Или, или...

– Ну. И кто ты? Ангел? Дьявол?

Я лежал скрюченный на «подушке» из камней, грязи, веток и еще черт знает чего, что пять минут назад бодро катилось, летело и падало вместе со мной, задевая все, до чего могло дотянуться на моем теле.

– Опять, двадцать пять! И почему для всех вас существуют только крайности? Хотя, если уж быть до конца точным, то ангелу стоило бы противопоставить беса, они все–таки более равнозначные величины. Да и действуют по одним лекалам, хоть и в разных плоскостях. А с дьяволом, мой друг, куда сложнее, куда опаснее, но от этого не менее интересно. Я могу рассказать об этом позже, если интересно, конечно.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– А ты не догадался? – Сгусток серого тумана приблизился ко мне почти вплотную. При богатом воображении можно было бы представить рельефы оголенных от кожи мышц, перекатывающихся под прозрачной дымчатой накидкой, но это были всего лишь завихрения плотного дыма или тумана. А может и это мне казалось? Связь с реальностью все больше и больше заслоняла собой дикая боль после падения в провал внутри пещеры. Защитная экипировка сохранила мне локти, колени и голову, но остальные кости она защитить не могла.

Было больно и страшно. Страшно ощупать себя на предмет повреждений и понять, что больше с этого дна я уже не выберусь. Любой перелом, даже закрытый, ставил крест на всякой попытке подняться наверх. И я лежал не шевелясь.

– Посмотри вон туда, – серое щупальце заструилось мимо меня куда–то влево. Мои глаза уже привыкли к темноте, но легче от этого не стало. Боль слепила ярче китайского прожектора, который остался там наверху вместе с рюкзаком, веревками и прочей снарягой, подсвечивая сквозь узкий провал потолок пещеры в метрах восьми надо мной. Я повернул голову и попытался правым локтем хоть немного переместить тело. Боль стала сильнее, но на душе ощутимо легче – руки–ноги шевелятся, значит, позвоночник не сломан.

– Что ты видишь? – дым в щупальце спиралью крутился по часовой стрелке, медленно покачиваясь как на ленивых волнах.

– Ни хрена я не вижу, – в глотке пересохло и голос сорвался на скрипучий фальцет.

– Что. Ты. Видишь. – щупальце настойчиво струилось в направлении черного пятна, обозначающего, скорее всего, уходящий вниз коридор, пока почти не дотронулось до него.

– Перестань слушать боль, перестань ныть и жалеть себя, перестань рисовать в голове то, что не случилось и, возможно, никогда не случиться. Посмотри туда и скажи мне, что ты видишь?

Не понимая еще где источник боли, я постарался аккуратно повернуть голову влево.
Щупальце дотянулось до входа в коридор и растворилось в нем, как в банке с чернилами, словно часть его перешла сквозь черное зеркало в другой мир.

Что я могу там увидеть? Масляная чернота наглухо скрывала собой все, что было внутри нее. Как Черная дыра, не давая вырваться на поверхность даже малейшему отблеску.  И, чем больше я пытался разглядеть или даже представить себе хоть какой-нибудь слабо очерченный контур камня или крохотный маячок светлячка, тем темнее становилось в моих глазах. Я перестал видеть вообще всё, даже это странное щупальце, которое было только что на расстоянии вытянутой руки, а теперь растворилось во мраке вместе со мной.

Но хуже всего, что в голову лезли всякие дурацкие воспоминания, о которых я совсем забыл. Как очень давно меня выперли с работы, фактически пинком под зад за то, что я, еще недавний студент, возомнил себя самым умным в коллективе взрослых и опытных мужиков. Да, они не изучали сопромат и большую часть строительных терминов заменяли комбинацией из пяти базовых матерных слов, но, если надо, могли кувалдой починить наручные часы. Именно починить, а не расплющить. А я, в то время еще молодой и борзый, через губу давал всем советы, которые никто не просил. Закончилось тем, что начальник участка в обеденный перерыв взял меня аккуратно под локоток, подвел к воротам и сказал: «Вали нахер отсюда, ты всех задолбал!». В довесок от него прилетел крепкий подзатыльник под гогот и улюлюкание бывших коллег. Это было не просто больно, это было унизительно.

