Военнопленный

      Однажды маршал СССР Г.К. Жуков сказал: – «Ни одна страна, ни один народ антигитлеровской коалиции не понесли таких тяжелых жертв, как Советский Союз, и никто не приложил столько сил, чтобы разбить врага, угрожавшего всему человечеству. На американскую территорию не было сброшено ни одной бомбы».
      Правду говорит дорогой Георгий Константинович, он как никто другой знает, что ни один народ не понес таких тяжелых миллионных жертв. Я уверен, что нет ни одной семьи в России, кого бы не коснулась Великая Отечественная война. И нашу семью она не обошла стороной тоже. Были на фронте братья моих прабабушек: Абрамов Иван Семенович дошел до Берлина и в 1945 с победой вернулся домой, Макаров Василий Григорьевич пал смертью храбрых в боях за город Ржев в 1942 году. Воевали и два моих прадеда. Антипин Иван Петрович погиб в 1943 году при освобождении Гомеля в Белоруссии, второй прадед Мазаев Николай Гаврилович почти 3,5 года был в немецком плену. Именно о нем и его трагичной судьбе я хочу рассказать подробнее. Все, что мне удалось отыскать в архивах Минобороны РФ, я и представляю Вашему вниманию, как говорится «без купюр».
      Мой прадед по отцовской линии Н.Г. Мазаев родился в 1906 году в поселке Михайловск Нижнесергинского района Свердловской области в семье рабочих.
Работал в Листовом пробивном цехе Михайловского завода рабочим у молота (производственный стаж 13 лет). В 1928 году вступил в профсоюз рабочих черной металлургии восточных районов. В 1933 женился на Макаровой Евдокии Григорьевне.
      18 августа 1941 года призван в Рабоче-крестьянскую Красную армию (РККА) и направлен на фронт в 250-ю стрелковую дивизию.
      250-я Бобруйская Краснознаменная ордена Суворова 2-й степени стрелковая дивизия сформировалась со 2 по 16 июля 1941 года в районе города Владимир. По приказу НКВД СССР № 00837 от 29 июня 1941 года из состава погранвойск НКВД для передачи в состав Красной Армии были сформированы 15 дивизий, в том числе и 250 стрелковая. На каждую дивизию выделялись из кадров войск НКВД по 1000 человек рядового и младшего начальствующего состава и по 500 человек командно-начальствующего состава. Остальной состав набирался по призыву из запаса всех категорий военнослужащих. Дивизия предназначалась для обороны крупных промышленных объектов от всевозможных воздушных десантов противника, но обстановка на фронте потребовала иных решений.
      22 августа 1941 года дивизия, в которой служит красноармеец Николай Гаврилович Мазаев перебрасывается на участок наступления южнее Батурино у деревни Пожинки Смоленской области.
      В последующие дни до 1 сентября 1941 года ведет бои за Починок-2, Чуркино, северные окраины деревни Шелепы.
      2 октября началось осеннее наступление немецких войск на Москву. Под натиском превосходящих сил противника в 15-00 дивизия оставила рубеж Остролуки – Сутоки и вела бой на рубеже Ломоносово – Свиты.
      После прорыва нашей обороны разрозненные части дивизии начали отход в направлении г. Ржев, поскольку к исходу 4 октября противник уже занял г. Белый.
      6 октября дивизия находилась в районе Гусево.
      11 октября противник овладел г. Зубцов, перерезал шоссе Ржев – Калинин, и двигаясь по нему, 12 октября занял г. Старицу, а 14 октября г. Калинин.
      14 октября дивизия проследовала через Ржев.
      15 октября прикрывает отход частей у деревни Муравьево. Однако, смяв оборону, противник занимает г. Ржев. В этот день разрозненные части дивизии с боями отходят по разным маршрутам между Галахово, Полунино, Зальково, Мологино, Луковниково и дорогой Ржев – Старица.
