Воловжа

               
                ТЕМ КОГО ПОМНЮ И ЛЮБЛЮ



 
Эта история, в которой так тесно переплелись вымысел и реальность, что начинаешь верить в чудеса и сомневаться в естественных законах мироустройства, произошла со мной во время недавней летней поездки в деревню.

Вернее все началось зимой. Я сидел за ноутбуком. За окном шел крупный снег. Изменения в программу были внесены, работа на сегодня закончена. Я закрыл глаза и почему-то  вдруг вспомнил себя подростком  двенадцати лет.

Я деревне у бабушки, и мы с ней в лесу,  идем по дороге, заросшей травой. Бабушка стройная, аккуратно одетая, то и дело нагибается и срывает спелые красные ягоды. В воздухе пахнет земляникой. Бабушка собрала целую горсть, подошла к пеньку и высыпала ягоды на пенек. Я знал, зачем она это делает. Когда я был совсем маленький, я спросил ее:

- Почему ты их не ешь, а кладешь на этот пень?

Бабушка ответила, что первые собранные ягоды она отдает своим покойным родителям, оставляя их на пне.

- Бабушка, а я видел, как их птица склевала!

- Ну, и что, она их им передаст!

Мы вышли из леса на большую поляну и подошли к речке. Здесь раньше жил мельник Трей. Мельница развалилась, и мы перешли речку по остаткам моста.

Раньше  речка образовывала разлив перед плотиной. И там жили одни щуки, они съели всю остальную рыбу, и стояли на мелководье толстые и короткие.  Я их видел, проезжая по мосту на телеге, когда меня брали на покос дедушка и бабушка. Мне было 6  лет, и я очень мечтал прийти на эту речку и поймать этих щук на живца. Взрослые, боясь, что я уйду один в лес, пугали меня то стаями диких собак, то рысью - кровопийцей. Так я и не сходил за щуками. А потом плотина развалилась,  и вода ушла вместе с рыбой.

- Внучок, я хочу показать тебе место, где я родилась. Деревня называлась Воложье, рядом Воложинское озеро. Сходим, тут осталось совсем недалеко!
 
- Конечно, пойдем и деревню посмотрим!

- Деревни там сейчас нет. Когда народ сгоняли в колхозы, многие деревни расселили.

Бабушка рассказывала, что она была из бедной семьи, и с детства трудилась, помогала родителям, шила одежду на заказ, работала в поле. Бабушка умела все, в ее доме было всегда чисто, на полу лежали связанные ею половики — круглые, яркие, разноцветные и прямоугольные, как ковровые дорожки; на столе и комоде лежали белые кружевные салфетки, из печки пахло пирогами и блинами. А дед был из зажиточных. Поэтому родители бабушки выдали ее за деда, хотя она любила другого. Дед принял Советскую власть. Записался в колхоз, работал сначала конюхом, затем бригадиром. А потом вступил в партию и стал перед войной председателем колхоза. У них родились три дочки и сын. Сын умер младенцем. Когда началась война, дед добровольцем ушел на фронт. Бабушке как жене коммуниста предлагали уехать, посылали за ней подводу. Но она сказала:

- Я из своего дома никуда убегать не собираюсь, в нем мужа с войны дождусь.

  Когда пришли немцы, бабушку никто не выдал, никто не сказал, что ее муж коммунист и председатель.

Так за разговорами мы подошли к лесному озеру. С одной стороны озера стоял лес, а с другой берега были в редких деревьях. Рядом со вспаханным полем проходила проселочная дорога, и за ней стояли, поросшие молодыми сосенками песчаные курганы и небольшие возвышенности.

Про эти места много удивительного говорили. Так бабушкин дед ей рассказывал, что встретил здесь странно одетого мужчину , видать не местный, который спросил:

- Где здесь можно звонить?

Дед ответил, что колокольни в деревне нет.

- Да, причем, здесь колокольня, мне надо сообщить в город, что меня обворовали.

Дед настаивал, что город далеко, и  колокола не слышны будут.

- Мне нужен аппарат, чтобы связаться с городом, в каждой деревне давно такой есть!

Бабушкин дед потом долго потом смеялся над приезжим фантазером с его сказочном аппаратом для разговоров на большие расстояния. И бабушке маленькой это как анекдот рассказывал. Странно,  обычно в деревнях каждый человек на виду, но в соседних деревнях этого  прохожего никто не видел.

Да, еще странно, говорила бабушка, что на берегу озера пропадали люди бесследно. Предполагали, что они тонули, но тел не находили.  Рассказывали,  что очень давно это было, еще во время войны с французами, женщина одна пропала.  Эта пропавшая вернулась через девять лет в деревню, явно не в себе. Внешне никак не изменилась, выглядела заметно моложе ровесниц, и несла какой-то бред, про то, что она все время была здесь, никуда не уходила, но деревни на месте не было, вместо домов одни камни и деревья, и озеро было. Ну, что взять с больной , стали звать ее Валькой-дурочкой. Люди смеялись, а она упорно твердила свое и сердилась, что ей не верят. Моя бабушка на полном серьезе мне говорила, что про эту историю ее деду его  родная бабушка рассказывала.

Я подумал, что бабушка меня специально пугает, чтоб не вздумал сюда один на рыбалку через лес ходить, и улыбнулся. Бабушка поняла мою улыбку, и серьезно сказала,  что сама видела, как божий человек, еще перед войной это было, пропал на берегу озера. Словно растворился в воздухе, только одежда осталась.

        Милая бабушка, все еще меня малышом считает, сказки рассказывает, я взрослый — мне уже 12 лет. И я просто промолчал без улыбки.


Второй раз я оказался на этом озере около 22 лет назад. Я приехал в деревню, в которой проводили лето мои родители, на несколько дней в июле.

Поезд остановился на маленькой станции Изоча. Я спрыгнул в высокую траву с подножки вагона, повернулся и взял свои вещи, а поезд медленно тронулся, начал разгоняться, зеленой полосою уползая вдаль. Стоянка поезда всего 1 минута, вспомнил я.

Название железнодорожной станции, открытой в 1904 году, дали по имени протекающей рядом речки. Один местный краевед утверждал, что речка очень извилистая,  то и дело пропадает из глаз, из очей. Отсюда, мол Изоча.

Забавная версия, но копаясь в старых словарях и перечитывая исторические книги про нашествие монголов Василия Яна, я нашел для себя более правдоподобную. Дело в том, что земля эта долгое время была пограничной между Московским и Литовским княжествами, затем стояла на стыке  Речи Посполитой и Российской империи. И есть очень красивое русское слово - Изотчина  (Изотча) , так называли землю отцов, родину.  Однокоренное слово с отчизной . И  небольшую, но дорогую стосковавшемуся по родине русскому сердцу речку, возвращаясь с чужбины встречали словами "Изотча". Затем трансформировалось в Изоча. Однокоренные слова "отче", "отчина", "отчизна", "отчество". Из отча - Изотча- Изоча - земля отцов. «Тча» и «ча» звучат почти одинаково. Никакого отношения ни к чьим очам Изоча не имеет, просто в корне "отч" пропала буква "т". Такое, к сожалению, бывает. Язык трансформируется в сторону упрощения, и при этом теряются смысловые связи.

Кроме того, очи в единственном числе, это - не оча, а око или глаз. Ну, нет в русском языке единственного числа для очей, как нет множественного числа для око. Не думаю, что наши предки плохо знали и чувствовали родной язык.

        В подтверждение своей версии (Изотча, Отчизна) нашел потом в интернете книгу стихов карельского поэта Вячеслава Агапитова с названием "Изотчина". Там есть такие строки:

"Без кореньев бору не взойти,

Без изотчины людишкам худо" .

По извилистой тропинке я вышел на грунтовую дорогу и по ней прошел весь станционный поселок, который вытянулся на километр. Пройдя последние дома поселка, я оказался на спуске с горы. Передо мной лежала  низина, а за ней возвышенность с густым хвойным лесом.  Я легко спустился в низину. Дорога шла небольшим полем, почему-то засеянным кукурузой. Я не заметил, как подошел к лесу, и начал подниматься в гору.

Эта гора мне снилась довольно часто, видимо были сильны впечатления детства, когда я приезжал сюда на каникулы каждый год зимой и летом. Во сне я долго  поднимался на эту гору по этой дороге, мне казалось, что из последних сил, но поднимался всегда, и всегда в этот момент просыпался.

На вершине горы я посмотрел направо , где на обочине росли молодые елки. И услышал явно, как живой,  со знакомыми неповторимыми интонациями голос деда:
 
- Ну, внучок, мой золотой, выбирай любую елочку!

Я закрыл глаза, и увидел себя на санях , укрытым большим овчинным тулупом. Мне 7 лет, и я приехал на зимние каникулы. Дед в желтом полушубке и серых валенках с галошами соскочил с топором  с саней и быстро пошел, утопая в снегу по верхушки валенок, к стайке елочек...

Скрипели полозья, лошадь по имени Майка резво бежала с горы. Я был счастлив. Я приехал в сказочную снежную страну, где исполнялись все мои желания, и меня окружала любовь и внимание лучших в мире бабушки и дедушки.

Свет тогда отключали в 23.00. Работала колхозная электростанция до окончания вечерней дойки коров. Я спал на высокой железной скрипучей кровати с блестящими металлическими шарами. В ногах мурлыкал довольный кот. Кто бы его пустил бы спать на кровать? Потрескивали дрова в голландской печке. Пахло сосной. Спалось хорошо. Просыпался я поздно. Слышал, как за стеной  тихо переговаривались бабушка и дедушка:

- Блины остынут. Надо будить!

- Пусть еще поспит для здоровья. Не барыня, подогреешь ребенку.

- Да ладно, подогрею , пусть спит. Да, блины не вкусные будут.

В тот год стояли сильные рождественские морозы. Я в шубе и шапке-ушанке, подвязанный под горло шарфом, выходил на улицу. И тут же в открытую дверь влетел воробышек, влетел и прямо свалился на пол. Замерз бедняга. Я забыл о прогулке, осторожно, согревая руками, взял маленькую птичку и отнес ее на лежанку русской печки.
Кота дома не было, я это проверил. Но я забыл, что у кота был свой лаз. Он входил в дом самостоятельно через специальное отверстие в полу на кухне за столом. Я отвлекся только на минуту, снимал шубу, шапку, как этот коварный кот прокрался в комнату. Когда я подскочил, только серые перышки торчали у разбойника изо рта.

Дедушка утешал меня долго. Я плакал, кричал на кота и деда, но пришла бабушка и быстро меня отвлекла чем-то. Потом мы сидели и играли в карты в дурака. Я старался на полном серьезе, но выигрывал всегда дед. И тут бабушка рассердилась, и с приторной улыбкой сказала дедушке:

- Откуда ты вытащил туза? Жулишь! Ребенка обманываешь! У морда твоя красная, кирпича просит!

- Я? Никогда! Это случайно. Дед просто ошибся. Ведьма ты киевская, что ты меня перед внуком позоришь?

Я никогда не слышал, чтоб бабушка и дедушка ругались. Услышанные мною ругательства были самими страшными и в тот момент и потом. После этой краткой перепалки мне вдруг пошла такая карта, несколько раз я сделал дедушку и бабушку "генералами".

Мы закончили игру и пошли  обедать. Дед  ел всегда очень интересно. Сначала второе, а потом суп. У него - свое главное место за столом. С этого места из окна была видна дорога. Я сидел напротив и смотрел в зеркало буфета за спиной деда. Бабушка сердилась на меня:

- Не смотри - красоту свою съешь!

В этот же год я, первоклассник, приехал на весенние каникулы, но остался в деревне на всю последнюю четверть. Мы сидели за столом: дедушка, я и моя двоюродная сестра - ровесница. Бабушка принесла большую сковороду свежей рыбки. Попадались рыбешки с икрой. Танюша, девочка спокойная и далеко не худенькая, выбирала себе маленькие "колбаски- пузырики" с икрой. И шустро их поедала. Выбрав, самую большую и смешную желтую колбаску Танюшка довольно посмотрела на меня, потом на деда и заявила:

- Прямо, как у Сереги...

Дед крякнул и сказал бабушке, чтобы больше меня в баню с женщинами не водили.

- Со мной ходить теперь будешь, с мужиками.

Пройдя километр по сосновому лесу я вышел на большое ржаное поле, которое люди называли аэродром. Перед войной здесь был военный аэродром.  На обочине дороги синели васильки. Поле закончилось спуском к небольшой речке Тоболке. Второе ее название — Каевка.

Я с удовольствием поставил на мостик тяжелую сумку, спустился к речке, умылся и напился холодной воды. Идти оставалось немногим больше километра, дорога поднималась от речки, изгибаясь направо. А слева виднелись крыши небольшой деревни Чупрово, бывшей вотчины князей Татищевых и когда-то центра этой волости. Я широко зашагал по полевой дороге и через 15 минут подошел к деревне Паникли, вспугнув зайца на небольшом засеянном горохом участке поля.

Широкая и главная улица деревни была покрыта асфальтом, стояло утро, и никого на улице не было. Через огороды блестело водой озеро Белое. Я свернул в переулок в тень старой липы, слева были видны остатки старинного барского парка, раскинувшего на берегу речки Паниколицы.

Жужжали пчелы, летали синие стрекозы, легкий ветерок доносил пронзительный, знакомый с детства, запах лета. Забыв об усталости, я буквально взлетел на горку и увидел яблоневый сад. Старый развесистый клен частично закрывал от меня дом-пятистенок с резными белыми наличниками.

И из окна комнаты через стекло  смотрели на меня родные глаза отца. Приехал я без предупреждения, но отец и мать меня ждали, постоянно смотря на дорогу. Я услышал голос отца:

- Мать, посмотри, кто приехал!

  Меня встретили радостно на крыльце, лица родителей сияли, мама суетилась и спросила, что ее больше всего беспокоило - надолго ли я.

 - На неделю, мама.

 - Очень хорошо, я боялась, что только на выходные.

Отец сидел на скамеечке, сутулясь, курил, не спеша спрашивал о моих делах, о брате, о внуках. Мама стояла рядом со мной, держала мою руку и говорила, как они ждут наших с братом писем. Почтальонка приходила в деревню 2 раза в неделю, и отец посылал маму узнать, нет ли письма.
         Я писал каждую неделю, и зная, что брат очень занят, всякий раз посылал от него приветы. С болью в сердце я смотрел на отца, постаревшего и осунувшегося. Отец много курил и кашлял. Ему выпала очень тяжелая жизнь, но он никогда не унывал, и умудрялся с юмором относиться к деньгам и человеческим слабостям. Он рано остался сиротой. Ему было 4 года, когда от туберкулеза умер мой дед в возрасте 24 года. Я видел деда на фото: высокий, широкоплечий блондин с красивым русским лицом. Умерла и маленькая сестренка отца, туберкулез не пощадил. Отец рос хулиганом, ему приходилось часто драться, у него не было защиты, не было  отца, не было брата. Чтобы купить карандаши и тетради для школы, он работал все лето и много читал. Я всегда восхищался его умом, памятью и трезвым взглядом на жизнь и политику.  Армейскую службу он прошел на Дальнем востоке и сразу после нее попал на войну. Он был участником парада на Красной площади в ноябре 1941 года, с которого наши войска направлялись прямо на фронт. Воевал на бронепоезде машинистом. Был контужен в 1943 году. После госпиталя он приехал домой в отпуск. Его дом был сожжен  фашистами, а мать умерла.

В отличие от дяди Саши, мужа маминой старшей сестры Вари, дед и отец никогда не рассказывали нам о своих подвигах, и не любили вообще вспоминать о войне. А когда выпивали вместе, то всегда по-доброму посмеивались над рассказами дяди Саши:

- Сашка, расскажи, за что у тебя орден Красной Звезды?

И дядя Саша , не замечая их тона, в очередной раз излагал, как сидели они как-то в штабе и пили водку. И вдруг крики:

- Немцы прорвались!

Ну все и разбежались, а дядя Саша, убегая, схватил полковое знамя и спас его.

        Только недавно мы прочитали на сайте podvignaroda.mil.ru , что дядя Саша кроме ордена Красной Звезды, был награжден медалью "За отвагу" (вывел из строя пушку противника)и орденом Славы III степени. Из фронтового приказа " С 23.12.1944 г. по 27.12.1944 г. орудие мл. сержанта Ермаченко А.В., стоя на прямой наводке, уничтожило четыре пулеметных точки противника, разбило 3 немецких ДЗОТа. Был подавлен огонь орудий противника и расчищен проход в проволочном заграждении обороны немцев... Кроме того, тов. Ермаченко из своего орудия уничтожил до 20 немецких солдат". Не помню, чтобы дядя Саша про это рассказывал, а вот про полковое знамя запомнилось.

        От дедушки мы тоже никогда не слышали, что он , "находясь в боевых порядках пехоты, сбил самолет противника Хенкель-126". На сайте почему-то указано, что дед за это награжден медалью "За боевые заслуги". Однако, в приведенном на сайте наградном листе мл. сержанта Симоненко З.С., командира орудия 39-й отдельной роты охраны полевого управления 60-й армии говорится о награждении медалью "За отвагу" и о том, что ранее он был награжден медалью "За оборону Москвы".

Отец вежливо и решительно отказался от подарка деда, охотничьего двухствольного ружья 12-го калибра. Сказал, что он не может стрелять по живому, уж лучше рыбу ловить будет.

После войны отец женился , у него родилась дочь, но трагедия повторилась - туберкулез убил и жену и дочь.  Тогда отец уехал в Ленинград. Получить там прописку человеку из деревни или даже другого города было практически невозможно. Отец нашел там однофамильца, а фамилия у нас малораспространенная, и купил у него 11- метровую комнатку в коммуналке на набережной канала Грибоедова.  А спустя год отец женился на моей маме. И мы с братом первые свои годы провели в этой комнатенке и ее окрестностях, пока родители не получили двухкомнатную отдельную квартиру в хрущевке.

