Глава 5. Поиски пропавшего друга

                (Создатель  рисунка  Вадим  Камков)

  Эту ночь, как и все прежние ночи, отец Максим провел в бдении и непрестанной
  молитве. За последние годы своей церковной службы, особенно после упомянутой
  выше истории с больным мальчиком Андреем, отец Максим снискал в народе славу
  прозорливого духовника.
      И слава эта не была беспочвенной, да и случай тот был не единичным.
  Каждого человека отец Максим уже давно видел насквозь. Он нередко прямо в лицо
  мог сказать кому-нибудь, о чем тот думает и что худого замышляет. Эта его
  невероятная прозорливость, особенно была заметна людям во время исповеди. Тот,
  кто хоть раз бывал в православной церкви на исповеди, знает, как не просто
  исповедоваться, открывать свои дела и помыслы перед посторонним человеком,
  пусть даже и священником. Какой стыд нередко испытывает человек на исповеди,
  особенно тогда, когда приходится рассказывать о своих тайных делах и помыслах.
  Зная наперед об этом, некоторые люди, особенно женщины, нередко пытались на
  исповеди у отца Максима лукавить и недоговаривать свои самые большие
  и опасные грехи. Но все это было бесполезно, этих людей отец Максим быстро
  выводил на чистую воду. Одних, кто не называл такие грехи, стыдясь их, он
  обличал, кротко не укоряя. Других, тех, кто не считал эти грехи за грехи или
  открыто таил их, он смело ругал, а иногда, даже не читая над ними
  разрешительную молитву и не допуская до причастия, отправлял домой, чтобы
  те пришли в себя и еще раз хорошенько подумали, в чем они забыли покаяться!
  Как пример достаточно вспомнить лишь одну историю из тех многих, которые
  произошли с ним.
      Однажды к нему на исповедь пришла одна полная невысокая женщина лет
  пятидесяти.
      Отец Максим хорошо знал ее, это была Ольга Кулешова, она работала
  приемщицей в молочном цехе, где принимала молоко, у фермеров и деревенских
  частников, тех, кто держал коров. На вид всегда приветливая и учтивая, Ольга
  была глубоко верующей и поэтому старалась, по возможности, не пропускать ни
  одной службы, да и на исповеди стояла дольше всех. Только вот настроение
  у отца Максима с каждым ее новым появлением в храме все сильней и сильней
  портилось, пока он совсем не взорвался! А было все так!
      Как то, выслушивая ее очередную долгую исповедь, где Ольга вновь бездушно
  и монотонно зачитывала по бумажке, как она нарушает пост, как ругается с
  соседкой, как осуждает сноху и так далее и тому подобное, отец Максим
  неожиданно и грубо сорвался. Он вдруг вырвал с раздражением эту бумажку из ее
  рук и воскликнул:
    — Скажите, Оля, зачем вы мне все это читаете?!! — нахмурил брови священник.
    — Как зачем батюшка?!! — удивленно выпучила свои маленькие глазки женщина.
  Хочу исповедоваться!
    — Так исповедуйся!  — с раздражением перешел на «ты» священник. — Что ты мне
  здесь эти басни свои читаешь?!  — порвал записку Макс.  — Ты понимаешь, что
  под тобой ад разверзнут! А если завтра умрешь?! Где твоя несчастная душонка
  окажется? Все, иди ради Бога домой и хорошенько подумай о покаянии, пока не
  поздно.
      Отец Максим взял с аналоя крест, Евангелие и собрался было уходить, но
  вдруг задержался:
    — Да, вот еще что! — неожиданно вежливо вновь перешел на «вы» священник и
  посмотрел на потрясенную всем произошедшим женщину.  — Очень блинчиков со
  сметаной хочется. В следующий раз, Оленька, принесите, пожалуйста, сметанки, 
  как-то по-юродски улыбнулся батюшка и ушел в алтарь готовиться к причастию.
