Простые приключения часть третья

 Часть 3
Люби, и счастлив будь любовью
и время бег замедлит свой.

- Ну не может так везти! – Иваныч улыбался во весь рот – Миша! Давай гранаты!
Взяв гранаты на изготовку, группа бросилась к вражеской базе уже не скрываясь, а наоборот, стараясь как можно больше произвести шума. Иваныч дал красную ракету в сторону правого фланга. Две гранаты полетели в сторону колючки, ограждающей базу, еще две пролетели чуть дальше. Мехмет во всю силу своих легких заорал «Ура-а-а!» подкрепляя боевой клич короткими очередями из ППШ. С правого фланга, сквозь звуки боя, так же послышалось «Ура».
Иваныч не отставал от Мехмета, не смотря на возраст…
- Не иначе Гаврилин!
Забежав в проделанный гранатами проход в колючке, друзья наткнулись на встречный автоматный огонь и залегли. Ватник на правом плече Мехмета растопырился ватой.
- Зацепило? – Иваныч с опасением взирал на друга.
- Казенное имущество, сволочи, попортили! Шкуру только обожгло, нормально!
Встречный огонь велся с окопчика на углу главного строения базы.
- Хорошо пулемета там нету. – проворчал Мехмет – а то бы они враз вспахали нашу схронку!
- Пулемет, видимо, перетащили на правый фланг…
Друзья потихоньку отползали влево, пользуясь глубоким снегом.
- Долго мы тут не проваляемся, через минут пять-десять они пошлют кого ни будь проверить визуально результат, и всё, амба!
И тут с правого фланга ударила пушка сорокапятка.
- Гаврилин подготовился!
Фашисты из окопчика стали о чем-то спорить, перестав стрелять. Второй снаряд прилетел прямо в стену главного здания, проделав в ней дыру, аккурат в нескольких метрах от окопа. Фашисты бросили гранату в сторону залегших в снегу друзей, и наверняка попали бы, если бы знали, что нападавшие в это время ускоренно переползают, скрытые снежным покровом. Дождавшись разрыва и отсутствия реакции нападающих, фашисты, пригибаясь, гуськом рванули к правому флангу, где бой шел в самом разгаре.
- Вперед! – скомандовал Алексей Иванович, и первым рванулся к главному корпусу. Прижимаясь к стене, друзья добежали до входа в здание. Дверь была заперта изнутри. Мехмет вынул гранату, намереваясь использовать её в качестве «отмычки». Иваныч отрицательно покачал головой, приложив палец к губам и, знаками показывая Мехмету отойти от двери и прижаться к стене. Затем он вынул из кармана гильзу и постучал ею по железной петле двери. За дверью послышались шаги. Мехмет удивленно посмотрел на Иваныча, а тот, довольно скалясь, показал пальцем на то место, по которому стучал. Мехмет увидел, что это место всё в точках, как будто по нему постоянно стучат чем-то металлическим. Мехмет понимающе закивал головой.
- Вер ист да? (кто там   нем.) – послышалось из-за двери.
- Ихь бин, алес кляа? (это я, всё нормально?   нем.) – откликнулся Иваныч, прикрывая рот рукавом.
- Ганс?
- Я!
За дверью фашист продолжал говорить, при этом послышались щелчки открываемого замка. Когда дверь начала открываться Мехмет со всей силы рванул за ручку и вместе с распахнувшейся дверью на улицу вылетел фашист не маленьких размеров, точнее будет сказать здоровенный бугаина, и тут же получил прикладом ППШ в лоб от Иваныча. Глаза бугая закатились, и он прилег на снег.
- Я думал черепушка расколется, а ты погляди! Выдержала! – проворчал Иваныч.
Мехмет быстро вязал бугаину брючным ремнем, вынутым из его-же брюк.
- Может на «ласточку», чтоб не убёг? – спросил Мехмет.
- Не обязательно, без штанов далеко не убежит. – возразил Иваныч. – А вот кляп засунуть не помешает…
- И всё же лучше так! – пробормотал Мехмет, связывая фашисту шнурки ботинок между собой. – Ну что? Оглядимся?
Вход в здание был оборудован санитарным отсеком, и если бы фашисты действовали по инструкции, то вторую дверь пришлось бы ломать или взрывать, а так, дверь осталась открытой. Видимо это произошло из-за попадания снаряда в стенку здания, и напарник бугая находился где-то в районе попадания. Размышляя так Иваныч подумал: «И тут Гавгилин подсобил, надо бы похлопотать ему награду…»
- Миша! Осторожненько, здесь где-то напарник бугаины ошивается.
- А ты откуда знаешь? – удивленно воскликнул Мехмет, однако беря автомат на изготовку.
- Логика!
- Слыхал я эти анекдоты про логику, Василий Иванович!
- Я те щас покажу Василь Иваныча, быстро у меня Петькой станешь!
Мехмет довольно гы-гыкнул.
Пройдя санитарный отсек, друзья увидели огромный зал, забитый ящиками, приборами и станками. некоторые большие ящики были вскрыты, и в них тоже виднелись приборы, станки, в некоторых открытых ящиках поменьше были какие-то камни, материал, свернутый в рулоны кое-где был песок, попадались книги и чертежи…
Свет горел только в одном конце ангара. Изнутри это действительно выглядело как ангар, по крайней мере несущие опоры были арочного типа, к ним крепились металлические двутавры, которые и служили для крепления крыши и стен. Хоронясь за ящиками Иваныч двинулся к освещенной территории. Мехмет осматривал боковые проходы и контролировал тыл.
Подойдя к освещенному участку, друзья увидели трех человек облаченных в зеленые резиновые костюмы и в шлемах, со стеклянными забралами. Двое стояли, подняв руки в позе «сдаемся», а третий жестикулировал как бы предупреждая об опасности, показывая, что подходить опасно. В центре освещенного участка стоял какой-то прибор, напоминающий аппарат МРТ, только маленького размера. Внутрь прибора был помещен кусок стекла, по форме отдаленно напоминающий кинжал. Друзья остановились, не решаясь подойти ближе.
- Ком! – крикнул Мехмет. Троица гуськом двинулась навстречу, лавируя между ящиками. Последний из группы вынул из прибора образец и переложил в железный ящик, ящик закрыл на ключ и только после этого присоединился к остальным.
Подойдя почти вплотную направляющий снял резиновые перчатки и поднял забрало шлема.
- Вифиль нох зольдатен? (сколько еще солдат (нем.)) – спросил Мехмет.
- О, нету больше! Был один, но вы имели видеть его, он открывать дверь! – с легким акцентом, но по-русски ответил подошедший первым.
Мехмет уставился на «переводчика» хмурым вопрошающим взглядом. Заметив это, «переводчик» слегка покраснел и поспешил объяснить:
- О, я по-русски, я учился, московский университет имени Ломоносова – физико-химический факультет, еще до войны.
- Ты немец?
- Нет-нет! Я по-польску!
Оказалось, что научная группа нацистской экспедиции, не включала в себя этнических немцев, за исключением руководителя, который занимался в основном организационными вопросами, и в настоящее время, как и большую часть времени, отсутствовал. Минерал, похожий на кинжал, оказался водой, только в каком-то четвертом, пятом, или неизвестно каком по счету агрегатном состоянии метеоритного происхождения. Обнаружен он был в одном из могильных курганов здесь, в Архангельской области. Перевозить его сразу побоялись, опасаясь, что кристалл потеряет свои уникальные свойства, и решили первичное обследование произвести по месту обнаружения. Так и возникла эта база.
Из свойств примечательно то, что образец имеет твердость, близкую к алмазу, устойчив к высоким и низким температурам, имеет слабое, практически фоновое излучение, но неустановленной природы. Это со слов всё того же поляка из группы ученых. Пока поляк рассказывал всё это, Мехмет осматривал содержимое ящиков.
- Иваныч! Тут тринитротолуол! Его здесь немерено! Хватит Рейхстаг сравнять с землей!
- Сейчас дослушаю и как раз этим и займемся... – ответил Иваныч, оставляя Мехмета в недоуменных размышлениях, пошутил Иваныч или серьезно.
Услыхав слова Иваныча, поляк побледнел, и стал запинаться.
- Так вот почему пикет в окопчике так быстро чесанул на правый фланг подальше от корпуса лаборатории! Побоялись что бумкнет не слабо если по зданию стрелять и бросать гранаты!
И тут снаружи послышался гул самолета.
- Они будет бросить бомба! – пролепетал поляк бледнея еще больше.
Оценив ситуацию Иваныч скомандовал:
- Миша! Уходим!
- А образец?...
- Да будь он не ладен! Будет возможность – вернемся!
И друзья рванулись из здания лаборатории.
- За мной! – заорал Мехмет лаборантам, но ученые засуетились, и на улицу друзья выбегали уже вдвоем.
Над базой кружил «мессер» тот который улетел, или другой – было не ясно, да и не важно, «мессер» делал боевой заход на фашистскую базу…
Иваныч оглянулся на бегу и крикнул:
- Ракеты под крыльями! Падай! …
Мехмет щучкой нырнул в снег, Иваныч упал на товарища, прикрывая его собой, и в этот момент бухнуло так, что Мехмету показалось – взорвалась голова… Он потерял сознание.