      19 октября в районе Малиновка – Бели дивизия входит в состав 29 Армии.
В первой половине ноября дивизия дислоцировалась в 16 км от г. Торжок, находясь во втором эшелоне обороны.
      5 декабря дивизия вместе с другими частями форсировала Волгу. Овладела поселком Эммаус и продвинулась вперед на 4-6 км вплотную к Октябрьской железной дороге. Однако уже в ночь с 5 на 6 декабря противник перебрасывает к участку прорыва значительные силы и с утра 6 декабря ему удается вновь захватить Мятлево, Ошурково, Эммаус. В тот же день, 6 декабря 1941 года, в 15 км от города Калинин, Мазаев Николай Гаврилович, успевший повоевать чуть более 3 месяцев, попадает в плен.
      Недавно я изучал сборник со сводками негласных «прослушек» нацистских преступников, воевавших на восточном фронте. Впечатляющая, я вам скажу, сильная вещь. На одном дыхании прочитав ужасные страницы, касающиеся наших советских военнопленных, я до сих пор не могу до конца осознать, как мой прадед, и такие как он, выжили в этом аду? Я для себя подчеркнул красным жирным фломастером самые основные моменты о наших доблестных воинах, угодивших в немецкий плен, как и Н.Г. Мазаев, только на одном участке фронта – под Москвой (от Калинина до столицы 160 км). Вот что переживали, со слов нацистов, большинство красноармейцев в первые дни своего плена.
      Подполковник Граф: – «Пехота рассказывала, как они вели русских в тыл, что пленные не получали жратвы 3-4 дня и падали. Тогда подходил конвоир, добавлял ему одну дырку в череп, и тот готов. Набегали другие, разделывали труп, а потом пожирали».
      Обер-лейтенант Кляйн: – «Русские часто, когда один из них загибался, его съедали, пока он был еще теплым. Без шуток».
      Полковник Георг Нойфер: – «Перевозка русских в тыл от Вязьмы и из ее окрестностей была ужасной».
      Подполковник Ханс Райман: – «Я сам был свидетелем транспортировки из Коростеня и почти до Львова. Их выгоняли из вагонов, как животных, ударами палок, чтобы они оставались в строю, когда их вели на водопой. На станциях, там были такие корыта, и они бросались на них, как звери, и пили воду, затем им давали чуть-чуть поесть, потом опять загоняли в вагоны, а именно по шестьдесят-семьдесят человек в один вагон для перевозки скота. На каждой остановке они вытаскивали по десять мертвых, потому что люди задыхались от недостатка кислорода. Я это слышал, я ехал в железнодорожном вагоне лагерной охраны, и спросил фельдфебеля, студента, человека в очках, который был интеллектуалом: - «Сколько времени вы уже это делаете»? - «Ну, я этим занимаюсь уже четыре недели, но я долго так не выдержу, мне надо уйти, больше я этого не вынесу». На станциях русские выглядывали через эти узкие оконца и как звери орали по-русски русским жителям, стоявшим там: - «Хлеба! Ради бога!», а потом швыряли свои старые рубахи, последние носки и обувь, тогда подходили дети и приносили им пожрать тыквы. Тыквы бросали внутрь, и тогда в вагоне слышался только стук и звериный крик, там они, наверное, дрались друг с другом. Я был готов. Сел в угол и натянул себе на голову шинель. Я спросил фельдфебеля из охраны: - «У вас действительно нет ничего дать им пожрать?» Он мне ответил: - «Господин подполковник, откуда нам взять? Ничего же не подготовлено».
      Полковник Георг Нойфер: – «Нет, нет, действительно, то есть невообразимый ужас. Одна только колонна военнопленных после двойной битвы под Вязьмой и Брянском, тогда пленных вели пешком, через Смоленск. Я часто проезжал по этому участку. Придорожные канавы были полны пристреленных русских. То есть проезжать на машине было страшно».