      Ольга с багровым от стыда лицом стояла молча, словно окаменелая, изредка
  робко оглядываясь по сторонам, не заметил ли кто этого неадекватного выпада
  батюшки. Но рядом никого не было, она была последней на исповеди. Все
  остальные люди уже давно стояли в стороне, в очереди на причастие, и поэтому
  этого юродства отца Максима, как казалось, никто не заметил.
      Потихоньку, стараясь не привлекать к себе особого внимания, женщина отошла
  к выходу и покинула храм. А на следующей службе произошел невероятный случай,
  который многим запомнился и долго еще обсуждался людьми.
      В этот день литургия в храме отца Максима началась как обычно. Батюшка
  кадил храм, на клиросе пели певчие, а люди слушали службу, молились и ставили
  свечи. Литургия была в самом разгаре, когда в храме появилась Ольга Кулешова.
  Она прошла вовнутрь храма и встала в стороне у окна. Вид у нее был
  подавленный, а глаза красные от слез. Так она простояла всю службу, заливаясь
  слезами и переминаясь с ноги на ногу. Наконец литургия подошла к концу, все
  люди в храме хором со священником прочитали молитву «Отче наш» и служба
  закончилась.
      Отец Максим начал исповедовать людей. Ольга встала последней в очередь и,
  продолжая растирать слезы по щекам, стала терпеливо ждать своей минуты. Людей
  в этот раз было очень много, и исповедь затянулась больше, чем на час.
  Кулешова терпеливо дождалась своей очереди, и когда та подошла, она, заливаясь
  слезами, рухнула в ноги отца Максима.
    — Что с вами, дорогая, встаньте! — приподнял женщину Макс.
    — Батюшка, простите меня окаянную, умоляю вас! — всхлипывая воскликнула
  Ольга. Видно было, что ее внутреннее состояние настолько подавленно и
  отрешённо от мира, что ее нисколько не волновало то, что ее могут
  услышать и увидеть посторонние.
    — Да что стряслось?! Вы можете сказать! — нахмурил брови отец Максим.
    — Батюшка! — всхлипнула последний раз Ольга и начала свой рассказ. —
  Простите меня ради Бога! Дура ведь я! Дура! Я и правда не понимала, почему вы
  отказывались принимать мою исповедь! Пока… — женщина замолчала на мгновение,
  сжалась в комок и покраснела.  — Пока вы не попросили меня сметаны принести! —
  она вновь умолкла на секунду и продолжила.  — Я, ведь, правда, очень грешна,
  батюшка, помолитесь обо мне! Я не один год на приемке молока занижала его
  жирность, а разницу в цифрах забирала себе в карман либо деньгами, либо
  продукцией — сливками! Самое страшное то, что пока вы у меня сметаны не
  попросили, — вновь залилась слезами Кулешова, — я не считала это большим
  грехом! А когда вы попросили у меня сметаны, я вначале не сразу осознала,
  в чем дело! Но когда домой пришла и поняла, совесть меня заела! Всю неделю
  спать не могла! Ведь я и правда не считала это большим грехом! Все мои
  коллеги-напарницы занижали жир, и я занижала, не задумываясь!
    — Такой коллективный поход в ад! Как на пикничок! Да?! — нахмурил брови отец
  Максим. — Ну ладно ваши коллеги, наверняка неверующие люди так бесславно губят
  свои души, но вы же верующий человек! Как вы-то могли пойти на то, чтобы так
  обворовывать людей?! Ведь у всех у них семья, дети! Вы не задумывались над
  тем, что вы обворовываете детей!
    — Простите, батюшка! — едва не теряя сознание от стыда, продолжала
  заливаться слезами Ольга.
    — Ну будя, будя! — успокоил женщину Макс. — Разве я смею осуждать! —
  улыбнулся священник. — Я посредник Божий! И поэтому могу лишь поправить вас,
  помочь вам вернуться на спасительный путь! Судить вас, как и меня, и всех
  людей, будет Господь! Но говорю вам с полной ответственностью, лучше так, как
  вы сегодня, сгореть от стыда на исповеди, чем вечно гореть в аду! Подойдите
  ближе!