Деревенский дом стоит на горе, а внизу в 120 метрах от него проточное озеро. Я спросил отца , ходит ли он на рыбалку? Его ответ меня порадовал и огорчил одновременно:

- Ходил в этом месяце раза три. Туда еще ничего под гору, а назад по несколько раз останавливаюсь, одышка мучает.

Я решил сходить на рыбалку, половить окуней и щук, так,  как здесь никто не ловил, на малька. Отец отнесся к моей задумке скептически, но с интересом. Дело в том, что я так ловил окуней и судаков в Тверской области. А здесь ловили на живца - на пойманную взрослую плотвичку.  На малька не ловили. Удивительно было, что самое трудное  в Тверской поймать малька, с мальком улов был обеспечен.  Чтобы сделать ловушку для мальков я полез на чердак сарая за старым велосипедным колесом. Мама принесла мне старую тюлевую занавеску с  сеткой отверстий прямо под нужный размер.

Отец пошел со мной на рыбалку,  под гору шел легко, правда червяков взял на всякий случай. Дюралевая лодка стояла у березы. Отец сделал ее сам, листы привез из Ленинграда на поезде. Отец не имел привычки ее замыкать. Лодку мог взять любой житель деревни. Если лодка была занята, а отец приходил на рыбалку, ему сразу ее возвращали. 

Отъехав от берега, лодка зависла над огромной стаей мальков. Зачерпнув своим тюлевым колесом только один раз, я вытащил достаточное для рыбалки количество, в ведре просто кишело от черных спинок. Я закинул насаженного малька прямо под нос проплывающего в прозрачной воде окуня. Хищник остановился, поднял колючий плавник и попятился назад от наживки. Мы сидели уже полчаса, окуни плавали, но ни один не хотел брать мальков, насаженных на крючки. Отец сказал, что никто так здесь не ловит,  и , наверное, не случайно. Все ловят на живца - на взрослую плотву.  Что ему это надоело.

        Я высадил его на берег, и он пересел в деревянную лодку-дубицу, представляющую собой выдолбленное из толстого бревна корыто с двумя досками (крыльями) по бокам для устойчивости на воде. Я сидел и упорно пытался, хоть что-нибудь выловить. А у отца на червя клевало здорово,  и через полтора часа он ушел, унося тяжелый целлофановый мешочек с мелочью - и на сковородку и на суп хватит.

        Я стал менять места, объехал почти все озеро - ни одной поклевки, хотя крупная рыба играла рядом. Вечерело. Было пора домой. И я решил в последний раз закинуть удочку в яме в 20 метрах от берега, совсем рядом со стоянкой лодки. Была ли это интуиция или последняя стадия упрямства - не  знаю. Но после первого же заброса последовал удар. Подсечка. Леска натянулась, как струна, и стала описывать дугу вокруг лодки. На окуня с его манерой мелкого дерганья не похоже. На щуку  - тоже, щука обычно резвее.

Из воды показался верхний плавник и широкая спина очень большого окуня. И вот он в лодке. Размер чешуи с ноготь большого пальца. На вид не меньше 3-х килограммов. Да они и больше 3-х  кг. в нашей полосе не встречаются. Я закинул еще и вытащил потихоньку все семейство, причем по старшинству. Как потом выяснилось при взвешивании: 3кг - один, 2,5кг - два, 2 кг - один, 1,5 кг - 2 шт, 1кг -1 шт и 3шт по 600 гр. 

        Теперь можно и домой.  Причалив к берегу, я срезал ветку и продел ее через жабры пойманных окуней. И весело зашагал по тропинке к дому. Рядом соседи метали стог. Мужики побросали вилы и грабли, и побежали посмотреть мой улов. Один из них, заядлый рыбак, матерясь, побежал в гору за удочками. Напрасно кричала его жена ему вслед, что я мол все уже выловил. Нет, он верил, что день такой удачный, и рыбацкую удачу пропустить нельзя никак.

Приходили посмотреть соседи, удивлялись. Забавно, что когда прошло больше двадцати лет, один дедок, встретив меня, вспоминал об моем богатом улове.  Отец сфотографировал меня с самым большим окунем. Фото получилось не очень качественное, но оно мне дорого.

На следующий день с утра я пошел купаться на Белое озеро. Длинные узкие мостки уходили в озеро на открытую от тристы и кувшинок воду.  На мостках, широко расставив ноги, стоял Сашка киномеханик. Сашка был инвалидом детства, у него были очень маленькие ступни, он косолапил. Сашке было лет сорок, он любил выпить. Руки его были непропорционально большие, волосатые, а лицо широкое и красное. В воде плескались ребятишки. С мостков уходила в воду лесенка для тех, кто не любил нырять.  Глубина у мостков была метра четыре и отвесно увеличивалась при удалении. Я сидел, опустив в воду ноги, и смотрел на синюю стрекозу. Вдруг Сашка засуетился, лицо его расплылось в  слащавой ухмылке, а руки потянулись вперед со словами:

- А пойдем, погуляем, в лесу сейчас ягод много, но таких как у тебя нет.

Я повернулся туда, куда смотрел Сашка.

        На мостках у самой лесенки стояла молодая женщина, лет тридцати,  с широким красивым русским лицом, высокая, не без приятной полноты, в темно-синем закрытом купальнике. Высокая и большая грудь ее просто притягивала взгляд, выступая вперед, просвечивающими через ткань бугорками сосков.

Я вспомнил сразу себя в пятнадцать лет и купе поезда, в котором я ехал на зимние каникулы в компании из шести девчонок-ровесниц или почти ровесниц. Поскольку мы все выходили на одной станции, у нас оказались билеты в одном купе плацкартного вагона. Всю дорогу мы веселились. Рассказывали интересные истории, играли в карты.

        Потом  мы ехали на санях от поезда шесть километров до деревни. Все не поместились, и я стоял сзади на полозьях. Нам было очень весело, несмотря на промоченные ноги. Вспомнил отчетливо, как потом я выскакивал со своего двора на эту стайку девчонок, и мы валяли друг друга в снегу.  И это девчонкам нравилось, и они сами приходили и на следующие дни, и пытались меня завалить в снег.  А когда местные ребята, увидев наши игры, попытались их повторить, то встретили твердый отпор, а кто-то и по морде получил.

И я узнал в этой молодой женщине всегда улыбающуюся стройную девчонку, которая была немного старше меня.  У нее был свой взрослый парень, но мы с  ней вместе  не раз ходили в лес за грибами и ягодами. Бабушка моя очень переживала по этому случаю, говорила, что ее жених  меня  обязательно убьет, если узнает. Мол только я, маленький дурачок, не понимаю, зачем с девушками в лес ходят, ну не за ягодами же!

А мы ходили и не только за ягодами, но и на рыбалку. И как-то даже сидели, прижавшись друг к другу под деревом, спрятавшись от застигнувшего нас на рыбалке дождя. Она умела молчать и загадочно улыбаться, а я много рассказывал, анекдоты и веселые истории без конца. Не было ничего, даже поцелуев, но нам было очень хорошо вместе. Позднее я слышал, что  она вышла замуж  в Ленинграде.

Я поднялся и сказал, что за ягодами мы идем завтра и без него. Сашка развел руками и, промычав, что все понятно, ушел, смешно косолапя.  Маша, улыбаясь, сказала:

- Спасибо за приглашение, завтра в 7.00 буду на опушке. Приходи,  не проспи.

Родителям вечером я сказал, что иду на болото за черникой. Прибежала соседка и стала просить взять ее с собой за ягодами, мол она боится одна в лесу. Я твердо отказал, хотя и мать за нее просила, боясь, что я пойду далеко в лес один. Маму я успокоил, что иду не один, с компанией.

Маша очень любила лес. Ее родители весь свой отпуск проводили в лесу за грибами и ягодами, и дочку приучили. Понятно, что они знали хорошие места, всегда возвращались с грибами и ягодами, и за это местные, то ли в шутку, то ли всерьез, звали их колдунами за глаза.

Я вошел в лес. На дороге никого не было.

- Ну вот, сама проспала - подумал я, и услышал треск ветки. На дорогу из леса спускалась Маша. На голове ее был повязан платок, она была в куртке и брюках. Подготовилась к комариному болоту.

- Привет - сказала она -  а я уже минут 10 хожу тут,  думала, что ты проспал.

  Дорога шла, то в горку, то вниз. Шумели сосны. Было еще свежо, но солнце, ярко светящее на почти безоблачном небе, обещало жаркий июльский день. Мы шли по знакомому пути, мимо обмелевшей речки, с не пойманными щуками моего детства, мимо развалин мельницы.  Дорога почти заросла, и мы свернули полем к болоту.

Ягод было много. Я, как подросток, рассказывал анекдоты, заканчивая один, начинал другой. Она молчала, улыбалась и ловко собирала ягоды. Я старался не отставать, и вскоре мы наполнили наши бидоны.

Мы вышли из болота в поле. День был в разгаре, и стало очень жарко. Я снял куртку и рубашку и остался в белой футболке, в которой я спал, и второпях забыл снять утром. Маша парилась в своей темной куртке.

-Снимай куртку - зажаришься!

- Не могу - сказала она - у меня под ней только бюстгальтер.

Я протянул свою рубашку - одевай.  Я был высокий и очень худой, но моя рубашка оказалась впору, хотя высокой Машиной груди в ней было тесно, пуговицы предательски выпирали, обещая оторваться, но не оторвались.

Я вспомнил про расположенное неподалеку бабушкино красивое озеро и предложил Маше сходить туда искупаться. Она согласилась.

        И, конечно, мы заблудились, обойдя озеро стороной.  Мы вышли к какой-то заброшенной деревне. На дороге валялись использованные шприцы, а возле дома сидел парень, глаза его бессмысленно смотрели сквозь нас.  Вдруг из дома выскочил еще один, по виду в нормальном состоянии. Я спросил у него дорогу к озеру. Он указал рукой. Мы вышли из деревни наркоманов и попали в заброшенный яблоневый сад.

        Вскоре показалось  и озеро. Мы спустились к его берегу и свалились на траву небольшой поляны.  Через минуту я поднялся, снял брюки, футболку и остался в одних трусах. Маша оставалась лежать  животом вниз, в рубашке и брюках.

   - Я  пошел купаться. Приходи, тут никого нет, и вещи сторожить не надо.

   - Хорошо, я сейчас, чуть отдохну.

       На берегу  я совсем разделся, чтоб не мочить трусы. Дно было илистое, а вода показалась сперва очень холодной. Купался я не очень долго, затем, немного обсох  на солнышке, одел трусы и ,насвистывая, пошел к Маше.

Солнце светило мне в глаза. Подошел и удивился: Маша стояла  раздетая, если не считать белые трусики и одетую почему-то наизнанку мою  белую футболку. Лицо ее было красное , наверное, от волнения или стеснения, и она  торопливо пыталась одеть мои брюки, хотя они ей были явно малы в бедрах.

- Ты хочешь поменяться одеждой? Твой бюстгальтер мне очень пойдет! - пошутил я.

- Сергей, это ты? 

- А кто-же? Ты хочешь купаться в моей одежде, чтоб не мочить свою?

Она остановилась. Вышагнула из моих брюк и протянула их мне.

-Прошу тебя, отвернись, но не уходи от меня далеко — жалобно, как-то по-детски, сказала она.

        И мне почему-то расхотелось шутить, я понял, что, это не игра, не кокетство, что что-то случилось, пока меня не было.

- С тобой все нормально?

- Да. Но, я не буду купаться. Давай скорее уйдем отсюда.

        Когда я оделся и повернулся, она стояла уже в своей темной куртке с застегнутой молнией. Ее поведение меня  удивило. Она ведь собиралась купаться, мы для этого и шли долго к  озеру. Я побежал купаться первым, чтоб ее не смущать. Она явно собиралась присоединиться. Во всяком случае она уже разделась, и тут что-то ее напугало. Напугало так, что она одела первое, что подвернулась под руку и одела наизнанку.

- Не спрашивай. Давай сначала уйдем отсюда подальше — словно прочитав мои мысли, сказала она.

        Мы вышли на дорогу и молча прошли минут пять, и тут она заявила:

- Я с кем-то там на поляне у озера говорила, пока ты купался. Видно его было плохо - солнце светило в глаза. Он говорил точно твоим голосом, я сначала подумала, что ты вернулся и шутишь так со мной. Он сказал мне такое, что не мог никто знать, кроме тебя, но это был не ты. Я потом разглядела — он был седой со щетиной на лице и в плаще на голое тело. И мне стало очень страшно. Хорошо, что ты пришел!

- А кто это был? Нечистая сила, конечно! Небритый с рогами и копытами в сатанинском плаще. Меня бабушка еще в детстве этими местами пугала. Рассказывала, что здесь всякие чудеса приключаются.  А если серьезно, ты просто перегрелась на солнце. Вот и видения всякие. С моим соседом так же было. Ничего, вылечили соблюдением режима и правильным образом жизни — я засмеялся.

        Мы подошли к речке «Хатимка» и с удовольствием умылись. Она посмотрела на меня доверчиво и впервые  после ухода с озера улыбнулась:

- Наверное ты прав. Причудится же такое! Точно перегрелась, надо было,  хотя бы умыться в твоем озере. После воды гораздо легче стало.

Мы шли, разговаривали, смеялись и не замечали ничего вокруг. Было хорошо и весело, как раньше в юности.  На выходе из леса мы расстались.

- Спасибо, тебе, за все. Легко с тобой. Прямо как раньше. Помнишь как рыбу вдвоем ловили и грибы собирали? Как ты нас девчонок на каникулах в снегу валял? - сказала она, и опять улыбнулась своей загадочной улыбкой.

На другой день она уехала.


Эти воспоминания почему-то встревожили меня. Что-то неясное не давало покоя и требовало объяснения.

- Интересно, подумал я, и зачем-то набрал в поисковике "Воложье". И вдруг вижу :
 
-Короткевич Б. С. . Воловжа. Древнее святилище в Невельском районе Псковской области .

В статье ст. научного сотрудника Гос. Эрмитажа, канд. ист. наук Бориса Короткевича описывается обнаруженный им и его коллегой А.Г Фурасьевым в 1989 году уникальный культовый комплекс на берегу озера Воловжа.

Приведу выдержки из этой статьи, а с полным ее текстом можно ознакомиться в интернете.


        "Осматривая один из холмов на юго-западном берегу, мы поднялись на его вершину, на 10 м возвышающуюся над долиной озера. Склоны холма, обращенные в сторону озера, довольно крутые, но именно по ним проложен всход на верхнюю площадку, ведущий с берега озера посолонь вокруг холма. Наше внимание привлекло необычное земляное сооружение в форме следа парнокопытного животного, ориентированного в направлении юго-юго-восток. Сооружение представляло собой искусственно подрезанную макушку холма с валообразными насыпями, с западной и восточной стороны оконтуривающими гигантский след, и вало­образным выступом между ними. Внутренний диаметр сооружения составлял 7 м, внешний - 13 м.
Вдоль восточного края вершины холма с юга на север расположилась цепочка крупных валунов, слегка подтесанных для придания им формы головы быка, трапециевидной в плане со скошенной к узкой стороне (морде) верхней гранью. На поверхности их выбиты более или менее четко читаемые изображения."
"В 35 м к югу от первого холма, через неглубокую лощину  расположен второй. Он всего на 5 м возвышается над низким берегом озера. Пологие его склоны  поросли соснами. С восточной, противоположной озеру стороны к холму вплотную примыкает поле,  причем запаханы и его совсем не высокие с этой стороны склоны. Холм вытянут с севера на юг.
  Вдоль гребня холма на протяжении 45 м расставлены 5 культовых камней, и еще один камень
 расположен вне общей линии на северо-восточном склоне. Четыре первые, если считать с севера на
 юг, камня представляют значительный интерес как своей формой, так и нанесенными на них
 изображениями."
“Еще один невысокий пологий холм с культовыми камнями был обнаружен в новых лесопосадках западнее первого. Количество размещенных на нем камней с изображениями превосходит количество камней на первом и втором вместе взятых. Мы насчитали пятнадцать таких валунов. Холм вытянут с юго-запада на северо-восток. Камни расставлены вдоль этой линии но д­вольно беспорядочно и только по юго-западному склону. Они имеют различную форму: некоторые подтесаны в виде стел, у некоторых обработана только одна или две грани, некоторые сохранили свою природную форму. Далеко не на всех удалось рассмотреть изображения. Здесь встречены изображения подков, стрелок, крестов, аналогичные выбитым на двух других холмах.
Кроме того, есть довольно четкие отпечатки раздвоенного копыта, медвежьей лапы, змеиной головы и углубления-чашечки.
 Судя по привязке к другим археологическим памятникам и немногочисленным раскопкам, культовые камни обычно датируются второй половиной I тысячелетия и началом II тысячелетия н. э. Вместе с тем, встреченное на Воловже изображение топора более всего напоминает европейские топоры эпохи бронзы, т. е. уводит нас в совсем глубокую древность.
Большинство культовых камней использовалось в древности как жертвенники для отправления обычных треб каждой сельской общиной. До недавнего времени сохранялся обычай жертвоприношения камням. Все это очень хорошо согласуется с реконструируемым культом  славянского бога Велеса.
Наиболее часто встречающийся тип изображения на Воловже имеет вид подковы. Они нанесены на 11 камнях. Скорее всего, подкова, ставшая в поздней традиции символом домашнего благополучия, изначально являлась упрощенным изображением следа парнокопытного животного. Именно в этом ключе становится понятным происхождение приписываемых подкове качеств. "Скотий бог" Велес, принимающий образ быка или козла, является и персонификацией богатства и благополучия скотовода. Выбитый на камне след или прибитая над дверями подкова символизируют его присутствие в данном месте. Как след Волоса, видимо, следует трактовать и земляное сооружение на самом высоком холме Воловжи.
На то, что святилище было местом почитания Велеса, указывает и само название озера, на берегу которого оно расположено. Однако, хотя Велес и был здесь главным действующим лицом, но явно не единственным. На некоторых камнях выбиты знаки его вечного небесного противника Громовержца или Перуна: топор и стрелы. Заметим, что камень с изображением топора стоит в стороне от ряда камней с "подковами". Таким образом осуществляется на святилище неизменное присутствие обеих противоборствующих сил и, вместе с тем, обозначено их разделение.
Интересен фольклорный и этнографический контекст, в котором святилище существует сегодня. Сразу за святилищем, со стороны, противоположной озеру, располагается небольшая заболоченная низина -- Змеиное болото. Вполне возможно, что название дано по большому поголовью обитающих здесь пресмыкающихся. Однако оно может быть связано и с одной из ипостасей Велеса -- со Змеем.
В 1 км к юго-востоку от Воловжи, недалеко от с.Спас расположен Святой источник, почитавшийся до недавнего времени. Мы еще застали разноцветные ленты на ветках соседних с ним деревьев. Однако сейчас источник, за которым никто не ухаживает, почти совсем заглох. Кстати заметим, что речка, на которой стоит село Спас, также носит говорящее само за себя название - Волоздынь.
Одна из дорог ведет от святилища в д.Черноносы. В окрестных деревнях до сих пор считают, что "в Черноносах -- все колдуны". Вместе с тем, ни одного “практикующего” колдуна в этой деревне не называют. Такая слава о ближайшей к святилищу деревне не может не наводить на мысль о существующей между ними связи.
Никто из местных жителей не указывает на святилище как на место чем-либо примечательное, но оно явно оберегается от разрушения. Вершины холмов не испорчены ни подходящей вплотную пахотой, ни картофельными ямами. Именно с этим местом связан рассказ о мужике, который проходя по дороге берегом озера нашел двух поросят вдалеке от всякого жилья. Когда он закинул одного за спину и потянулся за вторым, оба пропали. Здесь очевидно просматривается характерный сюжет многих волшебных сказок. Сверхъестественные силы одаривают человека богатством, но они же и наказывают его за жадность. Таким образом и поныне сохраняется память об этом месте как необычном, связанным с колдовством.
Основное  отличие Воловжи -- объединение в едином комплексе большого количества культовых камней-жертвенников. Такое их использование не известно ни на одном из исследованных святилищ, если не считать, конечно, горы Собутки в Чехии. Однако чешские камни имеют крайне мало общего с культовыми камнями северо-запада России. Использование камней-следовиков при постройке святилища было возможно только в ареале их распространения, в основном совпадающем с ареалом длинных курганов.
В принципе, каждое из исследованных на сегодняшний день святилищ совершенно оригинально. Объединяющие их общие черты сочетаются в неповторяющуюся на других памятниках комбинацию. Поэтому наивно было бы пытаться отыскать хотя бы еще одно святилище, близко повторяющее Воловженское. Оно имеет не только индивидуальные особенности, но и региональные, сформировавшиеся на основе древней культуры населения Псковщины и Северной Белоруссии. Именно местная традиция культовых камней обусловила как их использование в структуре комплекса, так и его географическое расположение. Как и культовые камни, которые ставились на краю болот,  то есть на границе освоенного сельской общиной пространства, так и Воловженское святилище обнаружено на границе заселенной в древности территории. Через эти места проходит отрог Городокской возвышенности, к северу от которого в древности начиналась незаселенная низменность, а к югу от тех времен сохранились редкие и небольшие могильники эпохи длинных курганов. "