Как через пару недель после этого, меня бросила девушка. Тихо, буднично, без скандала. Оглядев в очередное утро прокуренную кухню, заваленную грязной посудой вперемешку с окурками, огрызками закуски и пустыми бутылками, она равнодушно пожала плечами и тихо сказала – «Ты действительно задолбал».
Больше я ее не видел и не слышал. Я настойчиво пытался выяснить отношения и провернуть фарш назад в мясо, но ее подруги и родня встали каменной стеной, презрительно роняя: «Она не хочет тебя больше знать». Это обидело и унизило еще сильнее, чем потеря работы.

Да, я это всё потом пережил. Я стал сильнее, мудрее, закаленнее. Я понял цену словам и поступкам, научился вычленять важное и не замечать второстепенное. Научился признавать ошибки и исправлять их. Я научился брать ответственность за свою жизнь на себя.

 Попробуй кто-нибудь вчера ткнуть меня «носом в лужу» под гогот и улюлюкание, то тут же был бы послан куда подальше, да еще и с прилетом по морде, а уже через час, я бы забыл о существовании этого придурка.

Но сейчас… я вглядывался в темноту и в ней не проступало ничего кроме отчаяния и страха безысходности.
Слезы боли в глазах я еще мог сдерживать, но когда к боли добавились обида и беспомощность, то плотина рухнула и две крупные капли потекли по щекам.

– Что ты видишь?

В голове всё спуталось от воспоминаний, пережитых тогда эмоций и я выдавил первое, что пришло на ум.

– Прошлое.

– Хорошо. Теперь, посмотри наверх. Что ты видишь?

Даже не глядя наверх я мог бы сразу ответить, что увижу. Там дорога домой, там надежда, там жизнь.

– Что. Ты. Видишь.

Достал ты меня. Зачем я вообще полез в эту пещеру, до сих пор не понимаю? Хотя, кого я обманываю? Конечно, понимаю. Лет шесть назад я здесь уже был в составе группы. Мы больше недели изучали все здешние ходы, входы–выходы и местность вокруг. И это было одно из самых лучших воспоминаний за последние годы. Полностью отдалиться от цивилизации, оставшись один на один с Настоящим Миром.
Но пару лет назад здесь было небольшое землетрясение и рельеф слегка изменился. Нет, гора не раскололась надвое и даже не подросла. Изменилось русло схода селевого потока, которое теперь цепляло эту пещеру. В результате, после очередного схода сели, она была забита всем, что успела вобрать в себя несущаяся вниз вода – ветки, камни, пучки травы, земля, сгнившие трупы всякой живности. Зрелище так себе. И это было первым разочарованием после трехдневного перехода. Пещера изменилась до неузнаваемости.

Добравшись до нее под вечер, уставший, голодный я сначала не поверил своим глазам, но потом сверив координаты, громко выматерился, но было уже поздно.

И вот тут я допустил ошибку.

Я забыл, что только в мире людей действует правило «Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя». Это там можно временно расслабиться, потерять на день–два концентрацию, уехать в отпуск, оставив вместо себя зама. Горы подобного не прощают. Здесь нет кофе–брейков во время совещаний, нет секретарши, которая напомнит о расписании, нет водителя, который отвезет тебя на встречу или домой и сам будет думать, где припарковаться и ждать очередного вызова к «парадному подъезду». Здесь твой суровый взгляд, крепкое или умное слово не значат ровным счетом ничего. Здесь всё только своими руками, своими ногами, своей головой. И в тот момент, когда ты решил, что основное напряжение сошло на нет и можно расслабиться, именно тогда подкарауливает очередной сюрприз в виде пересохшего родника, сыпухи поперек тропы или провала под задницей, которую ты с размаху приземлил, чтобы отдохнуть и перекусить.

Я поднял глаза к манящему светом потолку пещеры. Метров восемь… нет, меньше, шесть–семь. Стена, правда, почти отвесная, но придумать что–то можно.
Отчаяние, еще минуту назад опустошавшее меня, затихло и тепло надежды разлилось по телу. Надо подняться наверх. На лямке рюкзака спутниковый телефон, я смогу выбраться наружу и вызвать подмогу.