      Ольга подошла к аналою и нагнула голову. Возложив ей на голову епитрахиль,
  отец Максим наконец прочитал над ней разрешительную молитву! «Властью, данною
  мне Богом, разрешаю тебя раба Божья Ольга от всех твоих прегрешений во Имя
  Отца и Сына и Святого Духа. Аминь»!
    — Целуй крест и Евангелие! — указал на аналое Макс. Ольга поцеловала крест,
  Евангелие и робко посмотрела на священника.
    — Батюшка, а что же мне делать с этой сметаной?
    — С какой сметаной?! — нахмурил лоб Макс.
    — Ну вы же просили в прошлый раз баночку сметаны принести, я и принесла.
  Нет, нет, она не ворованная, я за свои деньги купила! Она у меня там, в
  сумочки, у свечной лавки.
    — Ха-ха-ха!  — рассмеялся этой наивной простоте отец Максим. — Спасибо! Дома
  сами скушаете.
      Он взял Ольгу за руку и повернулся к людям:
    — Прошу внимания, братья и сестры, — в храме воцарилась тишина, даже на
  клиросе перестали читать молитву, все внимательно посмотрели на священника, —
  сегодня день у нас не обычный! Макс оставил Ольгу и прошел к центру храма.
    — Еще до проповеди я хочу прямо сейчас, перед причастием, сказать несколько
  слов об исповеди. Чтобы каждый из вас, прежде чем подойти к чаше со святыми
  кровью и телом христовым, еще раз заглянули в свое сердце! Всех ли гадов вы
  вынесли оттуда?! Я знаю, что не всех! — пробежался хмурым взглядом по
  присутствующим отец Максим. — А вот эта женщина, — повернулся и посмотрел на
  Ольгу батюшка, — вычистила дом души своей дочиста! Не оставив в нем ни одного
  паразита! В чем она каялась?! Какую язву души своей открыла передо мной и
  Богом?! Об этом не узнает никто и никогда! Ибо тайна исповеди свята! Но одно
  могу сказать вам: не будете исповедоваться так искренне, как сегодня
  исповедовалась эта женщина, все погибните! После этих слов отец Максим взял
  Ольгу под руку и провел по храму в самое начало очереди на причастие, туда,
  где стояли женщины с маленькими детьми, которые всегда причащаются первыми.
  Это необычное поведение батюшки тогда сильно удивило многих, но никто никак не
  возразил против этого странного, на первый взгляд, поступка.
      Зная не первый год батюшку, все присутствующие в этот момент в храме уже
  давно привыкли к его необычным, иногда неадекватным, порой даже юродивым
  поступкам. И поэтому прекрасно понимали, если он так поступил, значит на то
  была, несомненно, убедительная и веская причина.

      Молитва в эту ночь была как-то особенно утомительна. Отец Максим как
  всегда молился за всех. Молился за свою паству, за власть предержащие и всю
  Россию. Молился за живых и усопших, за близких и чужих, и, конечно же, за
  своего друга. За Сергея отец Максим в последнее время молился больше, чем за
  кого- либо. Он очень болезненно переживал, разрыв в их дружеских отношениях
  и во всем винил только себя. Винил за то, что редко звонил ему и мало общался.
  За то, что не нашел нужных слов, чтобы оторвать его сердце от тленных земных
  ценностей и вернуть на путь спасения и к вере в Бога! За все! И даже
  тогда, когда Сергей, увидев имя Макса на экране телефона во время входящего
  звонка, отключал его, не поднимая трубку. Даже в эту минуту Максим винил
  только себя. На фоне этого самоедства в последние дни он неожиданно
  почувствовал, что его другу грозит реальная опасность.
      Вот и сегодня ночью на молитве это чувство еще больше обострилось.
      Измотав себя усердной ночной молитвой, отец Максим, разморённый сном, к
  пяти часам утра присел в кресло отдохнуть и тут же уснул. Едва он уснул, как
  тут же обнаружил что находится в чистом поле. Было яркое солнечное утро.