***

- Ну-с, молодой человек, как ваше самочувствие? – доктор внимательно смотрел на Антона.
- Дык… нормально… вроде. – Антона нервировало присутствие постороннего человека в кабинете главврача. Человек неопределенного возраста с седой, аккуратно стриженной бородкой, сидел у окна за журнальным столиком и с интересом наблюдал за Антоном сквозь очки-хамелеоны.
Доктор вел себя так, словно в комнате они были одни. На столе перед доктором лежала история болезни Антона.
- Вернемся к прежнему разговору, что вы в итоге помните последнее, из реальной жизни? Про ваших родителей я знаю – погибли в автокатастрофе, в … э-э-э.. каком году?
Антон побледнел, с родителями он не поддерживал связь, они жили в Италии где-то на берегу озера Комо, а его воспитывала тетка, проживающая в г.Н.
Доктор, заметив изменение состояния Антона, поднялся и зашарил в стеклянном шкафчике у стены, видимо, в поисках нашатыря.
- Не надо, всё нормально … вроде. – остановил его Антон.
- Так-с, значит 2017 вы тоже не помните. А свою свадьбу вы помните?
У Антона глаза начали вылезать на лоб. Доктор бросил тревожный взгляд на молчаливого гостя.
- Вы позволите нам побеседовать наедине? – произнес гость, и Антону голос показался знакомым.
- Конечно-конечно! – доктор поспешно вышел в коридор.
После того, как дверь за доктором закрылась, гость приложил палец к губам, призывая Антона хранить молчание, достал из кейса, стоящего у журнального столика маленький приборчик, обошел с ним кабинет, и только после этого заговорил с Антоном:
- Что? Сильно изменился?
- Мех… !!! – Антон подскочил со стула, но договорить не успел, потому что Мехмет зажал ему ладонью рот.
- Нам необходимо выйти отсюда, а поэтому ты должен доказать доктору, что ты не нуждаешься более в медицинском сопровождении. Более подробно поговорим сегодня в госпитальном парке на прогулке, а сейчас – всё.
Антон уселся на прежнее место, а Мехмет выглянул за дверь:
- Доктор! Простите, я закончил.
- Я даже отойти не успел… - доктор показался в двери с растерянной улыбкой – вы же просили о беседе…
- Мне хватило одного вопроса, в ответ на который я получил от пациента такую же реакцию, как и вы на свои вопросы – Мехмет оскалил зубы в улыбке.
- Я могу отпустить Антона?
- Да-да…
Антон, не дожидаясь дополнительных понуканий, поднялся и вышел из кабинета.
- Понимаете, ваш пациент обладает… м-м-м… скажем, обладал, довольно специфической информацией оперативного характера, но в силу своего состояния не имел возможности её разгласить. А по истечению определенного времени она потеряет актуальность и, если… м-м-м… точнее, когда… м-м-м… Артем…
- Антон!
- Что, простите?
- Я говорю: Антон! Пациента зовут Антон!
Мехмет приоткрыл свой кейс, заглядывая в него, пошелестел какими-то бумагами.
- Да-да, Антон! Вы правы. Так вот, когда Антон восстановит, я надеюсь, свою память – при этих словах доктор поплевал через плечо и постучал по столу костяшкой указательного пальца – информация выйдет из разряда служебной. Доктор, вы суеверны?
- Нет. Просто у нас не принято делать необоснованные прогнозы пациентам на независящие от нас обстоятельства…

