Me and my girl

>> Часть 1. Red carpet <<

Мелкий дождь накрапывал. Но англичане, как известно, по этому поводу грустят редко. Вот и половина звездного актерского состава, прогуливаясь по красной ковровой дорожке, совсем не спешила раскрывать зонты, улыбаясь в камеры и даже успевая давать автографы.

Большая афиша на фасаде здания напоминала присутствующим о том, на какой фильм они собрались. Пресса освещала событие, попеременно брала интервью у тех звезд, которые соглашались подойти, или попросту специально отлавливала, чтобы задать хотя бы малую часть каверзных вопросов.

Толпа фанатов за оградительными заборами, протянувшимися вдоль красной ковровой на десять метров, зашумела. К началу прохода для звездных особ подкатил черный BMW. Задняя дверца машины открылась, и перед публикой появился он, то, чье имя сегодня чаще остальных слетало с губ присутствующих здесь.

Фотовспышки зачастили. Мужчина шагнул назад, делая приветственное движение рукой и прикрывая ей же глаза. Яркие вспышки слепили. По обе стороны от входа его встречала публика, состоящая из аккредитованных фотографов, СМИ и прочего люда репортерской среды. Успевая отвечать на вопросы, актер пожимал руки тем, кто протягивал их для рукопожатия. Видя знакомые лица, успевая даже переброситься парой слов в духе «отлично выглядишь» и «давно не виделись», мужчина подошел к фан-зоне.

В ушах зазвенело от рёва, исходящего от толпы за забором. Не меньше двух сотен людей, как он предположил, присутствовало здесь; к нему потянулось море рук с блокнотами, чтобы актер на них оставил свой автограф.

— Не больше десяти минут, Эдвард, — услышал он женский голос за своей спиной. Не оборачиваясь, он кивнул, натягивая самую милую свою улыбку и ступая к своим фанатам, дорогим и любимым. Он их действительно любил и говорил об этом.

— Том, мы тебя любим! — слышались женские голоса где-то рядом. Каждый голос перекрикивал другой. Толпа вздыхала, визжала, кто-то даже ревел в голос. Том, улыбаясь, продолжал раздавать автографы, когда, поднимая взгляд, он неожиданно почувствовал, как его накрывает. «Волна» колючего льда, царапая кожу, скатилась крошевом от макушки до пят, заставляя вздрогнуть всем телом.

В толпе фанатов он увидел глаза стального оттенка, которые внимательно смотрели на него, заставляя замереть на месте... Эти глаза манили и притягивали, и заставляли отречься от этого мира.

Актер машинально расписывался, пытаясь не разорвать этот зрительный контакт, но потом фанаты своим напором пошатнули забор. Том отступил назад. Точнее, он ощутил, как охрана, хватая его за плечо, потянула назад. И пока секьюрити грозились разогнать толпу фанатов, если будут вести себя так, Том внезапно ощутил, что тонет. Он тонул в собственных странных вязких ощущениях. Под ногами будто была не ковровая дорожка, а болото, в которое он медленно погружался.

— Эдвард, что с тобой? Идем, — потянула его женщина за локоть.

Актер поймал себя на том, как жадно он ищет этот взгляд в толпе фанатов и не находит его. Он был потерян, и это отразилось на его походке. Женщина буквально утаскивала его в здание, где должны были показывать премьеру фильма. Не было времени объясниться: он не успел даже дать интервью. Все было расписано по минутам.

Том помнил, как сел, жал руки другим актерам, мило болтал о погоде и всякой ерунде с остальными и ощущал покалывание в спине. Он много раз оборачивался, надеясь, что это наваждение скоро пройдет, как туманная пелена с глаз. Но внезапно возникшее чувство трепетно билось в реберной клетке, как маленькая птичка о железные прутья.


«Я влюбился…» — стискивая подлокотник, думал актер, пока шел фильм. Всё, что происходило на экране, его не волновало. Его волновал только тот взгляд стального оттенка.


>> Часть 2. Она просто проходила мимо... <<

 Обычный лондонский вечер, который ничем не лучше, чем вчера, и который, быть может, завтра останется таким же. Она брела медленно, плечом скользя по стеклянным витринам и цепляясь пальцами за воображаемый теннисный мячик перед собой. В суете вечернего города на нее никто не обращал внимания. Обычная девочка-подросток в нелепой длинной юбке, обернутой на манер пляжного парео, под прозрачной тканью которой угадывались ярко-розовые колготы с аляповатым рисунком. Синий приталенный пиджак, длинная белая сумка через плечо свисала на длинном ремне до самых колен. Светлые волосы собраны в невысокий пучок на затылке.
Девочка, идущая вдоль ярких витрин, с музыкой в наушниках.

Now things are all fucked up
Instead of kissing her lips I wanna staple them shut.

      Ее губы вторят голосу вокалиста, рука снова цепляет пустоту перед собой, и она останавливается. Со стороны, через дорогу, музыка ярче, чем в ее наушниках.

      Девушка медленно, будто во сне, поворачивает голову, стаскивает наушники. Какое-то массовое событие. Такого рода вечера случаются слишком часто в столице. Это Лондон, это нормально.
Улица перекрыта, и только сейчас она понимает, что все это время она шла в толпе ликующих фанатов. На тротуаре толпа, тесня друг друга, пытается угадать силуэты, идущие по красной ковровой дорожке, где-то там, за сотню метров. Кэт это не устраивало. Тем более с её плохим зрением увидеть кого-то там было просто нереально.

      Она просачивается сквозь толпу совершенно спокойно, не понимая, почему все скромно торчат именно здесь, боясь подойти ближе. Через дорогу еще есть возможность перейти. Движение перекрыто, «бобби» регулируют не поток машин, а поток людей, стекающихся на мероприятие, чтобы подробней изучить представителей звездной фауны.

      Девушке по жизни везет. Вероятно, от того, что она близорука и лица полицейских ее не смущают. А также из-за музыки, которая уже настолько громкая, что Кэт не слышит окликов в свой адрес. Кто-то толкает ее сзади, и она буквально «вплывает» в ликующую толпу, кричащую наперебой «Том, мы любим тебя!». Она пытается разглядеть лицо человека, к которому тянутся через ее голову блокноты и руки.

      «Нет, это настоящее безумие», — решает про себя Кэт. Сзади напирают еще сильнее. Вот теперь она слышит рык полицейских, пытающихся урегулировать обезумевшую толпу фанатов.

      Ей надоедает этот балаган. В следующий раз хотя бы очки нужно взять, чтобы не быть слепой совой на празднике тщеславия.
Кэт с трудом вылезает на пустой пятачок дороги, проталкивается вглубь и наконец счастливо выдыхает, поправляя на себе одежду. Это же курам на смех! С нее чуть юбку не стащили в толпе. Без юбки, конечно, гулять не айс…

It was me and my girl.

      Theory Of A Deadman уже допевали песню, которую Кэт слушала уже в сотый раз, не особо вникая в слова, как это бывает, когда слушаешь песню под настроение и думаешь о своем.

Вечер. Лондон. Завтра будет таким же, как сегодня.


>> Часть 3. Безумен — значит влюблен <<

И хотя с того дня, как стрела Амура поразила его сердце, минула неделя, он не бросил своих попыток найти человека, взгляд которого так крепко запал ему в душу. Сейчас он был даже не уверен, что это все случилось на самом деле! Но ощущения внутри «кричали»: «Том, ты не бредишь, это не сон!» Оставалось повиноваться чувствам и не бросать начатых поисков.

Как дурак, он на пальцах пытался объяснить знакомым, какие глаза он видел. Но от вопроса, кому они принадлежали — девушке или парню - у Харди случался нервный тик. А ведь не помнит он. Не разглядывал человека, который смотрел на него. Да и какая разница, к черту? Оказывается, разница есть – в том, как искать того, у кого такие глаза в огромном мегаполисе. А может, человек не из Лондона? А может, и вовсе не англичанин? Тут Том начинал звереть, переходя на мат, что «А, не пошли бы все лесом со своими сраными советами, он и сам вполне найдет того, кто ему нужен, без помощи».

Но дело все в том, что лет десять назад было бы вполне допустимо ходить без охраны по улицам Лондона. Тогда актер мог спокойно перемещаться, сливаясь с молодежью, но сейчас его пасли на каждом шагу фанаты и папарацци.

«Если это твой фанат, он сам тебя найдет, Том», — так ему большинство знакомых отвечало. А он не мог ждать. Как жаждущий в пустыне, он готов был пойти на безумные поступки, только не сидеть сложа руки и ждать, когда сие событие случится!

Долго вращаясь в актерской среде, Том умел перевоплощаться в совершенно безумные порой образы. Меняя походку, голос и манеры поведения. Несмотря на частое разыгрывание знакомых, на этот раз его желание к перевоплощению было вызвано вполне серьезным желанием: разыскать. И раз от окружения его мало толку, а в спектаклях он пока не занят, да и в съемках есть перерыв, Харди пустится на поиски сам!

Актера потеряли. Он ушел вечером к другу, но тот не ведал ни сном ни духом, что к нему должен был прийти Харди. Стали обзванивать знакомых — нет! Никто не в курсе. Подключилась полиция — актер пропал! Печатная общественность в ужасе строчила новые статьи, одна хлеще другой, как тут спустя третьи сутки Харди объявился как ни в чем не бывало. Он пришел домой, сонный, нервный и в каких-то лохмотьях. У PR-менеджера случился обморок, едва на пороге дома объявился нищий со связкой ключей в руках. Харди прошел мимо изумленной толпы, которая какого-то лешего заседала у него в доме.

— Я в душ и спать, последние новости потом,— совершенно спокойно отозвался Харди, кидая усталый взгляд на двух полицейских, которые сидели на его диване в гостиной.

— Но…

— Всё потом, у меня нет настроения, — безапелляционно и уже жестче ответил актер и поднялся по лестнице на второй этаж.

Был обычный серый лондонский вечер
Я пошел бродить в дурном настроении
Только вижу я — идет мне навстречу
То ли девочка, а то ли виденье
И как будто мы знакомы с ней даже
Помню чей-то был тогда…

Харди смирился. Кажется, безумие, с которым он бросился на эти поиски, уже рассеивались, как рассветный туман над Темзой.
Вечером, как всегда, он бегал в парке. Музыка в наушниках немного заставляла отвлечься от безумия последних дней. Харди бежал трусцой, не разглядывая встречных бегунов. И вдруг этот взгляд. Где? Где? Том споткнулся на ровном месте, оборачиваясь. Эти глаза. Он только что видел их. Но, погруженный мыслями в музыку и себя, он пропустил мимо несколько людей. А теперь безумие вернулось.

Харди догонял и разворачивал людей, и было все не то, не то, лица… лица… лица в огромном мегаполисе. Лондон… серое небо и это теплое чувство, которое удушливой волной давит в области сердца.

Я оглянулся посмотреть,
Не оглянулась ли она,
Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я.


>> Часть 4. Чашка кофе <<

Порой рассеянные девушки очаровательны. Нимфы, живущие в своем мире разбросанных вещей и непричёсанных мыслей. Спроси её, о чем она думает сейчас. Она кинет на тебя удивленный взгляд и долго будет всматриваться, а потом переспросит, но твои мысли уже уплывут, как лужи на раскаленном асфальте в жаркий полуденный день.

Летние кафе раскинулись вдоль дороги, приглашая остановить времени ход, расслабиться, выпить чашечку кофе. Уставшие от необычной жары англичане, обмахиваясь веерами, будто дамы эпохи декаданса, лениво вели беседы о смысле жизни, разглядывая прохожих. Туристы заглядывались на двухэтажные автобусы, бежали вдоль домов с толстыми путеводителями и отвлекали прохожих вопросами на ломанном английском.

Лондон. Лето. Жара.

Она бежит по кромке тени, смотрит без конца на часы. Кэт безбожно опаздывает на вступительный экзамен. Кто-то из прохожих пытается догнать чертовку, когда из ее сумки падает на асфальт фотоаппарат в красном футляре. Но куда там. Девчонка опаздывает. В наушниках музыка. Жара путается в её растрепанных волосах. Очки съезжают к переносице. Она доставала платок и в спешке выронила фотоаппарат.
У здания Искусств оживление. Часть студентов расселась по ступенькам, обложившись конспектами. Кто-то нервно расхаживает у распахнутых больших дверей, а кто-то, как Кэт, опаздывает.

В аудитории душно. В распахнутые большие окна слабое дуновение ветерка едва колышет белые занавески. Абитуриенты рассаживаются по своим местам. Мольберты расставлены вокруг модели. Натурщик слегка изможденный, но впереди еще пара часов, и ему приходится мириться с духотой в помещении и побороть желание почесать потное лицо. Кто-то услужливо протягивает ему платок.

Два часа в тишине. Разрешено слушать музыку в наушниках, негромко.
Кэт давит зевоту, тянет руку за ластиком и снимает пару неточных карандашных линий. Тонкие пальцы постукивают в темп музыки, которая её покачивает, ловит и не дает сбиться с определенного ритма. Набросок прорисовывается основательнее. Поставленная на повтор мелодия заставляет сосредоточиться только на одном: лице модели. Взгляд, устремленный на стену за ее плечом, утомленный, сам натурщик - совершенно безучастный.

Кэт ловит настроение, фиксирует его точными карандашными штрихами, слегка растушевывает подушечкой мизинца по бумаге графитовую черту.

Audio Lotion — Sensuave мягко убаюкивает мысли, не давая растечься студнем по душному пространству аудитории. Два часа пролетают моментально. Кэт подписывает работу, открепляя от планшета, и достает из сумки прозрачную бутылку с водой, долго глотая живительную влагу.

Этот экзамен позади, результаты будут только через неделю, есть время подготовиться к следующему этапу. Девушка покидает стены аудитории, в длинном коридоре шумно как в пчелином улье. Абитуриенты суетливы и озабочены, студенты — степенны и усталые. Разница очевидна.
Кэт сливается с толпой, проходит к расписанию; ее рука долго и тщетно ищет в сумке фотоаппарат, чтобы запечатлеть бумажный лист и не переписывать его самостоятельно. Но его нет. Она отходит в сторонку, к широкому подоконнику, за которым угадываются знакомые очертания улиц и домов. Девушка яростно вытряхивает все из сумки. Но фотоаппарата нет.
«Не взяла? Но я же точно помню, что положила его в сумку», — она озадаченно складывает все обратно, вынимает блокнот и ручку, пробирается к расписанию в первые ряды и старательно переписывает даты следующих экзаменов.


***


Том сидит внутри кафе. Кондиционер приятно холодит тело, снаружи слишком жарко, чтобы пить кофе. В пепельнице дымится недокуренная сигарета. Места для курящих такая редкость нынче в культурном Лондоне, в котором ввели закон против курения в общественных местах.
К нему подходит его друг, который странным образом минуту назад пробежал мимо кафе, догоняя кого-то. Том так и не понял, что случилось. Ведь они условились встретиться здесь, в стороне от пытливых взглядов прессы и фанатов.

— Я пытался догнать ее, но она такая шустрая оказалась, — запыхавшийся парень присел на стул напротив Тома, пожимая ему руку и вытирая выступивший на лбу пот.
— Кого? — глаза Тома «улыбаются».
— Да, обронила это девчушка, так бежала куда-то, будто на пожар, — парень кладет перед Томом красный футляр. Оба заинтересованно глядят на него.
— Посмотрим? — Том берет вещь, вертит ее в пальцах, вскрывает кофр и видит маленькую изящную красную фотокамеру. - Хм, фотоаппарат.
— Может, не стоит? — поворачивается в сторону выхода парень, будто боясь, что его поймают на чем-то непристойном.
— Так ведь вернуть все равно придется. Будем зато знать кому, — Том просит парня не трусить. Что они там увидят?
Харди включает аппарат, листая кадры. Природа, природа, люди, закат над крышами домов и пара снимков этих глаз. Его накрывает холодной волной с головы до пят.

— Она! Она! Я ее видел! — Том слишком бурно реагирует. Все присутствующие в кафе оборачиваются в сторону VIP-столиков.

— Кого видел? — участливо интересуется его друг.
— Я вам говорил, я ее видел на премьере! Сэт, найди ее! Теперь ты знаешь, кто это! — Том протянул фотоаппарат, на котором было запечатлено счастливое лицо на фоне яркой сочной травы в парке. Позади нее резвились дети, волосы цвета соломы пушились на макушке, веснушки играли на носу, а глаза цвета стали смотрели поверх чуть приспущенных очков в роговой оправе.

Парень кивнул, набирая на телефоне номер. Том залпом осушил кофейную чашку, затягиваясь сигаретой. Сердце в груди отчаянно колотилось, отдаваясь в висках. Том следил за тем, что делал его друг, который работал в частном сыскном агентстве.


>> Часть 5. Встреча <<

Солнечные лучи скользили по водной глади озера и слепили глаза, от чего Кэт жмурилась, каждый раз отрываясь от акварельной бумаги, по которой водила кистью, рисуя пейзаж.