  Свежий, навеянный разными ароматами луговых трав воздух наполнял легкие.
  А небольшой ветерок шуршал и путался в стеблях пырея, ковыля, полыни и других
  степных трав. Осмотрев степь, Макс поднял голову и посмотрел в небо.
      Оно было ясным, светло-голубым и совсем безоблачным, только несколько
  облачков, словно пушистая молочная пенка, кое-где были разбрызганы по небу.
  Но эта яркая безоблачная синева была недолгой. Вдруг где-то вдали неожиданно
  прогремел гром. Из-за безоблачного чистого горизонта стали выплывать отдельные
  серые тучи, гонимые ветром, который с каждой минутой становился все сильней и
  сильней. Они стали сбиваться в кучу, напирая друг на друга наваливая и
  срастаясь в одну сплошную черно-серую массу. Еще несколько минут, и вот все
  небо стало монолитным черным массивом! Неожиданно на этом небе отец Максим
  отчетливо увидел большое лицо своего друга. Едва оно появилось, как сильный
  разряд молнии прошел через него насквозь, от макушки до подбородка, словно
  нож, рассекая его своим разрядом надвое!
      В этот же момент с неба обрушился дождь и налетел сильный ураганный ветер,
  который едва не сбивал отца Максима с ног.
    — Максим!  — послышался вдруг раскатистый громоподобный голос с небес. —
  Верный мой пастырь, слышишь ли ты меня? Пораженный этим неожиданным голосом,
  отец Максим в испуге огляделся по сторонам. Но в степи никого не было.
    — Да! Я слышу тебя, Господи! — упал на колени мокрый от дождя Макс.
    — Слушай меня! — вновь словно гром прозвучал все тот же голос с небес! —
  Твой друг и его родные в большой опасности!
    — О Боже! Почему?! Что случилось?! — в тревоге воскликнул отец Максим.
    — Твой друг совершил безумный поступок! Он заключил сделку с самим дьяволом!
    — Боже мой! — вскричал Макс. — Что же делать?! — Он явно ощутил, как
  затряслись его руки.
    — Останови его, пока не поздно! Спеши! У тебя совсем нет времени! Вставай!
  Вставай! Прозвучали эхом последние слова в ушах отца Максима!
    — Вставай, Максимушка, — кто-то теребил его за плечо. Макс, вздрогнув,
  открыл глаза и осмотрелся. Рядом с его креслом стояла невысокая стройная
  женщина брюнетка 45–47 лет, одетая в голубой домашний халат и зеленые тапочки.
  Ее уже и не молодое, но все еще красивое лицо было заметно взволнованно,
  тонкие брови слегка нахмурены, а черные глаза выражали легкое волнение
  и какую-то озабоченность. Это была матушка Марина, супруга отца Максима.
  Разбудив мужа, она стояла возле его кресла и смотрела на него.
    — А это ты! Сколько время?! — протирая глаза, спросил Макс.
    — Двадцать минут десятого.
    — Что?! Так много!?  — воскликнул отец Максим и выпрямился в кресле.  — Что
  же ты меня раньше, не разбудила?!
    — Хотела дать тебе отдохнуть, — вижу притомился на молитве, а сегодня службы
  нет, вот и не стала тебя будить.
      Матушка Марина относилась к тем женщинам, которых в наши дни не то что бы
  в мире, но даже в России уже практически не осталось! Кроткая, смиренная,
  глубоко верующая православная женщина. С первых дней их совместной жизни с
  Максом она постоянно и во всем слушала своего мужа и никогда не то что бы не
  перечила ему, но по-библейски всегда считала и ставила его выше себя. Даже
  тогда, в молодости, когда Макс с Сергеем проводили все свободное время и
  выходные на раскопках и в поисках, она ни разу не упрекнула его.
      Вот почему сейчас, после того как Макс чисто машинально упрекнул ее, что
  она не разбудила его вовремя, матушка Марина вдруг почувствовала себя
  виноватой перед мужем и поспешила извиниться.
