостанциям, потом она оседает на Ариане и война. На текущий момент у неё нет никакого профессионального образования, единственное, что она умеет делать это стрелять и командовать взводом. Наверняка тот же незнакомец или какой-то другой попугал её перспективами  неквалифицированной работы и она согласилась. Но кто именно был её рекрутер Адель не сказала. Наверное, посчитала это жутко секретным и не подлежащим никакому разглашению.

Через какое-то время в баре появилась их врач, о которой Григорьев знает лишь то, что ей 48 и она - майор. У неё немного другая форма, сориентировалась она моментально.

- Капитан, я ваш врач - Мари Баслер.
- Здрасьте Мари. Единственное развлечение у нас тут - крепкие спиртные напитки. Других развлечений нет.
- Поняла.


Бар немного опустел и Мари вернулась с десятью рюмками, она создала причудливую конструкцию построив их в два ряда и как-то это принесла. Григорьев смотрит на это и думает, сколько ещё неожиданных открытий ему подарит Армия.

- Капитан, наш корабль уже здесь?
- Он здесь десять лет, никуда не уходил.
- Когда мы отбываем?
- Хороший вопрос. А ответ на него - хрен его знает. Команда расконсервации свою работу не закончила, пока мы туда даже вселиться не можем.

Когда они закончат, я корабль погоняю, наверняка что-то вылезет. Это, то что вылезло, надо будет устранить. Возможно придётся заказывать запчасти, возможно дорогие и/или крупные. Возможно вылезет настолько много, что продолжать работы с тем кораблём, с которым начали просто экономически невыгодно, проще расконсервировать новый. Поэтому такой ответ - хрен его знает.

Мари, вот мы тут с лейтенантом разговорились - она из Парижа. По крайней мере родилась там.

Всем интересно откуда я? Из Бельгии, если ещё точнее, из Ипра. Есть такой город во Фландрии, примечательный двумя вещами. Как и Верден был почти полностью разрушен в первую мировую, вторая - дал название горчичному газу, который потом начали называть ипритом. Но я - валлонка, думаю по-французски. Образование в Льеже, потом переезд в Геополис, как Соколово называлось в 2306-м.

- Мари, скажите, вы в этой...как её...о в психологии! Вы в психологии хоть что-то понимаете?
- Немного, прошла полугодовой курс.


Тогда давайте я поделюсь с вами своей радостью от двух оставшихся членов команды?

- Первая - убийца, я ради шутки назвал её оторвой. Была в бандах, как считается, неплохо понимает, что такое ближний бой. Пожизненно осуждена, проходит 15 лет и вот под такое дело нам её отпускают! Забираем её прямо в космотюрьме. Вы счастливы?
- Безмерно. Кто же второй?
- А второй вообще не человек.
- Азадиец?
- Азадийка. 1318 лёт, у меня она проходит под кодовым названием "дипломат". Может убеждать, просто врать, а если ничего не получилось, то может стрелять или рвать и метать просто голыми руками. Характер у неё на редкость гадкий, но для этой работы она согласилась про него забыть.

Какова теперь степень вашего счастья?
- Максимальная.

Капитан, давайте начистоту. Мне категорически не нравится то, что у нас даже самые отъявленные отморозки имеют право на УДО через 15 лет. На Земле таких можно держать за решёткой 20, 25 или даже 30 лет до первого слушания по УДО. В последнем случае только в том случае, если приговор выносит Международный уголовный суд, но это не суть важно, как мне кажется. А здесь 15 лет, кто-то кому-то написал и..."оторва" может показаться очень лестной характеристикой.

Капитан, вы имели дело с азадийцами?
- Ровно один раз. С нами были добры и предупредительны, даже значительно больше, чем добры и предупредительны. Сейчас я это вспоминать не хочу.
- Не стоит. Капитан, они ОЧЕНЬ сильны и ОЧЕНЬ умны. Вы даже не представляете себе насколько. Все мои психологические портреты относительно неё вряд ли будут уместны. Это она составит о нас свои портреты и я нисколько не удивлюсь, если о нас она будет знать больше, чем мы сами знаем о себе. Понимаете?
- Не понимаю. Предлагаю на этой...оптимистичной ноте и расстаться. Утро вечера мудренее, а я пропущу ещё рюмочку-другую.

***

На следующее утро   
            
Григорьев напропускался через себя ещё столько, что во-первых он судорожно блевал всеми внутренностями в гальюне, а во-вторых он начал дристать. Ну-у для лазарета это дело не диковинное, ему дали пару таблеточек и сказали, что всё будет как надо. Адель и Мари? Они съели какую-то просроченную дрянь купленную на Васильево, так что у них тоже состоялся внеплановый визит в гальюн и лазарет занялся ими тоже.

