Воспоминания моей мамы. Продолжение

22 июня, 1941 года прохолила в Квасниковском клубе алимпиада (смотр художественной самодеятельности.) Съехались близлежащие школы со своими программами.
       И вдруг в зал вошёл офицер, прошёл очень быстро к сцене и без всяких вступлений сказал только одно слово:
- Война!
Зал на какое-то мгновенье замер, а потом началось невероятное: женщины, дети кричали, а потом все ринулись к выходу.
         А во дворе клуба на середине уже стоял стол накрытый красной скатертью. Около него толкались мужчины с сумками, кто-то произносил речь. Женщины - плакали вголос. Мужчины партиями грузились в машины, которые быстро отправлялись.
Из кузовов машин неслось последнее:  "Прощайте!"
     Машины одна за одной быстро исчезали, оставляя на дорогах рыдающих матерей, жён, детей.
      С затаённым дыханием слушали выступления т. Сталина, который говорил о вероломном нападении фашистской Германии. Голос его был спокойный, в каждом слове чувствовалась уверенность в правоте нашего дела, в победе.
Наш народ всегда верил нашей партии и в те годы эта вера была рсобенно обострённой. Каждое выступление членов правительства, и особенно т. Сталина были для нас, как твёрдая почва под ногами, как путевая звезда. Раз она светит и рядом, значит жить и бороться модно уверенно.
     Сейчас эти слова кажутся  высокопарными и не было тогда таких слов в наших головах, но чувствовали так, действовали по зову этих чувств.
      Военкомат организовал краткосрочные курсы медсестёр и  связистов. Но скоро всех нас собрали и сказали: "Мужчины ушли на фронт, а в колхозе остались одни женщины. А урожай надо собрать до зёрнышка. Хлеб нужен фронту."
      Разочарование! Мы ждали, были уверены, что нас всех сразу, немедленно возьмут на фронт, а тут - поле.
      Нас распределили по группам. Я попала в бригаду Узморского колхоза. Село Узморье от Квасниковки в 20 км. Уходили мы в колхоз на неделю. В понедельник рано утром выходили, а в субботу поздно вечером возвращались, чтобы привести себя в порядок. Никто ни разу нас не возил домой. Пешком в оба конца. Работали от восхода до заката солнца, без скидки на молодость.
Так мы работали полтора месяца: июль и август.
       В нашем ( тогда) Терновском районе проживало много немцев. Они были когда-то, ещё при Екатерине 11, переселены в рационы Поволжья. Многие прижились здесь и была даже создана Автономная республика немцев Поволжья. ( АССР н П), столица г. Энгельс. Органы внутренней  безопасности раскрыли заговор среди определённой части немцев, направленный против власти.
Цель заговора - помочь продвижению фашистских захватчиков.
Разбираться в то время, кто прав, кто виноват, было некогда. По этому правительство  выбрало единственно правильное в то время решение: выселить всех немцев Поволжья в отдаленные
местности страны. Выселение было назначено на 30 августа 1941г.
      Вновь собрали нас, комсомольцев. Надо было выехать в немецкие колхозы и заменить выселяемых немцев.
      Мы подъехали к селу, а немецкие семьи в это время выезжали.  Конечно, далеко не все среди высылаемых - предатели. Были среди них и честные люди, это безусловно. Но поди ты, разберись в это грозное время.
      Хорошо помню, как подошла к нам женщина в строгом костюме с орденом Ленина на лацкане пиджака.
- Девочки, я знаю, что вы будете работать на ферме. Пожалуйста, будьте поласковее с коровами. Кормите их хорошо. Тыкву режьте помельче, да обязательно хорошенько выдаивайте.
 Мы узнали, что эта женщина была заведующая фермой и пообещали всё делать так, как она советовала.
      Да, конечно, много было среди немцев Поволжья и честных людей, пусть они простят нас за суровые военные меры. Это была крайняя необходимость.
Когда все уехали, в селе остались мы и военные из МГБ. Сразу нас предупредили: из колодца воду не пить - она отравленная. На складе мука оказалась тоже отравленной и многое ещё подобное.
      Так мы стали доярками. На каждую девочку по 14-15 коров.
Мы и пастухи были, и скотники, и доярки, и сепарировали молоко, т.е. делали - всё! Нерабочее время было только тогда, когда падали от усталости и спали.
      В конце октября 1941 года в Терновском районе появились первые эвакуированные с Украины. Их расселяли и в тех сёлах, которые оставили наши поволжские немцы. Таким образом нам пришла смена.
      В конце октября мы впервые в военный год собрались в своём классе. Нам ещё надо было кончить 10-й класс. Но учителей не было. Мужчины были на фронте. Уроки проходили как-то странно. Нам они казались совсем не нужными. Бросив учёбу в конце ноября я ушла работать на военный завод. Приняли меня  в литейный цех 02 учеником плановика. Я что-то переписывала. Конечно, в плановой работе я ничего не понимала, но цифры переписывала добросовестно. Меня избрали секретарём комсомольской организации цеха. Работали очень напряжённо, рабочих не хватало. Приходилось работать в две смены. И стенгазету мы выпускали только ночью.
      Не один вечер я и мои подруги обивали пороги военкомата. Мы подавали заявления с просьбой послать нас на фронт. Наши заявления брали, но отвечали односложно: "Ждите!"
      А время шло и вместе с ним шли в село похоронки. В самом конце февраля 1942г. Я осталась на заводе в ночь выпускать очередной номер стенгазеты. Утром пришли рабочие и сообщили, что очень многие девчата получили повестки и призваны в армию.
- А тебе нет, - сказали они.
      Я едва дождалась конца рабочего дня. И с работы - прямо в военкомат: "Как в колхоз, так иди! В немецкое село - иди! В агитбригаду - иди, а как в армию - так мне нет повестки!
- Ты не шуми! Куда тебе на фронт с твоим здоровьем? ( У меня действительно было очень плохое здоровье. В 9 классе признавали зачатки туберкулёза. Да ещё какой-то порок сердца.)
      Утром следующего дня я вновь в военкомате со своими подругами: Мария Науменко,  Мария Кашкина, Елена Небога и другие. Проверяют зрение, а я так волнуюсь, что ни одной буквы не могу назвать правильно.
- Да ведь вы слепая.
- Нет! Я не слепая. Я хорошо вижу.
Все девчата ещё вчера прошли обследования нашего местного врача, а я попала к нему одна. Он послушал и говорит:
- Куда тебе, дочка, на фронт? Тебе бы в больницу да пролечиться!
 Как я его уговаривала, передать нельзя. Уговорила.
- Ну, что ж, иди. Всё равно уйдёшь ведь!
И выдал справку.



Продолжение следует.