    — Прости, дорогой, что не разбудила тебя пораньше!
    — Нечего страшного, — поднялся с кресла отец Максим и поцеловал супругу. Он
  уже собрался было пойти в ванную, чтобы умыться, как Марина остановила его.
    — Ирина звонила.
    — Ирина?! — остановился Макс и, нахмурив брови, посмотрел на супругу. —
  Когда?!
    — Только что! Я поэтому и пришла тебя разбудить. Она попросила, чтобы ты,
  как только сможешь, позвонил ей.
    — Где мой телефон? — стал взволновано оглядываться по сторонам Макс.
    — Вот он на столе лежит, — указала матушка на письменный стол у окна,
  заставленный разными духовными книгами, какими-то бумагами, кружкой с водой и
  выключенным ноутбуком.
    — Ах да, вот он! — схватил телефон Макс и стал искать нужный номер.
    — Ну ладно, ты разговаривай, а я пойду завтрак приготовлю, — сказала Марина
  и вышла из комнаты.
      Но отец Максим не обратил никакого внимание на слова свой супруги. Наконец
  он нашел нужный номер и в трубке пошли длинные губки.
    — Алло, Максим, здравствуй!  — послышался голос Ирины Игнатовой на той
  стороне провода.
    — Здравствуй, Ира! Что стряслось?!
    — Ой, Максим! Я пока сама ничего не пойму! — с явным волнением ответила Ира.
  Час назад звонил Сергей, сказал, что сегодня не прилетит, будто бы ему срочно
  нужно лететь куда-то в командировку на трое суток. Что там, куда он летит,
  не будет связи, поэтому он не сможет позвонить. Говорил, что все объяснит и
  расскажет, когда вернется. После этого сказал, что очень любит меня и отключил
  телефон. А когда я следом перезвонила, в ответ услышала, что абонент вне зоны
  доступа! Что это Макс?!— взволнованно воскликнула Иришка.
    — Ира, дорогая, не переживай ты так! — воскликнул отец Максим. — Может и
  правда у него появилось какое-то дело. Приедет и все расскажет. Зачем раньше
  времени волноваться?!
      Успокаивая Ирину, отец Максим, конечно же, так не думал, потому что точно
  знал, что его друг попал в большую беду. Но сейчас было главным успокоить Иру,
  и ему это удалось.
    — Ладно! — вздохнула Ирина. — Дождемся его, посмотрим, что он расскажет. Тут
  еще как на зло у моей сестры в субботу свадьба! Придется без него ехать! —
  тяжело вздохнула Ирина.
    — Ничего страшного, — воскликнул Макс. — Езжайте спокойно на свадьбу! А я
  тут пока справки наведу, куда он уехал. Спрошу кое-кого.
    — Хорошо, — воскликнула Ира. — Тогда если что узнаешь, позвони мне!
    — Конечно, позвоню! Не переживай. До свидания.
    — Пока! — попрощалась Ирина и положила трубку.
      Отец Максим, даже не позавтракав, бросился в центральный московский офис
  Карла Майера.
      Здесь Макс бывал раньше с Сергеем. Тогда он делал ремонт в старой
  родительской квартире в их с Сергеем доме. Теперь в этой квартире после смерти
  родителей жила его старшая дочь Анна со своим мужем.
      Добравшись до офиса, отец Максим расспросил Татьяну, знакомую женщину-
  экономиста, в какой из городов уехал сегодня в командировку Сергей Игнатов.
    — В какую командировку?! — удивилась Татьяна, невысокая стройная блондинка
  лет сорока.
    — О чем вы батюшка? — воскликнула женщина. — Игнатов вчера около 10 часов
  вечера покинул корпоративную вечеринку и больше его никто не видел.
    — Это точно? Ошибки быть не может?  — спросил Макс. — Может вы просто
  не в курсе?