И я подумал, что надо обязательно побывать в этих местах летом.

Прошла затяжная снежная зима, пролетела весна и наступило лето. Июль выдался необычайно жарким. Работа над новым проектом не шла, жара изнуряла и отключала всякое желание заниматься делом.

- Хватит себя насиловать - решил я.

Иной раз, и ты всегда чувствуешь этот  момент, работается так хорошо, что за день можно  сделать больше, чем за месяц, когда заставляешь себя. Значит, хватит заставлять себя. Пора отдохнуть.

         И я объявил жене и младшему сыну, что завтра  хочу поехать отдохнуть в деревню на недельку  и пригласил их составить мне компанию. Жена поворчала что-то про дальние страны и теплые моря, но согласилась, сын тоже.

Мы выехали на машине днем и решили сократить путь, свернув с киевского шоссе на Порхов. Дорога была не лучшего качества и очень извилистая, населенные пункты шли один за другим, но главным ее достоинством было практически отсутствие медленно ползущих грузовиков, собирающих за собой хвосты легковушек.
 
Погода вдруг начала портится, потемнело от надвигающейся тучи, заморосил дождик. Мы выехали на очень приличный участок трассы с хорошим покрытием, и  тут хлынул ливень, видимость 5 метров. Я снизил скорость продолжал медленно ехать, хотя жена советовала остановиться и переждать. У меня были опасения, что найдутся желающие въехать в стоящий автомобиль.

        Через 10 минут ливень иссяк, тучи рассеялись, появилось солнце и через полчаса мы были в Порхове. Мы  сделали там остановку и осмотрели Порховскую крепость.

Вечером мы уже были в деревне. Сын вышел из машины и открыл ворота во двор  Машина въехала, сминая высокую траву. Я открыл дом. Мы перенесли свой багаж.  Я взял коромысло, ведра  и пошел в ключ за водой, а сын развел на огороде костер для шашлыка.

        Ключ находился внизу примерно в ста двадцати метрах от дома у Ермаковского озера. Вода из него ценилась и в соседних деревнях. Когда я покупал лимонад в магазине в соседней деревне, продавщица выговарила мне:

- Как можно пить всякую гадость, когда у вас рядом с домом такой природный источник!

Идти приходилось осторожно - гигантские желтые улитки выбрали тропинку к ключу для своих путешествий. Не хотелось на них наступать: живые же твари.

        Я был удивлен их многочисленностью - еще десять лет назад таких улиток я здесь не встречал. Первый раз я их увидел в свой приезд в позапрошлом году. Вернувшись в город, я прочитал в интернете, что это виноградные улитки - деликатес.  Было интересно , откуда они взялись.

        И я случайно наткнулся на очерк издателя "Русской старины" Семевского М.И. "Поездка по России в 1890 г. ". "В Невельском уезде располагалось громадное имение Иваново генерала Михельсона Ивана Ивановича, подаренное Екатериной II вместе с 1000 крепостных крестьян за великую службу ей и России - подавление Пугачевского восстания. После смерти его беспутного сына имение переходит к казне."

Семевский М.И. в 1890 году застает только "громаднейший парк", запущенный и превратившийся "в лесную чащу и пустырь". "Между деревьями в особенности поражают старые толстые кедры и дубы, есть также кроме всех местных деревьев, много лиственниц, пихт. В саду и в частности в парке попадается особый род улиток, разведенный Михельсоном для борьбы с червями и насекомыми; замечательно, что улитки эти не разводятся в других местах, несмотря на несколько над этим опытов".

Позднее я узнал, что одну такую улитку привез на машине из тех мест ( это в 20 км) один из жителей деревни - дядя Володя. Она ему понравилась. И у него опыт удался.

Стемнело. На безоблачном небе были хорошо видны многочисленные звезды. Мы сидели и ели шашлык, запивая красным вином. К нам пришли подкормиться  гости - две кошки, одна через некоторое время привела четырех котят.

Утром меня разбудило солнце и крик какой-то птички. Я выглянул в окно, кругленькая, как маленькая курица, птичка бегала вокруг дома и кричала. Куропатка - решил я, и вышел из дома умываться.

Дни короткого отпуска летели быстро. Мы купались, ловили рыбу, ходили в лес за черникой и грибами. Спалось в деревне очень хорошо. Но я решил за два дня перед отъездом встать пораньше и съездить к озеру Воловжа.  Сын спал, а жена не захотела куда-то ехать.

        И я задумал съездить туда один посмотреть и быстро вернуться.  Я нашел на карте туда дорогу. Можно  сделать круг по окрестностям и заехать с другой стороны прямо к озеру.

Дорога была вполне приличная, не прошло и двадцать минут, как я был на берегу озера.  Я съехал с дороги и прямо по поляне с  молодыми сосенками подъехал  к берегу. По радио диктор сообщил московское время - 09.00.

Оставив машину в тени, я решил осмотреть окрестности и поискать  камни древнего святилища. Слева от меня и берега озера виднелись поросшие лесом возвышенности. Одна из них наиболее высокая желтела песчаным разрытым боком.
 
- Раскопки - подумал я.

        Поднялся на верх горы и с удовольствием увидел вытянутое озеро и проходящую рядом с ним грунтовую дорогу. Камней на этой горе я не обнаружил. Спустившись с нее я двинулся вправо и поднялся на небольшую возвышенность, в траве виднелись большие камни. Возвышенность  была плоской и на ней росли  сосны. 

        Один из больших камней привлек мое внимание. Я наклонился и стал рассматривать его ровную, словно стесанную временем  поверхность с пятнами зеленого мха. Камень своей формой напоминал мне медвежью голову.

И в этот момент я услышал будто кто-то рядом тихонечко всхлипнул. Я оглянулся -  никого рядом не было. Я снова стал рассматривать поверхность камня и снова услышал, что кто-то рядом тихо плачет.

        Я тихонько прошел вперед между редких сосен и мимо еще двух валунов и на спуске с  горы увидел плачущую молодую женщину, стоящую ко мне спиной в 10 метрах от меня.

Удивительно, что мы находились в 150 метрах от озера на лесистой горе, а женщина была совсем без одежды, если не считать длинную русую косу, которая  лежала, словно приклеенная, между двух округлых белых половинок высокой и на вид упругой попы.  Женщина была среднего роста и в меру полная. Странным мне показался армейский загар у молодой женщины - у нее были загорелые кисти рук, ноги до щиколоток, шея и абсолютно белое все остальное без каких либо следов купальника.

Я кашлянул. Женщина обернулась, вскрикнула , и побежала от меня, полунагнувшись, и прикрыв руками сокровенные места. Я стоял на месте. И смотрел, как она добежала до  дороги в пятидесяти метрах от меня, остановилась, оглянулась  и присела между двух молодых сосенок, глядя в мою сторону.

Вдруг, издалека прорезался шум мотоциклетного мотора, и через десяток секунд по дороге промчался на мопеде какой-то парень. Я видел, как женщина испуганно вскочила и побежала в сторону озера. Но бежала она недолго, споткнулась и упала в траву.  Она попыталась встать, охнула, схватилась за ногу и опустилась на траву. 

Я спустился с горы и подходил к дороге, чтобы предложить свою помощь, и в случае необходимости, отвезти ее в волостной центр на машине. Женщина с тревогой смотрела на меня, прикрывая одной рукой свою большую грудь, а  другой держась за ушибленную ногу. Я подошел, и смотря из вежливости в сторону, поздоровался и спросил, что случилось.

        Ответ ее меня удивил. Я подумал, что тетка не в себе.
 
- Будь здрав и ты, барин - сказала она и заплакала.

Ее лицо без следов косметики было красно-коричневым от загара, который словно обрывался небольшим круглым вырезом на шее. Я  снял свою рубашку и протянул ей прикрыться.
 
- Спаси тя бог, барин - взяла с поклоном головы.

Говорила она как-то  странно, но я ее понимал:

 - Я за козой шла. Она оторвалась от привязи и по пашне к озеру поскакала. И тут, братки мои, коза меж двух камней скакнула и пропала окаянная. Я за ней, и тут голова у меня заглумилась, упала я, а, когда очнулась - смотрю одежи моей на мне нет, лежу я на горе, а не у озера. Вскочила я и по сторонам смотрю. Где я - не понимаю. Озеро на месте, а дома мово и огорода нет, деревни нет, и ни кого кругом нет, кроме сосен и дороги. Потом тя спужалась, а внизу этот как страшно заревет и как побегет по дороге. Че это было?  Ногу вот зашибла.

Было ей на вид лет 30.

- Как деревня твоя зовется?

- Воложье, барин.

-  А тебя как звать?

-  Валентина, я, Прохора вдова.

И опять, заплакала.

- Домой хочу , барин.

-  Идти можешь?

Она кивнула:

- Уж слегчало.

- Покажи мне, где коза твоя пропала.

- Так вроде, здесь, только сосен здесь не было.

И она показала рукой в сторону двух больших камней, расположенных в метре друг от друга.

- Покажи мне, как ты меж двух камней ходила?

Она встала и, прихрамывая, прошла между камней.

        Моя короткая рубашка чуть-чуть прикрывала высокую белую попу. Она обернулась:

- Вот так барин. Только прыгать теперь не могу.

Я прошел между камнями, посмотрел на них с другой стороны - такие же валуны, как тот , что я видел на горе. Не знаю, что меня дернуло, какое-то предчувствие, или навязчивое желание проверить еще не оформившуюся мысль - я  повернулся к Валентине спиной, разбежался и прыгнул между камней.

  Приземлился не особенно мягко.  Падая, я инстинктивно зажмурился.  А когда я открыл глаза, я им не поверил: я был в 150 метрах от места своего прыжка на макушке  горы.

        Внизу виднелось озеро, мимо него проходила грунтовая дорога, с одной стороны которой стояли избы, с серыми крышами. Пейзаж был вроде не совсем такой, он имел только одно совпадение - очертания озера. Мне отчего-то стало неуютно. Не сразу я опустил глаза и  увидел, что на мне нет никакой одежды.

        А внизу в 50 метрах проходил мужчина с большой черной бородой и в картузе. Я присел. Он меня не заметил. Прямо под горой  находился чей-то огород с пугалом на шесте. Я позавидовал пугалу, одетому, как заправский мужик,  в разорванную шляпу, синие штаны с заплатами и серую рубаху из мешковины.

        Через 10 минут, я был одет в эту рубаху, которая трещала у меня под мышками, и штаны, которые норовили упасть, их приходилось, то и дело подтягивать и придерживать руками.Веревка от пугала, которой подпоясался, постоянно сползала.
 
Ладно, решил я, довольно на сегодня странностей. И пошел на поляну, где оставил машину.  На поляне машины не было, и трава не было примята.  Я поискал еще и понял, что искать больше негде. Надо позвонить, теперь в каждой деревне есть телефоны.  И я уверенно  направился к деревне. Надо сказать, что я близорук, и очки мои пропали куда-то при падении. Поэтому  я постоянно щурился.
 
Вдруг навстречу мне вышел мужик лет сорока пяти в рубахе косоворотке в фуражке с козырьком в широких штанах и кирзовых сапогах, с косой-литовкой на плече.

- Наверное, кино снимают - подумал я.
 
А  мой  наряд был еще более странен, выглядел я чуть лучше пугала, которого я ограбил. Настоящий оборванец. А если учесть, что я в деревне решил не бриться, видок у меня был впечатляющий, не для слабо нервных.

        Мужик остановился, глядя на меня удивленно.  Я поздоровался первым, и спросил:

- Подскажите, где в деревне можно позвонить? У меня пропала машина и одежда.

Мужик оторопело ответил:

- Уважаемый, церкви у нас  в деревне нет!

- А мне храм без надобности, мне нужен телефонный аппарат, которые согласно федеральной программе установили теперь во всех деревнях!

Мужик посмотрел на меня удивленно и спросил:

- Какой такой аперат?

- Простой, телефонный. Мне надо с городом поговорить.

 Мужик перекрестился, посмотрел на меня с жалостью и сказал:

- Некогда мне разговоры разговаривать. Иди своей дорогой мил человек.

И торопливо зашагал прочь по тропинке, пробурчав себе под нос:

- Таких блаженных  под присмотром держать надо. И ведь тоже живой человек, а на голову больной.
 
  Я постоял, ничего не понимая, и свернул к деревне. Деревня была совсем небольшая - три двора всего. И увидел, что серыми крыши были от того, что были крыты соломой, посеревшей от дождей и времени.  Еще меня смутило полное отсутствие линий электропередач.
 
На улице  другой мужик с черной бородой лошадь запрягал. По дороге гнала гусей хворостиной девочка-подросток в длинном сарафане и платке.

- Кино  снимают -  опять подумал я.

- Нет, на кино не похоже! Не могли они так шустро деревню построить, да и видно, что все основательно - не новодел.
 
Я подошел к мужику, поздоровался. Он смотрел на меня обалдело, мой вид его смущал. Мужик  приподнял рогожку, постеленную на телеге, и вынул узелок.

- Сичас, сичас милай! - сказал он, и развязал узелок. Там лежала краюха круглого хлеба и несколько луковиц и огурцов. Он отломил мне кусок хлеба, и протянул его вместе с луковицей:

- На , поешь.

        Я взял и поблагодарил. Машинально отщипнул кусок хлеба и сунул  в рот.  Хлеба такого я никогда не ел раньше.  Был он очень пахучий и на вкус кисло-сладкий. Я зачем-то спросил:

- А какой нынче год?

Мужик посмотрел на меня сочувственно и ответил:

- Одна тысяча девятьсот седьмой. Ступай  с богом, божий человек.

Я оторопело двинулся по дороге  по направлению к  своей деревне.  На первом повороте свернул с дороги и пошел напрямик лесом  и вышел на другую дорогу.

        Эта дорога была мне знакома. По ней мы ездили на телеге на покос с дедушкой и бабушкой. Косить для себя на колхозных полях было нельзя, но если поставишь 4 стога, четвертый можно забрать для своей коровы, а остальные три шли в колхоз.

        Справа впереди от меня должна быть  большая поляна на возвышенности. Здесь, рассказывала бабушка, была раньше деревня Акулино.
 
Я вспомнил жаркое лето в детстве. Я в берете сижу возле родника на горе, в воду опущена литровая бутылка с молоком, заткнутая пробкой из газеты. Сижу на постеленном ватнике, рядом на газете лежат огурцы и краюха хлеба. Дед с отцом косят размашисто, отец по пояс черный, загорелый , дед в белой майке. Старший  брат тоже с косой , не отстает от отца.

Ах какой вкусный хлеб был с огурцами!  И сейчас в одной моей руке зажат кусок хлеба, которого в магазине не купишь, а в другой луковица. Я откусил кусок луковицы -  обыкновенный вкус. И тут я увидел такое, что забыл проглотить.

