Алька... Часть 2

     Победы…Сколько их ещё будет на жизненном пути Альки! Да не так и много, как ей хотелось бы. Будут, конечно же будут. Но почему-то какие-то скромные и незначительные. Да и что в нашем мире значительного, деньги, вещи, квартиры, машины? Наверно, нет! Это память, впечатления, путешествия, люди, окружающие тебя, теплота их сердец, душ, лёгкость  мыслей, тонкие струны музыки, вошедшей в твою душу.
     У Альки были только два родителя и куча многочисленных родственников, тёти, дяди, сёстры, братья, но никого из родных ( это так всегда думала Алька). На каких-то семейный праздниках и торжествах, которые проходили всё больше на территории дружественных родственников, папа с гордостью заявлял, что дочь самостоятельно научилась читать и всем демонстрировал,- вот, мол, любуйтесь, читает! Альке всовывали какого-нибудь зачитанного «Мойдодыра», и гости, и хозяева ждали, когда же она собьётся, мало кто верил, что в четыре года девочка читает, думали, что просто зазубрила наизусть. Тогда кто-нибудь обязательно старался подсунуть ей газету «Правда», или любую другую, коих тогда у народа было великое множество. Она старательно читала, хоть и не понимала о чём. Гости умилялись, папа и мама были в экстазе. Зато Алька стала потихоньку недолюбливать всех этих маминых подруг, многочисленных «двоюродных- троюродных», а заодно с ними и прессу в виде газет. Зато какое удовольствие получала Алька, когда получалось схватить шикарнейшую ангину, грипп или ещё какое-то болезненное состояние! Красота! Позволено лежать в кровати и читать! Читать! Читать! Читать! Читать то, что хочешь, что тайком утащила с книжной полки! Родители не всё позволяли читать Альке, так как думали, что её тонкая душевная организация ещё совершенно не готова к различным книгам, выбранным ею самой. А ведь, как известно, что нельзя, то больше всего и привлекает. Так несколько раз была отобрана и надёжно спрятана «Джен Эйр», потому, что ребёнок ревел белугой, а этого мама допустить просто никак не могла. И тогда Алька ревела уже от обиды на весь белый свет. Такая же участь постигла и «Овода», но теперь она уже уже понимала, что с этим надо что-то делать, и начала просто прятать книги под подушку,читая украдкой. И тут не вышло, быстренько появился ключ от письменного стола папы и «Прокламации» было уже не достать до тех пор, пока родители не решили, что Дитя «созрело» для серьёзных переживаний и торжественно не выдали ей ключ от письменного стола. Зато в сказках и детской литературе ограничений практически не было, - на любой праздник, будь то Первое мая, 7 ноября, Новый год или Алькин день рождения, папа дарил книгу и всегда её подписывал на первой страничке.  Так наверно тогда было принято. Как будто он сам её сочинил и теперь с торжественным видом автора надписал и дарит.У девочки было несколько различных изданий Бианки, Пришвина, Мамина-Сибиряка, и ещё куча всякой разности о погоде, природе,охоте и рыбалке.И в её четырнадцать  лет папа подарил первую взрослую книгу Толстого «Анна Каренина». К тому времени у Альки уже было представление о книге,она знала, что Анна очень плохо кончила, её было нестерпимо жаль, и читать такую книгу совершенно не хотелось. В те времена просмотр аж целых двух программ тогдашнего телевидения сводился с малочисленным показам кинофильмов, приоритет папа конечно же отдавал классике и доченьке позволялось иногда присутствовать до программы «Спокойной ночи, малыши». А потом, хоть трава не расти, даже если фильм был досмотрен не до конца, даже если он был весёлый и добрый, Алька немедленно отправлялась в кровать. Режим, что поделаешь, и она всхлипывая брела в кровать, пытаясь подслушать или додумать сама, как же Зорро избежал опасности и как разбежались тигры в «Полосатом рейсе». Самые решительные протесты Алька стала заявлять под Новый год, когда показывали «Кабачок 12 стульев» и «Новогодний огонёк» и где слезами, где упрашиванием отвоёвывала себе свой маленький кусочек радости, а потом как-то и эта праздничная радость стала очередным её страхом.
