СрочникиЧасти3и4Война

                Часть 3
                ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ
                6 августа 2024 года
   После обеда шестого августа было объявлено общее построение. Командир с суровым выражением лица объявил, что хохлы усилили обстрелы приграничных районов и их диверсионные группы пытаются проникнуть на нашу территорию, и что складу поставлена задача доставить боеприпасы нашим частям прикрытия границы. Я после этих его слов очень расстроился из-за того, что машина моя стоит неисправная, и мне вряд ли удастся побывать там, где наши бьют хохлов, а я ведь так мечтал повоевать!
   После построения начальник склада провёл совещание с командирами подразделений, после которого к отправке стали готовить три колонны машин. Все говорили, что машины пойдут ко второй линии обороны границы, но где эта вторая линия никто толком не знал, ни офицеры, ни тем более рядовые солдаты.
Первая колонна состояла из шести машин, вторая из пяти, а третья из двух.  В первой и второй колонне автомобили были новенькие, недавно пришедшие в часть, марки КАМАЗ 43118, все они были оборудованы кранами-самопогрузчиками. В третьей колонне одна машина была ЗИЛ-131, а вторая УРАЛ -4320, никаких кранов на этих машинах не было, поэтому погрузку-выгрузку ящиков с боеприпасами приходилось проводить вручную.
   Ротный вызвал к себе меня, Козина, Ваулина и старослужащего Марата Хакимова, у которого машина была в ремонте.
- Значит так, бойцы, - начал он как-то неуверенно, - едете в качестве погрузочно-разгрузочной команды с третьей колонной.
Мы переглянулись и заулыбались.
Увидев это, Ширин, отчего-то рассвирепев, заорал на нас:
- Твою мать, улыбаются они, а ну бегом получать личное оружие, боеприпасы, броники, каски и противогазы, бегом марш!
Так и не поняв причину его гнева, мы бросились сначала к оружейной комнате, а потом к каптёрке старшины, чтобы укомплектоваться так, как приказал капитан.
Затем мы до вечера загружали машины ящиками с боеприпасами. В УРАЛ загрузили патроны к автоматам и пулемётам, а в ЗИЛ – немного ящиков с автоматными патронами, а также ящики с гранатами, гранатомётными выстрелами к РПГ-7 и одноразовыми гранатомётами «Муха», «Таволга» и «Шмель».
По готовности колонны с боеприпасами сразу же отправлялись в указанную точку прибытия. В нашей колонне старшим был назначен прапорщик Васильев. Он ехал с водителем Женей Отряскиным в первой машине, в УРАЛ-е, в кузове которого разместились Козин с Ваулиным. Водителем второй машины был Сурайкин, который горделиво посматривал на меня и Хакимова, так как мы должны были ехать в кузове именно его ЗИЛ-ка.  Ширин построил тех, кто ехал в третьей колонне и проинструктировал о порядке следования к месту разгрузки боеприпасов. Кроме того, в Курске на пересечении улиц Ильича и Восьмого марта, мы должны были забрать какого-то старшего лейтенанта.
- По машинам! – крикнул Васильев, и колонна начала движение. Я с трепетом держал свой автомат. Боевое оружие имеет какое-то магическое воздействие. Неужели мне придётся применить его в деле? Стреляю я неплохо и, если придётся, то уж точно не промахнусь. Я снял каску, а бронежилет, наоборот, поправил, подтянув с боков лямки.  Машины шли на максимальной скорости, поэтому до Курска добрались быстро и без проблем. На указанном перекрёстке нас ждал старший лейтенант, назвавший нужный пароль и усевшийся в кабину к Сурайкину.
                ЧАСТЬ 4
                БОЙ  У  СУДЖИ
                7 августа 2024 года
   Ну а дальше начались приключения. Мы тогда ведь не знали, что хохлы на полную мощность включили свои станции РЭБ и что навигаторы из-за этого стали просто безбожно врать. Навигатор в первой машине повёл нашу колонну совсем по другому маршруту и увёл нас на Восток в сторону границы с Белгородской областью. Поняли мы это лишь тогда, когда начало светать и впереди показалось какое-то село. Постучали в калитку первого дома. Вышел заспанный мужчина и объяснил, что мы заблудились и что нам надо ехать назад.
   Из кабины вышел старлей и представился Васильеву:
- Мой позывной Ярый.
   Затем он достал из офицерской сумки аккуратно сложенную карту и, показал Васильеву маршрут до Свердликова.
- Знаешь что, старший лейтенант, у тебя на руках есть карта, поэтому езжай-ка ты первым, - обратился к старлею Васильев.
   Тот пожал плечами и скомандовал Сурайкину, чтобы он переставил машину вперёд, а сам подошёл к Васильеву и сделал отметку на карте, куда в итоге должны были прибыть машины.
