Совесть

Правдивый человек в конце концов
приходит к пониманию, что он всегда лжёт.
- Фридрих  Ницше

 Большой чёрный лексус остановился у деревянного покосившегося здания колхозной конторы.
    Серое строение, обшитое рассохшейся вагонкой с остатками облезшей жёлтой краски. Покосившееся крыльцо, тёмные подгнившие входные двери, не менее тёмный коридор с тусклой лампой. Посторонний человек мог бы предположить, что здание необитаемое, и вообще его давно пора снести, пока оно не обрушилось само.
   Однако жизнь внутри него ещё теплилась. Входные двери приоткрыты, справа от входа  на здании размещена табличка, указывающая о нахождении здесь руководства некогда крупного колхоза. Из полуразрушенной печной трубы идёт небольшой дымок.
    И сейчас хозяйству принадлежали тысячи гектар уже зарастающей лесом бывшей пахотной земли. Крупная лесосека.  От транспортного парка , составляющего ещё тридцать лет назад сотни единиц специальной сельскохозяйственной техники выжило лишь несколько колёсных тракторов и один комбайн.
   Десятки зданий ферм , телятников овчарен,  где ранее содержались тысячи голов крупного рогатого скота, свиньи, овцы, - полуразрушены и полуразобраны. Осталось лишь два сильно обветшавших телятника с тремя сотнями голов.
        Из четырёх сотен ранее работающих колхозников в наличии тридцать человек, в основном пенсионного возраста- остались доживать на родной земле.
   Дверь лексуса медленно открылась и оттуда не торопясь вылез мужчина в чёрной  спортивной шапочке и кожаной куртке. На вид около пятидесяти лет, полный, невысокий,   широкое красное лицо с крупным носом и маленькими глазками. Поднявшись по кривым ступенькам крыльца , опасно поскрипывающим под его тяжестью , посетитель протянул такую же красную как лицо руку с пальцами сосисками к дверной ручке входной двери, открыл и преступил порог. Пройдя по тёмному, практически неосвещённому коридору он больно стукнулся головой – не заметив выступающую часть стены, после чего громко выматерился. Когда глаза привыкли к темноте нащупал нужную дверь с облупленной надписью «Председатель» и ,  с агрессией пнул по ней. Дверь издала странный пронзительный звук и резко распахнулась, почти оторвав навесы от  дверного полотна .
   За столом в открывшемся кабинете в сером тумане от беспрестанно выкуриваемых  папирос , сидел грузный седой человек.
    Что озоруешь Константинович?- обратился он к вошедшему местному предпринимателю Константину Константиновичу Соболеву, по кличке Соболь. Контора и так еле жива, последние стены у неё разнесёшь.
    Лучше бы она уже упала, Николаевич! – в сердцах ответил председателю Соболь. При разговоре он немного заикался, а когда волновался, дефект речи становился намного заметнее. Разве так гостей встречают?
    Смотря какие подарки гость принёс? – многозначительно ответил председатель. Ты же не просто так в гости зашёл? Наверное должок отдашь, полгода уже жду. Договор  у нас был, а всё тянешь. Смотри , найду другого .
     Договор с коммерсантом касался последнего колхозного «сокровища»- колхозной лесосеки, составляющей десятки тысяч кубов хвойного и лиственного леса.  Совместный бизнес проект был прост как дважды-два. Колхоз продаёт предпринимателю лес на корню, тот его вырубает, прибирается в делянках , распиливает на собственной пилораме и реализует. Казалось бы и колхозу помощь – без дотаций трудно содержать хозяйство в районе рискованного земледелия, и предпринимателю выгода-  получил лесок рядом, затраты на вывозку невелики. Но был один нюанс. Занижал председатель стоимость продажи  куба леса на корню. Цена была значительно ниже общепринятой и  рыночной. Разницу же между низкой, оформленной в договоре и реальной забирал руководитель колхоза у коммерсанта наличкой по устной договорённости.
    Вот и пришёл я отдать долги . Не шуми. –сделал вид, что обиделся Соболь. После вытащил из нагрудного кармана пачку пятитысячных, завёрнутых в целлофановый пакет.  С сожалением посмотрел на банкноты и дрожащей рукой бросил его председателю на стол, как бы говоря – Подавись. Последнее отнимаешь.
   Николаевич быстро, воровски, схватил деньги и засунул в выдвижной ящик стола. Надеюсь всё , без долгов. Считать не буду- прошептал он.