      Массовая гибель русских военнопленных началась из-за абсолютно недостаточного питания еще в конце лета 1941 года и достигла своей наивысшей точки зимой.
      Фельдфебель Фрайтаг: – «50 тыс русских военнопленных просто погибли в цитадели Деблина. Она была битком набита. То есть они могли просто стоять и едва ли сесть, настолько она была полна. Когда мы в ноябре приехали в Темплин, там еще было 8 тыс, все остальные уже окочурились. А потом как раз разразился сыпной тиф. Тогда часовой сказал: - «Теперь у нас сыпной тиф, пройдет, может быть, дней 14, тогда русских пленных не останется, и поляков - тоже. Поляки - евреи. Как только они заметили, что у кого-то сыпняк, то сразу освободили целый угол. До Рождества мы взяли в плен три с половиной миллиона. И из пленных, если хотя бы миллион пережил зиму, то это много».
      Обер-лейтенант Форбек: – «Вы знаете, сколько русских пленных погибло в Германии зимой сорок первого - сорок второго? Два миллиона просто околели, не получали ничего пожрать. На жратву им в лагерь привозили внутренности животных со скотобоен».
      И это я описал, только начало плена. А что тогда прадед натерпелся за весь его срок?
      Только 26 августа 1943 года в Нижнесергинский военный комиссариат поступило донесение за номером № 31568 о том, что мобилизованный на фронт боец 250-й стрелковой дивизии Мазаев Николай Гаврилович пропал без вести.
      В этот же день об этом было сообщено супруге Николая Гавриловича – Евдокии Григорьевне. Так, спустя 1 год и 8 месяцев, Евдокия, пребывавшая все это время в неведении о судьбе мужа, узнала страшную весть.
      Как гром среди ясного неба были для нее эти слова: – «Пропал без вести». Ведь эти слова на войне, сродни убийству. Как теперь жить, как перенести эту жуткую боль утраты?
      Как много потрясений и горя выпало на долю простой русской женщины Евдокии. Сначала, в 1942 году погиб в возрасте 24 лет на фронте под Ржевом ее родной брат Василий, теперь вот пропал муж и отец ее двоих детей, Николая 14-ти лет и восьмилетнего Василия. Не знала Евдокия, что ее муж Николай, вот уже почти как 2 года находится в концентрационном лагере в западной Европе.
      6 апреля 1945 года Николай Гаврилович Мазаев был освобожден из плена, в котором он пробыл в общей сложности 3 года и 4 месяца.
      Во время войны, освобожденные из плена военнослужащие в большинстве случаев, после непродолжительной, но тщательной проверки восстанавливались на военной службе, причем рядовой и сержантский состав в основном в обычных воинских частях. Так и Мазаев Николай Гаврилович после многочисленных проверок сотрудниками НКВД, проводимых два месяца, 6 июня 1945 года был восстановлен на службе в 49 стрелковом полку 50 стрелковой дивизии.
      50-я стрелковая Запорожско-Кировоградская Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова дивизия сформирована в декабре 1936 года в Белорусском военном округе. Перед войной дислоцировалась в районе Полоцк - Боровуха-1 - Экимань Витебской области. На закате войны в 1945 году принимала участие в Сандомирско-Силезской операции, Нижнесилезской, Берлинской и Пражской операциях. Закончила боевые действия в мае 1945 года в районе города Млада-Болеслав в Чехии.
      В апреле 1945 года 50-я стрелковая дивизия принимала участие в освобождении военнопленных из лагерей в западной Пруссии, где находился на тот момент в плену Мазаев Николай Гаврилович.
      После войны, освобожденные из плена военнослужащие рядового и сержантского состава, не служившие в германской армии или изменнических формированиях, были разбиты на две большие группы по возрастному признаку – демобилизуемого и недемобилизуемого возраста.
      Мазаев Николай Гаврилович по всем критериям входил в первую группу, и в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 сентября 1945 года был демобилизован и направлен домой в Михайловск. Так для него закончилась эта война.
