Несостоявшаяся рыбалка, или Иной мир

             - Я давно мог бы без проблем провести отпуск на Алтае, куда звал меня мой школьный друг Семка, после окончания института поселившийся там навсегда, но каждый раз почему-то откладывал эту поездку на потом, впоследствии очень пожалев об этом, - негромко рассказывал Сергей. - Ежегодно встречался с ним здесь, в родном поселке на Кубани. Да и вся его родня с нетерпением ждала встреч с этим энергичным ученым-геологом, любила слушать спокойными вечерами необыкновенные истории о неизведанной до конца северной земле и наблюдать из года в год, какую упорную работу проделала над Семкой проведенное на ней время, изменив его внутренний мир до неузнаваемости... Однажды я тоже посетил этот далекий и дивный мир, окраину страны великой...

             Сергей долго молчал, словно гадая, стоит ли доверять сокровенное, томившее его уж несколько недель чувство своему давнишнему коллеге, с которым он в очередной раз оказался на рыбалке в неподходящую для этого погоду.

             После ослепительных вспышек молний раздавался такой оглушительный грохот, что вздрагивала земля, а от сильного ветра поскрипывало старое сгнившее дерево. В распахнутую дверь наспех сколоченного кем-то из старых досок рыбацкого убежища, куда загнала приятелей непогода, видны были низкие пузатые тучи. Они клубились, наползали одна на другую и, рассекаемые огненными молниями, никак не могли разродиться дождем. Ветер буйствовал, пригибая траву к земле, трепал, обламывая молодые деревца, и угрожающе бился о шаткие стены домика. Ни одной капли еще не упало.

             - Ну, теперь лупанет! - Алексей взволнованно выглянул в проем двери и шепотом добавил:

             - Кажись, пошел. Елки-палки, град!

             Сверху дробно ударил костяной стук. Крупные градины били в доски, в землю, пронизывали листья, оставляя в них дыры, подпрыгивали и раскатывались по земле. Поляна перед рекой в один миг побелела.

             Алексей недовольно поморщился и проворчал:

             - Совсем не ко времени эта гроза, испортила всю нашу рыбалку!

             Град молотил, не переставая.

             - Да, видно, неудачный выпал сегодня день! - вторил ему Сергей, спокойно восседая на слежавшейся в углу помещения соломе и степенно выкладывая на полотенце привезенные продукты и огромный термос с горячим чаем.

             Град прекратился так же внезапно, как и начался, но на смену ему пришел проливной дождь. Он шумел, поглотив все иные звуки, и вбивал в землю крупные капли, заквашивая в ней непролазную грязь.

             Дождь, не переставая, все хлестал и хлестал, а приятели, удобно расположившись, наблюдали за его действом в проем двери, рядом с которым в неглубокой ямке развели костерок из щепок. Он нехотя задымился. Прозрачные серые струйки медленно потянулись к свободе в огромные щели у входа, а огонь, разрастаясь и потрескивая, накалял подвешенный над ним котелок, где уваривался суп с сушеными грибами.

             - Да-а, - вдыхая аппетитный аромат варева, протянул Алексей, - у нас сегодня вместо рыбацкой ухи - еда грибников! А знаешь, я даже ничуть не расстроен. Мы с тобой обычно все молчим, как и полагается на рыбалке, на службе тоже особо не разговоришься, так что, может, оно и к лучшему.

             Снаружи шумел дождь, постепенно утрачивая свою первоначальную силу, а двое друзей мирно беседовали. Сергей рассказывал об "ином мире", который он открыл для себя в алтайской глуши. Его глаза завороженно светились необъяснимым блеском, которого раньше Алексей за ним не замечал.

             - Понимаешь, Леха, там люди живут одними чувствами, как дети. А мы слишком много думаем, как жить, для чего и сколько это будет стоить. Те люди, оторванные от нашего мира, избегнувшие его пороков и заблуждений, сумели сохранить человеческое лицо и совершенно иное представление о мире. Когда приходишь к ним неожиданно, вот как я однажды, это шокирует. Взрослые люди, а бегают, как дети - вприпрыжку, смеются, веселятся над всякими пустяками. Они умеют искренне радоваться вещам, к которым мы равнодушны. Когда я туда попал, поначалу подумал, что они ненормальные, но потом понял, что все наоборот. Ведь все наши высокие технологии развиваются по трем порочным направлениям: вооружение, чтоб друг друга бояться или держать в страхе, удобство и сытая жизнь, которая ни к чему, кроме болезней, не приводит, и тотальный контроль над человеком. В то же время нас очень многое ограничивает: положение, окружение, статус. А там настоящая свобода, когда не нужно прятать свои чувства, мысли. И они выражают их, как дети: что на уме, то и на языке. Я находился там в каком-то особом состоянии что ли. Будто все во мне замедлилось, почти остановилось, как бывает во сне. А сознание, напротив, прояснилось, словно до этого жил в розовых очках, а вот сейчас снял их. И это не сон! Все было реально!

