Выжатая подушка пуха и праха

Всё началось с котёнка. Я начал выдавливать ему гной из глаза, а он вдруг потёк как краска из тюбика, и на моих глазах котик сдулся и охладел. Страшное предчувствие заставило меня посмотреть на остальных котят и не обмануло: они все лежали холодные, словно отпустившие из себя воду пупсы.

Но всё началось конечно раньше. Когда мы с женой переехали в нашу весеннюю квартиру, одну из четырёх, по временам года, и начали раскладывать быт. Вместе со всеми котами. Только я вот что подумал: а возможно ли было, чтобы мы не переехали, и стало бы это причиной того, что то что произошло не произошло бы?

Сразу после признания смерти трёх котят, четвёртый так и не был найден, я увидел паука. Лень искать соответствие в гугл-картинках, он был с ладошку, белый в рыжине, с пухлыми ногами, объёмный как король, довольно неприятного и опрятного вида. А, сразу устрашающе поднял одну ногу, когда я его заметил. Надо ловить убивать. Загнал его в угол, а там ещё таких же парочка, а под ними тараканы, те самые чёрные, московско-питерские. Ну, сами понимаете мои чувства..

Чувства надвигающегося хаоса, которого не избежать, но и не поддаться ему в силу жизненной необходимости. Пошёл искать котов; и вдруг вванной комнате, знаете такое стандартное расположение раздельного санузла где-нибудь в проёме на разделении жизненного пространства, вижу: змея. Огромная как желтобрюх, но какой-то такой благородной выправки., индийской. Смотрит мне в глаза. Надо убивать. На удачу под ногами обнаруживается барракуда, такая почему-то как будто полузамороженная, твёрдая и гибкая. И что я, дурачок, делаю? Со всей дури этой рыбиной, размером в/с локоть, кидаю в змею. Попадаю. Она было бросается на меня от получающего удара, но потом, резко изменив внимание, впивается в рыбу и, таща её под ванну, начинает жадно жрать.

Фухфухфух, передёргивает меня, успокаивает, приводит в себя. Отправляюсь на поиски котов. Ввоображении они мне уже представляются такими же иссохшими как котята, но их нигде нет. И вдруг вижу жабу, прыгающую переваливающейся по паркету, и, чёрт меня забери, на неё наскакивает паук, впивается ей в толстую кожу_спину, и они вместе уползают по своим смертным делам.

Представьте только сколько я сдержал настоящих матных слов в этом роскасе описываемого безумия торжествующей реальности? Но это ещё не всё.

В поисках котов опять прохожу мимо ванной, дверь закрыта изнутри на цепочку, и в щель вдруг просовывается лапа бульдога, воистину цербера. Коричневый, мощный, злой ублюдок, страшнее любого зверя, и, знаете, что-то в его глазах такое отчаянное, будто он не хочет, но вынужден. Потом сквозь щель цепочки просовывается его голова. Я вижу что он не может вроде бы порвать дверь, но порвать меня готов. А на стене висят три кувалды, ну такие, настоящие из прошлого, разной конфигурации, изящные и убийственные. Я думаю треснуть ему по башке и беру одну. А она не подъёмная, там оказывается и ручка кованая, замахиваюсь и не могу. Замахиваюсь и не могу. И он, эта совершенная псина, то ли под влиянием своего собственного взгляда, то ли и в моём взгляде горел огонь, вдруг смякает и ложится, не поверженный но сдавшийся, не убитый но покорённый, не господин но и не раб.

Ой. Ещё же не сказал ни слова о жене, о том как мы пытались бежать из нашей квартиры этой, как я им всем раздавал приказания, но их исполнение разбивалось о пух и прах. Разбивались о пух и прах. Как сон разбивается о явь. И как явь разбивается об сновидение. Мёртвые коты или живые. Мёртвые люди или живые. Ни один пророк вам не расскажет, ни один технарь, ни один пьяница и ни один святой, и уж точно ни один из известных богов.