      В первых числах октября 1945 года, считавшийся пропавшим без вести Николай Гаврилович ночью прибыл в Михайловск. Родных он не видел 4 года и 2 месяца, а последняя от него весточка домой была еще до плена в 1941 году.
      Из воспоминаний жены Евдокии Мазаевой:
      – Время было примерно около 3-х часов ночи. Мы с ребятами спали. Вдруг в угол дома кто-то постучал, и во дворе залаяла собака. Я, не зажигая свет, выглянула в окно. Но так как на улице было слишком темно, да к тому же шел дождь, ничего не было видно. Тогда я накинула на плечи шаль и вышла во двор. За воротами послышался голос:
      – «Дуня, открой, это я, Николай». Словно разряд тока прошел по всему моему телу, когда я услышала этот до боли родной голос мужа. Я мгновенно открыла ворота и закричала, как мне показалось на всю улицу: – «Родимый ты мой!» Обхватила его шею руками и заплакала. Коля и Вася в это время продолжали спать беззаботным сном и даже не подозревали, что их папка снова с ними, дома. Вот так я и встретила мужа с войны, которого все считали уже более трех лет пропавшим без вести.
      Командование Армией наградило Николая Гавриловича единственной наградой – грамотой. В ее тексте имеются такие слова: – «За честно выполненный долг перед Родиной, за героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне, за проявленные мужество и отвагу».
      В декабре 1945 года Николай Гаврилович устроился на работу в механический цех Михайловского завода слесарем. Проработав там до октября 1947 года, перевелся вальцовщиком в прокатный цех.
      Уволился Николай Гаврилович с завода по собственному желанию в 1950 году, и сразу же стал заниматься пчеловодством. Пасека у него была в районе «Теплой горы» за станцией Михайловский завод, что в восьми километрах к востоку от Михайловска. Там в лесу и жил он с ульями все лето.
      15 мая 1954 года в семью Мазаевых пришла беда – в возрасте 48 лет погиб Николай Гаврилович. Он один пешком возвращался с пасеки домой по железнодорожному полотну, и в районе Аракаевского совхоза умышленно лег на рельсы перед приближающимся поездом-товарняком. Видно, не отпустил его до конца немецкий плен. Уж больно сильно жгли душу адские воспоминания об этом периоде жизни, выпавшим на его долю. Бывало, рассказывал он, как несколько раз пытался бежать из лагеря, да только немецкие овчарки всегда оказывались быстрей, и догнав, рвали его и без того израненное тело беспощадно. После того как фрицы возвращали Николая Гавриловича в лагерь, избивали до полусмерти.
      Когда машинист состава поезда давал следствию свои объяснения, то сказал, что лежащего на полотне человека он увидел слишком поздно, чтобы затормозить, и успел лишь отбросить тело с рельсов отбойником.
      Вправе ли мы судить Николая Гавриловича?!
      Старший сын Николая Гавриловича – Николай Николаевич всю свою жизнь посвятил службе в Советской Армии, дослужившись до майора, младший сын Василий Николаевич (мой дед) до выхода в 1995 году на пенсию работал, как и его отец на Михайловском заводе.
      После гибели супруга, Евдокия Григорьевна до конца своих дней замуж больше так и не вышла. До самой кончины она жила в своем доме по переулку Сибирскому, 4 в Михайловске вместе с младшим сыном Василием и его семьей.
      В 1991 году жизнь Евдокии Григорьевны по трагическому стечению обстоятельств оборвалась на 84 году. Во дворе собственного дома, сзади на нее играючи запрыгнула собака. Не удержав равновесие, она упала, и получив серьезные телесные повреждения, в этот же день скончалась.
      Похоронена возле храма Михаила Архангела на Михайловском кладбище рядом со своим мужем-фронтовиком Мазаевым Николаем Гавриловичем.