***

- Как много времени прошло…
- Ха! Ты себе даже представить не можешь – Как много!
Антон посмотрел на сидящего рядом Мехмета, на седую бородку, на огрубевшие руки друга и протянул:
- Да-а-а-а…
Друзья сидели на парковой скамье на пригревавшем мартовском солнце.
- А как… ну это… что с Алексей Иванычем?
Мехмет достал из кейса фото какого-то документа с пожелтевшей фотографией, на которой, всё-таки, можно было узнать Алексея Иваныча. 
- Это всё. Взгляни на год и на фамилию…
Антон прочел:
- Дата выдачи 1 февраля 1943 года, майор Метелин Алексей Иванович. – Антон поднял глаза на Мехмета – Метелин?
- Это всё, что я смог найти. После взрыва на фашистской базе очнулся я в канаве под Иловайском, пока не сориентировался косил под потерю памяти. Пытался узнать что-нибудь про деда – ничего. Один я там оказался, а дед пропал. Он там, на фашистской базе, меня собой прикрыл…
Друзья помолчали, получилась как минута молчания. Мехмет спохватился:
- Нет-нет! Он выжил, я точно знаю, и это – он потряс фотографией, которую, до этого, всё еще держал в руках – лишнее тому подтверждение!
Потом Мехмет засунул фото обратно в кейс и откинулся на спинку лавочки.
- И что же дальше?
- Вот по поводу «дальше» я и хотел с тобой поговорить.
- Из того, что ты рассказал про себя и про Иваныча это самое «дальше» не вырисовывается, да и из моих похождений – тоже.
- Вырисовывается, по крайней мере для тебя – Мехмет пристально, с каким-то любопытством посмотрел на Антона – Про себя мы друг другу рассказали, но у меня есть еще кое-что про тебя, но тебе неизвестное.
- Дык, это, рассказывай, какая, нахрен, свадьба! – в глазах Антона мелькнул страх – Что? Когда?
Мехмет еле сдерживался чтобы не заржать:
- «Где» забыл… «Что, где, когда» – Мехмет уже откровенно ржал.
- Это всё Катька со своим папиком устроила, да?! Зараза!...
- Успокойся! Твоя Катька тут ни при чем! – сказал Мехмет успокаиваясь и вытирая слёзы – Еще варианты есть?
- М-м-м… Миха! Не крути мне нервы! Давай, говори!
По аллее в их сторону бежала девушка.
- Ну всё, теперь не до смеха! - шепнул Мехмет – Вот твоя жена! Извини, не успел подготовить, доктор, гад ползучий, обещал не пускать её до моего ухода, в общем, выкручивайся, бей на потерю памяти и контузию. Но мы с тобой недоговорили о делах!...
Мехмет поднялся с лавочки и сделал шаг, отступая от Антона. Антон тоже поднялся и стал всматриваться в бегущую… Видимо, взгляд Антона не понравился девушке, она постепенно замедляла бег, потом перешла на шаг, и буквально в двух шагах остановилась, рассматривая Антона.
- Антон?
- Летта… М-м-м… прости Вилли?
- Антон! – Виолетта бросилась к Антону, обвила шею руками и стала целовать щеки, губы, лоб… – Вспомнил! А доктор сказал, что не помнишь! Ничего! Руки-ноги на месте, меня помнишь, а остальное – вода перекатная… Виолетта говорила улыбаясь, но из глаз текли слезы. Потом она отстранилась и внимательно посмотрела в глаза Антона:
- Антон? Это же ты? Ты как каменный… Слушай, что эти… с тобой сделали? Ты выглядишь как тогда, во дворе, помнишь? На Гужевой улице…Такой же испуганный и потерянный… Антон?
Виолетта отступила на шаг и нахмурила сросшиеся на переносице брови. Хотя теперь они были значительно прорежены…
- Тебе больница пошла на пользу… ты как будто моложе, что ли стал… Что произошло? Антон! Это, вообще ты? Антон!
Легкий весенний ветерок принес откуда-то запах костра, Антон вдруг услышал где-то далеко-далеко ржание коней, увидел, что по дорожке к ним бегут санитары, мир потерял четкость и устойчивость, Антон зашарил руками, ища опору и был подхвачен с одной стороны другом, а с другой – супругой, и передан в «ласковые» руки санитаров.

***

Доктор отчитывал Виолетту, как девчонку, а та, в свою очередь, ревела белугой.
- Что ж вы, милочка моя, творите, а? Я ж вам русским языком сказал, что пока вам нельзя встречаться с мужем! Ну что? Довольны результатом? И перестаньте реветь! – доктор усилием усадил Виолетту на скамью – Милостивый государь, будьте любезны женщине успокоительного – слегка повысив голос обратился он к находящемуся неподалеку санитару.
Достав из кармана носовой платок, или точнее белую больничную салфетку в размер носового платка, доктор протянул ее Виолетте.
- Вы мне тут, милочка моя, своим ревом госпитальный парк для выздоравливающих, превратите в госпитальный парк для разбегающихся…
Виолетта прекратила реветь и теперь тихонько всхлипывала.
- Доктор, а что с Антоном?
- Понимаете, обследование не выявило сколько-нибудь значимых отклонений, всё в пределах нормы, плюс к тому – недостаточный анамнез… Строго говоря никакой анамнез… со слов доставившего его лица – переохлаждение, переутомление, нервное потрясение и сотрясение мозга, возможно контузия. Вы можете что-то добавить?
Виолетта отрицательно покачала головой.
- Перед уходом на СВО он был здоров… - Виолета запнулась.
- Договаривайте.
- Ну… это не влияет на общее состояние…
- Говорите!
- Антон не может иметь детей. Собственно, это и стало мотивацией по уходу на СВО. Он сказал: «Вернусь живым – возьмем сироту» – Виолетта снова заплакала, только теперь тихо и пряча лицо.
Доктор сначала, не моргая глазами, как филин, смотрел на Виолетту, а потом пробормотал «ну… стоит проверить, хотя…». Потом развернулся и зашагал в сторону корпуса госпиталя. Потом резко остановился, повернулся к Виолетте:
- Жду вас через две недели. – и ушел.
Мехмет всю эту картину наблюдал молча, только что-то записывая в блокнотик, поставив кейс между ног…

