Глава 40 Ключ от петли

Глава 40: «Ключ от петли»
Глава, в которой бутылка-ключ — жертва, как единственный выход из замкнутого цикла вины и контроля, серверные стойки — обнажение искусственности мира, где даже эмоции — часть кода, а красный V-знак — намёк на новую угрозу, возможно, созданную самой Каей в её побеге.
Кая стояла на краю временной спирали, где воздух гудел, как высоковольтный провод, а небо сворачивалось в рулон плёнки, засвеченной до черноты, джинн лежал у её ног, его тело — уже не плоть, а сгусток мерцающих пикселей, склеенных алкоголем и отчаянием, а его пальцы, полупрозрачные, как струи дождя на грязном окне, вцепились в песочные часы, которые Кая вырвала из глубин петли. Часы трещали, стрелки бились о стекло, словно птицы в мышеловке.
— Ты знаешь, что делать, — прохрипел джинн, и его голос рассыпался на помехи, будто транслировался через разбитый радиоприёмник. — Я — дверь. Ты — ключ. Сломай меня.
Кая сжала часы так, что стекло впилось в ладонь, кровь — густая, словно ржавое масло — стекала по граням, оживляя древние символы: V, K, 1993. Она помнила всё: как вшивала Микке с братом вирус, стирая его детство; как исчезли их родители, оставив лишь запах горелой проводки; как джинн, учил её пить время глотками, чтобы не подавиться.
— Почему ты не сбежал раньше? — спросила она, но вопрос утонул в рёве портала, который начал схлопываться, выплёвывая обломки альтернативных реальностей. Один из осколков — Микка в возрасте семи лет, собирающий пазл с лицом джинна — вонзился в песок у её ног.
Джинн засмеялся, и его смех превратился в стаю цифровых ворон, выклёвывающих ему глаза.
— Рай — это когда тебя не могут удалить, а я.. — его тело дёрнулось, выворачиваясь наизнанку, обнажая сердцевину — бутылку «Хроноцида» с треснувшим горлышком, — я всегда был временным файлом.
Он схватил её руку и вогнал осколок часов себе в грудь, стекло взорвалось, разрезая реальность.
Петля завизжала, как свинья под ножом, стены времени рухнули, обнажив скелет системы — бесконечные серверные стойки, опутанные проводами-лианами, где вместо лампочек висели слезинки, замороженные в кристаллах. Джинн рассыпался, его пиксели превратились в песчаный смерч, а в центре, словно пуповина, связывающая миры, осталась бутылка, на этикетке которой, поверх потёртой надписи «Хроноцид», проступили новые слова:
«ВЫПИТО. БЕГИТЕ»
Кая схватила бутылку, стекло было тёплым, будто в нём до сих пор билось сердце джинна, она развернулась, чтобы найти выход, но вместо горизонта увидела себя — тысячу версий, запертых в параллельных петлях:
• Кая-богиня с короной из песочных часов, пожирающая города.
• Кая-тень, сливающаяся с бетоном, пока Микка ищет её имя в подвалах.
• Кая-ребёнок, рисующая V-знаки на снегу, который таял в чёрные дыры.
— Выбирай, — прошептала бутылка, и её голос был голосом джинна, смешанным со скрежетом жёсткого диска. — Стань песчаной королевой, или разбей меня.
Кая взглянула в трещину между серверными стойками, там, в настоящем мире, Микка бился в конвульсиях, тело его опутали провода, а на груди горел V-знак — её вирус, её вина.
Она разбила бутылку об пол.
Финал:
Взрыв молчания, сотни Кай растворились, как сахар в кипятке, серверные стойки рухнули, похоронив под обломками цифровой ад, Кая упала на колени, ожидая, что мир исчезнет, но вместо этого она оказалась на крыше «V-Продуктов», где ветер трепал волосы, пахнущие пеплом и свободой, а в её руке — осколок этикетки с единственным словом: «БЕГИТЕ».
Внизу, на развалинах магазина, стоял Микка. Настоящий, с вирусом в крови, с болью в глазах, с вопросом, который ещё не успел задать, на горизонте, где сливались земля и небо, замигал новый V-знак, но теперь он был не зелёным, а кроваво-красным, и двигался.
Афоризм Джинна (из последнего шёпота бутылки):
«Свобода — это когда тебя стёрли из всех баз, но базы помнят. Всегда».