11. Очень женский дневник. 1978 год

9 декабря 1978.

     Человек привыкает
     Ко всему, ко всему.
     Что ни год - получает
     По письму, письму.

     Это в белом конверте
     Ему пишет зима.
     Обещанье бессмертья -
     Содержанье письма.

     Как красив ее почерк -
     Не сказать никому.
     Он читает листочек -
     И не верит ему.

     Зимним холодом дышит
     У реки, у пруда
     И в ответ ей не пишет
     Никогда, никогда.

     А.Кушнер

   Ну, вот, зима. Пусть будет зима. Она пришла так внезапно. Еще 1 декабря асфальт был пуст и черен, деревья выглядели обнаженными и беззащитными, и все вокруг казалось мрачным. Я твердила:"Хочу снега!" И он пришел, во сне, в ночь с 1-го на 2-е декабря. А 2 декабря был чудный зимний день, светлый, прозрачный и теплый. Снег падал тихо, ровно, большими, густыми снежинками. Вот такую зиму я люблю.
    В этот день мы выдавали нашу Надю замуж. Я с хризантемами ждала у Дворца бракосочетания, когда подъедет их машина. Надя - невеста. В фате и длинном белом платье, как положено. Нет, совсем не ослепительна и даже выглядит не так хорошо, как она может иногда, достигая этого всеми косметическими средствами. А жених - маленький и толстенький. Колобок. Выпускник нашего военного училища.

    Надя больше всех из нас хотела, торопилась, стремилась замуж. Причем - не ради человека, семьи и будущих детишек, а ради кольца на правой руке и отметки в паспорте. Она все время ждала этого дня, когда в белом платье и фате взойдет под руку с кем-то по лестнице Дворца. Все поставлено на один этот день - ездить по городу на машине, закатить большую свадьбу, быть в центре внимания. А что потом - неважно. А этот день - он ведь только один, и он быстро проходит. Ради одного дня ставить на карту всю дальнейшую жизнь по меньшей мере рискованно. Она вышла замуж за человека, с которым никогда не встречалась, хотя знала его год. В кавалерах у Нади не было недостатка. Правда, они были с ней недолго и всегда не такие, каких бы ей хотелось. Почему чаще бросали ее, чем она их - не знаю. Знаю только, что отношения между мужчиной и женщиной, особенно замужество были для нее больным вопросом.

    Каждую новую свадьбу своих знакомых она переживала очень тяжело, с вопросом:"Неужели я никогда не выйду замуж?" И вот недавно Надя пришла утром на работу и в дверях, не раздеваясь, сказала:
 - Девчонки, поздравьте меня - я выхожу замуж!
    Когда я увидела ее жениха, то догадалась, что это брак по расчету. Когда на регистрации им говорили слова о любви, мне хотелось сказать, что это неправда. Но я видела умильные лица родственников со слезами на глазах, и мне приходилось молчать. На свадьбу мне идти не хотелось. А тут, во Дворце, разволновавшись и заразившись всей этой торжественностью, я вдруг решила туда пойти. Волновалась я не из-за Нади. Я думала-мечтала о своем дне и представляла себя в наряде невесты и рядом, конечно, мой Герман. (Уж я-то знаю наверняка, кто будет держать меня под руку, и если это будет вообще - это будет он). Мне кажется, что у меня будет все не так, а как-то особенно, необыкновенно. И не эти скучные слова я буду слышать, не этот занудный, одинаковый для всех голос, твердивший что-то про новую семью. Мне кажется, в голове у меня будет звучать:"Венчается раба божия..." И звон колоколов. Много бы я дала, чтобы венчаться в церкви.

    Ну, чудачка я! Размечталась, как будто у нас с Германом все решено. Он даже не подозревает, какие коварные у меня мысли. Но у меня, правда, есть предчувствие, становящееся все более реальным, что Герман будет моим мужем. Никто другой мне не нужен. Я успокаиваю себя до лета. Мне кажется, лето может принести какое-то разрешение: или он уедет совсем,один, без меня или вместе со мной.

    Мы шли с Германом на свадьбу, и я была совершенно счастлива: от снега, хрустящего и искрящегося, от теплоты только что наступившей зимы, от свежего воздуха и от того, что рядом мой любимый, мы идем вместе, и я для него такая вот сияющая, красивая. Даже он, такой сдержанный, посмотрел на меня восхищенно:"Исключительно!" В тот вечер я слышала много комплиментов и видела глаза, в которых читалось:"Хороша, хороша!" Затмила невесту внешним и внутренним сиянием, которое разгоралось во мне все сильнее с каждой минутой. Это утаить невозможно, потому что вот ОН рядом, тот, для которого это все было и на которого так щедро лилось. Не знаю, как другим, но мне эта свадьба очень понравилась. Так осознанно радостно и так долго радостно мне давно уже не было. Мы с Германом не отходили друг от друга и танцевали все танцы подряд. Нам было хорошо. Мы обнимались в танце. Я закрывала глаза и от головокружения едва не падала, и вспоминала другие танцы. Август. Открытая танцплощадка. Фонари. Пластинка. Наше объятие. Медленное кружение. Над головой звезды. И ничего больше не надо... Как это было давно, и какое это было другое время!

    Свадьба у Нади была небольшая и далеко не шикарная. И сама Надя была совсем не весела, а даже наоборот. Она видела перед собой человека, с которым сегодня ей предстоит брачная ночь, а потом может быть, долгая семейная жизнь. Мне жаль ее.
    Когда мы весело плясали еще в начале свадьбы, ко мне подошел мальчик и сказал, что меня зовет Сережа. Ничего не подозревая, я вышла в фойе и там увидела такую сцену: Сережа, пьяненький, целует руку Надежде. Увидев меня, мгновенно о Наде забыл, подошел ко мне и поцеловал мне руку и щеку.
 - Как ты сюда попал?
 - Я из-за тебя пришел. Я к тебе пришел.
    Бедняга... И хотя он танцевал с другими девушками, так как я ему отказывала, смотрел он на меня и на нас с Германом. Заказывал песни для меня. Потом сел за стол рядом с Германом и начал о чем-то говорить. Я хотела им помешать, чувствуя, что это обо мне. Он неожиданно стал мне советовать:"Поезжай на Север!" Потом громко предложил тост, обращаясь к Герману:"За твою прекрасную даму!" Пролил на стол около меня вино, нечаянно, конечно, вытирал своим платком и желал мне счастья. "Горько" мы уже не кричали, забыв о молодоженах, потому что у нас было интереснее. На этой свадьбе молодые меня как-то не интересовали. Я не думала о них и уж,конечно, не завидовала. Даже когда шли устные поздравления и тосты, я отрицательно покачала головой и не стала говорить фальшиво хороших слов. Не могу я желать любви, когда все здесь шито белыми нитками.

    Исчезли мы со свадьбы потихоньку, не прощаясь. Я уже оделась. Тут ко мне подошел совершенно пьяный, лыка не вяжущий Сережа, загородил мне дорогу и сказал:
 - Я пришел сюда только из-за тебя. Долго ты будешь надо мной издеваться? Я не могу без тебя жить!
 - К чему теперь говорить об этом?- сказала я уходя.

У меня ни одной крохи доброго воспоминания о нем не осталось. Вот кого я без боли воспринимаю просто знакомым, не вспоминая: где, когда, что и как.
    На следующее утро я выслушала от него по телефону:"Ты была прекрасна вчера. Я только тебя увидел, и у меня сразу голова закружилась. Всегда, когда тебя вижу, у меня кружится голова. А вчера я вообще обалдел от тебя... и щечка у тебя такая мягкая, нежненькая, я тебе это всегда говорил. Ты еще не разлюбила Германа? Какой ужас! С ума можно сойти!
    Когда ты выйдешь за меня замуж? Сколько ты будешь меня мучить? Я не вижу хорошеньких девочек и не хочу их видеть. Я ТЕБЯ люблю. Как ты это не понимаешь? Ты мне не перестаешь сниться. Просыпаюсь в отличном настроении, а потом, когда соображу, что я дома, один, сразу становится плохо, и на работу иду злой. Я работать не могу. Может, мне уехать? Хотя нет, это будет далеко от тебя. Я лучше буду здесь, поближе, чтобы вовремя оказаться рядом. Буду ждать и надеяться. А вдруг ты Германа разлюбишь или он, не дай бог, тебя бросит. Я подожду. Ты мне позволишь хотя бы звонить тебе иногда?"

    Из него теперь признания льются нескончаемым потоком. Мне приятно и только. Никогда, никогда я Германа на него не променяю.

    Мы шли с ним со свадьбы, и прелестный вечер продолжался. Чудесный зимний вечер. Я все допытывалась, о чем они говорили с Сережей?
 - О тебе, конечно. Ну, о ком еще может говорить влюбленный в тебя человек?

    Мы подошли к моему дому. Стояли в подъезде. Как всегда, не хотелось уходить. Он молчал, сильно вздыхал и целовал мне руки. Я видела, что он думает о чем-то, мучается и не может сказать. И вдруг я почувствовала слезы у себя на руках. Не знала, что делать и спросила потихоньку:
 - Ты плачешь, потому что хорошо?
 - Я люблю тебя! Понимаешь, я люблю тебя! Со мной такого никогда не было.

Я растерялась совершенно. Мне показалось, что я оглохла. Что онемела - это точно. Этим словам нельзя звучать, потому что мне кажется, я умру от счастья. Я поцеловала его. Он всё говорил, а я не всё слышала.
 - Ты уехала. Без тебя было так плохо! Так плохо мне еще никогда не было. Жить не мог. Тебя не было, и меня не было.
 - С ума можно сойти! - сказала я.
 - С чьего? Я уже давно без ума живу.

И я сказала немыслимые вещи:
- Я тебе сейчас кое-что скажу, только не надо смеяться. Помнишь, ты когда-то говорил про детей? Так вот, я почувствовала, что хочу родить тебе сына.
- Спасибо!

    Как он целовал мне руки! Какое мы оба выдержали потрясение! Я теряю все слова, весь свой ум, становлюсь совершенной дурочкой. Ну, правильно: любовь - мудрость глупых людей и глупость умных. Я становлюсь беспомощно счастливой.


Продолжение следует