   Развернувшись, мы поехали в обратную сторону. Чем ближе мы подъезжали к Судже, тем отчётливей были слышны взрывы. Проехали Мартыновку. На юге и юго-западе канонада усилилась. Над нами совсем низко над землёй в сторону Суджи прошла пара вертолётов МИ-24. Было заметно, что значительно увеличился поток встречных гражданских машин, которые стремились, зачастую даже нарушая правила дорожного движения, как можно быстрей уехать в сторону Курска. Чувствовалась общее напряжение и тревога. Вот уже стала отчётливо слышна стрельба из стрелкового оружия.
   Наша машина вдруг резко свернула вправо и прибавила скорость. И было отчего ускоряться - чуть в стороне от дороги промелькнула какая-то чёрная тень. «Да это же тяжёлый дрон хохлов «Баба Яга» - мгновенно всплыли в памяти кадры из учебного видеофильма, который нам показывал на занятиях по специальной подготовке капитан Ширин. Мне стало жутко, я отыскал лежащую на ящиках каску и быстро её надел.
Дрон, конечно же, заметил наши машины, потому что снизился и пронёсся над нами, как бы примеряясь. Ярый, видимо, не стал ждать ещё одного захода дрона и приказал Сурайкину сворачивать на грунтовую дорогу и мчаться в сторону лесополосы.
   Машина неслась по полю, подпрыгивая на ямах, а меня и Хакимова кидало в кузове от одного борта к другому. Дрон сбросил на нас первую бомбу, но она взорвалась сзади машины метрах в пятнадцати. Взрывом машину лишь слегка подбросило, но завизжали осколки, один из которых залетел в кузов и застрял в ящике с гранатами. Осколок дымился, а мы с Хакимовым, как заворожённые, смотрели на него. ЗИЛ буквально влетел в кустарник и остановился чуть дальше под раскидистым клёном. Нам было хорошо видно, как дрон, развернувшись, завис над отставшим от нас УРАЛ-ом, ехавший почему-то очень медленно. Как в замедленном кино мы смотрели на падающую прямо на машину бомбу, видели, как точно она попала в кузов УРАЛ-а. Расстояние между нашими машинами было примерно от семидесяти до ста метров, и, когда бомба взорвалась, а затем сдетонировали боеприпасы в кузове, от взрывной волны нашу машину зашвырнуло дальше в лесополосу и повалило на бок.
   Я выпал из кузова. Или от взрыва, или от удара об землю у меня перехватило дыхание, в глазах потемнело, в ушах стоял пронзительный звон. Пришёл я в себя от того, что Ярый отчаянно тряс меня за плечи и что-то говорил. Я ему стал отвечать, но голоса своего не слышал совсем. Приподнялся и сел. Чуть в стороне стоял Сурайкин и смотрел на лежащего рядом солдата, у которого вокруг головы, увеличиваясь в размерах, стояла лужица крови. Я с трудом поднялся и подошёл к Сурайкину. Взглянул на лежащего солдата и тотчас отскочил в сторону, захлебнувшись рвотными массами. На траве с расплющенной головой лежал Марат Хакимов. Каску свою он снял, как только мы отъехали от склада, да так и не одел. Может, был бы в каске, так и остался бы жив. Сурайкина тоже скрутило, и он, стоя на четвереньках, блевал рядом со мной.
   Понемногу стал возвращаться слух, и я услышал, что Ярый, стоящий чуть в стороне, зовёт нас к себе. Ноги меня не держали, и я на четвереньках стал передвигаться в его сторону. Ярый подошёл ко мне и помог подняться. Сурайкин, чуток оклемавшись, приковылял к нам самостоятельно.
- Ну что, бойцы, вот и попробовали войну на вкус, - проговорил Ярый, - не сладкая она, война-то, а горькая, но несмотря ни на что, будем сражаться и побеждать.
   Мы с Сурайкиным смотрели на Ярого и мало что понимали из сказанного им. Он сразу это понял, потому что строго скомандовал:
- А ну, представиться как положено!
- Рядовой Сурайкин!
- Рядовой Звонарёв!
- Значит так бойцы, у Сурайкина будет позывной «Сура», а у Звонарёва – «Звонарь», - сказал, как отрезал, старлей, - давайте-ка отнесём в сторону тело нашего бойца, прикроем ветками, а затем посмотрим, что там от УРАЛа осталось.
   Мы, отнесли тело Хакимова метров на двадцать в глубину посадки и прикрыли ветками. Смотреть на его изуродованное лицо я не мог, мне всё казалось, что всё, что сейчас произошло неправда, что это какая-то игра, что Марат скоро поднимется и улыбнётся своей белозубой улыбкой. Выполнив эту скорбную работу, мы, пригибаясь, побежали к тому месту, где несколько минут назад взорвался УРАЛ. То, что открылось нашему взору, было ужасно: от самой машины остались лишь разбросанные в разные стороны куски металла, кое-где валялись не сдетонированные цинки с патронами, а ещё там повсюду валялись мелкие куски человеческих тел. И я, и Сура снова зашлись в рвотных всхлипываниях, но наши охи и ахи сурово оборвал Ярый:
- Так, подтереть сопли и собрать все целые цинки, да побыстрей, пока дроны снова не подлетели!
   Я начал тупо выполнять его приказание, а у самого в глазах стояли Лёша Козин и Саша Ваулин, ребята, с которыми совсем недавно я проходил КМБ, жил с ними в одной палатке, делился лишним куском хлеба, слушал их рассказы о доме, о девушках, которые их там ждут. Прапорщик Васильев, водитель УРАЛ-а Женя Отряскин, вечно улыбающийся парень – мой мозг отказывался верить в то, что теперь вместо этих, ещё недавно живых людей, вокруг меня разбросаны кусочки от их тел. Слёзы навернулись на глаза и потекли по щекам. Я плакал и не мог остановиться. Ярый, наверняка, заметил это, но не стал ничего мне говорить, а только поторапливал нас со сбором цинков.
   Итак, нас осталось четверо. Дрон улетел, видимо, потратив все заряды. Мы отнесли неповреждённые цинки к нашей машине и вышли из посадки. Слева от нас было шоссе на Суджу, справа проходила асфальтированная дорога, и дальше виднелся мост через какую-то речку. Звуки автоматных очередей и разрывов не утихали.
Со стороны шоссе в нашу сторону бежали солдаты. Человек двадцать. Кто в каске, кто в бронежилете, кто вообще без снаряжения, с одним автоматом. Явно не хохлы. Те прекрасно вооружены и имеют хорошее обмундирование. Скорее всего это наши срочники.
- Сюда! Сюда! Все ко мне! – вскочил и замахал руками Ярый. Он правильно оценил ситуацию и решил взять бегущих солдат под своё командование.
   Первым бежал здоровый парень. В правой руке – автомат. Ошалелый взгляд.
- Укры! Укры! Там танки! – кричал он, тяжело дыша.
- Тихо. Тихо. Давай к нам в посадочку, да зови остальных, - начал собирать бегущих Ярый.
   Солдатики, как утята за своей мамкой, гуськом побежали под прикрывающие нас с воздуха деревья. Они падали на землю, чтобы отдышаться.
- Спокойно ребята, что случилось? –  спросил Ярый, при этом он постарался придать своему голосу как можно больше уверенности и беззаботности.
- Укры обошли наш опорник. Они уже подходят к Судже. У них танки, БМП, беспилотники. Они накрыли нас миномётами. Контрактники куда-то исчезли и ни связи, ни командования! – почти что закричал один из солдатиков, поправляя сползающие с носа круглые очки, на которых с правой стороны на оправе отсутствовало стекло.
   Ярый с суровым лицом громко выдал:
- Если мы все будем бежать, то хохлы завтра в Курск войдут, а там и до Москвы недалеко. Там везде мирные жители. Мужики! Никто кроме нас и тех парней кто сейчас дерётся под Суджей им не помешает. Да, нас мало. Но вы сильные и смелые. Я верю в вас! Мы не отойдём! Мы их не пропустим!
   Он немного перевёл дух и продолжил:
 - В этом ЗИЛ-е патроны, ручные гранаты, гранатомёты «Муха», «Таволга», и «Шмель», да мы с вами, ребятишки, богато живём!
Он впервые улыбнулся и продолжил:
- Мы займём вон ту высотку у дороги и не дадим им захватить мост. Скоро к нам обязательно подойдёт подмога, я в этом уверен, - у Ярого голос дрожал от возбуждения и предчувствия скорой схватки.
   Солдаты смотрели на него, как на спасителя, и их взгляды наполнялись решительностью.
   Прошло ещё несколько минут, и, тяжело поднимаясь, бойцы двинулись к ЗИЛ-у. Мы с Сурой запрыгнули в кузов грузовика и начали подавать ящики с боеприпасами.
- Берём как можно больше и выдвигаемся за мной, к высоте. Я определю каждому позиции. Сура, захвати лопату. Только работаем скрытно. У них много разведывательных дронов. Вон, смотрите, кружится такой дрон, называется «Лелека», - помогая сгружать ящики, объяснял солдатам Ярый.
Обвешанные одноразовыми гранатомётами, нагруженные цинками и ящиками с гранатами, мы, пригнувшись, один за другим потянулись к высотке. Почва на ней оказалась песчаной, поэтому окапываться было нетрудно. Гребли песок даже руками или обломками досок. Я ловко работал крышкой от гранатного ящика и достаточно быстро сумел выкопать для себя небольшую «лисью нору». Теперь дрону достать меня будет гораздо сложней. 
   Бойцы не только рыли укрытия, но и готовили боеприпасы.  Я случайно бросил взгляд на солдата, который чуть правее меня сооружал бруствер для своего окопа, и обомлел – это был Дима Олейник, парень, с которым мы вместе призвались, а затем ехали в поезде от Омска до Курска.
- Димон! – окликнул я его, - Олейник!
   Он повернулся в мою сторону и на его хмуром лице на миг промелькнуло что-то наподобие улыбки. Он вытер с лица пот и зашагал ко мне. Я тоже двинулся в его сторону. Сначала мы просто пожали друг-другу руки, а потом крепко обнялись.