Даже если я доберусь только до своих вещей и сил не хватит выползти из пещеры, где возьмет телефон – это уже победа. Еды и воды хватит, чтобы перележать и восстановиться. На связь я должен выйти завтра утром. Еще через сутки начнут бить тревогу. Есть, конечно, маленькая… ну, как маленькая, проблема есть проблема – эту пещеру я в свой заявленный маршрут не включал. Встать лагерем я должен был значительно восточнее, рядом с большой группой, в паре часов перехода от нее. Значит, первый запрос со станции прилетит им – «пришел, не пришел». Да, я идиот. Но кто бы меня сюда пустил одного? Пришлось мухлевать. Главное, чтобы воспаление от травм не вырубило надолго, без антибиотиков тогда никак. Аптечка, еда, вода, связь, свет – всё наверху. Надо придумать, как подняться. А искать меня начнут и найдут. Там найти легче, чем здесь.

Светлое пятно на потолке намертво припаяло мой взгляд, и я словно под гипнозом не мог оторваться от него. Мелкая дрожь возбуждения пробежала от макушки до пяток, и я в буквальном смысле лихорадочно соображал. Мысли были короткие, рваные, как автоматные очереди.

Ничего… нормально–нормально–нормально… не из таких передряг выбирался. Кривая нервная ухмылка, блеск в глазах, раздутые ноздри. Хрен я тут сдохну! Соберу всю землю в горочку, ветки использую как армирование, а может что–то и в качестве материала для лестницы сойдет. Или футболку, куртку, штаны на полосы. Свяжу в подобие троса.  Попробую изготовить типа «кошки» … или якоря… закину в проем, там есть за что зацепиться… и наверх! Варианты есть, есть, есть!

– Что ты видишь?

От неожиданности я дернулся всем телом и тут же заполыхала болью вся левая сторона. Черт! Похоже рука сломана и серьезно помяты ребра. Стиснув зубы до шума в ушах, я процедил:

– Будущее.

– Ты можешь, ты готов идти к этому будущему?

Возбуждение схлынуло так же неожиданно, как и накатило. Лезть наверх со сломанными рукой и ребрами, это самоубийство. Даже при условии, что я всё смогу подготовить. Шанс, конечно, есть, но мизерный и оставить его можно только как самый крайний вариант.

Стоп… надо успокоиться. Я продолжал лежать с запрокинутой головой, но уже с закрытыми глазами, вытесняя все мысли из головы. Нельзя паниковать, нужно привести дыхание в норму и принять ситуацию.

И через несколько минут, взвесив все «за» и «против», я открыл глаза и тихо и спокойно ответил:

– Нет.

– Ты сказал, что видел свое прошлое. Почему оно тебе не помогло?

– А должно было? – я сам удивился спокойствию своего голоса.
Необычное отстраненное состояние завладело мной, как если бы я наблюдал за всем сидя на камне напротив, оценивая при этом обоих собеседников, как рефери.

– У тебя за плечами большой опыт побед. Ты мог вынуть из прошлого решение проблемы.

– Видимо, победы были не в тех битвах, чтобы прийти на помощь.

– Но и битвы не похожи одна на другую, чтобы победа в них была именно победой, а не галочкой в расписании.

– Мне нечего тебе ответить, я не знаю.

– Потому что, ты думал, как проигравший.


И этот раунд, хоть и вербальный, я тоже проиграл. И слушая диалог «со стороны» отметил, что думаю уже не как о «себе», а как о «нём». О его ошибках, о его слабостях, о его поражении.

– Ты сказал, что видел свое будущее. Почему оно тебе не помогло? – серое облако взмыло вверх, затуманивая собой подсветку потолка.

– Я просто перебирал варианты.

– Неправда.

– Хорошо (его/меня уже раздражал этот процесс самокопания). Я не оценил трезво текущую обстановку. Я принял желаемое за действительное. Я смотрел в одну точку, не оглядевшись вокруг. Я решил, что тот вариант, что мне нравится – единственно верный.

– Потому что ты думал, уже почивая на лаврах.


Два – ноль. Добавить нечего.

Я вздохнул и снова прикрыл глаза. Это не бой, это избиение – продолжать его нет смысла.

В лицо тут же полетел какой–то мусор или песок, миллионом иголок царапая кожу и возвращая на ринг в третий раунд.

– Открой глаза и слушай меня внимательно! – гонгом прозвенело у меня в голове.

– Прошлое… Будущее… те еще сволочи! Первое вычеркивает важное из памяти, чтобы не болело, чтобы осталась потертая надпись «было и прошло», чтобы можно было жить им, закупорившись в большой пузырь. Закрыть глаза на всё вокруг и бормотать себе под нос – «А вот раньше…», и неспеша катиться вниз. Так же удобно! Тепло и мягко…. Если не смотреть по сторонам.