Поляны не было, была большая деревня с соломенными крышами. И, лая, на меня летел большой лохматый пес. Он ткнулся носом в мою ногу и завилял хвостом. Пришлось отдать ему остатки хлеба. Пожилая женщина прикрикнула на собаку.  Я поздоровался, она ответила. Улыбнулась на мой наряд и спросила, куда я иду.
- В Паникли. 

Она посмотрела на меня серьезно и спросила:

- Уж не к барыне за милостынею? Она очень уж к нищим и паломникам добрая.

Я промолчал, не зная, что сказать.

- Погоди, мил человек, я сичас.

Она вышла из избы, держа в руках чистую льняную рубаху и синие штаны.

- На возьми, от мужа-покойника остались, а то срам на тя смотреть.

 Я поблагодарил.

- Спаси тя бог - сказала она и перекрестила на дорогу.

Я отошел от деревни и быстро переоделся. Штаны и рубаха оказались в пору, чуть коротковаты правда, и хорошо пахли какой-то лесной травой. А подпоясался я веревочкой, доставшейся от пугала. Непривычно было идти босиком, но я старался не зацикливаться на этом.

         Дорога уходила в гору. Поднявшись на нее, я удивился второй раз. Передо мной вместо мелкого ручейка была  река, разлившаяся широко вправо. У реки стояла новая мельница  рядом с широким мостом.  Вода шумела за плотиной, мост был новый, с перилами.

        Я глянул вниз  с моста: на желтом песке вода шевелила водоросли, из-за водорослей торчала клешня крупного рака, стайка окуней грелась на солнышке.
А впереди  за рекой стояли новые деревянные дома с крышами, крытыми тесом. Под окном ближнего дома был палисадник с цветами и скамейка, на которой сидел старый дед с огромной белой бородой.

        Я поздоровался. Дед уставился на меня , не сразу ответил на приветствие. Помолчал, пожевал губами, и строго спросил:

- Откуда вы, прохожий человек? По какому делу здесь?

 Я подумал и сказал:

- Из Санкт-Петербурга, иду в Паникли.
 
Дед сказал:

- То-то говорите, не как наши.
 
Я спросил:

- Чья это мельница?

Дед рассказал мне, что мельница принадлежит помещице Рыжевич из Паниклей. А землю эту купили у Рыжевич его сыновья.  Сыновья построили крепкие хорошие дома, не хуже барского, и назвали это место Хатимка.

  Интересно, подумал я, наверное, мне все снится. Надо скорее добраться до дома. Я попрощался с дедом и заспешил в Паникли. Лесная дорога была довольно накатанная колесами телег. Я шел по мягкому и теплому от солнца песку и старался обходить больших рыжих муравьев, считавших эту дорогу своей. Вдоль дороги росла земляника, очень вкусная и пахучая. Скрипели, качаясь сосны, где-то рядом стучал дятел.

Я вышел из леса и поднялся на горку. А где же деревня? Дорога шла полем, справа внизу блестело Ермаковское озеро. На другом берегу виднелись домики деревни Ермаки.  А вдоль моей дороги никаких домов вообще не было, тянулось ржаное поле. Я зашагал быстрее.

Там, где должен  был быть дом и сад моего деда, где я часа два назад оставил спящих жену и сына, лежал большой камень и  синели васильки. Я остановился и почувствовал, будто кто-то ползет по моей спине под рубашкой...

Впереди  по направлению к реке, где когда-то были дома моих соседей, росли вековые липы. На одной из них было гнездо аиста.  А левее,  там, где раньше был клуб, вернее позади него, стоял большой деревянный дом, утопая в саду.  А еще левее вдалеке виднелись соломенные крыши деревни.

Я сел прямо на дорогу, ноги меня не держали. От деревянного дома ко мне подошли с кружкой воды приятная женщина в возрасте и девочка.

- Перегрелся на солнце, сердечный. На, попей воды. Пойдем с нами , мы тебя накормим.

 Я спросил, указав на дальние дома:

- Что это?

- Это деревня, Уткино.
 
- А Паникли?

-  А мы в Паниклях, это мое имение.  Я Дарья Владиславовна Рыжевич, а это моя воспитанница Варя.

Я лихорадочно соображал. И все мысли сводились к тому, что мне надо срочно вернуться к озеру Воловжа, к тем двум камням. Но я «на автомате» шел к дому за девочкой и Рыжевич.  Перед домом в палисаднике стояли стол и скамья. Рядом шумела  под вековыми липами речка Паниколица, каждый изгиб которой мне был знаком с детства.  Меня усадили за стол, и хозяева ушли в дом.

Когда, они вернулись с крынкой молока и краюхой хлеба,  я уже спускался к реке. Дарья Владиславовна покачала головой мне вслед. Я помахал в ответ рукой, извиняясь.

Я шагал и вспоминал, как не раз ребенком играл в развалинах старого барского дома, в барском парке с огромными липами. Как слышал от мамы, что она там тоже играла и нашла   золотую монету. Ей было 6 лет. Она показала монету ребятам. Один из малышей рассказал своему старшему брату. Тот заинтересовался монетой, взял ее и показал при маме своему отцу. Тот попробовал монету на зуб и сказал:

- Золото! Повезло девке!

И отдал маме монету. Она понесла ее домой, и тут этот старший брат подошел к маме и предложил ей поиграть в прятки.  Ей было очень лестно от такого предложения, что ее не считают мелюзгой, и она согласилась. После игры монеты в кармане не оказалось.

 - Потеряла! Раззява! - сказали братья.

Стоп, у меня родилась удивительная догадка.  Мама мне рассказывала, где она нашла монету -  в корнях старой липы в 3 метрах от реки, под камнем.

Вот эта липа, никаких камней нет. Разве, что вот этот с кулак. Камень был небольшой, но достать его было трудно, глубоко сидел. Вытащил с трудом. И ничего под ним нету.  Отгреб землю.  Ничего.

- Видно слишком рано пришел - подумал я, и сделал шаг назад к реке. Нога попала на какую-то скользкую деревяшку. 

- Корень дерева - решил я, и полетел с невысокого обрыва прямо в речку.

         Развернувшись в полете, я угодил прямо в черный ил мелководья. Кисти рук провалились в противную мякоть, и правая рука зацепилась за что-то твердое небольшое плоское и прямоугольное. Я выпрямился и почувствовал, что ноги твердо стоят на песчаном дне. Я смыл с  себя черный ил и осторожно вылез на берег, обойдя илистый участок.  Поднес руку поближе к глазам и увидел, что держу в ней  небольшую белого металла металлическую коробочку, размером с портсигар. Я открыл ее и увидел, что там лежат 5 желтых кругляшей - 4 одинаковых, а один диаметром побольше. Я взял большой и прочитал:
 
- 7 рублей 50 коп 1897 г.

         Бывает же такой номинал?! Точно это сон. Или монета поддельная.  На  остальных  по кругу надпись 5 рублей 1898 г.

         Я, не раздумывая,  сомнительную большую монету  положил  под мамин камень и коробочку рядом. Все равно достанется не ей. Золотые пятирублевики я взял с собой, зажав их в кулаке. Карманов не было.

         Я вернулся от липы к речке. Теперь можно  спокойно осмотреться. Эта речка  тоже была перегорожена плотиной.  Мост был не хуже, чем в Хатимке, а рядом с плотиной  было какое-то строение с деревянными колесами, похожее на мельницу. Все красиво и ухожено, если не считать остатки той мути, которую я поднял со дна своим падением. Речка разлилась широко. Ближе к противоположному берегу в спокойной воде плавали гуси и утки. Большие откормленные рыбы стаей рванули к середине водоема.

Я перешел речку по мосту.  И решил зачем-то обойти слева Ермаковское озеро, пройти  через деревню Ермаки, и по лесной дороге выйти к Хатимке.  Да, теперь нужно куда-то спрятать  найденные монеты, их надо куда-то положить, не таскать же их с собой , вдруг они тоже пропадут, как очки и одежда. А вдруг, мне это не снится и монеты настоящие. Куда бы их положить?  Речку в 1972 зачем-то перероют мелиораторы, за речкой еще раньше в 50-е , 60-е построят сельскохозяйственный комплекс. Решено - спрячу в лесу, за Ермаками.  И я пошел в Ермаки. Справа виднелось и хорошо виднелось озерцо Ржавец.

- А ведь его вчера было совсем не видно, все березняком заросло - подумал машинально я.

       Мимо кладбища, поросшего соснами, тропинка вывела меня в поле, а вот и Ермаки.

Одежда моя уже высохла на солнце. Парило. На дороге в пыли лежала неопределенного цвета кошка, она лениво открыла глаза, посмотрела, оценила мгновенно мою бесперспективность, и закрыла их.  Я прошел несколько домов, из окна одного из них на меня уставилась какая-то старуха. Людей на улице не было. С озера слышались детские голоса. Пятки жарил горячий песок дороги. 

И вдруг я услышал задушевную песню "наверх вы, товарищи..." И женский голос:

- Сергей,   тише , дитя разбудишь!

Стоп, моего прадеда звали Сергей.  Меня в честь него и назвали. Он жил в деревне Ермаки и служил во флоте.  Это сон, опять подумал я, а во сне все можно. Я подошел и заглянул в раскрытое окно. Обстановка комнаты была очень скромной. Основное место занимала печь. В углу стоял сундук .  По центру комнаты был деревянный прямоугольный стол. В другом углу висела икона. А на стене  - два портрета хозяина и хозяйки в общей рамке. Над сундуком висела фотография сидящего на стуле мужчины в морской форме. Рядом с печкой подвешена к потолку детская люлька. Возле нее спиной ко мне склонилась женщина. А за столом, тоже спиной к окну сидит хозяин в безрукавке и ноги в обрезанных валенках. Перед ним на чисто выскобленном желтом столе чугунок с картошкой, точнее картошки в нем не густо. А кроме картошки и хлеба на столе только пара огурцов. В люльке запищал тоненько ребенок.

    - Сейчас Захарушка, мамка сисю даст. Эх, молока у мамки мало. А на коровку денег никак не собрать!

    - Да, соберем, Маша!

Совсем интересно - моего деда звали Захар Сергеевич. Защипало в носу. Почесал рукой с зажатыми монетами. Так руку и не вернул обратно, аккуратно выложил на скамью под подоконником 3 монеты, развернулся и двинулся назад. Я помнил еще со школы, что корова в 1913 году стоила три рубля.

        А одну монету я оставил, как сувенир, чтобы как-то компенсировать мамину детскую обиду.

Я вышел из деревни и стал обходить Ермаковское озеро лесом. Перешел речку, вытекающую из озера.

- Глубина та же - отметил я - по колено.

        Дно песчаное. Остановился не доходя до берега, или тщательно зачем-то вымыл в воде монету. Потер песком - блестит. Засунул ее за щеку.

        Берега речки очень живописны, вода подмыла корни деревьев, образовав естественные норы для раков.

Во времена моего детства раков было здесь и в озерах великое множество. К ним относились, как навязчивой помехе. Утром, отодвигая лодку, рыбак мог достать из под нее добрый десяток. Раки были всюду, они мешали рыбачить, хватая червяка вместо рыбы, они путались во множестве в сетях, когда мужики вытягивали невод. Пацаны ловили их просто: бесстрашно лазали руками в водяные норы под берегом.

        Мой старший брат брал меня на эту речку. Ловил он, по локоть запуская руку под корни подмытого дерева. Я стоя и караулил корзину с раками. За час эта корзина наполнялась шевелящимися раками, и мы отправлялись домой. Варили их в кастрюльке с соленой водой. Раки краснели на глазах. Мы угощали взрослых и друзей. Бабушка просила закапывать остатки, так как забытый сваренный рак источал гнусный противный запах.

Отец рассказывал, что в детстве ловил раков в Жевлачевском озере, варил их и носил продавать к поезду. А на вырученные деньги покупал тетрадки, карандаши и книжки. Когда, в мои  школьные годы мы с приятелем часто купались и  рыбачили на самодельном плоту на Жевлачевском озере, ни один рак нам уже не встречался.

Я  читал в "Памятной книжке Витебской губернии на 1878 год" , что летом в 1878 году раки на базарах в Невельском уезде продавались по 15 -20 коп. за копу (60 шт.). Фунт судака стоил 16 коп, щуки и окуня 12-14 коп. Что раков в озерах и речках было великое множество.

А потом у нас как-то летом гостил отцовский дядька Павел, настоящий русский интеллигент. Он и научил меня  оригинальному способу ловли раков. С помощью щемёлки. Это такая палка с расщелиной на конце. В расщелину вбит клин, благодаря которому расстояния между расщепленными концами палки около 3,5 см.

        Технология простая, не надо руки мочить. Подходишь к берегу и трясешь его. Раки возмущенные выползают из нор.  А дальше просто нужно прицелиться и точечно ударить щемелкой так, чтоб спина рака застряла в расщепленной палке. Удар должен быть аккуратный, чтоб не повредить панцирь рака.  Затем палка поднимается, рак аккуратно снимается и неповрежденный кладется в корзину.

        А как быстро сделать щемёлку, он тоже меня научил. Правда бабушка не была от этого в восторге. Нужно просто взять деревянные грабли и аккуратно снять с них гребенку. При необходимости слегка ножом подтесать расщепленные концы. Гладкая легкая пружинистая щемелка готова. Ох, столько граблей я переделал в щемелки, и какие терпеливые были дедушка и бабушка.

У меня даже появился свой небольшой "бизнес" на раках. Жена дяди Павла тетя Нина, живущая летом в купленном доме на железнодорожной станции Изоча, в отличие от своего мужа, который не пил и не курил, постоянно ходила с сигаретой в зубах, очень любила пиво и сладости. Тетя Нина пекла великолепные торты и пирожные. В городе в гости она приходила всегда с тортами и пирожными или приносила мне десяток стаканчиков мороженого.

        Мороженое мне родители не покупали из-за больного горла, но тетя Нина говорила, что это предрассудки и по тихому кормила меня мороженым при удобном случае. Мороженое всегда мне давал "кусить" и старший брат, когда родители не видели. Хорошо помню, идем семьей по центру города, родители впереди, мы с братом сзади, он с мороженым, а я просто покорно иду в коротких штанах на лямках, и тут он мне по-тихому дает откусить мороженого, когда родители о чем-то увлеченно спорят.

Так вот с тетей Ниной у нас был такой договор: я привожу ей раков, а она мне пирожных печет. И  я регулярно возил ей на велосипеде раков на станцию за  шесть км от деревни и получал свои торты и пирожные.

Однажды я сократил дорогу и поехал по лесной выбитой в колею ногами тропинке. Ехал я на велосипеде под горку и старался держать руль и следить за изгибами тропинки между сосен.  Чуть зазеваешься -  слетишь с тропинки кувырком. Еду я аккуратно, а впереди бежит бабушкина собака - лайка Тюльпан.  Вдруг собака залаяла и рванула вперед. Лай удалился и стал приближаться ко мне. И тут я вижу, что прямо на меня в лоб летит огромный заяц. Он прыгает прямо через меня и когтями лапки задевает мое ухо. Я остановился обалделый, с окровавленным ухом, и тут подлетает ко мне возмущенный моим поведением Тюльпан.

- Что ж ты его не поймал? Ведь прямо в руки тебе его загнал! - говорили глаза лайки.

А потом в 1972 году в деревню приехала бригада мелиораторов. Они взяли и просто прокопали экскаватором речку Паниколицу, выкопали несколько прудов на месте заболоченной безымянной  речки на юго-западном берегу озера Белое ( а на картах она до сих пор есть) и опустили уровень воды в озере Белом. (Кстати, на картах межевания 1780 г.  озеро Белое называлось Долгим, а нынешнее Ермаковское - Белым, а Ржавец назывался Ржавцем.)

        В результате их долгой и сложной работы был осушен  участок болотистой низменности на юго-западе от озера Белое , общей площадью аж целых 0,3 Га. Сначала он использовался как экспериментальное поле. Табличка даже стояла.  А в начале 21-го века превратился в заброшенную всеми землю, заросшую сорняками.

        Параллельно с мелиораторами в тот же год отметились и аграрии. Как раз приступили к массовой химизации сельского хозяйства. Приступить то приступили, а видно инструкции исполнителям не дали. Минеральные удобрения привезли и высыпали на поля в кучи под открытым небом. Дождик идет, а из кучи сине-серый ручеек течет прямо в озеро.  И раки - любители химически чистой воды  в один год взяли и исчезли. Я интересовался, примерно то же произошло и в других местах, в других областях. И все в 1972 год. Исчезли они почти везде.

        В этой речке, что я только-что перешел, оставались последние могикане. И я надеялся, что они размножатся и расселятся по старым местам. Но надежда шаткая, недавно я слышал про наезд эту речку  на нескольких машинах ночью с мощными фонарями целой бригады молодцов, которые не гнушались брать последних оставшихся раков с икрой и совсем малышей.

        Рассказывали также, что приезжали из соседнего города какие-то уроды с электроудочкой. Потом долго стояла вонь от дохлых раков, которых течение собрало у бобровой плотины.

Не удержался и решил посмотреть, а как дела обстоят сейчас, в этом моем странном путешествии. Я вернулся к реке и попрыгал на колыхающемся крутом берегу. Ой, да здесь, их не пугано - не  меньше десятка крупных и поменьше раков выскочили из-под берега, один большой пятился, грозя мне внушительной клешней. Я обломал тростинку и сунул ему в раскрытую клешню. Дурак сразу зажал ее, и я его быстро выхватил из воды. Он плюхнулся в траву возле моих ног. Хорош парень, но мне сейчас не до тебя. Я взял его за спину и опустил в воду.  Живите ребята и размножайтесь.

Удивительно, что даже в голодные военные и послевоенные годы наши предки сохранили для нас природные богатства, чистые озера и реки, кишащие рыбой и раками.  А  за малое время, фактически за одно поколение,  мы остались без этого богатого наследия. И виноваты в этом сами. Виноваты и сейчас, что не можем поймать и наказать всяких уродов с электроудочками, которых и людьми называть нельзя.

