***

Темно, хоть глаз выколи. Как в гараже тогда было. Только в гараже ещё тянуло сыростью и гнилью, а здесь запахов не было совсем никаких. И звуков тоже - кроме его собственных шагов. Под ногами, похоже, были какие-то мелкие лужи.
Может, он снова уснул, а может, снова напился до чертей, кто знает - но на этот раз ему уже не было никакого дела, как именно он сюда попал. И страха тоже не было. Дышалось легко и свободно, хотя, казалось бы, волосы на голове должны стоять дыбом, когда ты из знакомого тебе мира попадаешь в такую черноту, будто тебя в плен взял отряд чернильных каракатиц.
Сидеть не хотелось, стоять на месте тоже не хотелось, поэтому он решил идти наугад. Странно, что он раньше не замечал, как это приятно - иметь достаточно ещё молодое тело, в котором ничего не болит и которое может двигаться часами напролёт. Шаг, колено сгибается, нога уверенно опускается на землю, другой шаг, вдох, пауза, выдох, кровь идёт по телу, сердце бъётся спокойно и ровно. Сколько так идти? Да без разницы.
Темнота стала расслаиваться. Он стал замечать, как мимо него в воздухе протекают какие-то золотые струйки. Школьницы любят косметику с такими блестяшками...
Но это были не блестяшки, а как будто бы струйки света, причём его можно было не только увидеть, но даже почувствовать - пару раз его по щеке словно бы мазнуло нежное прикосновение.
Золотых волн постепенно становилось всё больше и больше, он стал себя чувствовать как в аквариуме с красивыми рыбками, и от детского веселья хотелось рассмеяться. Вот он словно перешагнул какую-то линию - и весь мир кругом стал золотым. В нём плавали очертания то ли деревьев, то ли холмов, то ли людей, но в золотом потоке ничего не было видно отчётливо - и это тоже, вопреки всем его привычкам, сейчас ему совершенно не мешало. Как мягко нарастающий прибой, стали слышаться разные голоса - и это его не испугало и не заставило лихорадочно вспоминать статьи из википедии о психических расстройствах. Всё было правильно и происходило так, как должно было быть. Он слышал детские звонкие голоса Серого, и Антохи, и Юрки, которые звали его на футбольное поле и в Австралию. Слышал робкий голос Андрея, поздравлявшего его с днём рожденья. Кажется, ему послышался Надькин голос, успокаивавший и говоривший ему, что всё проходит.
В золотом облаке стало виднеться что-то темнеюще-синее, он подошёл и разглядел, что это река, уже не покрытая колким льдом, а тёплая и живая. Он пошёл в реку, не задумываясь, зачем это ему, почему он в неё идёт в одежде и как долго он сможет так прошагать. Наконец тёплые воды сомкнулись у него над головой, и он с радостным удивлением заметил, что под водой он дышит так же легко и свободно, как это было на золотом берегу, и мог сколько угодно вышагивать в толще чистой воды, в которой колыхались красивые водоросли и туда-сюда сновали серебристые рыбки.
Как он раньше не понимал, что сам он - часть этой реки? Странную жизнь мы там живём, посреди мирового древа, в клубах смога, страха и зависти.
Он больше не слышал мягкие знакомые ему голоса, они остались там, на земле. Но скоро он понял, что вся река, каждая её волна на поверхности и каждый камушек на дне его слышат и ждут, когда он заговорит. Он задумался, что ему сказать. Не пересказывать же здесь мемы. А там, далеко, привыкаешь говорить почти одно только это. Надо сделать над собой усилие...
И тогда, доверившись воде, он сказал вслух один вопрос, который и в самом деле не оставлял его в покое и на который он искренне не знал ответ, и река его сразу услышала.
В ушах у него зазвенели серебряные нити. Получив свой ответ, он постарался сдержать улыбку, но у него это никак не получалось, улыбка разъезжалась по лицу, стирая привычные хмурые морщины. Что-то засияло у него в солнечном сплетении, и он в голос рассмеялся, и смех его заполнил собой весь этот серебряно-золотой мир.