А вот когда от жизни прилетает пинок, оно тут же подсвечивает ваши ошибки, неудачи и потери. Яркими неоновыми буквами! Но при этом все детали и подробности того бесценного опыта, который ты получил, проходя этот путь, преодолевая невзгоды и выгрызая себе путь к свету – тонут в его мраке.

Поэтому, прошлое может согревать, а может обжигать холодом.

Будущее!.. Это король мошенников! Оно каждую минуту, каждую секунду твоей жизни тянет из тебя как монеты на лотерейный билет с призом в миллион. Ты уже перестал считать профуканное время на «Сделаю завтра!», а на самом деле ты истратил десять миллионов, а выигрыша всё нет. Годы прошли, силы истрачены, но «завтра» всегда ярче, чем «сегодня». Легкое, светлое, беззаботное. Завтра всё будет хорошо, а сегодня нужно просто перетерпеть… и ничего не менять.

Будущее – это миф, сказка, мыльный пузырь.

И Прошлое, и Будущее постоянно тянут одеяло на себя, и вы мечетесь между ними не понимая, почему СЕЙЧАС вокруг всё ПЛОХО, а не так как помнишь в прошлом или мечтаешь о будущем.


– Итак. Ты увидел прошлое, ты увидел будущее. Так кто же тогда я? – серое облако спрессовалось вихревую воронку с совершенными четкими очертаниями и опять приблизилось ко мне так близко, что моя одежда затрепетала.
Твою мать! У меня аж горло перехватило. Слова застряли в районе кадыка от страха и волнения.

– Испугался? А почему? Почему вы все меня боитесь и предпочитаете жить отутюженным, прилизанным, вычищенным до блеска прошлым или эфемерным, обманчивым, недостижимым будущим? Почему ты не можешь сказать, кто я?

Воронка разрасталась в ширину и высоту, выдавая мне пощечину за пощечиной хлесткими порывами ветра.

– Я Настоящее! Я здесь и сейчас. Доброе, циничное, сильное, хитрое и простое. Прекрасное, страшное, яркое, серое, звонкое и оглушительно тихое. Без меня нет НАСТОЯЩЕГО Прошлого и НАСТОЯЩЕГО Будущего. Они без меня просто яркие упаковки с пустотой внутри. Любое твое будущее начинается с ЭТОГО мига, каким бы далеким оно ни было. Настоящее прошлое укрепляется ЭТОЙ секундой твоим поступком, мыслью, желанием.
Ты не можешь смотреть только в одну из сторон, чтобы жить. Ты должен видеть и принимать всю картину целиком. Желанием, мыслью, поступком в ЭТУ секунду, в ЭТОТ миг.

Я ЖИЗНЬ! И я спрашиваю – Что ты будешь делать сейчас?

Воронка разрослась до размеров торнадо почти поглотив меня и высасывая воздух из легких, но боль, сжатая в пружину, словно лопнула у меня в голове, и сознание провалилось в темную теплую вату.



Какой–то странный шум….
Как–будто горох в пластиковую миску высыпают…
Дышать тяжело…
(Левый глаз открылся сразу, а правое веко будто приклеено. Тело было почти полностью присыпано землей, а по каске продолжали барабанить мелкие камни, ссыпаясь сверху.)
Нормально присел поужинать. Прямо в яблочко.
Вроде живой…
Живой, живой. У мертвых так всё не болит.
Надо понять, где болит больше.
Проверка систем… пальцы шевелятся… голова тоже… дышать тяжело… понятно… замуровали демоны. Надо раскапываться.
Правая рука…
Есть.
Лева… ОххххХххххьюстон, у нас… блин… проблема.
Твою мать, уже второй раз… Опять плечо выбил. И по ребрам будто кувалдой врезали, не вздохнуть полной грудью. Ноги то хоть целы? Похоже на то...

Я постарался, насколько было возможно в темноте, оглядеться вокруг и ощупать себя. Хреново, но не смертельно. Выползать из–под земли придется правым боком, левая сторона у меня сейчас только для декорации. Пройдясь пальцами по лицу, понял почему не открывался правый глаз. Из рассеченной брови кровь залила веко и уже успела загустеть. Сколько же я так пролежал?

Потом выясню. Надо трезво оценить свое состояние и придумать, что делать дальше. А главное, понять, что ЭТО БЫЛО? Весь мой диалог с Настоящим, хоть и кусками, по новой закрутился в голове. Приглючится же такое. Или не приглючилось? В горах и не такое бывает. Да, нет, сказки это всё. Йети, духи, хозяйки медной горы. Так и до гномов с эльфами недалеко.
Нет уж, добро пожаловать в реальный мир… Выбираться надо, бандаж для руки сообразить. Это в кино выбитое плечо ударом о стенку вправляют, я на такие эксперименты не пойду. Нужно вызвать помощь.

Наверное, не самое сексуальное зрелище, когда человек выкарабкивается из–под земли. И не самое легкое, особенно с одной рукой. Лично я на такое смотреть не стал и, зажмурив глаза и стиснув зубы, попытка за попыткой, выполз почти червем из–под завала, потратив пол–литра пота и абсолютно все силы. Последняя мысль, перед тем как вырубится была – «Лишь бы без снов…».

Облако то ли дыма, то ли тумана продолжало висеть над головой, размывая свет моего прожектора «этажом выше». Я всё ждал новых нотаций, но было тихо. Хорошо, а то философский диспут сейчас совсем ни в туда, ни в сюда. В голове и без гонгов к очередному раунду звенит будь здоров.

Я опустил глаза и огляделся вокруг. Теперь, уже стоя на ногах, обзор был куда шире. Пора действовать.

Выпавший в полете из нарукавного крепления фонарик лежал на куче камней и узким лучом бил в непроглядную тьму коридора. Ну, вот и щупальце. Хоть с головой порядок, а то уж думал, что окончательно спятил. Надо заняться травмами.
Для поврежденной руки я соорудил бандаж из футболки, которую пришлось разрезать на себе, чтобы не снимать куртку. Хорошо, что правая цела, иначе провозился бы гораздо дольше.  С ребрами придется подождать до лучших времен.
Подняв фонарик, посветил вправо–влево. Куда идти? Хоть монетку кидай. Хотя… Не зря же щупальце указывало мне влево. Хорошо, не щупальце, фонарик. Но я же не могу идти сразу в две стороны.

Проверю «загадку во тьме».

Кряхтя и матерясь, я заковылял в ту самую тьму, узким лучом сканируя пространство. Потолок становился ниже и ниже, и приходилось всё чаще втягивать голову в плечи, а шаги делать короче.

Стоп! Это же наша метка! Мы маркировали ходы, когда тогда, шесть лет назад, изучали пещеру.
К 2 (2.9). Ка два – это второй коридор. Два точка девять – вторая группа, девятая метка. Обратной метки нет, значит назад не проходили. Тааааак… мы с Брасом были группой «Три». Кто был второй?
Анька и Юлька–Юла. Точно, это их каллиграфия. Девчата – огонь! Бывшие гимнастки, умудрялись просачиваться в любую нору как кошки. Теперь надо вспомнить, что они говорили о маршруте.

Не знаю, сколько времени я простоял, опершись рукой о стену, втянув голову и активно шевеля губами вытаскивая из памяти абсолютно всё, что помнил про их маршрут. Линии и пометки на карте, комментарии, выведенные аккуратным Анькиным почерком, их интонации, реплики, взмахи руками, когда они перебивали друг друга, смех и измотанные, но счастливые лица, когда они пришли в лагерь с другой стороны.
Да, коридор с выходом наружу.
Это очень хорошо.
Но маршрут тяжелый. Для меня сейчас – очень тяжелый. Высота потолка будет в лучшем случае по грудь. А в некоторых местах придется ужом ползти десяток, а то и более метров.

Или, или.

Или почти отвесная стена в два этажа в десяти шагах, или долгий изнурительный маршрут согнутым в три погибели при сломанных ребрах. Прям, выбор смертника – «Вас поджарить или утопить?»

Я тянул время, откладывая принятие решения. Не хотелось ни того ни другого. Потом внезапно, словно накатило – Давай, давай, давай, давай… Встряхнись! Нельзя стоять! Нужно двигаться, надо идти!

- Черт с ним! -  набрав в грудь воздуха я с шумом выдохнул - Надо идти…

Сзади послышался нарастающий шелест и порыв ветра толчком заставил сделать первый шаг.

- Иди! - эхом отразилось от стен.