На сочной траве поверх пледа, подставляя белые ноги ласковому солнцу, Кэт творила свой новый мир, даже не подозревая, что за ней уже несколько часов кряду наблюдают.

Вокруг краски, кисти, толстая тетрадь с изрисованными листами, плеер, от которого тянулся спутанный длинный провод к наушникам.
Девушка потянулась за кистью, обмакивая ее в воду и набирая краску. Она была так прекрасна без очков, что у того, кто наблюдал за ней сейчас, кольнуло сердце.

Летний парк был полон детворы; смех разливался вокруг. Кроны высоких раскидистых деревьев давали легкую тень, позволяя прохожим, сидящим на лавочках в парке, наслаждаться природой. Маленький кусочек рая в шумном каменном мегаполисе.


Том поднялся с насиженного места под сенью дерева, оглядываясь на друзей, которые одобрительно кивнули, мол, мы с тобой, прикроем, если что, и медленно подошел к ней. Кэт не придала значения тому, что кто-то присел рядом, поглядывая на ее работу. Она привыкла к вниманию со стороны прохожих. Людям нравилось сидеть рядом и наблюдать, как краски рождают картину на бумаге. В наушниках лилась спокойная музыка, заставляющая улыбаться и жмуриться, едва водная гладь перебегала солнечными бликами. Голос Мадонны убаюкивал, мысли растворялись в знойном ветерке, слегка шелестя в невысокой траве.

Том обратился к ней, но девушка его не услышала. Она была погружена в собственный мир грёз. Тогда актер придвинулся еще ближе, чуть помедлил, но все же заставил её обратить на себя внимание. Кэт повернула голову, попутно вынимая наушники:

— Да?

— Привет, я хочу с вами познакомиться, — Харди с трудом сдержал порыв обнять ее. Маленькие покатые плечи и стройная фигурка делали девушку такой же грациозной, как лань, а особое очарование придавали ей ее руки, тонкие запястья и длинные пальцы, в которых она держала палитру и кисть.
Кэт развернулась всем корпусом. Такое предложение ее несколько озадачило.

— Простите, а зачем? — удивленно спросила она у парня, глядя на него в упор. Тут Том смутился. Его смутил даже не вопрос, а этот цепкий, внимательный взгляд, которым одаривала его собеседница. Ее глаза стального оттенка придавали ей воинствующий вид, но в то же время льда в них не было. Отсутствие очков давало возможность Тому лучше рассмотреть черты ее лица, а сердце тем временем скакало в грудной клетке, как заточенная птица, отчаянно рвущаяся наружу.

— Вы мне нравитесь, — прошептал Том, чувствуя, как у него пылают щеки. Он кашлянул, улыбнулся и почувствовал, что его рассудок медленно уплывает в зное полуденного солнца.

— Мы знакомы? — Кэт хотела посмотреть на воду, но поспешно отвела взгляд. Солнечные блики слишком сильно слепили глаза, и собеседник вдобавок ко всему чересчур пытливо разглядывал её лицо.

Сегодня она надела линзы и так близко взглядами с кем-либо еще не пересекалась. От этого её бросало в краску. Она почувствовала, как зарделись ее уши и как покрыл щеки стыдливый румянец.

Молчание длилось с минуту, но Кэт показалось, что вечность. Новый вопрос снял напряжение, но заставил ее отвести глаза в сторону.

— Вы заняты? В смысле…

— Я рисую, — пожала плечами девушка, перекладывая толстую тетрадь ближе к себе и отодвигая рукой кисти. — Любите природу?

— Да, конечно, — счастливый Том сел на предложенное место рядом с девушкой, поспешно кивая на вопрос.

— Рисовать умеете? — Кэт уже полоскала кисть в стаканчике. Налипшие травинки кружились в синеве воды, смешиваясь с зеленоватыми разводами.

— Нет, не то чтобы, — Харди вручили кисть. — Зачем это?

— Я вас научу, — Кэт ему улыбнулась. — Набирайте этот цвет, да, вот так, а теперь рисуем…


Они рисовали мир вокруг себя, сидя плечо к плечу. И счастливее Тома, кажется, сейчас не было никого на свете. Он сидел рядом с той, в которую был влюблен. Только она не знала об этом.
Но это уже совсем другая история...


Конец.