    — Отец Максим,  — улыбнулась женщина.  — Я не могу быть не в курсе, потому
  что я всем этим занимаюсь. И я всегда знаю, куда и кто у нас едет в
  командировку. Кстати,  — продолжила Татьяна,  — я точно помню, что
  у Игнатова был обратный билет на самолет в Волгоград. Может быть, он летит
  домой. Позвоните ему.
    — Возможно, вы и правы, надо позвонить, — поддержал бесполезное предложением
  отец Максим и распрощался с женщиной.
      Покинув офис, Макс сел в свою машину, старенькую синюю «Шкоду», и долго
  думал, как ему быть дальше? Где искать своего друга? Он теперь точно знал, что
  Сергей ни в какую командировку не уехал, что все это он выдумал, но зачем? Для
  чего? И самое главное, где он сам? Размышляя обо всем этом, отец Максим
  неожиданно подумал. А может он у себя в квартире и никуда не уезжал! Эта мысль
  сверкнула в его голове словно разряд молнии. Она вдруг показалась ему
  настолько очевидной, что он с недоумением воскликнул. — Боже мой! Какой же я
  болван! Почему я раньше не подумал об этом?! Надо было сразу ехать на его
  квартиру! Макс посмотрел на часы — половина первого. Он завел машину и уехал к
  дому своего детства и юности.
      К подъезду, в котором была квартира Сергея Игнатова, отец Максим подъехал
  через час, потеряв много времени в дорожных пробках. На обочине у подъезда
  стояла машина техпомощи.
      Заглушив свою машину, отец Максим пошел к подъезду. Он собрался было
  позвонить в домофон, но в этот момент из подъезда вышел  слесарь с
  инструментами. Макс придержал дверь, и вошел в подъезд. Через пять минут он
  уже звонил в железную дверь квартиры Сергея. Но ответа не было. Он продолжал
  звонить, стучать, но все напрасно, никто ему не открыл. Отец Максим спустился
  вниз и вышел на улицу. Он подумал было пройти до своего бывшего подъезда и
  подняться в квартиру дочери Анны. Но вспомнив, что она и его зять Андрей на
  работе, они работали вместе программистами в одной фирме, передумал. Отец
  Максим сел в машину и набрал номер телефона дочери.
    — Аня, здравствуй.
    — Здравствуй пап. — послышался приятный женский голос на другом конце
  провода.
    — Вы на работе? — спросил Макс.
    — Да. Только с обеда вернулись.
    — Понятно. Скажи, ты за эти два дня никого из знакомых не встречала у вашего
  дома?
    — Каких знакомых? О чем это ты?
    — Игнатова не видела?
    — Дядь Сергея?
    — Да его.
    — Да нет, не видела, а он что в Москве?
    — Да два дня назад прилетел.
    — Нет, не видела. А зачем он тебе? Вы что померились?
    — Да мы и не ссорились. Просто я узнал, что он в Москве, телефон не
  отвечает, хотел с ним встретиться поговорить! Ладно, может, я его еще найду.
  У вас с Андреем как дела? — Когда нам внуков народите?!
    — Какой ты быстрый, папочка!  — воскликнула Анна. — Еще полгода не прошло
  с нашей свадьбы, а тебе уже внуков подавай! Будут скоро, не спеши.
    — Ну хорошо, подождем! — улыбнулся Макс. — В эти выходные хоть будете у нас?
    — Не знаю, пап, как получится! Ладно, пап, целую, пока, мне нужно работать.
    — Хорошо, Андрею привет передай.
    — Ладно, передам, — воскликнула Анна и положила трубку.
      Макс сидел в машине и долго еще думал, что ему делать дальше, ведь он
  обещал Ирине позвонить и рассказать, куда уехал Сергей, но рассказывать было
  нечего. И как поступить в этом случае? Врать?! Ему православному священнику!
  Это недопустимо! Но говорить что-то все равно придется! Макс тяжело вздохнул,
  глянул последний раз на окна квартиры Игнатова, ему вдруг показалось, что
  за стеклом мелькнула тень. Но он не придал этому значение, завел машину и
  уехал домой.