У всех троих было философское выражение лица после всего, с коим они и проследовали туда, где ещё велись работы над их судном.

- Химики!!! Я вас в порошок разотру, а то, что получится сам вынюхаю!!!


Песня офицерского крика, под неё можно грезить. Этого крика Григорьев наслушался от души, сам же он был тих и кроток, почти аки агнец, когда отмеривал провинившимся наряды по камбузу вне очереди.

- Значит ещё не закончили. Надо развлечь вас чтением, дабы вы осознали всю глубину флотских глубин.


Григорьев достал свой новенький, купленный в отпуске планшет и открыл в нём книгу некоего Покровского. Тот в конце XX века служил ещё на флоте подводном, потом, как тогда говорили, не вписался в систему, и умер в атмосфере жестокой ненависти вокруг. Его талант переоткрыли позже, примерно как Баха. Сравнение не совсем корректное, но для флотских его опусы имеют весьма высокий статус. Очень скоро Мари с Адель начали заливаться заразительным смехом, который так непривычно звучал в этих коридорах.

- Ну как? Неплохо, да. И ведь что интересно, много из описанного осталось почти без изменений. Как мы можем в такой атмосфере воевать и даже побеждать и сам не понимаю.

- Григорьев, чего вы ржете как ненормальные? В первом приближении мы закончили. Только в первом приближении - модуль быстрого перемещения ещё не прибыл, его ещё устанавливать и настраивать. Вот тебе мастер-ключ и она примет тебя как своего.
- Она?
- Искусственный интеллект на органической основе, ты прилетел вчера как раз вместе с органической частью. Это она будет погонять квантами и кубитами.
- Почему она?
- Ну а о ком нам думать? Не о мальчике же?
- Логично.

Шлюз стыкование привёл их в боевую рубку и Григорьев предложил Адель с Мари сесть в любое нравящееся место и пристегнуться на всякий случай.

Сам он сел в командирское кресло для ручного управления, быстро нашёл гнездо и утопил в него мастер-ключ. Скоро начнётся..."общение". По боевой рубке разлился мягкий женский голос.

- Происходит инициализация СУС - Системы управления судном. СУС просит командира представиться.
- Григорьев, личный номер - 80182508475340.
- У командира есть личное имя? Возможно, отчество?
- Николай Константинович.
- Здравствуйте, Николай Константинович. Желаете назвать меня сейчас.
- А давай ты будешь. Евой! Международный Вариант!
- Имя Ева принято. Какие будут распоряжения?


Григорьев догадывается, что "Ева", коль скоро она является системой управления судном самого последнего поколения поймёт команды сказанные в самой произвольной форме. Но при этом они должны быть понятны в данной ситуации, потому что в критической ситуации в бою "Валим нахер отсюда" понятно, а вот сейчас - нет. И Ещё Григорьев догадывается, что у этой базы есть диспетчер, он, мягко говоря, сильно обеспокоится если в его мёртвом царстве кто-то начнёт шевелиться. Так что Григорьев доложился по всей форме и ему дали разрешение покинуть пределы базы и совершать любые манёвры, не представляющие угрозы для базы.


Прошло полчаса, и они всё ещё медленно выходят. Здесь и впрямь очень тесно - до ближайших кораблей подчас 30-50 метров, что это для кораблей, длина которых километры?

- Капитан, сколько же здесь кораблей. Это же какие деньги?
- Какие деньги? Сотни миллиардов, я думаю. А это база отнюдь не одна. Понятное дело, что не на всех 53-х стоят сплошные линкоры, где-то могут стоять фрегаты с корветами. Хотя корветы вряд ли, насколько я слышал их прочный корпус недостаточно толстый, их можно порезать и хотя бы пустить на переплавку.

Адель, это очень философский вопрос. Мы воевали с Империей Ракнай, уж насколько закостенелое то было государство, но даже и они за войну разработали новые типы кораблей. Война, особенно длинная вообще провоцирует прогресс как никто другой. Поэтому нисколько немудрено, что до определённого этапа этот корабль держали в строю...может быть по психологическим соображениям, а как в 2315-м в войне произошёл перерыв и армады линкоров перестали требоваться, то всех жоров горючки отправили на такую базу как эта. Ведь сколько мы жрём горючего это вообще отдельная песня, и модернизации силовая установка здесь не подлежит. Здесь сам корабль построен вокруг двигателя как когда-то самолёты-штурмовики создавали вокруг мощной авиационной пушки. Понимаешь?
- Не совсем. Как я поняла, экономичность этого корабля не улучшить, правильно?
- Практически не улучшить. Правильно.