     Не стали нравится Альке праздники. Ещё до школы родители всегда ограничивали дочку в сладостях, мама говорила, что нельзя много сладкого, и иногда ей выдавалась конфета с совершенной скорбной миной на лице, на, мол, ешь, вреди себе, лучше бы луку скушала! И так однажды, перед самым Новым Годом решила Алька стать совершенно послушной девочкой (ведь Деда Мороза ещё никто не отменял, хоть он и был бумажным с совершенно красным лицом, мама называла его как-то странно: Дедик Морозик) Ага!!! Что же такого сотворить послушного, стала думать Алька! А, вот, как раз папа гладит бельё, а дочке можно складывать его в шкаф! И папа доволен, и ребёнок при деле, не шалит, не капризничает, и не просит ничего, наоборот, к труду приобщается, красота! Дело было как раз в самОм шкафу! На кануне Нового года мама достала совершенно неповторимый набор  дефицитных конфет в коробках и спрятала подальше в шкаф на верхнюю полку! Мамы дома не было долго, работала она по двенадцать часов,по очереди с папой, и папа, увлечённый глажением белья ничего не заметил. Алька, увидев на верхней полке удивительные коробки «Ассорти, Мушкетёров, Птичьего молока и Ликёрных бутылочек», придвинув стул и делая вид, что понесла очередное полотенце, стала запускать руку в каждую коробку. И стала она таскать бельё на места с огромной прытью: полотенце – конфета, носки – конфета, а белья было очень много, огромная стопка, а может, две. К вечеру пришла мама, а радостный папа сообщил, что дочка вела себя отлично, на улицу не просилась, не мешала. Скорее даже наоборот. Только Альке было уже наплевать на Новый год, на праздник, и вообще на все удовольствия в мире. Она лежала в кровати и тихонько плакала от боли, (она просто объелась конфет), боясь даже всхлипнуть, она понимала, что без спросу залезла туда, куда не дозволено, за что последует немедленное наказание. Нет, её не били, никогда не били, но всегда лишали прогулки и общению с друзьями, изводя  моралью так, что казалось, что лучше бы треснули разок, да и всё на этом.Но…Обнаружив дочку в скрюченном положении, да ещё и самостоятельно улёгшись в кровать( чего в здоровом виде никогда не было), родители, как всегда, дали власть панике, папа стал плакать и заламывая руки, срочно вызвал  «скорую помощь». Так Алька в Новогоднюю ночь оказалась на больничной койке с промыванием желудка и шлангом во рту, а заодно и кислородной подушкой в попе. Мама в свою очередь упросила какого-то доктора и ей разрешили остаться с ребёнком в одной кроватке в палате. Так Алька прочувствовала ещё в пять лет на собственной шкуре, что воровать ( пусть даже и у себя) нехорошо. Но ещё она поняла, что всяческое страдание может быть вознаграждено! Как только она появилась дома, после больницы приехал Алькин дед, вот какая радость –то!
Дед!!! Ого, для девочки это был первый кумир, почти Бог с Олимпа. Дед Семён был совершеннейшим красавцем  и Альке казалось, что он может всё, и фокусы, и пироги печь, и песни петь и смеяться так, как не умеет никто, дед только произносил короткое : «Гы!», брови поднимались домиком и рот беззвучно улыбался, а всем вокруг становилось весело, и смеялись все. Дед тогда был для просто волшебником. Жил дед в далёкой Сибири, в Иркутской области в маленьком городке Шелехов. Она не могла насмотреться на деда, забираясь к нему на колени и стараясь ловить каждый звук и шорох, и каждый его шаг. Дед тоже ,как и её отец, воевал. Но дед был военным лётчиком, он был разведчиком. Это уже потом Алька узнала, что дед был сбит немцами, попал в плен, бежал, и позже был репрессирован, сослан в Сибирь, вместе с её родной бабушкой, которую Алька запомнила стоящую с ложкой рыбьего жира в руках, пытающуюся накормить им сопротивляющуюся и хнычущую Альку. Дед был атлетически сложен, несмотря на возраст, всегда подтянут, бодр и весел, мурлыкал какие-то песни и всегда был в прекрасном расположении духа. В Сибири дед стал прекрасным охотником, и бил в глаз белку. А до войны  дед был закройщиком, он умел кроить и шить даже такие сложные вещи, как пальто и дамское бельё. Война сделала своё дело, и закончив лётное училище в неимоверно кратчайший срок дед стал разведчиком, да ещё лётчиком.Ох, как же Альке хотелось похвастать в школе перед одноклассниками своим дедом! Но дед только изредка появлялся и исчезал, а хотелось предъявить деда по первому требованию, и она молчала. Зато дед никогда не молчал, он почти каждый месяц присылал посылки из далёкой Сибири. А в посылках конечно же были кедровые орешки и…книги! Таких книг не было ни у кого, а Алькины мама с папой даже и помыслить не могли, чтобы книги прошли цензуру, прежде, чем попасть в её руки! Это же был Дед!Непререкаемый авторитет у мамы с папой! У Альки появились тогда невиданные экземпляры  Астрид  Линдгрен «Приключения Эмиля из Лённеберги», «Республика ШКИД» Черных, ужасно страшные сказки Гауфа и братьев Гримм,от которых мороз шёл по коже от страха, но интересно же было, чёрт возьми! А самое большое удивление, восторг и ещё бог знает, какие чувства она ощутила с очередной посылкой деда: открыв крышку послылки, Алька ахнула и присела,- на неё из ящика смотрела не мигая своим чёрным глазом пушистая белка!- Ой!,- вскрикнула она,прибежала мама, и они залюбовались чучелом, это дед сделал для Альки белку на память.
        Так Алька училась любить, любить то, что дорого её тогда ещё маленькому сердцу,это странное и непонятное чувство наполняло её восторгом и каким-то странным запахом, может это был запах весны, запах свободы, или запах осеннего костра и спускающихся сумерек.
Продолжение следует