Виктор Пелевин Ампир В

«И чего тут только не наворочено!» - это первая мысль, которая приходит в голову по прочтении романа. Гламур и дискурс, реклама и вампиры, постмодернизм и деньги, любовь и ревность…
Если коротко – наше общество. Какое оно? Как и для чего существует? Как себя чувствуют в нем люди?
Проблема в том, что это самое общество, каким увидел его автор – бессмысленно и беспощадно. Причем до такой степени, что ему, автору, иногда отказывает чувство меры. И тогда из-за стёба прорывается чистая и выстраданная ненависть: к рекламе, «халдеям», штампам масскультуры, собратьям, так сказать, по перу…
Наверное, только ненавистью и отчаянием можно объяснить основную авторскую идею: человеческое общество (и сами люди) созданы вампирами. Вампиры питаются не кровью и даже не деньгами (это все метафоры), а человеческими желаниями, стремлениями и надеждами. Очень много «наворотов» связано с образом Великой Мыши, она же – богиня Иштар. Ясно (на мой взгляд) одно – Иштар – это химера, скорее образ «хозяйки мира», чем сущность. А мы, люди – дойные коровы. И точка.
В жанровом отношении книга В. Пелевина – образцовый постмодернистский роман (т.е. иллюзия, намеренно разоблачающая сама себя на каждом шагу). Начнем с заголовка: он вполне может быть прочитан и как «Пятая империя» (явный историко-политический намек). Подзаголовок же – прямое издевательство над всей культурой империи предыдущей, причем от идеологии как таковой это не зависит: романы В. Набокова – такой же объект насмешек, как и повесть Б. Полевого.
Постоянная игра словами, впрочем, дает основания усомниться в отношении автора к набоковским текстам: «Петродворец – офис нефтяной компании» (и т.п.). В этот иногда дурашливый, иногда остроумный, а иногда откровенно истерический текст вложен (помимо прочего) сюжет о воспитании (привет аж из XVIII века). Если очень вкратце, то некий молодой человек (без особого образования, но с живым умом) избирается вампирами, чтобы (якобы) стать одним из них… Он проходит через обучение и несколько последовательных, скажем так, инициаций… Он узнает, кто такие люди и кто такие вампиры, наделяется некоторыми «нечеловеческими» умениями и знаниями… И попутно – влюбляется… Разумеется, в ту, в которую не следовало бы. Или наоборот – как раз в ту самую?
Сначала – чисто юношеская сексуальность (препарат Рудель Zoo – ох, бедный Ганс- Ульрих[*]…) Потом – нечто гораздо более oсерьезное и не предусмотренное курсом сексуального воспитания молодых вампиров. Он начинает чувствовать и даже думать – о любви, о невозможности любить, о мужчинах и женщинах (здесь следует жуткое авторское отступление о различиях между полами). Наконец – о смысле жизни и о Боге. Нормальный молодой человек… Только вампир.
В. Пелевин очень часто говорит за него: об «open source духа», о «духовности в русской жизни» (не знал, плакать или смеяться), о «сущности современного гламуродискурса». Интересно также двоящееся отношение автора/персонажа к Сети: сетевому слэнгу, Живому Журналу, блогам знаменитостей…
Наконец, ревность – жгучая, ослепляющая… До удушья и темноты в глазах. Такая ревность может хотеть только одного – даже не смерти соперника, а его полного уничтожения как личности.
Тема дуэлей среди вампиров раскрыта с блеском! Какая изощренная (так и хочется написать - «нечеловеческая»), утонченная жестокость! А уж дуэль «вампирически-филологическая»… На мой взгляд, лучшее место во всем романе.
Далее – несколько довольно изящных финтов в духе Дэна Брауна: всё подстроено, всё не то, чем кажется… Вопящая пустота, отсутствие смысла. И странный, хотя и закономерный (если вдуматься) финал: что там, по ту сторону неба? Почти прямые отсылки к Апокалипсису…
Композиционно книга проста до нарочитости: ход сюжета прерывается иногда только рассуждениями персонажей, явно олицетворяющими разные стороны личности автора.
Из героев впечатление живых оставляют двое: сам Рома (Рама) и Гера. Они - чувствующие, сомневающиеся, наивные, жертвующие собой, взрослеющие. Остальные, как уже было сказано, либо авторские голоса, либо уродцы, нежить (чаще всего – то и другое вместе).
В языковом и стилистическом плане «Ампир В» также весьма характерен для современной русской литературы: тут и мат (немного; и в целом – по делу), и разные виды слэнга, перетекающие один в другой, и языковые игры. Жаль, что в тех фрагментах, где торжествует авторский негатив, чувство стиля и меры ему (автору) изменяет: «пидарасы», «проститутки», «отсосы» и «жопы» сыплются как из… Впрочем, какая разница, откуда? Итак, книга модная, книга неоднозначная, неровная, уже нещадно раскритикованная. Но явно стоящая того, чтобы ее прочли – и со вниманием. Чего вам и желаю...