На вселенской глади льда

                Я придумаю созвездья для тебя.
                Лёжа на вселенской глади льда.
                И. Н.


Это кино, появившееся в начале нового века, стало знаковым. Фильм был очень сложным для восприятия, не каждый мог прочувствовать все нюансы, которые сценарист и режиссёр пытались донести до зрителя. Но в семье Нечипоруков фильм зашёл «на ура». Его смотрели и пересматривали регулярно, его цитировали в быту, а после того, как выучили наизусть, раздобыли оригинал фильма без дубляжа и смотрели на английском языке, чтоб слушать голоса и интонации Кейт Уинслет и Джима Керри. Одной из ключевых сцен фильма был – ночной пикник на замёрзшей реке Чарли. В этой сцене на льду реки лежали главные герои, чьи судьбы только начинали сплетаться в единое целое. Они лежали, прижавшись друг к другу, тихо беседуя, всматриваясь в звёздное небо. И однажды уже повзрослевшая дочь во время очередного просмотра, вдруг, спросила:
- Пап, а ты бы хотел вот так с мамой – лёжа на льду, смотреть на звёзды?
И папа не смог сразу ответить, он глубоко задумался, а потом, поставив воспроизведение фильма на паузу, вдруг сказал:
- Нет, не хотел бы! Это очень романтично, но я вдруг понял, что уже почти сорок лет, как моя нога не ступала на лёд. Наверное, мой детский страх никуда не делся.
Увидев удивление на лицах жены и дочери, отец семейства стал рассказывать:
- Нам было по одиннадцать лет, были зимние каникулы, и мой дружок Сашка однажды вышел гулять на лыжах. У меня к тому времени лыж уже не было, из детских малюсеньких я вырос, а взрослые мне ещё не купили, вернее даже и не планировали. К тому времени мы с друзьями, посмотрев старый чёрно-белый фильм «Синегорцы» по книге Льва Кассиля, организовали свою пацанячью одноимённую страну Синегорию. Центром этой нашей страны были терриконы закрытой шахты Девятнадцать-Двадцать, окраины заводов «Асфальтного» и «Стройдеталь», небольшой кленовый перелесок, а также часть поймы реки Чигари, в которую впадал технологический ручей, вытекавший у подножия тех самых терриконов. Воды этого ручья были кардинально рыжего цвета, и, перетекая под железнодорожной насыпью мимо окраин посёлка Балка Блюма, образовывали каскад из нескольких прудиков, пока не срывались небольшим водопадом с высокого берега в воды одной из самых несчастных речушек нашего города – Чигари, она же Железная, она же Вонючка.
И вот тем зимним днём мы вышли за пределы посёлка и отправились в свою Синегорию. Мы шли мимо ограды завода «Стройдеталь», промышленной свалки и терриконов по довольно глубокому снегу. Морозец был в те дни небольшой, наверное, минус два-три градуса. Так как пара лыж была одна, мы шли на них по очереди – метров сто идёт один, потом другой. Это были обыкновенные подростковые лыжи «Снеговик» среднего размера, с обычным ремешком вместо профессионального крепления для обуви, поэтому смена лыж не занимала много времени. Минут за тридцать мы добрались до второго пруда, который у нас именовался по цвету воды Рыжим, а иногда за Г-образную форму его называли Ржавый Пистолет. Весь пруд был покрыт льдом и только в том месте, где вода вытекала из него, тёмным пятном на белой простыне заснеженного льда выделялась небольшая полынья. Берега пруда были пологоватыми и поэтому тут на берегу мы стали кататься поочерёдно на лыжах «с горки», съезжая с верхней кромки берега, долетая на лыжах почти до середины пруда. Сколько продолжалось наше катание – не помню. Но после того, как нам надоело, мы по дурости своей пошли разведать крепость льда возле полыньи. Лёд слегка потрескивал и даже едва заметно прогибался под нашими ногами, но мы были беспечны и продолжали потихоньку подбираться к нашей цели. Я шёл первым и за полметра до края полыньи лёд не выдержал, и я по ключицы провалился в воду. Пруд был не глубокий, это меня и спасло, потому что Сашка сразу же, метнулся в сторону берега и рассчитывать на его помощь не приходилось. Я пару раз попробовал выбраться на лёд, но он проваливался под моим весом, и тогда я просто решил идти в воде к берегу, как ледокол, напирая на кромку льда всей массой тела. Через пять минут я выкарабкался на берег мокрый и обалдевший. Сашка тут же вручил мне лыжи, и сказал:
- Давай бегом домой, чтоб не заболеть, ты шуруй на лыжах, а я за тобой!
И я помчался на всех парах на лыжах без передышки, а Сашка, запыхавшись, гнался за мною по щиколотку в снегу. Я не помню, как быстро мы добрались до родной улицы, может минут за пятнадцать, может за двадцать. Я резво вбежал в дом, скинул всю мокрую одежду с себя, и переоделся в сухое, а потом выпил горячего чаю. Все вещи я развесил на кухне возле печки, а на припечек поставил сушиться свои ботинки. А когда пришли с работы родители, на их вопрос, почему вещи сушатся, сказал, мол, с Сашкой катались с горки с насыпи и вывалялся в снегу. И что удивительное, я тогда не заболел. Всё-таки организм в стрессовой ситуации выдал все внутренние резервы, что бы я не пострадал от переохлаждения. Я даже не ощутил никакого переохлаждения. Я помню, что хотя одежда и покрылась льдистой корочкой, сам я был разгорячённый, и когда скидывал с себя эту застывшую броню, мои щёки пылали от прилившей к лицу крови.
Я за этот случай совершенно забыл и не думал, что оно так глубоко гнездится, пока твой вопрос разбудил эти воспоминания во мне. Я только сейчас понял, что с тех пор моя нога ни разу не ступала на поверхность льда водоёма. Лёд луж на тротуарах не в счёт. Так что пусть Клементина водит своих парней на крепкий лёд реки Чарли, а я воздержусь…
И папа замолчал.
После этой рассказанной отцом семейства истории насторой пропал, и Нечипоруки фильм досматривать не стали, а разошлись по своим углам, каждый думая о чём-то своём, а на застывшем экране, так и лежали на льду главные герои, пытаясь рассмотреть в тёмном небе созвездие Осидия – радугу и крест над нею.