  Повернулся и двинулся по дороге в лес. Вдруг что-то метнулось из под моих босых ног в траву. Небольшая змея.

-Не хватает только на гадюку наступить - подумал я.

Я подобрал на всякий случай палку и быстро зашагал по лесной дороге. На повороте я увидел  небольшое деревце из семейства можжевельников - верес, северный брат кипариса. Из вереса  пацаны мастерили луки для игр в индейцев.

         Из вереса мне отец сделал черпло.  Согнул дугой, как лук , на концы натянул капроновую нить, привязал к концам дуги две палки - направляющие и соединил их, образуя треугольник одна из сторон которого тетива лука, а две другие эти палки.  Третью палку он привязал одним концом к месту изгиба, а другой конец соединил с двумя другими палками. А затем обтянул всю эту конструкцию мелкой сеткой. Получился гигантский сачок, длиной два метра и длиной тетивы 1,5 метра.  А затем он взял четвертую палку  и положил ее, как стрелу, но. чтоб она торчала вниз от тетивы на тридцать сантиметров и на полтора метра от вереса.

- Это еще не все - сказал отец.

Он принес 5 метровый шест и привязал к его концу кусок круглой деревяшки.

- Это болт.

- А он зачем?
 
- Увидишь.

Мне было лет 12.  Отец взял черпло, я взял болт, и мы пошли пешком по этой дороге на речку, которую я только что перешел. Около километра от края деревни. Мы подошли почти к самому  истоку, месту где речка вытекает из озера. Отец взял и воткнул этот гигантский сачок в речку.

- Держи - сказал он.

Я держал черпло за палку- стрелу, тетива лежала прямо на дне, под нее было не пролезть и раку. Отец взял болт и  намутил им сначала воду перед черплом, а затем отошел от меня метров на 10  и стал неожиданно громко бить по воде привязанной колобашкой. Звуки были булькающие,  он приближался ко мне. И вот он рядом.

- Вынимай- скомандовал он.
 
И стал мне помогать. Мы подняли сначала вход в черпло, треугольник остался в мутной воде. Вот и он поднимается, что-то большое бьется-прыгает в сетке. Вытянули. Смотрим - щука килограмма 1,5, щуренок полкило, несколько крупных окуней, пять раков и десяток жирных плотвичек.

Стоп, пора пристроить монету. Место подходящее. Мне приглянулась солнечная поляна на перекрестке лесных дорог. Под елкой лежал камень с конскую голову и в метре от него стоял огромный муравейник. Я не стал трогать камень, отсчитал от него 2 шага навстречу солнцу, взял сукатую палку, воткнул ее в землю с усилием и вытащил. В оставшийся круглый след я опустил золотую монету и заткнул отверстие какой то гнилушкой. Посыпал сверху еловой хвоей. Оглянулся по сторонам.  Запомнил  ориентиры. И быстро зашагал по дороге.

Прошел Хатимку без приключений ,  обошел Акулино   и свернул с дороги напрямик к озеру. И опять вышел к небольшой деревне рядом с озером.  Знакомый мужик, у которого я спрашивал про телефон, гнал по дороге хворостиной телочку. За ним бежала рыдая женщина:

- Иван, что нам делать,  детям молоко нужно!  Думала, корова у нас будет. А ты ее на мясо, в волость . Эх недоимки проклятые! Может денег займем?

- Эх ты, бестолковая, у кого ж взять, у нас тут в родне богатеев нет.

- Ты же в Чупрово через Хатимку пойдешь, может Митрич , что посоветует.

- Посоветует он тебе, родича нашла!

Какое-то неясное подозрение заставило меня остановиться. Я стоял незамеченный и ждал, что будет дальше.
Вдруг на дороге появился еще один мужик:

- Здравствуй Иван!

- Будь здоров  и ты, Василий!

- Куда с такой музыкой собрался?

- Телку веду в волость, налог платить.

- У тебя я слышал опять прибавление в семействе?

- Девка. Давно уж. Февральская.

- Как назвали?

- Фросей.

- Да, дела.

- А ты далеко собрался?

- Дак , к куму, пособить баню обделать.

Точно, все совпадает! Я вдруг развернулся и решительно пошел обратно в сторону Паниклей.  Быстро перешел речку Хатимку по мосту. Дед опять сидел на скамейке, и удивленно посмотрел на меня.

        Я шел очень быстро, как только мог. Вошел в лес. Вот и та поляна, где спрятана монета, я ее сразу  нашел.  А вот и монета, новая, блестящая. Это хорошо - будет заметна. Я взял ее и быстро по дороге вернулся на границу леса.

        Мой прадед Иван с телкой на веревке поднимался на гору в лес. Я положил монету на дорогу, она блестела на солнце, ее трудно было не заметить. Спрятался за густую ель и стал ждать.

        В трех метрах от того места, где лежала монета телка вдруг остановилась, как вкопанная и подняла хвост и выпустила желтую струю. Иван подождал и пошел дальше, телочка за ним. Они просто прошли мимо, не заметив ничего под ногами.
      
 И тогда я выскочил, хоть это не входило в мои планы:

- Ой, вы что-то уронили! Вон то желтое! Да, вот. Ага это.

        Иван наклонился и обалдело поднял монету. А я развернулся и быстро зашагал назад к озеру. Мне обязательно надо вернуться к своим. Да и Ивана надо оставить наедине со своими мыслями и неожиданной находкой.

        Я снова,  уже  в который раз , перешел по мосту речку Хатимку, и стал подниматься на горку по дороге в Акулино. На самой ее верхней точке я обернулся и увидел, что мой прадед гонит телочку назад. Мне стало легко и радостно. И я пошел еще быстрее напрямик к озеру.

И сам не заметил, как ноги вынесли меня на поляну с двумя камнями.  Там присел на траву, чтобы отдышаться. Сидел и думал. Когда прыгал, я был спиной к озеру, а Валентина прыгала в сторону озера.  Значит надо попробовать  прыгнуть, как Валентина, и  вернуться. Да, я понял: мне снится сон. И будет обидно, если я проснусь и не узнаю, получилось ли мне вернуться в свое время.

        Мои размышления прервало мычание и сопение справа от меня. Я повернул голову и увидел, что ко мне подозрительно быстро приближается большой коричневый  бык, угрожающе наклонив рогатую башку. Откуда он взялся на мою голову. Я вскочил и побежал от озера к деревьям как можно быстрее, сделав непроизвольно прыжок между магических камней. Прыгая, сообразил:

- Не в ту сторону, как хотел!!!

Очнулся на земле, рядом что-то протопало тяжелое. Отрываю глаза - быка рядом нет, я опять на этой проклятой горе в ста пятидесяти метрах от озера. Опять без одежды. Впереди блестит озеро, а слева от меня сереют крыши уже знакомой деревни Воложье. Правда, деревья и очертания поля другие. Может не запомнил просто.

Опять слышу топот. По дороге движутся шесть всадников в незнакомой мне военной форме. У них старинные ружья. Сабли и ружья блестят на солнце. Без очков я плохо вижу, стою щурюсь. И тут соображаю, что меня могут заметить, и бегу к лесу.

Поздно, меня увидели. И на меня скачет всадник, сабля блестит в его руке. Мне стало страшно, голому и безоружному перед вооруженным всадником. Ноги меня перестали слушаться, я стоял и молча смотрел на приближающую смерть.

         В 3-х метрах от меня он резко потянул уздечку и остановил коня. Наездник засмеялся, глядя на меня, и убрал саблю в ножны.

- A ete pris! - сказал он.

        Я стоял оторопело. К нам приближались остальные всадники. Минуту они переговаривались между собой, оживленно споря о чем-то, как мне показалось на французском языке. Я понимал только отдельные слова и обрывки фраз. Затем один из них, по-видимому старший, сказал что-то коротко всаднику на светлой лошадке с рыжим хвостом. Тот молча развязал свой мешок и кинул мне какую-то синюю тряпку.
 
- Что за ерунда? Откуда здесь французы?  Я читал, и хорошо помню, что Невельский уезд Витебской губернии, где я нахожусь, никогда оккупирован французами не был. Французские войска прошли рядом. Но  это могли быть мародеры, которые были весьма распространенной болезнью в армии Наполеона. Впрочем, мне то какая разница, кто меня взял в плен. Нужно выбираться скорее отсюда.

Все это пронеслось в моем мозгу, пока я поднимал с земли, кинутую мне тряпку. Она оказалась коротким плащом или накидкой. Я накинул плащ и кивнув головой в  знак благодарности. Но всадник не ждал моей благодарности, он ждал, когда я одену плащ, затем он спрыгнул с лошади и быстро скрутил мне чем-то руки за спиной.  Он толкнул меня в сторону дороги.

       А на дороге в пятидесяти метрах от  нас стояли три подводы в окружении еще четырех всадников. Двумя подводами управляли мужики с черными бородами, а на третьей сидела женщина. Женщину я узнал сразу, как мы подошли, хотя она была в сером платке. Это была Валентина, которая плакала на горе сегодня утром.

        Капрал подъехал к женщине и на ломанном русском сказал:

- Мы нашоль твой мужик. Он хотель обманут нас. Спряталь свой одежд. Ты  идти домой.  Женщина - нет война. Мужик сам везти нам провизию. Мы его одевать.

Мужики с соседних подвод смотрели на меня ошалело, а Валентина совсем очумела:

- Это не мой муж. Мой Прохор помер год назад. Как дать свою подводу чужаку? Поеду сама.

- Не ври, женщина. Получишь плетей. Иди домой. А то сейчас задирать юбка и  бит по попа. Бистро домой.

- Иди Валентина от греха, мы присмотрим за твоим конем  и за чужаком - сказал один бородач с первой подводы.

- Басурмане обещали, как доставим окаянным нашу пшеничку, отпустить назад.

- Ну, ты, мужик, цыц!! Молчи!

Мне развязали руки и вручили кнут. Подводы была загружены  чем-то тяжелым и мужики пошли рядом с подводами, жалея лошадей. Я тоже  зашагал по горячему песку босыми ногами. Мужики одобрительно улыбнулись.

        Моя подвода оказалась в середине этого маленького обоза. Капрал и шестеро  всадников ускакали вперед. Трое оставшихся сопровождали обоз сзади на расстоянии ста метров. Бородач с первой подводы  спросил меня:

- Откуда ты барин? Хранцузы бестолковые, а мы чуем - по повадкам не наш ты, мужика строишь. Из армии ваше благородие? Разведка?

- Я промычал в ответ что-то невразумительное.

- Ладно не говори. Нешто мы не понимаем, что такое военная тайна. Не пассуй - помогём, коли бежать надобность.

- Эй Лука, совсем обнаглели хранцузы - в нашу глушь за провизией сунулись. Эх, Акулино объехали, там мужиков много - быстро бы их полонили бы.

Послышался топот копыт приближались трое, что были сзади. Один из них хлестнул веревкой по спине Луку и закричал:

- Silance!!!

Дорога вывела обоз к речке Хатимка с мельницей. Там нас ждали семеро французов. Жестами приказали разгружать мешки с зерном. Пока мы таскали зерно, французы развязали свои походные мешки и смеясь обедали. Я заметил хлеб, лук, огурцы. Запивали вином из фляг.

Когда подводы были разгружены, капрал показал нам мешки с мукой:

- Грузить, бистро, бистро.

        Лука и Фрол сплюнули, посмотрели на французов с плохо скрытой неприязнью и пошли грузить подводы мукой, я присоединился. Мы таскали мешки, а французы весело смеялись.

Груженый обоз двинулся вперед по знакомой мне дороге в сторону Паниклей. 
Мы вышли из леса, и опять я увидел ржаное поле с васильковыми вспышками по сторонам. Я уже не так сильно переживал, когда не увидел своего дома и своей деревни. Повторные переживания не такие сильные. В имении Паникли с непривычно молодыми липами к  нам вышел французский младший офицер. К нему подскочил капрал, и что-то стал докладывать. Судя по привязанным лошадям, в имении стоял небольшой отряд.

Лука подошел ко мне и протянул свои лапти:

- Обуй барин, ноги у тебя смотри какие нежные. А мы привышные.

Я стал переобуваться, позабавив своей неловкостью мужиков. Они разулыбались.

        Капрал подошел к нам и сказал на ломанном русском:

- Маршал Удино скоро брат Санкт-Петербург. Его армия  здесь недалеко. Вы  не ходить домой! Вы повезет муку славной французской армий.

Мужики зароптали, что-то про уговор, но капрал взревел:

- Вы ехать с нами сейчас или тут умирать, как партизан!

Обоз вышел из Паниклей и направился по дороге  мимо какой-то небольшой деревни.  Фрол указал на нее кнутом - Уткино. Справа виднелось озеро Белое. Мы перешли небольшую, но быструю речушку.  Она и сейчас есть на картах. Но только на картах и осталась.

Нас теперь сопровождало всего 5 всадников, остальные остались в Паниклях. Французы смеялись и то и дело прикладывались к своим фляжкам с вином.

Мы прошли полем, оставив в стороне справа деревню Чупрово. Спустились и перешли речку Тоболку . Обоз двинулся по лесной дороге, я не узнавал мест, только догадывался, что в двадцатом веке на месте этого густого леса - было огромное поле, которое все называли аэродром. Мы вышли из леса к деревне Бор, именно так ее назвал мне Фрол. Я сообразил, что это деревня знакома мне как Шишкин Бор, которую гугл на своей карте упорно рисует в другом месте - рядом с деревней Чернуха.

        Мы прошли эту небольшую деревню, слева внизу виднелись два озера-глушака. Мы снова вошли в небольшой сосновый лес. Дальше дорога шла полем. Железная дорога еще была не построена (да ее еще в проекте не было, улыбнулся я), и деревни Красный поселок, и станции Изоча не наблюдалось. Мы перешли извилистую речку Изоча по старому, но еще  добротному деревянному мосту.

        Палило солнце,  слепни доставали и людей  и  лошадей.  Французов после сытного обеда и выпитого вина клонило в сон. У едущего рядом с моей подводой француза несколько раз падал вниз подбородок и слипались глаза. Мы снова въехали в сосновый лес, дорога сужалась и уходила круто влево.

Вдруг раздался свист, и на франзуцов налетели какие-то пешие люди с   деревянными вилами или рогатинами. Сонные французы не успели даже выхватить оружие и были живо стащены с коней и связаны. Руководил нападающими высокий седой, но еще крепкий старик.

- Сынки - кричал он своим людям - вяжите покрепче этих супостатов, этих вояк - грабителей, этих пьяных лягушатников.

- А ты тоже из хранцузов будешь? - обратился он вдруг ко мне - ишь какой гладкий и усатый!

Подошел Лука:

- Мы воложенские, нас под ружом заставили подводы и зерно дать. А ентот - показал он сморщенным и волосатым пальцем на меня - был французами захвачен у озера, голым. Ён разведку у нас вел. Его надо к енералу скорей доставить.

- Разберемся - сказал старик с косматыми бровями. С ним действительно были его сыновья и было их 11 человек.

- Пошли в деревню! И обоз двинулся по лесной дороге. Лес был небольшой, и через 10 минут мы вышли в поле.  Впереди на высокой горе виднелись  крыши деревни.

Большие дома пятистенки стояли на огромных валунах вместо фундамента. У некоторых крыши были крыты тесом. Дома окружали яблоневые сады из больших яблонь, увешанных яблоками.

- Богато живут староверы - сказал  Фрол.

- Как место сие прозывается? - спросил витиевато Лука.

- Голяши, деревня наша. Двенадцать дворов будет.
 
На дорогу посмотреть на пленных французов выскочили женщины и ребятишки. Французы уже не улыбались и шли понурив голову. Мужики с гордостью хвастались, кто пистолем, кто ружьем, а кто заморской саблей.

Конечно, все это интересно, но оказавшись у своих, я задумался, как мне попасть назад в свое время. Надо срочно вернуться к озеру. Но как? Возьмут и отведут к "енералу".

        И тут я, старательно молчавший до сих пор, решил заговорить. Я придумал, как мне вернуться к озеру.

Но заговорить я не успел, так как один из "сонных" французов сумел как-то развязать себе руки и мгновенно выхватил пистоль у оторопевшего молодого парня. Француз взвел курок и , наставив пистоль на грудь парня,  что-то кричал. Я увидел краем глаза, как побелело лицо старика - отца. Все кругом замолчали. Стало очень тихо,  замолчал и француз, но было видно, что он готов к любому даже безумному поступку. От отчаяния он готов был убить стоящего перед ним парня, как загнанная в угол крыса может броситься на человека.

  И тут я вспомнил школу и свою учительницу французского. Хорошая была учительница, жалко, что в 1974 году из СССР эмигрировала.  А еще больше жаль, что в вузе пришлось учить английский.

        И я вспомнил, как наша француженка успокаивала класс после звонка:
- Силянс!!! - заорал я.

        Француз вздрогнул от неожиданности и повернулся ко мне, наводя пистоль на меня. Все , пронеслось в голове - цель выбрана, и мне конец. С двух метров промахнуться трудно.  И в этот момент парень  резким ударом руки выбил у француза пистоль. Раздался выстрел и пуля просвистела совсем рядом со мной, продырявив выданный французами старый плащ. Француз, как сноп, сел на землю, слезы текли по его щекам, все лицо его поникло. Он затрясся в немых рыданиях и упал лицом в траву, закрыв руками голову. Но бить его никто и не собирался.

К парню подскочил старик: "Васятка, сынок, живой!"

        Подскочили женщины , плакали и обнимали парня. А старик подошел ко мне,  и сказал:

- Хоть на басурмана похож, спасибо тебе за сына! За Васятку.

- Отец, русский я  - ответил я. - И даже корни такие,  как у тебя.
 
Про корни лучше осторожнее. Ведь понял я,  в какую деревню попал.
Голяши - это родина моего отца и деда. Очень может быть, что этот старик, его сыновья и люди, которые сейчас собрались на улице - мои прямые предки. Отец рассказывал, что род наш из староверов.