   Обижаешь председатель- улыбнулся Соболь. Только вот скажи ты мне , куда ты их тратишь, такие деньги? В колхозе почти ничего не осталось- разруха, как после войны. Народ разбежался, говорят зарплаты нет, работать негде. Контора у тебя и то на ладан дышит. На эти деньги, что я тебе даю – по два новых трактора в месяц можно было бы купить, а их нет. Может быть ты в Испанию уехать собрался, купил там фазенду или бунгало?  Как это по- испански ,  не знаю.
  Кто бы говорил.- обиделся председатель. Слышал я нонче  , как ты с людьми обращаешься. Вкалывают у тебя на пилораме, пока не сдохнут. Вчера опять одному работнику ногу переломало бревном. Похоже калекой останется, а парень молодой.
    Он же сам  и виноват!- в сердца крикнул Соболев. Сам залез, стоял не там, головой не думал. Сам выбрал свою судьбу. У меня всё просто – распилил куб , получи денежку. Не напилил – не получил. Не детский сад.
   А как же ответственность Константинович ? Закон ? Конституция?- председатель вопросительно  посмотрел на Соболя.
   Ты ещё спроси - гуманизм.- рассмеялся тот. Дал я тому парню десять тысяч на лечение, письменных договоров с ним не заключал. Он и не в претензии, если вылечится – опять ко мне работать придёт. Куда ему деваться- то. 
     Можно конечно в город уехать, а где жильё? Залазь в ипотеку и плати всю жизнь. – Тоже рабство. А с законом здесь на месте  я договорюсь. Деньги есть у меня.
    В дверь тихонько постучали. Из-за полуоткрытой двери выглянула худенькая женщина, по виду уже пенсионерка. Николаевич- скромно обратилась колхозница к  председателю. Денег не платите, можно я со склада марлю выпишу в счёт зарплаты. Нужно мне всего три метра- на складе есть она.
    Нет, Люба!- резко ответил председатель. Всем трудно. Марля пусть на складе лежит. Выйди!
   Женщина опустила голову и тихонько вышла, закрыв дверь.
Председатель почувствовал некоторое волнение, покраснел.
      Думаешь за деньги всё можно купить? А совесть?- внимательно посмотрев, после небольшой пайзы спросил председатель  Соболя.
   Надо же кто про совесть спросил?- обиделся Константинович.
Скажи вот ей , он кивнул на дверь, что тебе принесли годовую зарплату колхозников. Посмотрим , какая совесть и у кого заговорит.
    Ты наверное сейчас вспомнил наше детство. Как мы в советской школе учились. Пионеров, комсомольцев. Может ты ещё и коммунистом был?
   Да, соглашусь. – хрипло и заикаясь рассуждал Константинович. Тогда были такие понятия. Было воспитание, идеология, примеры, порядок.
   Но сегодняшнюю жизнь не мы ведь придумали! Вспомни , как колхоз загибался. Открыли при Ельцине границы для торговли и зерно твоё никому не нужно. Молочных коров резали на мясо- лишь бы чем-то с колхозниками рассчитаться. Исправные трактора – в чермет. Школы закрыли – и нет больше работников на селе- выехали все, и можно их понять. Жизнь не стоит на месте, нужно детей учить.
   А те , кто  это сделал и дети их - уже давно живут на виллах и нежатся под солнцем   где-нибудь в Италии или Америке, учатся в Англии. Там у них и деньги и интерес. Наплевали они на свой народ, как по сути и мы с тобой. Научили нас по новому жить, вот и живём. Отдал я сейчас тебе целую кучу бабок, ну и куда ты их потратишь? Разве на колхозников, на русского человека- нет детям своим в городе квартиры купишь, машины. В Турцию на отдых их отправишь. В крайнем случае церкви отдашь – будто грехи твои там замолят. Меньше их станет, грехов-то? Неправда это.
   На себя посмотри - переходя на крик , прервал речь коммерсанта председатель. Жена спилась- устала от твоих гулянок. Дети - то ли алкоголики, то ли наркоманы. Сам то ты чего достиг? Денег у него  видите ли много!  А меня учишь!
   Соболь попытался ответить, но задыхаясь не смог произнести ни слова . Потом резко вскочил и выбежал из кабинета,  в сердцах снова громко хлопнув дверью , после чего один навес окончательно отпал.
   Бледный председатель медленно вышел в тёмный коридор . Крикнул последнему колхозному конторскому работнику- бухгалтеру- Валя!
В другом конце коридора открылась дверь кабинета, выглянула невысокая полная женщина средних лет.
     Что , Николаевич? – спросила она.
Сходи до магазина, водки мне принеси , лучше две бутылки. И добавил негромко – Лихо мне что-то .