             Алексей посидел в некотором оцепенении, встал и вышел под проливной дождь, постоял, зашел мокрый и все такой же изумленный, наполняя падающей с него влагой сухое помещение.

             - Ну, ты попал, Серега, сочувствую и... по-дружески завидую. У них что-то вроде замкнутой общины староверов или это люди, подобные тем, из известного сказания о Беловодье?

             - Зачем ты так, Леха? Их корни, действительно, тянутся от староверов, но сейчас они обычные люди... хотя, конечно, не обычные, но без тех традиций, которые существовали до определенных времен. Они используют природу как естественную защиту, и я понял, как же мы мало знаем о ней, совсем не понимаем ее! Убиваем медленно и мучительно, а она еще держится, пытается нас вразумить - живет. Нас тянет в лес, под кроны деревьев, к воде только для того, чтобы развлечься, шашлыки приготовить. Мы вырубаем целые леса для изготовления мебели и для других своих нужд необдуманно, а у них каждое дерево на особом счету. Они живут в своем замкнутом мире: туда нет иного пути, кроме водного, который опасен для новичков или воздушного. Берегом не проедет даже всадник: многочисленные речки не имеют переправ, непроходимая тайга, борота. Мы с Семкой летели к ним на вертолете. Когда я про все увиденное рассказал в своей семье, мне многому не поверили.

             - А ты и не старайся, коль не верят. А то скажут еще, что с головой не в порядке, лечить станут, тебе же хуже. Наоборот, никому ни слова не говори, и посмотришь, тихонько выпытывать будут, интересоваться. Потому что самая черствая душа всегда ищет чуда и радости. Но все же слишком критично ты сегодня протянул нашу действительность. Прямо по-пушкински, помнишь его знаменитые строки: "Мы малодушны, мы коварны, бесстыдны, злы, неблагодарны: мы сердцем хладные скопцы, клеветники, рабы, глупцы". Я мог бы сказать, что ты своими рассказами испортил мне отдых, но... - Алексей недолго помолчал в задумчивости и неожиданно выпалил:

             - Я бы в следующий раз полетел с тобой, возьмешь?

             - А не боишься заразиться той же болезнью, которой теперь страдаю я? Не сплю ночами, в мыслях собственных придирчиво ковыряюсь. Ведь Семка уже окончательно очалдонился. К твоему сведению, чалдон - коренной житель Сибири. Мой друг живет любимой работой, семьей и этими людьми, которые для него тоже своего рода семья. Безмерно рад за него! Конечно, поедем вместе в следующий отпуск, а может, и не в отпуск, а навсегда, слабо от цивилизации отречься? Ты увидишь такие необычные места... - Сергей вдруг отрешенно посмотрел вверх.

             - Представь: стоишь - и вдруг марал на поляну выходит. Зайцев штук семь или десять в одном месте можно встретить. И главное, они на тебя не обращают внимания. Ну, где еще увидишь такое? Медведь стороной от тебя пройдет, рыкнет, как приветствие, и уйдет в сторону.

             - Ну, уж ты загнул! - усмехнулся Алексей.

             - Вот и ты туда же, неверующий Фома! Увидишь - поверишь! - слабо отозвался, немного с обидой, Сергей, и, уже медленно погружаясь в сон, пробормотал:

             - Знаешь, я недавно выбросил телевизор.

             Алексей вскочил со своего места:

             - Зачем?

             Сергей вздохнул, спокойно продолжив:

             - Раньше я смотрел и ничего, а как вернулся оттуда - ужаснулся. Как же можно смеяться над пошлостью и извращением? Показывают человеческие страдания, кровь, и мы на это смотрим спокойно прихлебывая пивко, потому что привыкли. Это же совсем не смешно, плакать надо, исправлять положение, однако люди смеются.

             - Ну, ты, Серый, даешь! Зачем же выбрасывать?

             - Не знаю, психанул и выбросил, - равнодушно сказал Сергей.

             - Отдал бы кому, а то выбросил, - будто сочувствуя, произнес Лешка.   

             - Сам подумай, как можно смеяться, когда человека бьют тортом по лицу?

             - А что? Смешно. Крем, растерянность. В Америке есть кондитерские, которые выпускают торты на этот случай. Это же шоу!

             - Что же смешного, когда человек оскорблен и унижен? Не понимаю. Раньше просто не замечал. А теперь увидел и противно стало.

             - Но зачем выкидывать телевизор?

             - Чтобы не смотреть. А телефон сестре отдал, - уже засыпая, ответил Сергей.

             Ночь стояла глухая, темная, и в этой темноте чудно светился небесный купол, с которого беззвучно срывались звезды, чертили, устремляясь к земле, мгновенно тающий след и гасли, не долетая до нее. Благость и умиротворение царили в природе после дождя.

             Только люди, не зная покоя, все суетились, куда-то бежали, к чему-то стремились и не замечали, порой, той красоты, которой земля щедро одаривала всех без исключения. Но людские страсти не могли помешать всепоглощающей власти природы, и ничего не нарушалось в ее вечном круговороте.