Почему жизнь - это священная война, которую нельзя

Почему жизнь - это священная война, которую нельзя выиграть…

Жизнь – что это, как не великая и жестокая мистерия, разыгрываемая в храме Мироздания? Что это, как не вечное противоборство двух начал, двух безжалостных божеств, одно из которых лепит формы из хаоса, а другое – стирает их в пыль? Мы, люди, лишь тени на стене этого колоссального театра, где нет ни зрителей, ни судей – есть лишь актеры, обреченные играть свои роли до последнего вздоха. 

Созидание и разрушение – два лика единого бытия. Они не враги, но близнецы, рожденные в недрах мироздания. Одно без другого немыслимо: если бы не разрушение, созидание превратилось бы в бессмысленное нагромождение форм, а если бы не созидание, разрушение не имело бы ничего, что можно уничтожить. 

Но кто они, эти силы? 
Творец, воля к Да, всё разрушится. Но пока мы дышим – мы можем творить. Да, смерть придёт. Но пока мы живы – мы можем любить. Да, хаос поглотит всё. Но пока есть воля – мы можем бороться.
И в этом – наше бессмертие. 

Не в вечности плоти, а в вечности духа жизни, дух, который возводит храмы, пишет поэмы, зажигает звёзды. Он – это огонь Прометея, это мечта, это гордый взор человека, устремлённый к вершинам. Он строит, даже зная, что всё обратится в прах. 

Разрушитель – безликий, холодный, равнодушный. Он – это время, пожирающее детей своих, это война, стирающая города, это болезнь, подтачивающая тело. Он не ненавидит – он просто есть. 

И между ними – человек, существо, которое одновременно и жертва, и борец.

Но если всё обречено на гибель, в чём тогда смысл? В чём оправдание наших страданий, наших побед, нашей любви? Смысл – в самой борьбе. Разрушение неизбежно, но это не значит, что мы должны склонить голову. Напротив – именно потому, что всё тленно, наша стойкость приобретает священный характер. Гордость – это бунт против абсурда. Когда человек строит, любит, мечтает, несмотря на то, что знает о конечности всего, – он бросает вызов самой судьбе. В этом – суть героического мировоззрения. Не важно, победим ли мы в конце. Важно, что мы не сдались.

Романтическая душа не приемлет компромиссов с пустотой. Она либо горит, либо угасает – но не тлеет. 
Романтика – это не сладкие грёзы, а огненная вера в то, что есть нечто выше обыденности. Это готовность идти на смерть за идеал, это презрение к трусости, это жажда абсолюта в мире относительного. Когда человек смотрит в бездну и улыбается – он побеждает. Не потому, что бездна исчезает, а потому, что он отказывается бояться.

Мы не выбирали эту игру. Но раз уж мы в ней – будем играть достойно. Если жизнь – это поле битвы между созиданием и разрушением, то наша задача – сражаться на стороне созидания, даже зная, что разрушение в конечном счёте возьмёт верх. Потому что истинная победа – не в результате, а в том, как ты шёл к нему.

Да, всё разрушится. Но пока мы дышим – мы можем творить. Да, смерть придёт. Но пока мы живы – мы можем любить. Да, хаос поглотит всё. Но пока есть воля – мы можем бороться.
И в этом – наше
бессмертие. Не в вечности плоти, а в вечности духа.