Ещё через час они, наконец, покинули пределы базы и скоростные ограничения диспетчер им снял. Григорьев, глубоко выдохнув, пошевелил Ручкой Управления Двигателем и немного поводил Ручку Управления Судном.

- Ева - предел РУД - сто процентов.
- Подтвердите сто процентов?
- Подтверждаю.
- Ева, открыть огонь из курсовых орудий. Накачка орудий полная.
- Есть открыть огонь.


Линкор начал стрелять - пока на приборах реактора всё в норме. Реактор держит нагрузку и эта нагрузка нормальная, можно сказать, что лучевое орудие судна работает удовлетворительно.

- Ева, я начинаю разгон. Приготовь мне ассистент по кривой Николаева-Кармана. Отвечай коротко.
- Есть, ассистент на экране.   


Кому то может показаться, что то, что делает Григорьев сейчас называется дать движку просраться. Нет, этого ещё нет и близко. Выработка реактора растёт, ведь тот прямо сейчас гасит инерцию и они не чувствуют бешеного, чудовищного разгона огромного космического корабля. Вот белая точка подходит к кривой безинерционного разгона, когда, если делать всё это вручную, нужна практически нечеловеческая точность. У их капитана всё получилось - они вышли на субсветовую скорость и все остались не то, что живы - просто не поняли что произошло.
- Ева, инвертация массы, закрыть обсервационное окно.
- Есть.
- Разгон по сверхсвету - два. четыре. восемь. шестнадцать. тридцать два.

Хватит. Дай картинку.


Инвертация массы - процесс превращения массы судна из положительной в отрицательную, чтобы оно могло двигаться на сверхсветовой скорости. А дальше взрывы горючего в прыжковых камерах - каждый взрыв увеличивает скорость вдвое. Эти взрывы похожи на миниатюрные ядерные взрывы каждый во взрывозащищённой оболочке. Этот линкор может идти на 64-х скоростях света, но для этого нужно испытать его прыжковую камеру на самый большой взрыв. Да и плотность вещества для такой скорости высоковата.

- Капитан, мы движемся быстрее скорости света?
- Да, ровно в 32 раза. Уже давно не нужный атавизм, но может пригодиться. Модуля быстрого перемещения на корабле ещё нет, должны подвести, потом установить. И ещё одно - на быстрое перемещение может быть установлено поле подавления. Поэтому резвые поскакушки на сверхсвете могут быть полезны. В теории.

Ева, тормозим до шестнадцать, восемь, четыре, два, один.
- Торможение завершено.
- А теперь разворачиваемся. Допускай перегрузки реакторы максимальные установленные заводом
- Есть.


Только дрожащий голос капитана говорит Адель и Мари о том, что происходит что-то серьёзное. Проблема перегрузок при движении с большой скоростью впервые с особой остротой возникли перед пилотами первых сверхзвуковых самолётов, ведь любой маневр на таких скоростях и перегрузки улетают в небеса. Они сейчас летят с околосветовой скоростью, их перегрузки улетают в космос, и только стабильно работающий реактор делает так, что линкор медленно, но производит разворот и при этом для них почти ничего не происходит.

Сначала разворот шёл быстрее, потому что военный реактор может позволить перегрузить себя относительно номинала в четыре раза и более того. Но потом мощность приближалась к номиналу и скорость разворота становилась всё медленнее.

А пока всё это происходило - Мари с Адель глазели на обработанное изображение с камер. Движение на сверсвете искажает фотонную структуру и это воспринимается как...движение с перевёрнутой гаммой. Картину очень жуткую. Поэтому их "Ева" обрабатывает картинку камер и на заслонки обсервационного окна проецируется нормализованная картинка, на которой космос чёрный, а звёзды еле серы.
- Разворот закончен.      
- Инвертация массы, переходим на субсвет.
- Есть.
- Ассистент по кривой Николаева-Кармана.
- Есть.


Григорьев с такой же точностью провёл Ручкой Управления Двигателя, и они прилично затормозили. Но он видел искажения на экранах, что-то произошло.
- Ева?
- Командир, четыре из шести секций реактора вышли из строя, произвожу аварийное отключение. Предлагаю ограничить мощность оставшихся секций реактора...
- Ограничь. Согласен. Ева, мы летим прямо на базу, правильно?
- Произвожу расчёт. Мы действительно летим на базу длительного...
- Я понял. Свяжись с ними. Давай чуть правее и начинай тормозить.

- Диспетчер БДХ-53, это ББ-0472. У нас частично вышел из строя реактор, мы пытаемся отклониться от вас и тормозить в это же время.
- БДХ-53 информацию принял. Ожидайте.