***

Антон лежал на больничной койке, накаченный успокоительным. Он снова во сне летал над седыми ковылями, потом упал на траву, раскинув руки и обратясь лицом к высокому летнему небу с ярким, жарким солнцем. Солнце слепило даже сквозь закрытые веки.
Вдруг что-то загородило солнечный диск. Антон открыл глаза и сел. Возле него, прикрывая солнце стояла белая, в серых яблоках, кобылица, на которой восседала Елизавета Микитишна, молодая, ладно сложенная, в кожаных штанах для верховой езды и в вышитой орнаментом рубахе с широкими рукавами. У стремени стоял тот парнишка с лесной поляны, в суконных штанах и в суконной рубахе…
- Слушай меня Антошенька! Потому, что может статься, что боле не свидимся. Передай Мишеньке, что всё вы сделали правильно, боле нет туманов, и прошлое и будущее как на ладони… все, кому положено на местах оказались, и жизнь далее строить по своему разумению, да по божьему велению необходимо. – Лиза тронула лошадь, и она пошла тихонько, щипля на ходу траву, мальчишка тоже пошел, держась за стремя.
- А… - хотел что-то сказать Антон, но Лиза его перебила.
- А Виолетту не обижай, она тебе честной и преданной супругой будет. Сам будь внимателен к своим ощущениям, способности в тебе дремлют. Не направляй их на чёрные дела - душа почернеет… не поминай лихом! И не ходи дальше за нами, останься здесь…
Лошадь прибавила шаг, и Антон еще долго смотрел в след уходящей паре, только вот у стремени шел уже не мальчишка, а тот самый низкорослый воин с гладиаторским мечем на поясе, с круглым шитом и тяжелым боевым топором, закинутыми за спину. Антон смотрел им вслед до самого заката, а когда за спиной стал темнеть закат, он повернулся, чтобы поймать последний луч заходящего солнца, луч ослепил его, он проснулся в, ставшей уже своей, палате. Над ним склонился доктор и светил ему в левый глаз диагностическим фонариком.
- Ну-с, молодой человек, вы и горазды же спать! Я, грешным делом, уж подумал не собираетесь ли вы впасть в летаргию!
- Что? Долго?
- Долго-не-долго, а сутки напролет! Вами уже товарищи из органов интересовались, и весьма настойчиво!
- Ха, главное, чтобы мои органы работали нормально, а то в противном случае товарищам из ОРГАНОВ я могу стать бесполезным. – Антон слабо улыбнулся.
- Шутите? Это хорошо! Значит жить будете… – доктор заулыбался каким-то своим мыслям – Ну, потихоньку поднимайтесь, и в столовую, сможете? Там сегодня борщ… м-м-м… поварихам зачет!
- Я больше солянку люблю… – проворчал Антон
- Ну, поднимайтесь-поднимайтесь!... У вас же общий стол, без диет?...

***

…Из опроса командира подразделения добровольческого формирования…
«- Семен Петрович, Буров Антон служил под вашим началом?
- Француз? Да, в моем взводе.
- А почему «француз»?
- Да, когда «медичку» проходил, там с ними в одном потоке какой-то иностранец проходил, у них завязался разговор и иностранец спросил Антона, как его зовут. Антон назвал имя, а иностранец не понял, и переспрашивает: «Антуан? Френчман?».  Антон: «какой я тебе френчман! Я – Антон Буров!» А иностранец: «Ес! Ес! Антуан Буруа! Дис райт! Френчман!!». Так и привязалось.
- Как вы можете охарактеризовать Антона, как человека?
- Как человека, как бойца, как товарища – как все! Не хуже и не лучше всех. На перед ради бравады не лез, но и за спинами прятаться – не про него. Команды выполнял четко и в срок, но голову не выключал, делал всё обдуманно. Если что не так, мог принять и самостоятельное решение. В общем правильный боец.
- А почему же не в звании, да и наград… нету или есть?
- Француз безразлично относился к наградам, говорил, что он за победу, а не за награды, а вот про получения званий даже младшего командного состава высказывался категорически против.
- Объяснял?
- Да. Он говорил, что из него отличный и толковый подчиненный, и делать из него хренового… простите… командира, это терять боевую единицу.
- А как он попал в госпиталь?
- «Три топора» отработала по нашей позиции, снаряд прилетел, он в укрытии был, его и привалило. Вытащили быстро, с виду целый, а в сознание не приходит и кровь из правого уха, может поцарапал чем, а может контузия, мы его на «санитарку» и в тыл…
- Вы лично отправляли его в тыл? Какие-нибудь странности заметили?
- Да вроде ничего … Только вот, мы думали конец Французу, не выжил, поломало и раздавило, а откопали – на нем ни одной царапины, и дышит! В рубашке родился…»

***
 
Мехмет листал личное дело Антона, проверяя правильность формирования дела. Всё, вроде, было в норме, но нести руководству рановато, специальная часть какая-то «жидкая». Мехмет оперся локтями о стол, обхватил голову руками и замер. Что-то еще копать, собирать бумажки – это пустая трата времени. На что-то решившись, Михаил стремительно поднялся и вышел из кабинета. Прошел по коридору, на секунду замер перед дверью начальника спецотдела, а потом дважды постучав решительно, не дожидаясь ответа вошел в кабинет.

***

Начальник спецотдела (условно Иван Иваныч) сидя в рабочем кресле откинулся на спинку и задумчиво смотрел на шкаф с книгами, стоящий у входной двери противоположной стены, непосредственно напротив рабочего стола.
- Очень всё это интересно, но всё это требует проверки. Лучше бы, конечно, свидетельские показания человека, пользующегося доверием в нашей структуре… Архивы, бесспорно, тоже не плохо, но пока разыщешь, проанализируешь, сопоставишь, опять же проверка подлинности и т.д. и т.п….
- Это невероятно, но есть такой человек!
- Так-так? – заинтересованно сказал Иван Иваныч, принимая нормальное положение за столом. – Я его знаю?
- Бывший начальник реабилитационного центра, доктор.
- Как его? … м-м-м-м… Моисеич?
- Он. Он меня из первой комы выводил. Знает меня, ну, в смысле мою «тушку» вдоль и поперек. Конечно будет в шоке, наверное, когда сообразит кто я и сопоставит как я выгляжу… хотя он еще тогда повторял, что я уникальный экземпляр, и, если бы не секретность, то с таким пациентом диссертация была бы у него в кармане.
- А ты знаешь, может было бы больше пользы, если бы тебя отдали на изучение в мед институт! – Иван Иваныч ехидненько улыбнулся, при этом хищно оскалившись.
Мехмет тяжело посмотрел на генерала сквозь «хамелеоны», собираясь что-то сказать
- Пошутил-пошутил! – остановил его Иван Иваныч – Где сейчас м-м-м… Моисеич?
- На сколько мне известно, у него квартира в Каспийске на берегу моря.
- Каспийск. Ну что ж, Каспийск, так Каспийск. Передоверить никому не могу, придется лететь самому. Иди в строевую часть, оформляй командировку, и скажи пусть на меня оформят документы, я позже забегу. И зайди в кадры найди дело этого м-м-м… Моисеича, я в дороге почитаю.

***

Мехмет и Иван Ивныч быстрым шагом шли к транспортному самолету. Заходили через открытый хвостовой люк. Офицер проверил документы велел занимать места по правому борту.
- Ты в кадры заходил?
Мехмет открыл кейс и передал начальнику один лист с пометкой ДСП (для служебного пользования) – выписка из личного дела.
- Это всё.
- ДСП? Что-то слабовато для данных на человека, знающего нашего брата, так сказать, изнутри.
- Иван Иваныч, это я Вику упросил не ставить «Совсекретно». А то замучился бы всю бухгалтерию на нее составлять. И этим транспортником нас бы не взяли. А я пообещал по возвращении ей вернуть эту бумажку. А лучше бы вообще вы сами бы к ней зашли, да и прочитали эту инфу.
- Во-первых, соблюдай субординацию, что значит «сами»?! А во-вторых кого бы прочитал?
- Инфу, ну, в смысле, информацию… 
- Ага… Ну что-ж, меньше работы. Коротко и ёмко. – сказал Иван Иваныч и углубился в чтение.