        Раскольники поселись здесь еще при Петре Первом. Они бежали от преследований из России на эту землю, принадлежавшую тогда Великому княжеству Литовскому. Селились прочно и надолго целыми деревнями родственников. Судьба деревни Голяши, что была расположена рядом с деревней Рудня,  печальна, в 1939 году, в коллективизацию, ее расселили, а в Великую Отечественную , что осталось сожгли дотла фашисты.

Я пытался найти своих предков по записям в церковных книгах. Но церковь прихода в селе Ракитино (сейчас село называется Отрадное) сгорела в 20-е. Поджег один комсомолец,когда все люди были на колхозном собрании, а обвинили батюшку, и отправили его в Сибирь на лесоповал.

Мне было двенадцать лет, когда отец, еще в силе, привел меня сюда пешком за девять километров от бабушкиного дома, где я проводил лето, а отец отпуск. Я запомнил гору с большими валунами, но сейчас вряд ли вспомню камни, служившие фундаментом дедовского дома.

  Я помню рассказ про быструю речку, текущую под горой. Очень рыбкую речку, где отец в детстве ловил руками больших голавлей под корягами. После войны речку загнали в трубу, а раньше там был железнодорожный мост.  Загнанная в трубу речка стала мелеть, и рыба ушла.

        Отец был атеистом, но уважительно относился к чужой вере.  Мой дед по отцу  не любил попов как посредников. Попы-старообрядцы платили тем же. Когда родился мой отец, поп из вредности  дал ему очень некрасивое имя. Тогда дед назвал моего отца по-своему.

Мои воспоминания прервал противный своей слащавостью вкрадчивый голос, принадлежащий небольшому мужичку с рыжей бороденкой:

- Русский ён, али хранцуз, проверить еще надоть. Чем докажет, что не шпиён?

Сзади за мной кто-то громко сказал:

- И говорить ён ,батя, не по-нашему! И что ён в Воложье вынюхивал? И уж больно сытый и гладкий!  Надоть его передать начальству для допроса.

Я вспомнил детство летом в деревне и бабку Пахомиху - из староверов. Эта бабка очень любила меня, всегда привечала, конфетами угощала. Бабка была очень старая- больше 90 лет. А мне было 5 лет. Шамкая беззубым ртом говорила мне вслед:

- Наш парень. Старовер. И знак на нем особый, посвященным понятный.

        Ну, бабка, помогай мне теперь. Посмотрим, правду ли говорила Пахомиха?
И приподняв край плаща я показал старику белое пятно с пол-ладони  на загорелом  бедре.
        Старик изменился в лице, перекрестился двумя перстами. И все, кроме французов, перекрестились. А я атеист и креститься не умею, стоял и молчал. Хорошо, что все были в своих впечатлениях и не обратили на это внимание.

- Заветный, и печать при нем - пронесся шепоток.

        Старик опустил высокий ворот рубашки и обнажил свою шею, показав мне такое же, как у меня, белое пятно неправильной формы.

- Отметка избранных-  сказал старик.

- Мне надо срочно вернуться к озеру, где меня захватили французы. У меня тайное задание, у меня приказ - соврал я вроде убедительно.

- Ничего погостишь у нас немного.  Корнет Никольский со своими драгунами обещал на днях  прибыть. За стол  сажайте гостя дорогого.

- Нельзя мне ждать! Никак нельзя! Опоздаю - беда будет! - честно сказал я.

И тут к старику подошла статная немолодая женщина с красивым добрым  лицом:

- Отпусти его отец. Зачем ему хитрить с нами! Он такой же шпиён, как и я! Спаси тебя бог добрый человек - за сына мово.

- Добрая ты, Мария, а ведь вороги кругом! Ти знаешь, хто ён на самом деле? Не верю я ему, не нашенский он, а знаки и у басурман бывають! Вон креста на ем нет! Где его крест? - Рыжебородый не унимался. 

        Окружающие меня крестьяне заволновались, переговариваясь между собой.
И тут за меня неожиданно вступился Фрол:

- Вот у энтого (он показал рукой на одного из французов ) в кармане пошукайте. Энтон его в лесу захватил.

Карманы француза были проверены быстро, я даже не успел удивиться, когда и из внутреннего кармана был вынут серебрянный крест на белом шелковом шнуре. Старик подошел ко мне и повесил крест мне на шею. Глядя прямо  в глаза, он сказал:

- Ну, ежели некода погостевать с нами, видать дело срочное.

Он кинул быстрый взгляд на Марию, и она куда-то быстро ушла.

- Возьми коня француза. Я дам тебе троих сынов в сопровождение. Губерния на военном положении. Мародеры всюду.  Найдите ему порты, без них скакать невручно. Так быстрее будет, чем  подводой.

Высокий старик улыбнулся мне и повернулся к французам:

- А этих вояк -лягушатников запереть в сарае и караулить, пока наши за ними не придут. Если рыпаться будут - бить гадов, не жалеть, не в гости приехали!

Я поблагодарил старика, его сыновей и попрощался с Лукой и Фролом. Наклонился, чтобы снять лапти, но Лука меня остановил:

- Забирай , мил человек, я собе новые справлю.

Появилась снова Мария. Принесла мне большой кусок хлеба и молока в глиняной кружке. Несмотря на жару молоко было очень холодное, а хлеб вкусный и пахучий.

И мы поскакали из деревни. На выходе из леса мы столкнулись прямо в лоб со всадниками в военной форме и касках. Это были русские драгуны. Их было десять. Конный разъезд.

- Ну что , старые знакомцы, партизаны деда Василия, опять мародера изловили?

- Да, не... , русский ён, задание у него от енерала, Васятку нашего ён спас от пули...

- А французов мы пятерых повязали, можете забирать в деревне у бати. Нам такого добра не надо!

- А у нас новости хорошие и радость у нас великая ! Победили наши супостата и не числом , а умением. Восемнадцатого июля разбили французского маршала  Удино на голову!!! Баталия великая была под Клястицами и Якубово. Французов было сорок тыщ, а наших  всего семнадцать тыщ войска!  А 20-го июля наши договор с испанцами против Наполеона подписали в деревне Сеньково,  что под Великими Луками.

- Слава богу.  Радость то какая!

- Мы скачем в Ракитино, а вы куда?

- В Воложье. В Паниклях мародеры-хранцузы провизию собирают. Их там человек двадцать пять. Не более. Сообщите, чтоб отряд прислали туда.

- А как же вы пройдете?

- Через Чернуху, а за ней  лесной тропой.

- Удачи!

- И вам хорошего похода!

Мы скакали друг за другом по лесной узкой дороге, уклоняясь от веток в лицо. Чернуху я не узнал. Совсем небольшая деревенька. Никто в ней нам на глаза не попался, только вышел на дорогу облезлый старый пес и гавкнул на нас один раз  для приличия. То ли поздоровался, то ли хозяев предупредил.

        За Чернухой свернули в лес и поехали медленнее по лесной неприметной тропинке. Лошади фыркали, били хвостом, их ели мухи и слепни. Солнце пробивалось через деревья. Скрипели сосны. Едущий впереди Иван вспугнул глухаря. Тропинка кончилась, и мы выехали на узкую лесную дорогу.
       
        Местность была холмистая, дорога уходила то вверх, то вниз под гору. Песок был обильно усыпан сосновой хвоей. В придорожной траве краснели, маня своей спелостью и ароматом, ягодки земляники. Мужики разговаривали о высочайшем манифесте "амператора Ляксандра первого". О том , что царь о народе завсегда болеет и повелел бить нещадно супостатов и силы собирать военные. О том, что царь наш богаче Наполеона будет, вот тот и грабить нас пошел.

- А мы их храбителей возьмем и на вилы!

- Во- во!

- Пусть к себе в Хранцию валят лягушек жрать!

        Я молча слушал, и ловя взгляды своих спутников, кивал головой.
А потом не выдержал и сказал:
- Мужики, Россия разобьет любого врага. Войной нас не победить. Чужих мы всегда разобьем. Но есть свои по виду, но хуже любого врага. С ними труднее!

- Был у нас один такой, барыга, за деньги, Иуда, товарища на смерть подвел. Так мы его в мешок и в болото. Хотели в речку, она ближе, но решили речку не поганить...

- Хороший способ, но не всегда применим, а жалко.

        Дорога повернула влево, и мы увидели озеро Воловжа.

- Спасибо, мужики. Дальше я один. Конь мне без надобности, забирайте.

Мы  расстались. Слева виднелась деревня Воложье.  Я зашагал к озеру. До заветной поляны с камнями осталось двести метров.

И вдруг я увидел Валентину,  которая бежала по полю за козой, ругая ее на ходу.  Коза направлялась прямо к камням. Скакнула между ними и пропала, словно испарилась. Валентина бежала следом в метре от козы. Я просто не успел крикнуть и предупредить, она уже была в прыжке-полете. Когда я подошел чуть ближе , то  радостью увидел , что она просто упала и лежит в траве. Я побежал к камням. Нет, меня подвела близорукость, это была не Валентина. Это была ее одежда.

        И тут я поймал себя на подленькой мыслишке, что я радуюсь, что магия камней работает! И я не долго думая разбежался и прыгнул между камней в сторону озера, как прыгнула Валентина....


Ой, как холодно! Кругом все затянуло серой мглой. Дождь льет, как из ведра. Опять я на горе. Озеро на месте. Деревни нет. Значит я попал в наше время! Укрыться от дождя негде. Машины моей не видно. Но вот что удивительно — серебряный крест на белом шелковом шнурке висит на груди.

А одежды опять нет. Так не долго голому воспаление легких получить. И я побежал к дороге, пытаясь согреться.  Выскочив на дорогу из-за дерева, я не сразу заметил, что рядом с дорогой стоит телега. Лошадь привязана к дереву.  На телеге на сене  лежит какое-то мокрое покрывало.  Бог с ней с телегой, мне надо всего сто метров до своих магических камней добежать. А куда прыгать тоже не ясно — в прошлом я еще, или в будущее попал?

- Эй, стой! - Меня окликнули. Я огляделся — никого кругом нет.

-  Лезь под телегу ко мне быстро.

      Под телегой на плаще лежал седой старик с молодыми веселыми глазами:

- Нашел, где голышом гулять и погодку выбрал! Не из дурки сбежал?

Я молчал, зубы стучали от пронизывающего холода.

- Погодь, я сейчас тебе согреться дам.

Дед достал из кармана бутылку, вынул пробку из газеты.

- Пей! Самогон хорош, сам делал. Горит!

      Я не стал ждать дальнейших уговоров и сделал три больших глотка и  вернул бутылку деду. Приятное тепло разлилось по горлу и ушло в живот.  Дед сделал глоток и протянул бутылку опять мне. Я поблагодарил и сказал, что мне хватит.

- Да ты смотрю не немой! Вылезай, дождь уж кончился.

      Я вылез из под телеги. Светило солнце, туч как будто-то и не было. Стало заметно теплее от выпитого самогона и солнечных лучей.

- На вот, одевай, а то простынешь - дед протянул мне брезентовый плащ, который был постелен под телегой.

- Кто ты таков? Документов, как я вижу, при тебе нет. Сейчас поедем в правление и начальство разберется, что с тобой делать.

      Такая перспектива меня не обрадовала, и я решил бежать  к камням. И тут услышал:

- Бежать не вздумай, двухстволка у меня. И заряд на волка.

Я обернулся и увидел, что у деда в руках действительно было старое ружье. Откуда он его вынул, было для меня загадкой. Скорее всего лежало под соломой на телеге.

-  Хорошо. А куда поедем? В Спас?

- Нет в Чернуху, через Паникли. Заедем сначала к председателю, могет он в Паниклях.

- А какой сегодня день?

- Воскресенье, 21 июля. Дед смотрел на меня с доброй усмешкой.

- Странный ты, ведь моложе меня будешь лет на пятнадцать. А даты не знаешь! Так ведь? Ты с какого года?

- Пятьдесят девятого - машинально ответил я.

- Во загнул! Выходит тебе восемьдесят один всего-то. Не смеши! Я ведь постарше тебя буду, а родился в семьдесят первом! Мне в этом году шестьдесят девять стукнет. Да, ты не только даты, ты и годы путаешь, чудак-человек!

- А год-то нынче, отец, какой?

- Ну, ты меня уморил, а какой бы ты хотел? Конечно - одна тысяча девятьсот сороковой!

- Хорошо едем - сказал я тихо.

      За разговорами дед запряг лошадь и пригласил меня садиться в телегу. Я подумал, что при случае сбегу, и решил притворяться и показывать, что у меня и мыслей таких нет. Сел в телегу, и лошадь довольно резво побежала по дороге.

      Хатимка встретила нас мельницей, приличным мостом через разлившуюся речку и  домом мельника. Людей в Хатимке мы не заметили. Дед рассказывал мне про коллективизацию, про свежевыстроенные Паникли, там, где только барыня жила раньше и господа. Про породистых лошадей, которых завел новый председатель.

      За разговорами мы выехали из леса в деревню, сверкающую свежими бревнами домов. Он подъехал к месту, где сегодня утром стоял дом моего деда. Дома этого естественно в 1940 году еще не было. Но примерно в метрах пяти от места, где он будет построен в 1959 году, стоял новый красивый дом. А во дворе стояла запряженная телега. Мой возница остановил лошадь рядом.

      Из дома вышел молодой мужчина лет тридцати — тридцати пяти, светловолосый, плотного телосложения:

- Здравствуй, председатель!

- Здравствуй, Степаныч! Кто это с тобой?

- Да, вот на нашем покосе у Воложья подобрал, без одежи бежал под дождем. Что за человек не знаю, но чую не наш он. К участковому его отвезти б в Изочу. Да, мне никак туда нельзя, сам знаешь, Захар Сергеевич! Вот тебе его привез. Плащ мой у него, забрать бы потом, как сдашь его.

- Зачем ты его мне привез? Вез бы в Опухлики в милицию. Там было ближе. Изочинский опер сейчас в отъезде. Ладно езжай, сам отвезу. Мы вот в Спас собрались к сестре жены.

- Кто вы такой? - обратился мой родной и такой молодой дедушка Захар ко мне.

       Я смотрел на него, стараясь запомнить, сфотографировать и понять, как такое может быть — я старше своего деда! Вот бы еще, хотя бы одним глазом  увидеть свою любимую бабушку в молодости!  Затянулся мой сон, но я уже не жалел от этом. Задумавшись, я не ответил на вопрос.

- Странный он какой-то, иногда молчит, иногда отвечает невпопад — пробурчал уезжающий  со двора Степаныч.

Я кивнул головой.

- Есть хотите?

Я покачал головой отрицательно.

И тут из дома вышла молодая статная женщина с красивым знакомым и дорогим мне лицом. Я чуть себя не выдал, подавившись словом-вскриком «Ба......». Ее глаза смотрели на меня очень по-доброму, но с немым вопросом.

- Здравствуйте — сказала она и вопросительно посмотрела на мужа.

- Степаныч, подобрал в лесу под дождем, документов нет, кто он неясно. Слова пока не сказал. Участкового сейчас нет, нужно отвести в правление и позвонить в район.

- Отец, вы откуда ? - спросила мягко  моя молодая бабушка.

- Крест на груди у него видишь — божий странник, наверно.

        Я понял, что молчать нельзя и стал сочинять:

- Из Опухликов я, к сестре приехал из Ленинграда. А ее дома нет, в гости ее понесло в Каменку. Я и пошел туда за ней напрямки через Спас и решил в Воложинском озере искупаться, как пацаном купался. Пока купался, небо стало затягивать, дождь заморосил. Вылез я из воды, а одежды своей и мешка-дорожника своего не нашел. А тут полил дождь, как из ведра. Решил я спрятаться под деревом и побежал к лесу. А тут ваш Степаныч меня и встретил, под телегу пригласил, горячим напоил.

        Мой молодой дедушка смотрел на меня и улыбался, ну точно так, как смотрел на меня маленького, когда я шалил и отпирался:

- А в Опухлики, когда прибыли?

        Я вспомнил, что во времена моего детства на станции Изоча останавливалось больше десятка поездов пассажирских и скорых. А поезд из Кишинева стоял на станции целый час, и бывалые пассажиры успевали сходить искупаться в озере «Шишка». А через Опухлики я не ездил никогда, да, и что там было до войны с расписанием подавно не знаю. Но ответил, не моргнул:

- Сегодня утром.

- Ну, и что с вами нам делать? Не в Каменку же везти?

- Мы сейчас едем в Спас к моей сестре, можем подвезти. А там сами в Опухлики или в Каменку. Дойдете сами? - предложила моя бабушка.

-  Нельзя так, Фрося! Международная обстановка сейчас … Документов у него нет.  Степаныч то же...

- Степаныч молчать будет, хотел бы сдать, сам бы отвез. Посмотри — лицо у него хорошее и крест у него. Пусть побожится, что наш человек.

Я со спокойной совестью взял крест в руку и поднес его к губам:

- Крест целую.

- Видишь человек волнуется, приехал к сестре , обворовали по дороге.

- Вам все равно надо в милицию. Куда вы без документов и денег? Один туда не ходите. Сестра вернется, пусть к участковому сходит и заявит о пропаже документов и вещей. Садитесь, довезем вас, отец, до Спаса.

        Что-то вспомнив, дедушка шепнул бабушке. Она  быстро ушла в дом и через пару минут вернулась с каким-то свертком в руках.
 
- Одевайтесь. А плащ Степаныча оставим здесь. Он за ним обязательно придет.
 
Бабушка тактично отвернулась. Я одел с трудом рубаху и штаны. Да, худеть точно надо.
        Мы выехали на крестни. Так называли перекресток дороги в центре деревни. Свернули налево в переулок, ведущий к лесу. Дедушка выбрал короткую дорогу на Чернуху с учетом поездки в Спас.