Григорьев исходит непонятно каким потом, то ли холодным, то ли горячим. А вот для диспетчера базы хранения это "движуха", ведь чёрт его знает, может их протаранит линкор на скоростях в сотни километров в секунду. Зато "прикольно" будет в кои то веки.

- Это командир базы, Громыко. Вы летите на нас?
- Уже нет, господин капитан. Больше половины издыхающего реактора брошено на компенсацию боковых перегрузок.
- И сколько будете тормозить?
- Минимум 70 часов, господин капитан, скорее всего, больше. Очень долго, господин капитан. Сильно пролетим мимо вас. Потом разворачиваться будем ещё...чёрт его знает сколько будем разворачиваться.
- Вас понял. Готовим спасательную команду. Пусть вам доктор приготовит тоник, какой надо...
- Простите, господин капитан, у нас в медотсеке шаром покати. В системе даже питьевой воды нет, есть только техническая, для охлаждения. Её и пить придётся.
- Григорьев, ты ведь уже тёртый перец, а? Выдержи, сынок. Привлеки своих, чтобы последили если ты дремать начнёшь. Выдержи, а мы доложим, куда следует.
- Вас понял. Есть выдержать.

***

31 августа


Фамилия у командира этого космического кладбища была может быть не очень ладная, но звучная - Громыко. Григорьев зашёл к нему после лазарета, а вышел через полчаса. Вышел с бутылкой коллекционного коньяка и ещё с коробочкой. С немаловажной коробочкой.

Своих "боевых подруг" дежуривших у Евы он нашёл в Баре. Больше им быть было негде  - гостевые места не лучше тюремных нар, а комнаты для релаксации так никто и не починил.

- А-ха-ха.
- Капитан, что такое.
- Да, ничего. Вот коньячок, вроде бы старый. Адель, принесешь мне тоже рюмку?

Адель кивнула, интерес проявила Мари.

- Капитан, вы объясните ваш смех?
- Нате, смотрите.


Григорьев протянул Мари коробку, где были погоны капитана второго ранга.

- Вас повысили?
- Давно, больше года тому назад.

Серьёзно, штабом дивизии приказ был издан в июне прошлого года, но...что-то там не из пакетов данных не долетело до Генштаба. Потом сбой в репликации и вот, в одном месте я - кап три а в другом уже кап два. Громыко мне всё торжественно пообещал пересчитать. Насколько вообще может пообещать капитан первого ранга сидящий в такой дыре как наша. Его обещания на самом деле не более чем добрые пожелания. У него нашлись погоны кап два, они мне их торжественно презентовал вместе с бутылкой коньяка. Которой я обязан поделиться с вами и Адель, ведь и вы и она посидели в командирском месте, общались с Евой, пока я дремал во время нашего затянувшегося торможения.
- Вот вам рюмка, капитан.
- Спасибо, Адель. Громыко порадовал нас тем, что реактор будет новый. Не сильно, но мощнее, во всяком случае он полностью влезет по типоразмеру в существующую реакторную. Значит мы будем чуточку маневреннее. За нас?


Они выпили "за нас" пару рюмок, всё это время Мари смотрела капитану прямо в лицо.
- Капитан, как давно у вас была психкомиссия?
- В 23-м. Мне натянули "четвёрку".
- Сейчас я бы дала вам "пятёрку" и отправила бы в реабилитационный центр на год. А там не факт, что и через год вам бы разрешили вернуться в строй.


Алкоголь может оказывать разное воздействие, благо что Григорьева он не делает агрессивнее.
- К чему вы это сказали, Мари?
- Капитан, вы дали понять, что вы не собираетесь прижимать меня и лейтенанта Брошер к ногтю. Мы работаем на общее дело и не подставляем друг друга. Мы подставляем друг другу плечо, когда можем.

Я бы хотела лечить вас. Вы пережили немало, в том числе в последние дни, когда мы с лейтенантом думали что "всё рассосётся" без нас. Я хочу помочь вам, капитан. От меня не стоит ждать вселенской мудрости, как от азадийского врача, но я понимаю, как убрать те или иные синдромы. Симбиоз, капитан. Вам - облегчение состояния. Мне - опыт.
- Действуйте. Если вы действительно хотите мне помочь.


И Мари взялась за дело так скоро, как в её медотсеке появились нужные реагенты и реактивы. 3-го сентября им поставили новый реактор, 4-го Григорьев вывел линкор на повторные ходовые испытания, а 5-го, как ему тогда казалось, он покинул пределы БДХ-53 навсегда. Впереди их ждали "дипломат" и "оторва".