- Володя, я так рад тебя встретить, - начал Дима, - но ты-то как здесь оказался?
Пришлось ему коротко всё рассказать. Он внимательно выслушал, а потом, посуровев, начал рассказывать:
- Я попал служить в мотострелковый полк и в Курске мы находились до начала июля. Затем нашу роту привезли сюда, в район Свердликово. Нам была поставлена задача находиться в подготовленном опорнике и не допускать на него никого из посторонних. Мы спокойно несли службу по его охране, и так было до вчерашнего дня. С утра же со стороны Сумской области начался очень сильный обстрел наших позиций. Сразу же были убиты несколько ребят, в том числе и командир нашего взвода. В воздухе над нами постоянно кружились вражеские дроны, то и дело сбрасывающие на опорник гранаты. Сегодняшним утром хохлы попёрли на укреп танками и БМП, а у нас кроме стрелкового оружия ничего не было. Началась паника, и некоторые наши решили сдаться в плен.
   Заместителем командира взвода у нас был контрактник. Вначале он пытался навести среди наших бойцов хоть какой-то порядок, а потом сам попал под взрыв от дрона и был тяжело ранен. Остальные контрактники из нашей роты попросту куда-то исчезли. Тогда другой наш земляк, ты его знаешь – Коля Богданов, и ещё один старослужащий солдат, решили отступать и пробираться к своим. Ушло с ними человек тридцать. Пока убегали от укрепа, снова попали под арту хохлов. Коля погиб сразу. Вначале я хотел его на себе вытащить, но сразу же отстал от своих и поэтому вынужден был его оставить.
   Тут он умолк, судорожно сглотнул, а потом протянул мне какую-то бумажку.
- Володя, продолжил он, - на всякий случай там, на листке, мой домашний адрес и телефон отца, если со мной что случится, то ты сообщи им об этом, пожалуйста.
   Я машинально взял у него листок, но потом попытался вернуть его назад.
- Димон, ты что, не придумывай даже, всё будет хорошо, - пытался я как-то его разубедить, но потом почему-то листок этот спрятал в нагрудный карман.
Тут Ярый, заметив, что мы просто стоим и не готовим позицию к обороне, грубо заорал на нас, и мы с Димкой снова принялись за оборудование своих окопчиков.
   Через какое-то время Ярый всех построил и начал показывать, как надо обращаться с гранатомётами «Муха» и «Таволга».
Тем временем бой в районе Суджи и северней её разгорался с новой силой. Множественные разрывы снарядов сливались в сплошной грохот, в котором выделялись мощные взрывы от авиабомб. 
   Послышался гул движущейся гусеничной техники. С северной стороны от нас на шоссе показались два танка и две БМП. Наши! Денёк стоял ясный и мне было хорошо их видно.       Колонна прошла ещё метров триста, когда вдруг все небо над ней как будто ожило. По нему с жужжанием перемещался «рой» беспилотников, штук восемь-десять. Первый дрон-камикадзе с мощным взрывом влетел в головной танк. Танк замер. Затем я увидел сильный взрыв на башне замыкающей БМП. От жалости и невозможности чем-либо помочь перехватило в груди. Черный и белый дым поднимался над дорогой. Другая БМП стала разворачиваться, чтобы уйти, прикрываясь этими дымами. Но её почти сразу же настиг другой дрон. Из обоих БМП выскочили наши солдаты и побежали прочь от машин, пытаясь спрятаться в кювете. Их было человек пятнадцать.
    Второй танк резко прямо на месте развернулся и попробовал протиснутся между подбитыми боевыми машинами, но в него влетели сразу два дрона. Черный дым. И вдруг яркая вспышка! Мощнейший взрыв! Взрывается боекомплект танка, и его башня отлетает в сторону метров на двадцать.
    Успевшие выскочить пехотинцы небольшими группками начали искать укрытия, жаться друг к другу.  Но скрыться было негде. Рой дронов начинает методично убивать их. Забрасывают минами и гранатами, которые летят точно в эти небольшие группки и в одиночных солдат. Один взрыв, за ним второй, ещё и ещё. Дроны находят каждого бойца.  Густой дым. Грязь. Взмывающие в воздух оторванные части тел. Комок давит на горло.
    Дым рассеялся и вокруг разбитой техники стали видны тела пытавшихся спастись членов экипажей.
- Да, блин! Размотали хохлы нашу подмогу! Жалко-то как мужиков! – зло сквозь зубы процедил Сура.
- Мост будем защищать до последнего, - сказал подошедший к нам Ярый, - Звонарь, держи «Таволгу», там на шильдике все написано, ознакомься и попробуй прицеливаться.
   Я прочитал порядок стрельбы из гранатомёта, положил трубу на плечо и прицелился.
- Вижу, что разобрался, если хохлы пойдут колонной, то будешь стрелять по последней машине, - похлопал меня по плечу Ярый.
- Звонарь, ты будешь наблюдателем. Обо всём докладывать немедленно, - отдал мне распоряжение Ярый.