Через четыре с половиной часа Ан-12 коснулся шасси грунтового аэродрома где-то в пятидесяти километрах от Махачкалы.
На краю лётного поля стояли несколько спортивных самолетиков. Именно самолётиками они и смотрелись на фоне Ан-12.
- Ну что? Такси? – спросил Мехмет.
- Вообще-то должны были прислать служебную машину…
На лётное поле выехал черный Хендай.
- Во! За нами!

***

За окном машины проплывал красивый пейзаж, справа от трассы изредка попадались одиночные строения, но основную часть пейзажа создавали луга и пастбища, окаймленные горами. Ближе к Махачкале справа стали чаще попадаться жилые постройки, теплицы, заправки, а потом город вступил в свои права… Однако, над крышами домов все равно виднелись горы…
Моисевич Барух Моисеевич жил в Каспийске на второй линии от моря. О визите он был предупрежден, но о цели визита ему не говорили. Дверь открыл сам Борис Моисеевич – на удивление бодрый старичок. Поприветствовав гостей, пригласил проходить на кухню, где у него кипел чайник.
- Присаживайтесь, молодые люди. – Борис Моисеевич, не спрашивая, расставлял чайные чашки, наливал из пузатого заварного чайника чай, и добавлял кипяток.
- Вас не удивляет наш визит? – спросил Иван Иваныч.
- Молодой человек, если о вашем визите предупредил начальник местного отдела КГБ… Простите, ФСБ, затем водитель из той же структуры попросил заранее встретиться с ним и показать на месте куда подвозить гостей и на какой этаж им подниматься, что привезти для застолья, чтобы не случилось недоразумения, потом попросили отправить на время куда-нибудь всех домашних, чтобы не помешали, потом, звонком, предупредили, что самолет прилетел, так о каком удивлении вы имеете сказать?
Иван Иваныч принял это стойко, сохранив невозмутимый вид, а Мехмет покраснел. Борис Моисеевич, заметив смущение Мехмета, поспешил успокоить.
- Не стоит волноваться, молодые люди. Ни каких неудобств вы практически не доставили. Разогнали скуку – только и всего. Домашние успели переехать на дачу еще до вашего визита, а из казенных фондов я получил пайковые натуральным продуктом, даже лучше, чем кремлевский паёк. Так что пейте чай и задавайте ваши вопросы. Обед я приготовить всё равно не смогу, обедать будем у Кунака в кафе.
- Я…
Иван Иваныч не успел ничего сказать, как Борис Моисеевич его остановил:
- Вам можно не представляться, во-первых, мне сказали, что едет начальник спецотдела, а во-вторых, я вас помню по работе, уважаемый Иван Иваныч, – Борис Моисеевич улыбнулся – А вас, молодой человек, если не ошибаюсь, величать Михаилом?
Мехмет молчал, ему было дано строгое распоряжение без разрешения не подтверждать не опровергать и не транслировать свои анкетные данные, с целью чистоты проверки.
- Вы его знаете? – Спросил Иван Иваныч.
- Вы хотели сказать «помните» – поправил его Борис Моисеевич – Конечно помню, и снова убедился в своей правоте, когда сказал, и снова повторю, что данный молодой человек – бесценная находка для науки!
- И вы не удивлены, что он так хорошо сохранился?
- Я удивился этому еще раньше, где-то в 78-79 году, когда уже продолжительное время наблюдал его, и поэтому не обязательно удивляться при каждой встрече… А, еще, я знаю, чего стоит этому молодому человеку такие фокусы, я был свидетелем не одного, а нескольких таких «фокусов». Реакция организма на внешние атаки, опасные для жизни – только и всего! Я бы даже сказал, что данный экземпляр является связующим звеном между человеком и тихоходкой!
- И вы сможете под присягой подтвердить, что это именно он?
Доктор подошел к Мехмету, пошарил в волосах, потом бесцеремонно задрал рубаху, осмотрел правый бок, ощупал спину вдоль позвоночника, за тем снова присел за стол, отхлебнул уже остывший чай. Потом снова поднялся, оторвал стикер от пачки на холодильнике, что-то написал на нем висящим тут-же карандашом, сложил и передал Ивану Иванычу, а затем обратился к Мехмету.
- Я не спрашиваю вас за ваш псевдоним – он вам известен в любом случае, я не спрашиваю вас за кличку вашего непосредственного командира, который вас тогда ко мне доставил, это знали все, кто с вами служил. Но ответьте мне, молодой человек, как в то время называли его вы?
Мехмет посмотрел на Ивана Иваныча, тот кивнул.
- Все называли «воротником», а я говорил, что он железный «ворот», которым можно повернуть что угодно.
Иван Иваныч хотел развернуть листок, но Моисевич остановил его, накрывая листок рукой.
- И второе, что я запретил Воротникову приносить вам в больницу, когда вы пришли в себя после первой комы?
- Да вы всё запретили… только бассейн, сказали, можно.
- А что он предлагал вам принести?
- Бананов и котлет с самогонкой!
- М-м-м… так и сказал - котлеты и самогон?
- Почти… он сказал: каклетки, как виски ….
- Вот! – доктор убрал руку.
Иван Иваныч развернул бумажку, и стал всматриваться в каракули доктора.
- Ну что такое!? Там же вполне четко написано: Ворот и виски!
Иван Иваныч еще с полминуты всматривался в бумажку, а потом пробормотал:
- Возможно. – и спрятал бумажку во внутренний карман – И всё же, доктор, это он или нет?
- На правом боку шов, который накладывал именно я. На спине след от проникающего ранения шилом, после которого не выживают – он выжил благодаря уникальности. А вот на голове у него шрам от дубинки, для игры в лапту…
- В бейсбол…
- Да что вы говорите? Не морочьте мне голову, молодой человек! Этот их бейсбол – бессовестно украденная у нас лапта, правда, переделанная до неузнаваемости… и я не удивлюсь, если родиной бейсбола окажется Форт Росс. Это бы всё поставило на свои места!
- Простите, мы отклонились от темы!
- Да-да, так вот этот самый шрам на голове наглядно показал и мне, и обладателю той самой головы, что уникальность молодого человека имеет свои пределы! Помнится, вы покинули моё отделение клиники в очень плохом состоянии… – продолжил Борис Моисеевич, обращаясь к Мехмету – Простите мне моё любопытство, но как вам удалось восстановиться?
- Народные средства бабы Лизы…
- Массажи, настойки или заговоры? А может гипноз?
- Отвары в основном… ну и настойки, и баня! А еще она работать в огороде заставляла…
- Трудотерапия… оригинально! Познакомите?
- К сожалению… – Михаил отрицательно покачал головой.
- Простите…
- Борис Моисеевич, вы так и не ответили на поставленный вопрос. Это он или не он?
- Физиологически – это, несомненно, Михаил Метелин!
- А прямого ответа у вас нет? Ответьте, это тот пациент, которого вы лечили в 1978 году или другой?
- Пациент это тот же самый, ни каких сомнений быть не может… - в словах доктора промелькнула неуверенность.
- Вот и хорошо! – заключил Иван Иваныч – А теперь, если общество не возражает, давайте прогуляемся на берег, сто лет на море не был …

***

Пообедать у Кунака не пришлось. Всё время прогулки за компанией следовала та самая машина, встречавшая гостей на аэродроме – черный Хендай. Борис Моисеевич, заметив машину приветственно помахал водителю рукой, тот ответил коротким «фа» на клаксоне. Даже когда группа прогуливалась по пляжу, водитель тоже гулял невдалеке, оставив авто на парковке.
- Его зовут Александром, на сколько я запомнил – сказал Борис Моисеевич, глядя на сопровождающего – Этот молодой человек имел помогать мне за продукты, к вашему приезду...
- Интересно, с какой целью его к нам прицепили? – проворчал Иван Иванович. Он хотел еще что-то сказать, но Борис Моисеевич подал ему знак молчать незаметно от Михаила.
- Мишенька, вы не сходите узнать зачем? Да и заодно кофейку нам принесете, вон там, дальше по набережной вроде ларек?… А то я что-то устал, мы с генералом вас тут подождем, вот на лавочке.
Мехмет глянул на начальника, тот только слегка развел руками. Когда Миша отошел на расстояние, с которого не было слышно голоса, Борис Моисеевич быстро заговорил:
- Вы не новичок в служебных делах, но так нельзя, молодой человек, вы вынуждали меня на откровенность об объекте в присутствии объекта! По меньшей мере не профессионально!
- Так это не он!?
- А если бы был не он? И если бы я ему это сказал??? Вы бы первый получили какой ни будь… скажем, вилкой в горло, прямо там, в квартире, за столом! А со мной, старым, слабым человеком он бы расправился уже потом!
- Борис Моисеевич!
- Я уже много лет «Борис Моисеевич»! И успокойтесь, это он! По крайней мере, как я уже и сказал физиологически, это Михаил Метелин. Но, зная, чем занимается ваш отдел, ментально он может быть кем угодно! Одно меня успокаивает, что настроен он дружески…
- Вы допускаете вселение в объект инородных сущностей?
- А вы не допускаете?
- Ну таким темпом и ваши слова можно ставить под сомнение. Да и, знаете? Он сам предложил вас, как эксперта, ничего не мешало ему избавиться от вас до начала проверки. Это уже на грани паранойи!
- Я бы попросил выбирать выражения! Да и кто тут медик? Из нас двоих я знаю только одного доктора!
- Простите, Борис Моисеевич.
- Ну, я высказал мнение, таки выводы за вами!
Вернувшийся с кофе и пакетом чуду Мехмет почувствовал возникшее в группе напряжение.
- Что-то произошло, пока меня не было?
- Просто, вас, молодой человек, посылать только за тем, за чем вы, судя по шрамам, уже не раз ходили… – парировал Борис Моисеевич, забирая у Михаила стакан с кофе – чего вы там еще принесли, а то уже пора пообедать.
- Кстати, по поводу обеда, Алексей…
- Ах так… память начинает фокусничать… - нахмурился Борис Моисеевич
- Не расстраивайтесь, никаких фокусов! Александр ушел на обед, – улыбнулся Мехмет – а Алексей его подменяет. Так вот, по поводу обеда, Алексей посоветовал Сосновый Бор. Там есть отдельные кабинки с видом на море и одна зарезервирована для нас, и, кстати, по времени пора.
- У Кунака тоже вполне… - попытался парировать Борис Моисеевич, но решение было принято в пользу Соснового бора.
До кафе прогулялись пешком, оказалось совсем недалеко, из окна кафе действительно можно было видеть море и кораблики… каспийской флотилии, а чуть в отдалении в море виднелась постройка, очень напоминающая Форт Баярд.
Пока обедали, Алексей заказал билеты на поезд до Москвы, но только на следующий день. Вечер еще побродили по набережной, по городскому парку. Борис Моисеевич показал, где раньше стояло колесо обозрения и парк аттракционов, показал дом поэта, правда Мехмет так и не понял – дом Анны Ахматовой или Расула Гамзатова. Одно бросалось в глаза – достопримечательности, показанные Борисом Моисеевичем, по какому-то нелепому совпадению, находились на ремонте и были обнесены высоченным забором. Ночевать остались у Моисевича. Вечером водитель, уже Александр, привез раскладушку и два комплекта постельного белья со штемпелем В\Ч, запакованного как в поезде. Тот-же Александр приготовил шикарный ужин на кухне у Моисевича, который состоял из салата из свежих огурцов и помидор с пахучим, нерафинированным подсолнечным маслом, а также из вкуснейшего блюда, про которое итальянец сказал бы «лазанья, беллисимо!», узбек бы стал утверждать, что это лагман, Казах сказал бы «ет! Якши!», а Мехмет за ужином заявил:
- Это самые вкусные макароны по-флотски, какие я пробовал! Только, кажется, в макароны по-флотски идет фарш, а не мясо кусочками…
Генерал засмеялся, а Александр, почему-то, обиделся:
- А может вам в салат, вместо помидор, томатного сока налить? ...
- Простите… – стушевался Мехмет – Просто я плохо разбираюсь в разных национальных кухнях... А помидоры в салате действительно великолепные!
- Волгоградские?
- Нет! Это скорее Бычье сердце! Угадал?
Моисевич с генералом вопрошающе уставились на Александра, а Александр помедлил с полминуты, обескураженный таким вниманием к сорту помидоров, и такой концентрацией «знатоков-огородников» на столь малую группу людей…
- А я, честно сказать, и не знаю, у нас возле вокзала продавщица их Корявиками называет…

