01

ПЕРВАЯ СЕРИЯ
МАСТЕР


Огромный чёрный котище, удаляясь, открывает вид на небольшую уютную спальню. В постели, укрытый до пояса одеялом, лежит М.А.Булгаков. Рядом на журнальном столике лекарства, стакан с чаем в подстаканнике и кальян. В руке у него стопка листов - непереплетённая рукопись. Кот запрыгивает на постель, Булгаков поднимает руку, поглаживает кота, читает рукопись:
Однажды весною, в час небывало жаркого заката, на бульваре у пруда сидели два гражданина: Михаил Александрович Берлиоз, совладелец и по совместительству главный редактор одного из крупнейших московских издательств, и молодой поэт, пишущий под псевдонимом Бездомный. Следует отметить первую странность этого страшного майского вечера. По всей аллее, параллельной бульвару, не оказалось ни одного человека. В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане уже валилось к закату, – никто не пришел под липы, пуста была аллея.
Почти с самого начала текст автора перекрывают яркие цветные образы. Лебедь плывёт. Что-то ловит в грязной воде, болтая в воздухе лапками. Выныривает с фигурным коньком. Брезгливо отбрасывает в сторону. Запрокидывая голову, полощет горло. Так же запрокинув голову, пьёт из бутылочки газировку Берлиоз. Рядом Бездомный с такой же бутылочкой. Они сидят на скамейке. Допив, начинают в противофазе икать - Бездомный басом, Берлиоз - тенором.
Вдруг Берлиоз даже перестал икать и выкатил глаза от страха, потому что перед ним в воздухе проявился полупрозрачный гражданин в жокейском картузике, клетчатом кургузом пиджачке, ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия глумливая.
- Что это со мной? - забормотал Берлиоз - Этого никогда не было... сердце шалит. Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск...
Видение растворяется. Бездомный поворачивается к Берлиозу:
 - Что?
– Фу ты черт! – вздохнул редактор, – ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было, – он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали. Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнес довольно бодро:
- Впрочем продолжим...  Нет ни одной восточной религии, в которой, как правило непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, честно говоря, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Но от нас требуется убедить читателей, что он существовал! Вот на это-то и нужно сделать главный упор!
Вид на нашу парочку со стороны. Её перекрывает отблескивающая воронёным голова пуделя, которая оказывается рукоятью трости, которую держат руки в чёрных перчатках. Прислонившийся к дереву Воланд сообщает:
- Дело в том, что издательство заказало молодому талантливому поэту Ивану Бездомному религиозную поэму об Иисусе Христе. Эту поэму Иван Николаевич сочинил и расписал главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень светлыми красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. Трудно сказать, что именно подвело поэта – изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, но Иисус в его изображении получился ну совершенно нереальный… мифический, хотя и симпатичнейший персонаж - Заканчивает свою речь Воланд, уже приближаясь к скамейке с сидящими.
- Главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что ты должен забыть свою уверенность, что Иисуса, как личности, вовсе не существовало на свете и все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф. Наше с тобой мнение сейчас никому не интересно! - закончил Берлиоз и с удивлением уставился на подошедшего.
– Извините меня, пожалуйста, – заговорил тот с иностранным акцентом, но не коверкая слов, – что я, не будучи знаком, позволяю себе... но предмет вашей ученой беседы настолько интересен, что...
Тут он вежливо снял берет, и сидящим ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться.
- Разрешите мне присесть? – вежливо попросил Воланд и ловко уселся между ними.
Литераторам ничего не осталось как присесть по обе стороны от него.
– Если я не ослышался, Вы считаете, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой правый зеленый глаз.
– Нет, Вы не ослышались, – учтиво ответил Берлиоз.
– Изумительно! – воскликнул непрошеный собеседник и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал: – Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы не верите в бога? – он сделал испуганные глаза и прибавил: – Клянусь, я никому не скажу.
– Ну, я не агностик – чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз. – Но да, мы не верим в бога... хотя сейчас это и не популярно.
Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства:
– Вы – атеисты?!
– Да, мы – атеисты, – улыбаясь, ответил Берлиоз – но это лучше не афишировать.
– Ох, какая прелесть! – вскричал удивительный иностранец и завертел головой, глядя то на одного, то на другого.
– В нашей стране очень многие не верят сказкам о боге, – дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – хотя и прикидываются истово верующими.
Тут иностранец встал и пожал изумленному редактору руку, произнеся при этом:
– Позвольте Вас поблагодарить от всей души!
– За что это Вы его благодарите? – заморгав, осведомился Бездомный.
– За очень важное сведение, которое мне, как путешественнику, чрезвычайно интересно, – многозначительно подняв палец, пояснил заграничный чудак, обведя глазами дома, в которых уже зажглись окна, образовав огромную надпись "АТЕИСТЫ" - но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?
– Сам человек и управляет, – поспешил сердито ответить Бездомный.
– Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хотя бы смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но человек не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, – тут неизвестный повернулся к Берлиозу, – вообразите, только что он соберется съездить в Кисловодск, пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет – поскользнется и попадет под трамвай! Неужели Вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? – и здесь незнакомец рассмеялся странным смешком.
Бездомный за спиной у Воланда продемонстрировал Берлиозу известный жест "пальцем у виска".
- Да, человек смертен, никто против этого и не спорит, – решился Берлиоз, – А дело в том, что...
– ...это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! - возразил Воланд - И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
- Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. – возразил Берлиоз - Само собой разумеется, что, если мне не свалится на голову кирпич.
– Кирпич ни с того ни с сего, – внушительно перебил неизвестный, – никому и никогда на голову не свалится. В частности же, уверяю, Вам он ни в коем случае не угрожает. Вы умрете другой смертью.
– Может быть, Вы знаете, какой именно? – с совершенно естественной иронией осведомился Берлиоз, – и скажете мне?
– Охотно, – отозвался незнакомец. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два... Меркурий во втором доме... луна ушла... шесть – несчастье... вечер – семь...» – и громко и радостно объявил: – Вам отрежут голову!
Бездомный дико и злобно вытаращил глаза, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись:
– А кто именно? Враги? Террористы?
– Нет, – ответил собеседник, – русская женщина, мать двоих детей.
– Гм... – промычал раздраженный шуточкой неизвестного Берлиоз, – ну, это, извините, маловероятно.
– Прошу и меня извинить, – ответил иностранец, – но это так. Да, мне хотелось бы спросить Вас, что Вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет?
– Секрета нет. Сейчас я забегу домой, а потом на десять часов вечера я назначил совещание.
– Нет, этого быть никак не может, – твердо возразил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, бесшумно чертили черные птицы – потому что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что совещание не состоится.
– Простите, – после паузы заговорил Берлиоз, – при чем здесь подсолнечное масло... и какая Аннушка?
– Подсолнечное масло здесь вот при чем, – вдруг заговорил Бездомный – Вам не приходилось, гражданин, бывать когда-нибудь в психушке?
Иностранец превесело рассмеялся.
– Бывал, бывал и не раз! Где я только не бывал! Жаль только, не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения. Так что Вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич!
– Откуда Вы знаете, как меня зовут?
– Помилуйте, Иван Николаевич, кто же Вас не знает? – здесь иностранец вытащил из кармана смартфон и открыл на экране портрет Бездомного с надписью «Лауреат конкурса поэзии Иван...». Но доказательство славы и популярности на этот раз ничуть не обрадовало поэта.
– Я извиняюсь, – сказал он – Вы не можете подождать минутку? Я хочу товарищу пару слов сказать.
– О, с удовольствием! – воскликнул неизвестный, – здесь так хорошо под липами, а я, кстати, никуда и не спешу.
– Вот что, Миша, – зашептал поэт, оттащив Берлиоза в сторону, – он явный псих. И сам говорит, в психушке бывал. Сбежал наверное
– Ты думаешь? – встревоженно шепнул Берлиоз
– Уж ты мне верь, – засипел ему в ухо поэт, – Идем, задержим его, а то уйдет...
И поэт за руку потянул Берлиоза к скамейке.
Незнакомец не сидел, а стоял возле нее, держа в руках какую-то книжечку в темно-сером переплете, плотный конверт хорошей бумаги и визитную карточку, на которой литераторы успели разглядеть напечатанное иностранными буквами слово «профессор» и начальную букву фамилии – двойное «В».
– Извините меня, что я в пылу нашего спора забыл представиться. Вот моя карточка, паспорт и приглашение приехать в Москву для консультации, – веско проговорил неизвестный.
Те сконфузились.
– Очень приятно, – тем временем смущенно бормотал редактор, и иностранец спрятал документы в карман. – Вы в качестве консультанта приглашены к нам, профессор?
– Да, консультантом.
– Вы – немец? – осведомился Бездомный.
– Я-то? – Переспросил профессор и вдруг задумался. – Да, пожалуй, немец...
– Вы по-русски здорово говорите, – заметил Бездомный.
– О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков, – ответил профессор.
– А у Вас какая специальность? – осведомился Берлиоз.
– Я – специалист по черной магии.
– И Вас по этой специальности пригласили к нам? – заикнувшись спросил Берлиоз.
– Да, по этой пригласили, – подтвердил профессор и пояснил: – Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века. Так вот требуется, чтобы я их разобрал
– А-а! Вы - историк? – с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.
– Я – историк, – подтвердил ученый и добавил ни к селу, ни к городу: – Сегодня вечером здесь будет интересная история! - он поманил обоих к себе и прошептал:
– Имейте в виду, что Иисус существовал.
– Видите ли, профессор, – принужденно улыбнувшись, отозвался Берлиоз, – мы уважаем Ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.
– А не надо никаких точек зрения! – ответил странный профессор, – просто он существовал, и больше ничего.
– Но требуется же какое-нибудь доказательство... – начал Берлиоз.
– И доказательств никаких не требуется, – ответил профессор и заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: – Все просто: