Бусинки мои. Пасхальная история в общаге

 
                Весна ворвалась в жизнь студентов мехфака дерзко и стремительно, раскрашивая мир тёплым солнцем, нежным цветением дикого абрикоса и радужными надеждами. Хорошее настроение витало в воздухе, предвещая обновление. Но в ночь Великой субботы сон покинул нас, а вместе с ним улетучилось и предпраздничное настроение.

                Василий, здоровенный русый детина, остриженный под нелепый "горшок", который он гордо именовал "русской канадкой", ввалился в комнату пьянющий в стельку, около двух часов ночи. Споткнувшись неуклюжей ногой о Витькину кровать у самого входа, он выкорчевал её с насиженного места в простенке и рухнул на пол возле стола. Мгновенно раздался богатырский храп, густой и утробный, словно из пасти ожившего доисторического крокодила вырвался смрадный вихрь алкогольного перегара, заполняя комнату первобытным ужасом.

                Он и раньше сотрясал общагу своими руладами, но на этот раз случилось нечто невообразимое: с шумом набирая воздух в лёгкие, замирал на долгие полминуты не дыша, после чего извергался громоподобный выхлоп, которому позавидовал бы гудок паровоза!
                Витька, худосочный болезненный парень, проглотивший медицинский справочник от корки до корки вместо учебника по термеху, авторитетно изрёк:
                – Я читал про такое – это апноэ. Такой храп может привести к смерти из-за остановки дыхания… Вот слушайте, – Витька достал зачитанный справочник из-под подушки, полистал и торжественно прочёл, – «проявление синдрома обструктивного апноэ – это когда человек храпит во сне, в это время мягкие ткани ротоглотки вибрируют, и в момент их смыкания происходит блокировка воздуха и остановка дыхания соответственно. При этом возможен летальный исход».

                – Как бы с нами не случился этот летальный исход! – Лёха задумчиво почесал затылок, – храпит, аж всё ходуном ходит. Скоро мы тоже вибрировать будем. Слышь, Витёк, стаканы вокруг графина на столе звенят!  Может, перевернуть Ваську на бок… или на кровать перетащить? Разлёгся, идол, пройти негде.
                – Как же, как же, – вступил в обсуждение Женька, – ты что-ль перетаскивать будешь? Тут кран нужен! Пойду я лучше на кухню чайник поставлю. Утро вечера мудренее, как говорится. Авось сам проспится и прекратит своё безобразие. Завтра Пасха… У нас в деревне настоящий праздник: яйца красят луковой шелухой и тушью. Бабка Валя творожную пасху готовит с изюмом. Объедение!
                – Ну, мужики, вкушать яйца с пасхой нам не придётся. Яиц-то нет! А вот тушь есть! Недавно курсовую по генеральному плану раскрашивали. Давай мы этого гада, Ваську, размалюем? Будут ему пасхальные яйца в память о страстной субботе! – Лёха ехидно скривился в нехорошей улыбке и полез на полку за тушью.
               
                В комнате повисло молчаливое замешательство.
                – Молчание – знак согласия, – хмыкнул Лёха, нарушая гнетущую тишину. – А ну, Женечка, помоги спустить штаны с этого кабана, а ты, Витёк, маляром будешь – орудуй кистью. Я на подстраховке – руки придержу. Не дай бог, очухается, так враз пришибёт!
                - Может, не стоит? – заныл Витёк, - щекотно же ему будет. А если проснётся? Убьёт нахрен… аккурат на Пасху. У Васьки кулак – гиря!
                - Ты, главное, штаны не замазюкай – они у него последние. Реликвия, можно сказать. На его зад штаны купить непросто!

                Василий пробудился, когда день уже клонился к закату. С трудом разлепив веки, он машинально подтянул сползающие штаны и обрушился на продавленную кровать, которая отозвалась жалобным стоном изношенной панцирной сетки.
                – Други мои, - возопил он, - найдётся ли чего-нибудь опохмелиться? Проявите понимание. Голова раскалывается! Лёха, не томи душу, у тебя всегда есть - плесни хреновухи своей, погибаю!
                – Где это ты вчера так уконтрапупился, Василий? – поинтересовался Лёха, скупо цедя самогон в гранёный стакан.
                – Помню лишь, что к Верке моей братец из деревни нагрянул, зелье знатное привёз… Целую банку, трехлитровую. Градусов семьдесят - не меньше! Верка картошечки на сале с лучком нажарила, а дальше – как отрезало, будто в омут провалился, тьма египетская!
                Василий залпом опрокинул стакан, занюхал тыльной стороной ладони и, шатаясь, побрёл в туалет, что ютился в конце коридора через две комнаты.
                – Мать честная! – громыхнул оттуда вопль Василия. – Что же это деется-то, а? Откуда такое?!
                Василий, словно разъярённый медведь, ввалился в комнату, придерживая сползающие штаны:
                - Ваших рук дело? – сурово вопросил он, приспустив штаны до колен, демонстрируя пасхальный антураж.
                – Не-е-е, – пролепетал побледневший от страха Витёк, поспешно пятясь за стол, – а во-о-бще, Вась, вроде неплохо… Ни у кого нет такого. Может, даже талантливо. Прямо вернисаж, мать его!
                - Я вот тебе покажу вернисаж, Репин хренов! Ты мне трусы вымазал? Носом стирать заставлю!
                Однако хреновушка начала действовать и в голосе Васьки появились миролюбивые нотки:
                - Вообще-то прикольно, только зачем было трусы мазать? Что-ж теперь придумать эдакое? Девкам бы показать – во переполох будет! А похристосоваться?
                - Ты, Вась, не очухался, похоже - с кем христосоваться собрался и чем? – покрутил пальцем у виска Женька, - на худой конец по нашим пройдись, покажи… Может, кто и нальёт!

                Н-е-е, лучше уж я к Верке схожу – она оценит! А может и в банке что осталось?

Послесловие
Автор писал, а В.Теняев одобрил и «подшаманил». Спасибо большое!