Палец

Крепко морозец придавил. Похоже ниже двадцати  градусов- определил Василий Сапожников, открывая ворота в телятник. Пахнуло сеном. В телятнике стоял спертый влажный воздух. Здание было  заполнено животными  всего на одну треть. До чего дожили – вздохнул Василий. Снова накатила какая-то безысходность.
  И это все, что осталось от некогда крупнейшего колхоза-миллионера . Гремел ведь он на всю область. А сейчас – последний телятник. И рядом – развалины еще двух.
Последний трактор неисправен- не на чем подвести корма. Про комбайны и говорить нечего, уже забыли как они выглядят.
   Повздыхав, он осмотрел помещение- все в порядке, отопление работает.
Ну, пойду доложу председателю – решил он. Заодно и про зарплату спрошу. Контора колхоза находилась за полкилометра от фермы , располагалась в просторном деревянном доме. Нужно было спуститься с холма по извилистой заснеженной  дорожке.
   Председатель находился на месте. Да и где же ему быть. Колхоза-то почти-что уже нет. Остался один телятник, теплая стоянка , где располагались пара старых неисправных трактора. Да контора. От былого величия – десятка ферм и телятников, нескольких тысяч гектаров пахотных земель, десятков  единиц сельскохозяйственной техники , более трехсот работающих тружеников- колхозников не осталось и следа. Не говоря о пекарне, доме культуры, магазинах, столовых , пилорамы. Все было.
    Толкнув тяжелую перекошенную дверь Василий зашел в кабинет председателя.
   Здоров Василий, окликнул он тезку. Здоров коль не шутишь – ответил председатель.
 Знали они друг друга с детства. Ходили в один класс ,в одну школу. В детские годы вместе бегали на рыбалку, пасли коров, учились запрягать лошадей,  ну и за девками вместе бегали. Много их связывало в этой жизни . Часто вспоминали они , как в  школьные годы, учась в пятом классе,  были пойманы директором школы. Курили на перемене в кустах. И потом утром перед всеми школьниками и  учителями была им устроена показательная «порка». Как прилюдно воспитывал их директор, Петр Федорович, фронтовик и коммунист. Стояли красные от стыда. Но курить не бросили . Вот было воспитание – вспоминали они. Где же эта школа? – закрыли ее два года назад. Некого  учить, да и некому. Да и самим уже скоро седьмой десяток пойдет.
В Багдаде все спокойно – пошутил Сапожников. Все телята на местах. Отопление работает, вода не перемерзла.
    Хорошо ответил председатель. А ты чего грустный такой- заболел, спросил он друга.
С чего радоваться? Жена пилит каждый день – где зарплата, большой палец на руке что-то ноет, как будто нарывает. Вроде и не ударял по нему и не прокалывал. Да и вообще невесело.
    По зарплате извини мил человек, не могу помочь. Сам знаешь нет денег в колхозе. Теленка зарежем на следующей неделе. Понемногу выплатим всем. Нет больше источников у колхоза. Раньше была колхозная лесосека – продал частнику предыдущий председатель. Набил себе мощну, а на людей сейчас наплевать. Куда мы только не писали и не обращались. Отписки идут, все законно – продал колхозный лес и смылся. Осталось только как на картине «ходоки у Ленина» к Путину идти. Только навряд ли и это поможет.
   Вот перед тобой Марья Абрамовская заходила- снова заговорил председатель. Сначала заорала на меня, потом завыла. Дай денег. Отправила в дочь в город, взяла ссуду- комнату ей хотят купить. А денег сейчас нет, ссуду крыть нечем. Девке её уже двадцать пять, давно надо семью устроить. Рожать. А как?
    Да. Ярмо надевают на всю жизнь. А по телевизору только смотришь – то под пальмой лежит загорает, смузи пьет. То на иномарке катается. И что это за противное слово такое смузи – русских что ли слов нет  - размышлял Василий.