        Я молчал, и думал, и смотрел на родных мне людей. Я обладал неким большим знанием — я знал основные события их жизни, я мог их предупредить о опасностях. Но поверят ли они мне? Не наврежу ли я им своими откровениями?  Когда-то я читал фантастику и там писали, что нельзя встречаться в прошлом со своими предками, что нельзя подходить к ним близко. И, как парадокс , приводился пример, когда правнук убивал нечаянно своего прадеда и возникала коллизия с невозможностью рождения этого правнука.

        И много ли я знал, о опасностях, подстерегающих моих дедушку и бабушку? Мне ведь рассказывали не все, меня маленького оберегали от всего плохого.
Рассказать, кто я им? Не поверят. Сам бы ни за что не поверил бы! Больным бы посчитал.

Пока я размышлял, мы выехали из лесу на окраину Чернухи и свернули на дорогу, ведущую в Спас. Парило после дождя. Лошадь бежала довольно бодро.  Вот  снова лес перед деревней Даркино. А вдруг не успею, а вдруг помешают. Надо сказать, потом жалеть буду.
И я  сказал:

- Не считайте меня больным и постарайтесь поверить мне, какие бы невероятные вещи вы бы не услышали. Вы  родились в феврале 1907 года. Захар Сергеевич в деревне Ермаки, а Ефросиния Ивановна в Воложье. У вас трое детей Ольга, Варя и младшая Люба.

         Дедушка с бабушкой переглянулись. Но дедушка сказал:

- Степаныч, небось, разболтал. Но все разболтать он не мог. Сейчас проверим пророка. Как зовут моего брата, как зовут его жену и как зовут их детей?

-  Брата зовут Василий, его жену Лидией. А дети их: Иван, Валентина, Тоня, Мария. У вас есть еще сестра Александра. Должен сказать вам главное. Через год, а точнее через 11 месяцев, 22 июня начнется большая и долгая война. Людей ждут тяжелые испытания, голод, смерть. Враг придет на нашу землю. Придет сюда. Но через четыре года он будет окончательно разбит. Наша великая победа будет в мае 1945 года.

         Я подбирал слова, стараясь не сказать того, что не имел право говорить. И я не сказал о том, что дедушкин брат Василий не придет с той войны и будет считаться пропавшим без вести. Что его жена и дети уедут из деревни перед приходом немцев в соседнюю местность. Что они достойно переживут это тяжелое время и вырастят своих детей и внуков. Что из деревни на фронт добровольцами уйдут трое: мой дедушка, его брат Василий и сосед Марко. Остальные, призванные воевать, вернутся в деревню и будут жить там при немцах полицаями.  После войны они отсидят по десять лет, и будут на пенсии спокойно рыбачить на озере с толстыми мордами, а воевавшие до победы  дедушка и Марко проживут очень мало.

      Не мог я сказать, что бабушка останется в деревне, когда придут немцы. Что никто из полицаев не выдаст ее - жену коммуниста и председателя. Что в их доме остановится немецкий штаб. Бабушка говорила, что среди немцев были неплохие люди. Они говорили, что они не фашисты, показывали фото своих жен и детей, приносили хлеб ее детям.  И когда она вместе с девочками пошла через лес в Спас в гости к  своей сестре Кате, на входе в деревню их остановил патруль. Бабушке повесили на грудь деревянную табличку « Я — партизанка». И прогнали ее, толкая в спину прикладом, через всю деревню в комендатуру. Там одна из дочек на немецком сказала офицеру, что они мирные жители из соседней деревни, а не партизаны, что в их доме штаб, а главный там Курт. Немец позвонил, засмеялся, и их отпустили.

        В 1943 году, когда фронт приблизился, немцы решили угнать все население из прифронтовой полосы в Прибалтику. Бабушкин дом разобрали по бревнам, чтоб построить мост вместо взорванного партизанами.  А людей погнали через Полоцк в Литву. Пригнали их пешком к концлагерю под Вильно. Лагерь был переполнен людьми. Осунувшиеся  узники кричали им через проволоку:

- Уходите, убегайте отсюда, куда можете!

         Но куда могла уйти бабушка с тремя детьми? Стали подходить литовцы набирать себе с позволения немцев работников. Но кому была нужна женщина с тремя детьми? Всех забрали — бабушка осталась одна возле лагеря. Вечером пришел старик-литовец  Петрук, и взял бабушку на работу.  Как выяснилось старик был очень богат землей и скуп, как Плюшкин. У него была маленькая избушка, куда он поселил в тесную каморку своих новых рабов. Кормил он скудно, жадный очень был. Вернее давал пищу только на бабушку. Детей считал дармоедами и им еды не давал. Бабушка со своей порции кормила детей. Как она держалась сама и еще работала — трудно понять! Весной и летом было легче — варили суп из крапивы. Постоянное чувство голода в детстве моя мама не смогла забыть никогда. Через много лет после этой проклятой войны хлеб она резала очень толстыми кусками, стараясь не потерять ни крошки.

        Мама вспоминала, как она с сестрой ходила на соседний хутор. За столом сидел литовец и ел сало и колбасу с хлебом и вареной картошкой. Девочки подошли и попросили кусочек хлеба. Этот с позволения сказать мужчина , спустил на них  собак.

        Петрук постоянно приставал к старшей девочке, почему она не носит крест. Старшая была инвалид детства. После менингита она была неадекватная. А тут на вопрос — не коммунистка ли она, ответила вполне адекватно — послала старого литовца далеко по адресу. Литовец схватил топор и ринулся на девочку. На пути его встала моя бабушка. Она укрылась от удара табуреткой. Затем собрала детей и ушла в работники к другому литовцу.

       А когда пришли наши войска бабушка с детьми в товарных вагонах, пересаживаясь с поезда на поезд, вернулись в родную деревню. Туда уже стали возвращаться люди, строить землянки. Бабушке повезло-  зарытое ее зерно никто не нашел. Искали, копали рядом, да наткнулись на  конский череп  и бросили поиск. Зерно бабушка с дедушкой зарыли рядом со скотомогильником. Продав часть зерна и, оставив старшую девочку-инвалида на присмотр вернувшейся родни, бабушка с двумя дочками  отправилась обратно в Литву — по направлению к фронту. Ехали в тамбурах и на подножках воинских эшелонов. Часовые гоняли их:

- Вот дура-баба на фронт едет и детей с собой тащит!

      Обратно ехать было еще сложнее — возвращались с купленной коровой. Бабушка не только обзавелась коровой, но и построила домик, пока дед был на войне. Закончилась война. Стали возвращаться фронтовики. Прошел почти год, а деда все не было. Каким-то чудом бабушка узнала, что дедушка загостился в Молдавии, и что там он нашел себе женщину. Не знаю откуда.  Писал ли дедушка письма? Не знаю.

      Бабушка не умела писать и читать вообще.  Хотя вела себя так, что ни у кого из моих знакомых, знающих мою бабушку, никогда не было сомнений, что у нее высшее образование. Многие были уверены, что она из «бывших», из дворян. Врожденное чувство такта, умение слушать собеседника и понимать его проблемы, как свои собственные, аккуратность и доброжелательность — располагали к ней совершенно разных людей.

      За внешней мягкостью и добрым отношением к людям не сразу был виден самостоятельный и твердый характер. Действовала она всегда решительно, имея привычку отвечать за всех и за себя, сама держать на своих плечах дом, детей, мужа и хозяйство. Бабушка поехала в Молдавию, нашла там деда и привезла его домой.

     Бабушка никогда не говорила плохо о других людях, тем более о других национальностях. И мне даже казалось, что у нее не было ненависти и обид по отношению к немцам. Но потом одна маленькая история меня поразила. У бабушки были трофейные тарелки. Мы ели из них до 1974 года. Ели бы и дальше, очень качественные эмалированные тарелки, даже царапины на них не получались. Но вот я заметил на дне рисунок мелкий со свастикой ,и по глупости показал бабушке на него. Назавтра тарелок не было. Я спросил о них у бабушки. Она ответила, что  выкинула эту погань в болото, и перекрестилась.

- Вы - я смотрел в лицо молодому деду - в июне 1941 года уйдете добровольцем на фронт, пройдете всю войну артиллеристом и встретите победу в Бреслау живым и невредимым. Вернувшись, вы будете поднимать свой колхоз. Потом, уже на пенсии, не нужно ни в коем случае ехать в Ригу в санаторий.  Я перевел взгляд на бабушку:
 
- За вами с детьми в июле 1941 года придет подвода. Бросайте дом — уезжайте вместе с Лидой, там куда они уедут — будет спокойнее. Останетесь — в июле в деревню придет враг. Если останетесь, не ходите в гости к сестре в Спас. Спрячьте зерно на черный день, заройте рядом со скотомогильником, чтоб его не нашли. В Литве остерегайтесь Петрука.

       Они молчали, я видел, что бабушка смотрела на меня недоверчиво и участливо, а дедушка задумался о чем-то и видно было, что он сердит. Точно принял меня за больного, и сейчас отвезет в Семеново, в дурдом.

-  Ишь, наговорил, пророк. Про войну наплел. У нас мирный договор с немцем. Это разговоры провокатора. К участковому  надо. Проверит — блаженный или провокатор.

-  Не провокатор, я . Просто я все это знаю. Знаю, что вы на Ермаковском озере под лед провалились с лошадью, что сами вылезли и лошадь спасли. Знаю песню вашу любимую: «Живет моя отрада...». Знаю, что икона у вас висит на кухне. Знаю, что когда к вам «раскулачивать» приходили — взять у вас нечего было, только ходики, да и те были сломаны. Взяли сначала, да тут же и вернули. Знаю, что в колхоз вступили и конюхом работали, а затем бригадиром, а теперь вот председателем.

- Это и рассказать могли люди — сказал дедушка менее уверенно.

- Знаю я, что Ефросиния Ивановна из бедной семьи была и другого любила, но родители за вас выдали.

Дедушка насупился:

- Ладно божий человек, больно много говорите, к Спасу подъезжаем.

     И тут я решился. Все просто. Они поверят мне, а если не поверят, то запомнят, что я сказал, если увидят что-то очень необычное, чего не бывает.  Значит они должны увидеть, как прыгну и исчезну, растворюсь в воздухе.

- Давайте заедем на Воложье. Я там вам одежду верну.
 
- А сами то-как?

- Не беспокойтесь — моя там лежит.

Мой молодой дедушка улыбнулся и свернул на лесную дорогу:

- Да, лежит -  вас ждет! Сейчас проверим пророка.

Бабушка вдруг спросила:

- А почему нельзя ходить в гости в сестре в Спас?

- Сейчас можно. В войну ходить в гости опасно. Страшно будет, лучше не ходить.

- Живы будем?

- Будете, но лучше не ходить туда.

- А кто такой Петрук, и при чем здесь Литва?

- Петрук  хуже фашиста, а немцы, если останетесь, погонят вас в Литву в лагерь.

        Мой молодой дедушка улыбнулся и спросил:

- Ну, если вы отец, все знаете, скажите, а сколько власть советская продержится?

- Семьдесят лет.

Мой молодой дедушка посмотрел недоверчиво и только вздохнул.

- К власти придет предатель и развалит страну.

- Не приведи господь, такое увидеть — сказала бабушка и перекрестилась.

Я повернулся к своему молодому дедушке:

- Я прошу, запомните, не надо ехать в Ригу на лечение, не надо там лечится грязями. И еще не ходите один на покос под Акулино.

      Что я мог им еще сказать? Я и так выглядел в их глазах мягко говоря странным. Разве можно верить тому, кого считаешь сумасшедшим?

- Я знаю, что все я говорю напрасно, вы все равно сделаете все , как решите сами. Но я скажу самое главное — вы останетесь живы в этой страшной войне, вернетесь построите новый дом, вырастите детей и внуков.

    Мы подъехали к озеру. Вот они камни. Я попросил остановиться. Снял крест и протянул его своей молодой бабушке. Она покачала головой — больно дорогой подарок. Я слез с телеги и молча положил крест на покрывало, лежащее на сене, постеленном на дно телеги.

- Удачи вам! Берегите себя! Мы еще увидимся, но вы меня не узнаете - сказал я, скрывая подступившие против воли слезы. И тихо добавил:

- Не уезжайте — заберите одежду. Не удивляйтесь, я сейчас исчезну в воздухе.
Тут молодой дедушка засмеялся и подмигнул бабушке:

- Во, пули льет, отец!

Бабушка смотрела на меня печально и участливо. Она перекрестила меня и сказала:

-    Храни вас бог!

    Я направился к камням и прыгнул с места, не разбегаясь, чтоб не улететь в далекое будущее.


И опять я лежу на земле с закрытыми глазами и не тороплюсь их открыть. Слышу, как шумит трава на ветру, чувствую, как какая то козявка ползет по моей руке. И открываю глаза. Все, как и должно быть во сне. Я снова на вершине той же горы. Внизу те же очертания озера, а по грунтовке проехал уазик. Ура!  Вполне современный такой уазик! И никакой деревни нет! На соседней возвышенности суетятся какие-то люди. Часть горы  раскопана и желтеет песчаным боком. Двое мужчин возятся в этом песке. Рядом стоит палатка, возле нее на молоденькой сосенке, как вешалке, висит старый плащ-дождевик.

Но опять та же проблема  - моя одежда словно испарилась. Местность была открытая, и голым мне идти через дорогу не улыбалось. Пришлось по-тихому  "одолжить" плащ у копателей.
 
- Интересно, на этот раз я попал в свой год? Сейчас узнаем! - подумал я и решительно направился к поляне, где я припарковал автомобиль.
 
На дороге никого не было. И я ее пересек быстро. Пробежал мимо двух небольших сосен. Выскочив из-за них на поляну, я вдруг увидел стоящую спиной ко мне обнаженную женщину, поправляющую волосы.

- Опять, Валентина! — подумал я.

- Значит я, наконец, вернулся, и справа от меня за этой елочкой должен быть мой автомобиль!

       Я вздохнул с облегчением — приключения закончились.  Шагнул вперед и повернул голову вправо. Я четко помнил, что  именно здесь я припарковал  мою машину. Но машины я не увидел. Я прищурился и снова посмотрел на женщину, которая вдруг, словно почувствовал что-то повернулась ко мне боком и посмотрела в сторону дороги совсем близко от меня.

- Вот это да! Это точно не Валентина с ее оригинальным загаром! - даже близорукий я увидел отчетливо границы белого и загорелого тела  из-за принятия солнечных ванн женщиной в  купальнике.

- Значит, это еще один товарищ по несчастью, такая же, как и я, путешественница во времени.  Здесь какая-то природная аномалия! — решил я.

       Судя по ее спокойствию, по тому, как она секунду назад поправляла свои волосы, я понял, скорее почувствовал, что ее это не так сильно волновало, как меня. Возможно она знает, как обращаться с этими чертовыми камнями и поможет мне вернуться! - пронеслась еще одна надежда в моей голове. Пронеслась и потухла — подвела близорукость, белым было не незагорелое тело, а ее трусы и бюстгальтер.
Женская фигура кого-то мне напоминала. Я точно видел эту женщину когда-то. Да конечно видел, но не так , как сейчас, а в синем закрытом купальнике, через который выступала, просвечивала красивая высокая грудь.

- Маша! - вырвалось у меня.
 
- Сергей, что ты уставился? Женщин не видел? Как водичка? Вернулся, не дождался, тогда пойду одна - откликнулась весело она, и медленно повернулась ко мне,  прикрыв глаза ладонью. Я стоял с солнечной стороны, она пыталась всмотреться меня. Что-то ее смущало. Она узнала мой голос, но вид чем-то не соответствовал. Чем? Понять мешало яркое солнце в глаза.

- Что ты на себя надел? Откуда плащ?

- Маша, ты, что, тоже попала не в свое время? Ты тоже прыгала между камней?
 
- Сергей!? Не валяй дурака, ты меня напугал. Ладно уж, пойдем купаться.. .Ой, кто вы такой!- и вдруг она, как бывало в юности, густо покраснела.

       И тут я понял, что Маша здесь своя, что она в своем времени. Что я попал в июль 1989 года, и что она сюда пришла купаться после сбора ягод на болоте, куда ходила со мной. Я - молодой купался в озере, а она задержалась, раздеваясь на поляне. Точно, как я сразу не заметил? В стороне лежала ее и одежда меня молодого. И я вспомнил наш поход за ягодами в 1989-м году.

- Не пугайся, Маша! Это я - Сергей, только на два с половиной десятка лет постарше. Помнишь зимние каникулы, валяние в снегу, стихи, что ты читала в поезде:

Ах, метель какая!
Просто черт возьми,
Забивает крышу
Белыми гвоздьми...

Она изумленно уставилась на меня.

- Встреча вчера на Белом озере,  где ты была в синем закрытом купальнике. Помнишь как  мы заблудились сегодня? Деревня наркоманов, заброшенный яблочный сад... Я это, я...Маша! Только попал сюда из будущего, из 2011-го года....

        Тут она вышла из ступора, быстро и решительно шагнула к лежащей на траве одежде, схватила первую попавшуюся вещь (это была моя белая футболка) и начала торопливо ее одевать наизнанку, стараясь не смотреть в мою сторону.

        И тут невдалеке хрустнула ветка и раздался свист— с озера возвращался молодой я. Я быстро скрылся за деревья. Встречаться с самим собой было опасно. Уж я себя знал хорошо.

- Эх, зря с ней заговорил. Не поверила. Только напугал сильно — кольнула укором запоздалая здравая мысль.

Я вспомнил этот день во всех подробностях. Это был второй день после моего приезда в деревню в 1989-м году. Не знаю почему, но я вдруг  забыл о своем незавидном положении человека из другого времени, о проблеме возвращения, о своих босых ногах, о дырявом плаще на голое тело. И я не побежал к магическим камням, а , как привязанный, пошел за ними, стараясь себя не обнаружить. Мне очень захотелось увидеть хоть издали своих еще живых родителей.

