Руки

Парень в метро взъерошил волосы, создал творческий беспорядок. Губы капризные, пухлые. Руки, будто нарисованы. Молотка и плоскогубцев не держали. Художник? Слишком гладкая мраморная кожа, без следов краски. Пианист? Пальцы почти прозрачные, гаммами не обременённые. И всё-таки музыкант, композитор, битмейкер.

Вот у Владимира Спивакова пальцы помясистее, чем у парня в метро. На скрипке натрудил. И дирижёрская палочка, подаренная Леонардом Бернстайном, в его руках кажется иголочкой. И какие они лёгкие, как крылья! Особенно когда дирижируют «Мессией» Генделя.

А у самого Георга Фридриха Генделя были лёгкие руки? На портретах он грузный, даже верхние пуговицы фрака не застёгиваются, а жабо на груди того гляди лопнет. Пальцы пухлые, а ноготки тоненькие, миндалевидные. Ухватили бумажный листок – и птички-нотки запели. И как! Лондон оратории не принял, а вот Дублин до небес вознёс. В концертный зал на «Мессию» Генделя за один вечер 600 слушателей набилось. Женщин попросили явиться без фижм, а мужчин оставить шпаги при входе, и все расселись поплотнее.

И Джонатан Свифт, гражданин Дублина, уж на что спесив, на «Мессию» не пошёл и своих певцов в этот «балаган концертный» не пустил, но на следующий день всё-таки камердинеру своему, сообщившему о визите Генделя, объявил: «Гендель? Этот немец? Он гений, пусть войдёт!»

У Свифта на портретах паричок как у Генделя кучерявится, и лицо усердным домашним поваром закругляется, а пальчики всё-таки более музыкальными, чем у Генделя, кажутся. Длинные, тоненькие. Пёрышко возьмут и на бумагу «Приключения Гулливера» нежненько положат.

Но в этом ряду самые тонкие и музыкальные пальцы у нашего сантехника Саши. Хотя моторика-то при таком «инструментарии», как выяснилось, у него не очень. Нет-нет, сифон и рассохшуюся резиновую прокладку кухонной раковины молниеносно меняет, а вот шнурки своих лакированных чёрных ботинок водостойким «Моментом» приклеил, чтобы впредь не развязывать и не завязывать.

А какие, интересно, руки создали византийские мозаики Равенны? Грубоватые, с обветренной кожей, мозолистые…Чьи руки? Описанные царём Давидом и Данте? И вслед за Ольгой Седаковой, переводчицей и толковательницей «Божественной комедии», обретаешь «мудрость надежды»: если тебя создали такие руки, ты не можешь исчезнуть бесследно.