   Хочешь подзаработать –посоветовал председатель,  иди к пенсионерке Фёкле Тимофеевне, что на улице Свободы живет. К ней вроде вчера дрова привезли. Надо распилить, расколоть – звонила она сегодня мне, просила помочь. Сходи – увидишь воз у дома – тут она и живет. Да и одна она на улице осталась. Кто умер, а кто и выехал. Может немного заплатит.
   Сходил бы , да спина побаливает. Пожаловался Василий.
  Что верно -то верно . Возраст у на с тобой, откуда же здоровой спине взяться, подтвердил председатель. Мало ли мы отработали- и то еще держимся. А сейчас посмотри-ко вот у Соболя коммерсанта на пилораме. Молодые парни бревна вихают. По документам он им платит минималку , к тридцати годам уже инвалид. И куда с больной спиной – инвалидность сейчас просто так тоже не дадут- поезжай в город, в больницу. Доказывай. А человек и ходить то нормально не может – ногу подволакивает. Поди и до нонешной пенсии то не доживет.
   Да-а. Что за жизнь грустно протянул Василий.
  К чему стремились. К тому и пришли! – громко высказался председатель.  Правильно говорил сатирик то этот – Михаил Задорнов. Нами руководят торговцы. Нету у них родины. Семьи за границей живут и учатся. Получают миллиарды , а на наш край опять же им наплевать. Вспомни Клоуна с кляксой или Алкаголика. Какую нам жизнь обещали. Коммунисты плохие, давай капитализм! Будем всю продукцию свою продавать. А кому она нужна наша продукция ? Мне сейчас выгоднее зерно для скота из Краснодарского края привезти, чем на родной земле вырастить . Да и говядину говорят дешевле возить  из Бразилии.  Вот и получается – кому она нужна эта наша зона рискованного земледелия?
  А раньше Советской власти была нужна! Вспомни  как тысячами гектар пашни засеивались, по две смены люди работали. Новые поля осушались и распахивались, фермы строились, новые дома. Десятками единиц техника шла селу . Один год – новый садик. Следующий год – школа. Следующий еще что-нибудь. Бассейн построили для людей – а где люди?  Молодая семья создается – вот вам новая квартира, вот медпункт, вот путевка в дом отдыха, ребенку бесплатный детский лагерь . А как первомай встречали помнишь, счастье же было в глазах людей!
   Оба Василия от  этих воспоминаний как бы помолодели повеселели. Застали они на своем веку другую жизнь. Жизнь , где ценился человек труда - рабочий, крестьянин.
    Ну что, пойду домой- отвлекся от  счастливых воспоминаний Василий. Пусть моя зазноба меня дальше пилит.
   Ну счастливо, привет жене передавай. И повеселее будь, нам отступать некуда, позади только лес остался – обрадовал председатель.
  Привет председателя не помог Василию. Не оценила его жена. Первый и актуальный вопрос жены про зарплату и следующая её реакция , напоминающая истерику, сильно его расстроили. Можно её понять, тяжело жить в нищете.
   Безысходность накатила с новой силой. Выпью может отпустит – подумал он. Но не отпустило его и после поллитры. Жена продолжала кричать, палец ныл, на душе скребли кошки.
   Василий вышел неодетый на улицу, постоял на морозце. Взгляд его упал на тюльку с воткнутым топором – недавно он колол дрова, топор так в тюльке и оставил.
  Подойдя к тюльке и вынув топор он , как загипнотизированный  положил на тюльку руку .
Как будто в трансе,  какая-то неподвластная ему сила заставила резко опустить топор. Он ощутил дикую боль. Вскрикнул. Больной палец лежал на снегу у тюльки, из обрубка пальца  хлестала кровь.
     На пути к дому, находясь в полуобморочном состоянии,  в сознании у Василия промелькнуло: ни пальца,  ни зарплаты ,  ни безысходности – одна сплошная Боль.