***

  Антон с Мехметом вновь сидели на старой явочной квартире, на набережной в городе Н.
- Я так и не выучил итальянский язык, да и вообще из меня шпион ну… никакой! Как я там тебе буду добывать информацию, следить… или ты хочешь, чтобы я диверсии там проводил?! Я не смогу этого ничего!
- Ну, ты не паникуй раньше времени, диверсионно-подрывную работу в Италии мы, слава богу, не ведем. А про уровень твоей подготовки я много знаю, но многого и не знаю. Из твоих же рассказов Низкорослый воин проводил с вами вполне профессиональную подготовку. Под моим руководством ты тоже кое-чему научился. А по сути тебя направляют туда для того, чтобы там была своя база, свои люди…
- Чего? Кто кого куда направляет?
- Ой, прости, никто, конечно же, тебя никуда не направляет. Просто я хочу, чтобы ты не забывал, где твоя родина…
- «…А где твоя Родина, сынок?...»
- Это ты к чему?
- Да забей… цитата из фильма…
- А-а-а… ну-ну… Там же было: «Я узнал, что у меня есть огромная семья…»
- А ты это к чему? А?
Друзья замолчали. Каждый думал о чем-то о своем. Молчание прервал Мехмет:
- В общем, думай, это важно не для ФСБ и России, это в первую очередь важно для тебя. Если ты останешься здесь, работу ты, конечно найдешь, но от себя убежать не получится…
- А там получится?
- Не перебивай и не передергивай. «А там…» это будет практически новая жизнь. Просто с нуля. Там тебя не будет преследовать твоя собственная тень, не будешь сравнивать каждый шаг с тем, другим, задаваясь вопросом, а как бы поступил ты, но тот другой ты…
- Миша, – с задумчивым лицом проговорил Антон – а вот когда был тот, другой «я», ты с ним контактировал? Он какой был, ну, в смысле, такой    же, как и я? И вообще, ты как разобрался где он, а где я?   
Михаил помедлил.
- Мы с тобой выпали из того времени там, на питерской трассе. Автобус не заехал на ту стоянку, где я его ждал, и ты благополучно уехал в Питер. Разругался со своей Катей, послонялся в поисках работы, пока тебе не позвонила Вилли. Ты всё бросил и прилетел в Н. Я тебя повстречал уже на СВО, и с первых слов понял, что мы с тобой просто знакомые по университету. Ты очень удивился что я тебя вообще узнал…
- Ну так другой я был или нет?
- Не знаю… мы не успели сблизиться. Ну тот был, наверное, чуть серьёзнее, что ли… или взрослее… Но понятно, что это был не ты. А, понять, что в госпитале это ты, не составило особого труда. У меня на тебя был выставлен маркер. Доктор сразу сообщил что, после контузии, ты потерял память, и я насторожился. Ну а дальше дело техники, во-первых, ты моложе. В глаза не бросается, но если приглядеться, то видно, а, во-вторых, помнишь свою реакцию в кабинете главврача? Вот то-то и оно…
Мехмет помолчал, потом продолжил:
- Да, и, кстати, Вилли уже там, в парке для выздоравливающих, обратила внимание на твоё чудесное обновление, поэтому ты, всё равно, рано или поздно расскажешь ей правду. Просто не сможешь скрывать. Поэтому, если ты останешься здесь, то она волей-неволей начнет сравнивать тебя того и тебя этого… А, там для этого, хотя бы, будет меньше поводов… Если согласишься, я помогу тебе с документами на выезд…
- А если не соглашусь – не поможешь?
- По прибытии за вами ненавязчиво проследят, чтобы вы не попали под какое-нибудь разводилово. – продолжил Мехмет, как будто, не заметив реплики друга – А то Италия всё-таки родина Аль Капоне…
- Чикаго!
- Что Чикаго?
- Ну, родина Аль Капоне – Чикаго.
- Он же итальянец. Итальянец?
- Но родился он, по-моему, в Америке.
- Откуда ты всё знаешь?
- У меня в школе не только физкультуру и труд преподавали – язвительно ответил Антон.
- Я заметил, у вас еще и историю гангстерского бизнеса преподавали – съязвил в ответ Мехмет.
- Слушай, мне кажется? Или ты уговариваешь меня ехать в Италию?...
Мехмет не ответил, но вопросительно уставился на Антона. Антон продолжил:
- Вообще-то, ехать в Италию я и не отказывался. После того, как на меня вышел душеприказчик моих родителей, ехать или не ехать вопрос не стоял. Но после того, как ты начал уговаривать меня поехать, я стал сомневаться! Ты чего вообще от меня добиваешься?
- Слушай, а ты хорошо знал своих родителей?
- А при чем здесь это?
- Ну ответь?
- А они меня?
- Они – хорошо, ну а ты?
- Я их видел-то в сознательной жизни три раза…
- А они следили за каждым твоим шагом.
- Угу… Рассказывай…
- Не веришь? Я сам готовил отчеты для отправки им о том, как ты учишься, работаешь, ну и другие подробности… – Мехмет открыл кейс и достал тоненькую папку-скоросшиватель – Это всё, что разрешили тебе показать. Читай, оставить тебе это я не смогу.
На папке было написано «Буровы». Антон открыл папку, первый лист – была подписка о неразглашении с его данными. Мехмет протянул авторучку:
- Подписывай, без этого дальше смотреть нельзя.
Антон подписал без лишних вопросов и углубился в чтение.

***
Антон был хмурым как осеннее небо.
- Это получается, что авария могла быть не случайной?
- Это не доказано. – уклончиво ответил Мехмет.
- Миха, а кому это надо доказывать? Мне, вот, например, и так ясно… не ясно только какая страна… ну в смысле… какая разведка это устроила…
- Так, пойду встречу курьера, а ты отвлекись от мрачных мыслей – поставь чайник. Пора сожрать что-нибудь, а то мозги работать перестанут. И тебя это касается в первую очередь.
На столе из пакета появилась шаурма-шаверма, салат оливье и картошка фри.
- А где пицца?
- В Италии нажрешься… – парировал Мехмет.
- А по сто грамм?
- Пора отвыкать… к вину привыкай, у твоих родителей, знаешь, какие виноградники? ...
- Нет! Ну чё ты докопался?! У меня и так в голове полный винегрет!
- Блин! Точно! Надо было винегрет заказать. Ну ладно…
- Ды, пошел ты…
Поели молча, налили кофе.
- Миха, а давно мои родители начали работать в … в структуре?
- Всегда.
- Даже когда я маленький был?
- Всегда!
- А по людячи говорить не можешь? Чего ты как попугай?
- Антоха, ну чего ты хочешь от меня услышать?
Антон ненадолго задумался, а потом спросил:
- А они были хорошими разведчиками?
- Твой отец был не просто разведчик, он был резидент. Правда бизнесмен из него – так себе, бизнес на себе тянула твоя мать. Ну и структура конечно помогала, опять же контракты на Россию лоббировались… Это не важно, так что ты решил?
- А ты сомневаешься? Тем более после этого – Антон постучал пальцем по лежащей на столе папке.
- Ну и хорошо. От тебя не требуют быть новым резидентом, даже разведчиком. Тем более после того, кем были твои родители, тебя будут проверять и перепроверять. Ты просто должен там закрепиться и стать своим, а понадобишься ты или нет – еще вопрос. Ты даже не спящий агент, просто живешь… бизнес развиваешь, друзей заводишь… ну я может иногда в гости нагряну или кто из наших отдохнуть, просто по-дружески.
Антон поднялся и подошел к окну. Река уже вскрылась, но лед еще местами плыл по реке.
- Прошлый раз, когда я тебя послушал, кончилось командировкой хрен его знает куда, и хрен его знает зачем.
- Прошлый раз ты сам себе организовал эту командировку. Теперь чудес ждать не приходится, ты же сам рассказывал о последнем разговоре с бабой Лизой – друзья синхронно поплевали через плечо и постучали, один по столу, второй по подоконнику, потом переглянулись. Мехмет улыбнулся, но Антон остался серьезным.