      Остаток дня Макс провел дома в прескверном настроение. Кое-как пообедав,
  он до самого вечера просидел в своей комнате, перебирая четки и читая молитву
  Исусову. Никто, ни матушка Марина, ни младшая дочь Татьяна, не беспокоили его.
  А ближе к вечеру был неприятный разговор с Ириной. Как ни старался отец
  Максим, но чтобы успокоить Иру, ему всё же пришлось приврать, что Сергей якобы
  уехал по каким-то очень важным делам фирмы. Это, конечно, успокоило Ирину, но
  сердце Макса загрызла совесть. С этой неугомонной язвой он провел остаток дня
  и ночную молитву, пока под утро не устал и вновь ни уснул в своем кресле.
      Едва отец Максим уснул, как очнулся все в том же видении, в котором был в
  прошлую ночь. Та же бесконечная степь окружала его со всех сторон. Неугомонный
  дождь все также хлестал по лицу, а ветер сбивал с ног. Сопротивляясь этим
  порывам ветра, отец Максим поднял свой взор в небо и вздрогнул. На серо-черном
  монолитном небе, словно на громадном закопченном холсте, по-прежнему виднелось
  изображение лица его друга Сергея Игнатова. Только лицо это теперь было
  разорвано напополам, по-видимому, той молнией, которая ударила в него в
  прошлом сне.
      Всматриваясь в то, как колышутся в небе обрывки лица его друга, Макс вдруг
  испытал сильную тревогу за него и его близких.
    — Господи Иисусе, где ты?! — вскричал Макс и воздел руки к небу. Но ответа
  не последовало.
    — Пресвятая Богородица, помоги мне! — еще сильней взмолился он и упал на
  колени. Ответа нет.
    — Пожалуйста, Боже! Услышь меня, — зарыдал, словно ребенок, отец Максим,
  слезы его, сливаясь с дождевыми каплями, стекали по щекам струйками. Ответа и
  в этот раз сразу не последовало, но погода вдруг изменилась, неистовый дождь
  сначала стих, затем совсем пропал, порывистый ветер, как в начале прошлого
  сна, стал легким ветерком, а вдали над черным горизонтом прорезалась
  полоска ярко-белого света.
    — Что ты хотел, мой верный пастырь?! — послышался раскатистый бархатный
  голос с небес.
    — Господи Иисусе!  — воскликнул Макс.  — Прости меня! Но я не нашел моего
  друга!!
    — Поэтому ты солгал его жене?!
    — Прости меня, Господи! Я лишь хотел успокоить ее, пока не найду его.
    — Невозможно добрые дела строить на фундаменте лжи и обмана! Разве ты не
  знаешь этого?!
    — Знаю, Господи! — продолжал взывать к Богу священник. — Но что мне нужно
  было сказать ей?! Ведь я не нашел ее мужа!
    — Да. трудно найти того, кто никуда не пропадал! Не ищи его больше! Уже
  поздно! Он сделал свой выбор! Теперь только молись за него! Молись
  непрестанно, чтобы он устоял и не принял сторону зла навсегда!
    — Господи, разве такое возможно с нашим Сергеем?! — со слезами на глазах
  спросил Макс.
    — Он заключил сделку с дьяволом! А значит уже встал на его сторону! За это
  он неминуемо познает большое горе! Это сильно озлобит его и на меня, и на
  тебя! Молись, чтобы он устоял в тот час! Потому что свет белый в ту минуту
  погаснет в очах его! Однако есть небольшая надежда, что он не примет
  окончательно сторону зла!
    — Какая надежда?! О чем ты, Господи Иисусе?!
    — Сегодня ночью, в трудную минуту, он призовет меня и мать мою на помощь, за
  это дьявол будет душить его! Но я не позволю ему погубить твоего друга! Молись
  за него! Сколько есть сил, молись! — последние слова гулким эхом прозвучали в
  ушах Макса, он вздрогнул и открыл глаза.