Буквально через несколько минут я заметил, что вдалеке с западной стороны по шоссе двигается колонна каких-то машин, причём явно не гражданских.
Когда эта техника подошла к повороту на Суджу, её кто-то начал интенсивно обстреливать. Завязался бой. Значит всё-таки это колонна хохлов, и столкнулись они с одним из наших подразделений. Противник остановился и быстро рассредоточился вдоль дороги. От главных сил отделились несколько машин и быстро двинулись в нашу сторону.
- Вижу ДРГ укров, три бронемашины, двигаются к мосту, -доложил я Ярому.
- Замаскироваться! Стрелять из РПГ по моей команде, согласно распределению целей! – крикнул Ярый.
ДРГ двигалась бойко. Только пыль до небес.  Видимо, воздушная разведка нас не засекла.  Это был для ДРГ фатальный «косяк». По всей вероятности, задача их разведгруппы состояла в том, чтобы, пройдя через мост, неожиданно ворваться в деревню.
   Вот бронемашины поравнялись с вытянутой параллельно дороге позицией нашего сводного отряда.
- Приготовиться! - передали по цепочке.
Я лёжа извлёк предохранительную чеку и привёл прицельные приспособления гранатомёта в боевое положение. Прицелился в последнюю машину.
- Огонь!!! – заорал Ярый.
   Все дружно жали на спусковые скобы, и в подставленные борта летели кумулятивные гранаты. Эффект оказался потрясающий. Больше десятка разрывов. Внутри бронемашин дым и огонь. Экипажи и десант, кому удалось выжить, рванули наружу, не успев даже развернуть пулемёты на машинах.
   Мы расстреливали их в упор. Я стрелял из автомата и кричал «А-а-а», стараясь отомстить за погибших ребят с нашего склада.
И всё же, небольшой группе диверсантов удалось скрыться в овраге. Парни ликовали. Первая победа подняла наш боевой дух. Многие из бойцов, да и я тоже, закричали: «Ура!». Вот только рано мы радовались.
   У хохлов управление огнём артиллерии происходит в режиме реального времени и уже через пару минут наш «опорник» превратился в сущий ад. Засвистело, завизжало, задрожала и вздыбилась земля. Рядом долбануло так, что снова заложило уши. Над головой с воем проносились осколки.
В укрытия!!! – закричал Ярый.
   Все и без его команды сразу же распластались в своих маленьких окопчиках.
Видимо, нас накрыли из РСЗО. Раньше слышал про прилёт реактивных снарядов, но реально такое представить было просто невозможно.
   Я вжался в дно своей «лисьей норы» и прижал каску к голове руками. Вокруг все грохотало, земля, а вместе с ней и я, то и дело подлетала вверх. Воздух наполнился грязью, песком и черным дымом. Стало темно, как ночью. И только яркие вспышки от разрывов снарядов слегка прорезали эту тьму. От страха я молился Богу, Богородице, кричал, как ребёнок, испугавшийся несущейся на него злой собаки.
   «Прилёт» прекратился также внезапно, как и начался. Все стихло, и слышался только какой-то треск.
   Я высунулся из своей «норы» и увидел Суру.  Он тоже выглядывал из своего окопчика метрах в десяти от меня.  Минуты две мы ошалело смотрели друг на друга, не в силах выдавить и слова.  Слух понемногу возвращался, но в голове гудело так, словно я стоял рядом с огромным церковным колоколом, который беспрерывно выдавал свой тяжёлый и басовитый набат. Тишину нарушил Ярый:
- Убитые, раненые есть!?
   Раненых и убитых было немало. Моего соседа, белобрысого паренька, прямым попаданием разнесло на куски. Из тех срочников, что прибились к нам погибли три человека и семеро были ранены. Ещё один такой налёт и защищать мост будет некому. Я посмотрел в сторону окопа Димы Олейника, но его не увидел. Согнувшись, побежал туда. Дима лежал на спине, присыпанный землёй. Глаза его были открыты и смотрели, не мигая, куда-то в небо. Я спрыгнул вниз к нему, попытался найти пульс, но лишь уткнулся соскользнувшей рукой в его разорванный бок. Я остолбенел! Димка, как же так! Ведь всего пять минут назад мы с тобой разговаривали! Комок, застрявший в горле, перехватил дыхание, и я, встав на колени, снова зарыдал.
- Твари, твари хохлы! – причитал я, - будьте вы прокляты!
   Внезапно я почувствовал, что меня за шиворот кто-то поднимает из окопа.
- Звонарь, ему ничем не уже поможешь, а врагов надо бить, - тихо говорил мне на ухо Ярый, - давай ползи на свою позицию и продолжай вести наблюдение.
Я пополз в сторону своего окопа, но тут заметил Суру, который жестами подзывал меня к себе. Затем вместе с ним перебежками мы подобрались к лежащему на краю воронки солдату. Крупный осколок попал ему в ногу и, видимо, перебил кость и артерию. Штанина и берцы были залиты кровью, а в глазах у него стоял ужас. Бедняга кусал губы, пытаясь сдержать стон, но это у него не получалось. Он тихонько, на очень высокой ноте, выл.
   К счастью, у меня в бронике оказался индивидуальный медицинский пакет, и я стал перетягивать его ногу выше раны жгутом, а Сура ввёл ему прямо через штанину промедол и попытался сделать из доски от ящика с боеприпасами шину.
        Остальные парни, глядя на нас, стали, по мере возможности, оказывать помощь своим раненым товарищам. Двоим из раненых ребят было совсем плохо.
- Товарищ старший лейтенант, - обратился один из солдат к Ярому, - надо вызывать подмогу и заказывать эвакуацию.
         - Как вызывать, если радиостанции не работают, - огрызнулся Ярый, - глушат хохлы нас конкретно.
         - А по мобильнику если? - не унимался этот боец, - может хоть новости какие узнаем.
   обильная связь практически не работала. Однако Ярому удалось прочитать сообщение Министерства обороны о том, что вчера несколько диверсионных групп противника перешли границу в Курской области, а сегодня они понесли большие потери и были вытеснены на свою территорию.
       - Э-э, как это понимать? – возмутился один из срочников, видимо уроженец Кавказа, - а нас тут что, пчёлы покусали, да!?
        - У Суджи, в сторону нашего укрепрайона, вовсю гремит канонада? – поддержал его другой срочник, - начальство об этом ведь тоже знать обязано!
        - Так, может быть, это просто учебные стрельбы, - съязвил Сура.
   Да, незавидное наше положение. Я сидел, уперев подбородок руками, и смотрел, как красиво догорали подбитые нами бронемашины. Поднявшийся ветерок гнал черный дым от них в сторону Суджи. Вдруг сквозь редкие просветы мелькнул корпус бронированной боевой машины.
       - Ярый! Нас обходят слева! – я показал рукой в сторону движения неприятельской техники.
       - Я так понимаю, что это накат хохлов на нас пошёл, - жёстко и одновременно с каким-то внутренним трепетом произнёс старлей, а после закричал, - все по местам, к бою!
   В ту же минуту рядом один за другим разорвались несколько снарядов от мелкокалиберной пушки БМП.
   Я плюхнулся в серую пыль возле окопа.
   Примерно в пятистах метрах от нас остановились две американские БМП «Брэдли», я их видел на фото в интернете, когда ещё был на гражданке. Оттуда выскочили боевики в отличном снаряжении и двойками устремились в нашу сторону. Они очень быстро перебегали, используя небольшие кустарники и складки местности, при этом ловко стреляя на ходу. Послышались крики на каком-то непонятом языке. Мне стало реально страшно. Но я понял, что умру, но не побегу.
- Звонарь, не дрейфь, поляки это по ходу, но смелые они только до первых потерь, - сквозь шум боя прокричал Ярый.
   Они атаковали нас во фланг, и вести по ним стрельбу могли только несколько человек: я и ещё трое срочников.
Мы подняли автоматы над жидкими брустверами и, не целясь, палили в их сторону без остановки, благо патронов хватало. Наша стрельба в никуда сильно поляков не испугала, и они приближались всё ближе и ближе.
Чувствовалось, что это матерые солдаты. Они что-то угрожающе визжали на своём языке, отдавая при этом короткие и резкие команды.  Пули хряско рубили плотный песок бруствера.  Пушки их БМП вели плотный огонь по нашей позиции, и я вновь вжался в землю.
   Меня кто-то дёрнул за ногу. Это был Сура.
- Давай за мной! Двигаемся за Ярым!  -  прокричал он.
  Наша «тройка» проползла по склону высотки и затем бегом спустилась в длинный неглубокий овражек. Ярый бежал впереди со «Шмелём» наперевес. Мы, пригнувшись, бежали за ним, стараясь не отставать. Автоматы с Сурой держали наготове в обе стороны.
   Пробежали метров сто пятьдесят- двести и оказались в тылу у атакующих.
- «Мочим!»- рявкнул Ярый и нажал спусковую скобу огнемёта.
   Термобарическая реактивная граната разорвалась в середине вражеской цепи. Сразу несколько атакующих упали на землю, обмундирование на них горело.
Я увидел рядом спины двух «пшеков» и срезал их одной очередью.
«Накат» замер. Наёмники не ожидали удара с тыла и в панике, отчаянно матерясь по-русски, побежали к своей броне, бросив раненых товарищей. Я слышал крики брошенных ими наёмников.
   «Брэдли» резко развернулись и понеслись туда, откуда приехали. Мы с Ярым быстро вернулись на нашу позицию.
   Над головой в сторону Суджи пролетели два наших штурмовика СУ-25 с подвешенными на крыльях неуправляемыми ракетами. Штурмовики умчались, а в воздухе послышалось противное, до ужаса знакомое жужжание.  С десяток дронов-камикадзе выстроились в «карусель» и начали заходить на наш опорник. Оставшиеся в живых солдаты открыли огонь из автоматов по этим железным хищникам, и один из дронов взорвался прямо в воздухе. Остальные начали сбрасывать боеприпасы на нашу позицию.
   Вот первый сброс и разрыв рядом с Ярым. Он падает, а мы с Сурой несёмся к нему, хватаем за подмышки и тащим в сторону той лесополосы, где на боку лежит наш грузовик. Один из дронов, заметив наше движение, заходит на боевой курс.
- Бросаем старлея и прыгаем в яму справа! – орёт Сура и взгляд его, совершенно безумный, упирается в меня.
   Он и на самом деле тотчас же отскочил в сторону, туда, где виднелась достаточно глубокая яма. В начале до меня не дошло, что сделал Сура, но, когда я понял, что он и меня, и Ярого бросил, меня аж заколотило от злости. Я подхватил старлея и поволок его дальше в сторону посадки. Назад не смотрел, поэтому запнулся за какую-то кочку и упал. В это момент впереди по ходу моего движения раздался сильный хлопок, и осколки пронеслись чуть выше моей головы. Дроновод хохлов, конечно же, не мог предположить, что я упаду, и рассчитал ту точку для сброса гранаты от подствольника, где мы должны были в тот момент находиться.
   Видимо, после неудачного сброса хохол сильно разозлился, потому что спустился ниже и завис прямо над нами, как бы говоря, что никуда мы от него не денемся и что скоро он к нам вернётся.
- Сука, тварь, получи! – закричал я и дал по дрону длинную очередь. Как ни странно, но я попал, и дрон, кувыркаясь в воздухе, упал на землю рядом с нами.
   Я дотащил старлея до лесополосы и оглянулся назад. Вот дроны вновь выстраиваются в «карусель» и заходят на наш опорник. С высоты им всех срочников видно, как на ладони. Сейчас ребят будут хладнокровно расстреливать, как мишени в тире. Расправленные плечи у меня заныли, по мокрой спине побежал подвальный холодок.
   Они обречены. И никак им помочь нельзя. Начинаются сбросы. Мины и гранаты летят в наспех вырытые маленькие окопчики. Я хорошо все вижу. Резкие, внезапные взрывы. Густой дым. Я вижу, как молча гибнут солдаты. Молодые, сильные, отважные. Я чувствую состояние каждого из них. Как будто сам получаю жестокие удары. Комок давит на горло. Эти молодые совсем ребята сознательно пошли на защиту своей земли. Они понимают, что не имеют права бежать. И теперь принимают смерть достойно.  Некоторые вскакивают и пытаются увернуться от своей смерти, некоторые стреляют по дронам из автоматов, некоторые просто сжимаются калачиком.
   Возможно, молятся и надеются, что пронесёт. Нет. Не проносит. Враг безжалостен.  «Карусель» мотает круги и вновь проводит смертоносные сбросы. Добивают даже раненых, пытающихся отползти в сторону.
Нет, мы не должны забыть беспримерную самоотверженность этих парней. Я во что бы то ни стало должен выжить и рассказать об их подвиге!
   Расправленные плечи мои нестерпимо заныли, а по спине пробежал какой-то подвальный холод, когда я наблюдал за гибелью ребят.
Застонал и открыл глаза старлей. Долго на меня смотрел, а потом чуть слышно спросил:
- С ребятами что?
   Я ему всё рассказал. Было видно, как Ярый переживает.
- Я во всём виноват, надо было просто уводить их посадками в безопасное место, а не геройствовать! – он заскрежетал зубами и несколько раз ударил кулаком по земле.
   Он попытался встать, но, застонав, схватился за голову и снова лёг. Я смотрел на то место, где была наша позиция. Туда подъехала «Брэдли», из которой спешились несколько человек. Они ходили между окопчиками и стреляли в лежащих там парней. Приподнявшись, старлей тоже наблюдал за тем, что там происходит.
- Мстят пшеки за своих, даже раненых добивают, суки! – зло проговорил он и достал из разгрузки пачку сигарет.
- Будешь? – он протянул её мне, но я отрицательно покачал головой.
- Не курю я, товарищ старший лейтенант, спортом до армии занимался.
- И каким видом, если не секрет?
- Лыжи и дзюдо, и там и там - первый взрослый разряд, - ответил я и при этом показалось, что голос звучал совсем не мой, а какого-то другого человека. 
Пшеки закончили зачистку нашей позиции, сели в БМП и через мост поехали в сторону деревни.
   Тут я вспомнил про Суру и рассказал о нем Ярому.
- Попробуй по обратному склону вон той ложбинки подползти к нему пока ни хохлов, ни их дронов не видно, - он показал рукой, как лучше добраться до Суры.
И я пополз, предварительно снарядив и убрав в разгрузку ещё два магазина к автомату, который закинул на спину и притянул для удобства ремнём. Ползти пришлось довольно-таки долго. Полз и удивлялся тому, как я один сумел на такое расстояние дотащить Ярого, ведь в нём под сто килограммов точно будет. Видимо, когда страх, адреналин, желание жить заполняет твоё существо, то и ста килограммов груза не замечаешь. Так я думал, когда полз к Суре. А вот и он, лежит в той же яме, свернувшись колечком.
- Сура, Сура, ты жив? – в полголоса произнёс я.
   Он зашевелился, повернул голову в мою сторону, и огонёк надежды мелькнул в его глазах. Потом он беззвучно заплакал, и по его грязному лицу потекли слёзы, которые он пытался стереть ладонью, но только размазывал грязь и пыль, превращая лицо в заретушированную чёрно-коричневым цветом клоунскую маску.
   Чтобы не привлекать внимание врага, я спустился в яму. Обнял Суру, но тот зарыдал ещё сильнее.
- Звонарь, прости меня, я трус, трус, бросил тебя, бросил Ярого! – повторял он, захлёбываясь слезами, - и песок в двигатель УРАЛ-а я тебе сыпанул!
   Чтобы хоть как-то его успокоить я тихонько прошептал ему на ухо:
- Сура, да ты всё правильно сделал, когда прыгнул в яму, это я, с дуру, потащил Ярого дальше, надо было втроём здесь переждать, когда дроны улетят.
Он с недоверием на меня посмотрел и с укоризной в голосе спросил:
- Ты это сейчас сказал, чтобы меня успокоить, а меня успокаивать не надо, мне самому себе теперь надо доказать, что я не трус!
Мы немного полежали на дне ямы, затем, удостоверившись, что всё тихо, поползли в лесополосу к Ярому.
   Выглядел старлей уже получше. Он сидел и чистил ветошью свой пистолет с глушителем. Конечно же, он хорошо понимал состояние Суры, поэтому бодрым голосом сказал:
- Так, бойцы, а ведь и перекусить нам было бы не грех!
После его слов мы забрались в кузов машины и отыскали наши рюкзаки, где лежал полученный перед выездом сухпай. Вскрыли консервы, разложили галеты. Вначале комок стоял в горле, когда я вспоминал прошедший день, но, как говорится, «голод не тётка» и все выставленные нами запасы вскоре были съедены. Тут я не удержался и задал старлею вопрос:
 - Ярый, а что с тобой случилось на позиции, почему ты упал без сознания?
- Ладно, ребята, пока немного времени у нас есть – расскажу про себя, - раскурив сигарету начал он свой рассказ.
- Я родился в Уссурийске в семье военного, поэтому с детства себя видел только военным. После школы поступил в Благовещенское общевойсковое училище, которое окончил в двадцать первом году. Служил в должности командира взвода в Забайкалье, а когда началась СВО, то вместе со своим полком был отправлен на Луганщину. Там с лета двадцать второго года по сентябрь двадцать третьего воевал в должности командира армейской ДРГ. Возвращаясь из очередного рейда по тылам хохлов, группа попала под мощный миномётный обстрел. Я получил сильную контузию и больше полугода находился на излечении. После выписки из госпиталя был отправлен в более тихое место службы – в Курскую область, ну а какое оно тихое – вы и сами увидели. Видимо, не всё ещё в порядке с моей головой, если от близкого разрыва я потерял сознание.
   Слушали мы старлея, затаив дыхание. Тут уже Сура спросил:
- А позывной «Ярый» откуда у Вас?
- Я его получил после третьего выхода в тыл к врагу, когда мне пришлось на ножах биться с двумя хохлами из их ДРГ.
- И что, Вы их того, прикончили? – с округлившимися глазами вымолвил Сура.
- На войне, бойцы, по-другому никак: либо ты врага, либо враг тебя, ну а если я перед вами сейчас сижу, то понятно, что они тогда были мною прикончены.
   Мы сидели молча, каждый думал о своём, но вот Ярый поднялся и, спрятавшись за деревом, стал наблюдать за дорогой, по которой мимо нас в сторону Курска двигались колонны врага. Стоял он так довольно-таки долго, потом вернулся к нам и, присев на ствол поваленного дерева, не громко сказал:
- Похоже, бойцы, мы с вами оказались во вражеском окружении. Хохол прёт на Курск, а наши резервы, похоже, запаздывают. Придётся нам самостоятельно пробиваться к своим. Карта при мне, так что не заплутаем, хотя идти будем в основном ночью. Сейчас делаем так: вначале затариваемся патронами и гранатами, затем двое отдыхают, а один стоит в охране. Меняемся через час. Как стемнеет, будем выдвигаться.
   Мне первому выпала очередь стоять в охране. Я оборудовал для себя наблюдательный пункт, набросав веток и сухой травы рядом с небольшим пеньком, сидя на котором мне было видны все подходы к нашей лесополосе, а меня практически видно не было. По дороге километрах в двух от нас техника хохлов всё шла и шла. Один только раз по ней отработали наши вертолёты, но по одному из них был выпущена ракета ПЗРК, после чего, задымив, вертолёт отвернул в сторону и, отстреливая тепловые ловушки, ушёл на северо-восток. Через час я разбудил Ярого, а сам, положив голову на рюкзак, почти сразу же уснул. Растолкал меня Сура, когда уже почти стемнело.