***

Разговор с Вилли был тяжелым. Она сидела с заплаканными глазами на кровати, рядом с раскрытым чемоданом. Антон не хотел ее отпускать, но она была очень настойчива, сказала, что сдала какие-то анализы и необходимо забрать результаты, что она и так просрочила две недели назначенного срока, и что это может повлиять на её здоровье. Она ушла, а когда вернулась, уже была зарёванная и с порога начала разговор с вопроса: «Ты кто? Только не ври мне!» Объяснения Антона она не слушала, а оправдания встречала усилением рёва. 
- Я еще в больничном парке догадалась что это не ты…
- Вили! Это я! Именно я тогда, на Гужевой улице передал тебе визитку! – Антон хотел взять её за руку, но она отдернула руку.
- Не подходи! Это не ты! Ты не можешь иметь детей! А лечащий врач в госпитале, где ты лечился, дал мне вот… - Вилли вытащила из лежащей рядом сумочки бумагу и протянула Антону.
Бумага оказалась справкой о том, что Антон совершенно здоров. Антон внимательно прочитал бумагу. В конце справка ссылалась на медицинские документы Питерской поликлиники от 2013 года, которые подтверждали, что данный пациент по результатам анализов абсолютно здоров, в том числе и репродуктивная функция. Антон вспомнил, что данный тест пришлось пройти по требованию Семена Андреевича – Катькиного папаши по Катькиному-же научению… Впервые с момента разрыва с Катькой Антон мысленно поблагодарил её.
- Ну вот же! Ты до конца прочитала документ?
Виолетта шмыгнула носом и забрала у Антона бумагу. Минуту она изучала документ…:
- И что тут?
- А то, что я никогда не страдал бесплодием! Еще в Питере я сдавал анализы. Они совпадают с последними… Значит я – это именно Я, а тот другой – это другой!
Вилли снова заревела белугой.
- Леточка! Перестань…
- Вилли! Вилли. Я Вилли!
- Прости-прости…
- Но я жила с тем другим, а не с тобой!
- А любил тебя Я! А не тот другой!
Вилли продолжала рыдать.
- Ну скажи, что мне сделать, чтобы ты успокоилась? Хочешь, я поцелую тебя, как тогда, первый раз после госпиталя? Нам тогда было хорошо, ведь правда?
Вилли начала рыдать еще громче.
- Вилли, ну что такое? Успокойся, пожалуйста!
- Что такое? Ты еще спрашиваешь – что такое? Вот! – Вилли вынула и бросила на кровать какую-то тонкую полоску не то бумаги, не то пластмасса – Вот что такое!
- Это что? – Антон присмотрелся, на покрывале лежала бумажная полоска с двумя четкими линиями розового цвета – Похожа на лакмусовую… Это что, тест на беременность? Ты беременна?
Антон плюхнулся на стул рядом со столом, покраснел, как спелый помидор. Потом подскочил, и со словами «Я щас» убежал из квартиры. Вернулся он через полчаса с огромным букетом цветов и бутылкой какого-то игристого вина.
- И ты еще собираешься стать производителем вина? Выброси эту дрянь в мусорку, нет! Отдай бомжам, и послушай, что они скажут… – одной рукой Виолетта прижимала к себе букет, а второй размазывала слёзы по щекам, но глаза у неё уже светились счастьем…
 
***
Мехмет встретил Антона на стоянке Внуково.
- Может объяснишь? Почему один билет? Почему перенесли вылет?
Антон вытащил из такси два чемодана, один большой на колесиках, второй поменьше, спортивную сумку через плечо, и черный пакет с логотипом «Fa», который он протянул Мехмету:
- Это тебе!
Мехмет заглянул в пакет и поморщился, там лежали три коробки конфет Мерси и злополучная бутылка игристого.
- Конфеты раздашь девчатам, а вино лично тебе! – С нескрываемым троллингом на лице прокомментировал Антон.
- Я сохраню эту бутылку, как подарок от непревзойденного сомелье, кавеиста…
- Кого-кого?
- Не перебивай!... Кавеиста, и однажды, когда ты будешь в почтенном возрасте, окружен родными и близкими я… В общем дерьмовое вино ты выбрал…
- Прости… Вилли велела выбросить, я хотел … прости.
- Ладно, принято! … а все же, есть повод?
- Я папа!
- Римский? Не рановато ли? Ты еще до Италии не долетел… - Мехмет заржал от души.
- Нет… Ну… в смысле…
- Да понял я! – Мехмет хлопнул друга по плечу – Только, я думаю, ты пока собираешься стать папой, правильно?
- Ну, да…
- Всё хорошо? Я так понимаю, разговор состоялся?
- Угу..
- И?
- Она осталась здесь до родов… а потом по обстоятельствам, а я пока приготовлю там всё для её приезда.
- Не разумно, надо было рожать там… ну да ладно, это её решение… Только надо было предупредить… я надеялся на Вилли, она бы не дала тебя обвести, а так придется цеплять к тебе юриста. Пароль простой, я от Михаила. На той стороне тебя будет встречать душеприказчик твоих родителей, он к нам отношения не имеет, но, по всем проверкам, честный малый. Попробуй с ним подружиться и оставить при себе. Юрист нарисуется позже.
Мехмет проводил Антона до регистрации.
- Вон за тем турникетом кончается юрисдикция нашей Родины – улыбнулся Мехмет – Но я уверен, что в твоем сердце этот турникет отсутствует!
Друзья обнялись. А потом, без лишних разговоров, Мехмет повернулся и пошел к выходу ни разу не оглянувшись. Антон еще мгновение смотрел Мехмету в след, ему вдруг почудился запах ковыльной степи с костром, ржание коней, и легкий ветер, шевелящий коротко стриженные волосы. Антон встряхнул головой. «Надо брать пример с друга, вон, он, как скала!» - подумал Антон, повернулся и пошел на регистрацию…
А Мехмет еще долго стоял у стеклянной стены терминала, видел, как Боинг с логотипом Ютэйр вырулил на взлётку разбежался и исчез в небе.
Не известно, встретятся они в будущем? Или в каком-то другом времени? Как сказал мудрец: «Время вечно. ПрохОдите вы».