Они шли молча и довольно быстро.  Прошли проклятую поляну перед бывшей деревней Акулино. На этой поляне умер мой дед 5 августа 1972 года. Он только что вернулся из поездки в прибалтийский санаторий. Там его залечили грязями при больном сердце.  Я видел деда до поездки и после, и удивлялся быстрым переменам.  Дедушка приехал очень расстроенный - он по ошибке вышел с поезда на предыдущей станции и потом долго добирался на попутных подводах.
 
На второй день после приезда дедушки,  я бежал вниз с горы на рыбалку, вернее мне казалось, что я летел и пил на лету, как волшебный нектар, этот свежий летний воздух. И тут я увидел деда, который медленно и устало поднимался в гору по противоположному краю нашего огорода, держа руки за спиной.

- Обходит владенья свои - подумал веселый я и , не задумываясь,  полетел дальше. Мне было тогда  13 лет.

         А на другое утро дедушка ушел один косить под Акулино и не вернулся. Вечером его нашли. Он лежал лицом вниз, а руки на взмахе держали косу. Умер мгновенно, размахнулся косой и упал. Дедушке было всего 65 лет.

Я весь в своих воспоминаниях зазевался и чуть не налетел на них, когда они подошли к реке и стали умываться. Они, смеясь, двинулись дальше, а я тихо вошел в речку и тут увидел, что на дне ее, что-то синеет. Я взял предмет в руки - это был мой перочинный нож, который я потерял тогда, в 1989 году.

Я вышел из речки на дорогу. Рядом с дорогой какой-то шутник воткнул две палки. На одной висела дырявая ржавая кастрюля. А другую венчала старая, но вполне приличного вида соломенная шляпа с большими полями. Я снял шляпу с палки, осмотрел,  подумал,  и для маскировки надвинул себе на глаза.

Я шел за ними и слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Они уже прошли лесной перекресток и скрылись за поворотом, а я подходил к нему, как вдруг справа передо мной вышла на дорогу женщина-ягодница. Я сразу узнал в ней внучку мельника Трея Раю. Мы оказались лицом к лицу. Она меня, конечно, не признала - старше на много лет, в плаще и дурацкой  шляпе. Испугалась и убежала назад на дорогу,  по которой пришла.

Я заторопился, чтоб не потерять из виду пару, за которой я шел.
Мне стало страшно, что я проснусь, а так интересно досмотреть этот удивительный сон.  Только бы ничего не помешало.

  Ну вот материализация мыслей во всей своей красе: прямо передо мной всего в пяти метрах из леса на дорогу вышел, пошатываясь какой-то мужчина с ружьем за спиной. Он пошел  по дороге между мной и ребятами. Мужик не смотрел назад,  меня не заметил, а впереди идущие были скрыты за поворотом. Он был, наверно,  пьяный. То и дело он прислушивался и хватался за ружье. Только его не хватало, и я решил присматривать незаметно за ним.  Мы приближались к деревне. И тут я увидел, что почти на выходе из леса, мужик остановился, сорвал с плеча ружье стал целиться  из него налево. Я слышал, как слева трещали ветки. Это Маша короткой дорогой возвращалась к своему переулку. Ее молодой спутник уже поднялся на гору в деревню и ничего не видит.  Нас с охотником разделяло метров двадцать. Я понял: мне не успеть, не добежать! Сейчас прозвучит выстрел. И тут я заорал:

- Стой! Не стрелять! Идиот! Там люди!

Мужик опустил ружье и уставился на меня.  Надо сказать, что старый плащ на голое тело и босые ноги не придавали мне солидности.

- Ты хто?

- Не видишь, спасение твое. Тебя дурака от глупости спас. Люди там из ягод идут. Не веришь, посмотри прямо. 

Как по заказу в 150- метрах от нас из леса, опять сокращая  дорогу, выходила Маша.

-  Да - сказал мужик. Сейчас бы взял "лося"! Спасибо. Курить хочешь!

-  Нет. Шел бы ты домой отдыхать! Не твой день!

-  Пойду - сказал он, и двинулся обратно в лес.

Я пожал плечами, пошел по дороге в деревню. Поднимаясь в гору, ловил себя на мысли, а вдруг стрельнет в спину. Дурной он какой-то. Нельзя таким оружие давать.

Я прошел по нашему переулку, и никто на пути мне не попался. Подходя к дому, я отчетливо услышал голос отца, от знакомых интонаций которого словно пронзило душу:

 -  Мать, накрывай скорее на стол: Серёгин вернулся.

Я сначала воспринял это на свой счет и дернулся вперед, но вовремя сообразил и спрятался за старый клен. Отец в своем сером берете стоял возле забора и курил. Я увидел, как радостно вскочила со скамейки у бани мама, бросив яблоки, которые она резала. Я стоял  на дороге за кленом и тихо плакал в этом плаще на голое тело. Что я мог для них сделать? Чем я мог им помочь? Как мне хотелось подойти и обнять их! Но я умом понимал, что этого делать нельзя, что последствия могут быть страшными.

Рядом на заборе висели  синие тренировочные штаны и  рубашка.  Это были мои старые вещи, которые хранились в деревне. Я, не задумываясь, снял их с забора и двинулся по дороге к речке, там есть укромные места, где можно попытаться одеться. Под старой липой я сбросил плащ и  влез в треники. Они обтянули меня. Я закатал штанины до колен. И попытался одеть рубашку, но не тут-то было! Мала, совсем мала. Здорово же я отъелся!  Я накинул ее на плечи и рукава завязал на груди. Что ж сойдет, вполне дачный вид.

        Я глянул на свои босые ноги и поискал взглядом небольшой с кулак камень, под который я несколько часов назад положил золотой кругляшок нелепого номинала 7,5 руб. Камня не было. Поскольку я здесь был недавно, то я четко помнил место,  куда его клал. Я взял валяющуюся суковатую палку и стал копать в том месте. А вот и камень, он просто врос в землю. Монеты под ним быть не должно, ее же забрала маленькая мама. Поднимаю камень, а под ним круглая грязная монета. Потер о рубашку, заблестела золотом. Значит - мама нашла другую монету. Я вспомнил про плащ, взял его, вынул из кармана синий перочинный ножичек, повесил плащ на руку. Плащ надо вернуть. И заспешил обратно к дому родителей.

На улице никого не было. Я снова у старого клена. Мне виден дом и часть двора. Во втором окне дома я увидел отца, сидящего за столом. Он с кем-то разговаривал и смотрел внимательно и радостно на собеседника.

Значит, все ушли в дом обедать. И я на свой риск и страх подкрался к окну.  Тихо стоял под окном и слушал родные голоса.

Мама собирала на стол. Отец рассказывал про коммунаров. Вернее про еще живого коммунара деда Тита Титыча, который не так давно заходил к нему. Рассказывал весело, в лицах. Я - молодой смеялся.

- Тит Титыч, расскажи, как вы коммуну организовали?

- А просто  - выгнали бар и поселились все в имении!

- И как вам там жилось?

- Ась? Жили хорошо, так никогда и не жили.

- А ели-то что?

- Ой, ели очень хорошо, у барыни запасов было много. Блины почитай кажий день пекли и ели с вареньецем.

- Что летом ягоды собирали?

- Это зачем? У барыни полный погреб етого варенья и разносолов всяких!

- А зимой печки топили?

- Конечно топили. Все печки. Жарко было, двери на улицу открывали.

- А за дровами в лес ходили?

- А зачем в лес? Сарайчики во дворе разбирали на дрова.

- А делали что? Чем занимались?

- А на печи лежали и агитацию проводили.

- А долго ли коммуна была?

- Два года. А потом разошлись.

- Почему разошлись?

- А припасы кончились. Что нам там делать? Вот и коммуна закрылась..

  Кто-то шел по дороге, споря о чем-то. Меня могли увидеть, и я завернул за угол дома к крыльцу. И тут я вспомнил, о том, что у меня было зажато в правой руке. Нож и монета. Положить на крыльцо? Могут свои не выйти сразу, и найти посторонние. Стекло маленького окошка кладовки треснуло и одна из половинок сместилась, оставляя щель около 2-х сантиметров.Кладовка действующая. Мама там хранит продукты, и бывает по нескольку раз на дню. Я взял и опустил в эту щель сначала монету. Монета упала тихо. А затем просунул и нож. Нож упал и громко ударился о какой-то металлический предмет.  Не повезло.

  - Люба, посмотри, кто там гремит - сказал маме отец.

Я отскочил за угол. Послышался звук поющей пружины двери.

- Да никого там нет, кошка наверное спрыгнула - сказала мама.

Я, пригнувшись под окнами, выскочил на дорогу.  Надо возвращаться к озеру. Кто-то видимо руководит мной во сне. Я быстро почти бегом преодолел лес и вышел к реке.  Слезы туманили глаза. Споткнувшись, я сильно ушиб ногу о камень.  Боль и кровь подсказали мне, что я не сплю.

Что со мной происходит, неужели я и вправду в прошлом. Как мне вернуться. Прошло уже несколько часов, как я уехал из дома. Жена у меня очень переживает, если я или дети где-либо задерживаются. Задерживаются. А как туда вернуться. Я живо представил, что меня ждет в советской стране без документов, денег и практически без одежды. Прямая дорога в дурдом.  Родителей беспокоить нельзя - не переживут они этого. Как все просто было - прыгнул дурак, не подумал. А что теперь делать? Пойти еще попрыгать? Хорошо, что не в зиму попал и не в немецкую оккупацию. А что остается? Вариантов-то нет других. Попил водички из речки, вдруг захотелось есть.

С мыслями о еде  и возвращении я добрался до озера. Забыл даже про то, что надо вернуть плащ. Я почти бегом долетел до поляны с двумя камнями. Остановился и прыгнул... Открыл глаза и увидел, что лежу в траве у этих же камней. Отчаяние охватило меня. Я вскочил и еще  прыгнул. И так не один раз.

Усталый и голодный, я вдруг понял : все,  магия камней кончилась, и сколько не прыгай , ничего у меня не получится.  И я больше уже не увижу жену и детей. И все мои планы по работе и по жизни накрылись медным тазом. Меня будут искать возле этого озера, и найдут только автомобиль. Мне стало страшно за свою семью. Надо что-то делать. А что делать?
 
Я опять встал, зажмурился, представил себя на поляне с машиной, но когда открыл глаза, увидел, что  ничего не получилось.

От отчаяния я присел на траву возле камня. И почему-то вспомнил про Валентину и рассказ бабушки о пропавших людях. Бабушка предупреждала меня, а не верил и смеялся, считая ее рассказы «бабушкими сказками».  Вспомнил, что бабушка говорила, что Валентина вернулась. Мне было приятно за Валентину. А мне-то что сейчас делать?  Я оглянулся по сторонам. И тут я увидел на дороге людей. Они приближались.  И я решил, что прятаться не буду. Будь, что будет.

С дороги ко мне направлялись молодой мужчина, одетый в джинсы и клетчатую рубашку и тоненькая девушка в синем платье.

- Так - улыбнулся ехидно мужчина, - повеселили  вы нас своими прыжками.  Еще прыгать будете?

Смотрел он уверенно и сердито. Но девушка, сказала ему:

- Помолчи Игорь, лучше бы ты свои обязанности выполнял бы, как следует! За приборами бы следил. Проколов бы не было.  А теперь у нас времени почти не осталось.

И обратилась ко мне:

- Назовите точную дату и время.

Я сразу понял, о чем она говорит:
 
- 20 июля 2011 г. 09.05.

- Хорошо - быстро сказала она и улыбнулась - женщине помогите, сами знаете как. Коридор будет открыт на малое время . Нам просто не успеть выдернуть двоих.  Никаких вопросов! Я обещаю, что сама найду вас и все поясню. Спешите. Удачи вам!


Что-то толкнуло меня в спину, и я, чтоб не упасть, выставил руку вперед  и уперся рукой в камень.

Я поднял руку от камня и посмотрел вперед, я был снова на горе, на этот раз в своей одежде, снизу на поляне блестел серебром бок моей машины. И я уже собрался идти к ней, как вдруг рядом кто тихонечко всхлипнул.
Я подошел к ней со спины и сказал тихо :

- Валентина, не плачь!  Я тебе сейчас помогу. Не убегай только.

Она обалдела от неожиданности,  повернулась ко мне,  забыв даже прикрыться сначала.

-  А как ты имя мое  узнал, барин?

Вдалеке загремел мотоциклет. Валентина насторожилась.

- Не бойся, это паровоз такой маленький - зачем-то объяснил я.

- Ой, о чем это я? Какие паровозы в России в 1812 году? - подумал я.

Я снял рубашку и протянул ей прикрыть наготу. Она молча, заторможено , накинула ее.

- Пойдем к камням, где коза ушла.

Она опять уставилась на меня изумленно. Но послушно пошла за мной.

- А теперь прыгай, так , как прыгала, в точности, но в другую сторону.

- Зачем это?

- А домой хочешь?

Она кивнула и опять заплакала.

- Тогда слушайся меня! У нас времени очень мало. Будешь спорить - не вернешься! Прыгай, я сказал!

Валентина послушно разбежалась, ее тело пролетело между камнями, я невольно залюбовался ее красивыми белыми ногами и белыми половинками попы, которые нахально торчали из-под развевающейся рубашки, и вдруг увидел, как это белое исчезает на глазах, а между камнями лежит на траве уже только  моя рубашка.
Прощай Валентина!

  Машина въехала во двор.

- Молодец, вернулся быстро. Как съездил? - спросила жена.

- Все хорошо.

- Я тут искала ключ от бани.
 
- Он у меня в кармане.

Я сунул руку в карман за ключом и достал оттуда ключ, но веревка ключа зацепилась за какой-то  предмет в кармане.

Я опять опустил руку и достал синий перочинный нож!!! Я уставился на него ошалело. Жена улыбнулась и сказала:

- Я вчера его нашла, разбирая вещи в кладовке, и положила тебе в карман. Он лежал в щели под самым окном.

- А больше там ничего не нашла?

- Кроме старого безмена и  молочных бутылок с широким горлом образца 70-х годов, ничего заслуживающего внимания нет.

Стоп. Горе-аналитик. Мама мне не рассказывала, что в кладовке она нашла монету.  Я это знал, когда опускал монету, но зачем-то монету опустил. Значит есть вероятность, что ее  либо не нашли, либо нашедший никому о находке не рассказал.

И я прямо пошел в кладовку. Небольшое помещение около 4-х квадратных метров. Слева от двери большое пятно, краска на полу разъедена чем-то едким. Я вспомнил - там раньше стоял мешок с солью. Прямо передо мной был  деревянный диван, на котором стояла старая кастрюля с инструментами, банки с ржавыми гвоздями, небольшой чугунок и старая керосиновая лампа. Над диваном висел безмен и пила . Над ними была деревянная полка, на которой стояли старые молочные бутылки. И я перевел взгляд направо. Там - та самая стена с маленьким окошком. Два года назад я заменил  треснувшее стекло. Под окном ничего не было, все было чисто выметено и стоял веник в углу.

Я вернулся во двор.  День был солнечный. Жена подсушивала одеяла на заборе. Я спросил:

-  А что стояло под окном, где ты нашла нож?

- Да ничего особенного. Старые резиновые сапоги и две металлические скобы. Сапоги рваные - все в патине, я их выкинула. А скобы под диван в кладовке положила.

- Куда выкинула?

- Что с тобой? Ты чем-то взволнован? Вот там в мешке со всяким мусором. Как поедешь за молоком , отвези мусор на свалку.

Я быстро вошел в дом и вернулся оттуда с газетой. Расстелил газету на траве и высыпал на нее содержимое мешка. Жена смотрела на меня изумленно. А вот и сапоги. Я  взял один, перевернул и стал трясти над газетой. Оттуда посыпалась такая-то труха. Второй тоже ничем не порадовал.

- Что ты ищешь?

- Ты не поверишь! Золотую монету.

- Кладоискатель, иди лучше молочка попей.

Но я ее не слушал. Я стал вспоминать, как я в позапрошлом году вставлял стекло. Старые сапоги были под окном. Я их не стал тогда выкидывать, не знаю почему. А еще прямо под окном висели старые брезентовые перчатки, которые мне давал отец, когда я красил лодку.

- Я помню, что когда вставлял стекло, под окном висели старые рабочие перчатки? Ты их не видела?
 
- Испачканные в синей краске?
- Да.

- Мыться пошли. Я их не стала выкидывать.  Положила в кастрюлю с инструментами, красоты от них под окном нет.

На этот раз я тихо, чтоб не вспугнуть мечту, вошел в кладовку. Взял одну из перчаток, перевернул ее и потряс. Последовал глухой стук  о пол, монета закрутилась на ребре, описала небольшой круг, звонко ударилась о металлическую скобу под диваном и легла возле моей ноги.  Я наклонился и поднял ее - это была круглая металлическая шайба больших размеров. Вторая перчатка была пуста.

Я слегка расстроился из-за того, что находка не оправдала мои ожидания  и вышел на улицу. Дом был с двумя входами. У каждого было свое отдельное крыльцо. Крыльцо у входа рядом с кладовкой в мой приезд в 2005 году покосилось и сползло вниз так, что дверь открывалась на очень маленькую щель, так как мешала крыша крыльца. Тогда я привез маму  на второй год после смерти отца отдохнуть на недельку.  Мама очень дорожила дедушкиным домом и любила деревню. И я очень надеялся, что эта поездка будет ей на   пользу здоровья и поднимет настроение.  Мы приехали с мамой и младшим сыном на машине. Я с трудом открыл дверь в дом,  а затем приподнял старое крыльцо на кирпичах. Электричества в доме не было. Обрезали электрики, т.к. долго никто не приезжал.

Через два года, уже после смерти мамы, я позвонил по телефону в районный город и попросил электриков подключить нас, пообещав хорошо заплатить. Все было подключено за час до моего приезда. Мало того, они без меня выставили окно, влезли в дом и сменили счетчик. Я приехал один и только выгрузил вещи, как ко мне пришла из соседней деревни семейная пара москвичей и стали просить продать дом.
 
- Домов пустых в деревне много.

- А нам нужен этот, стоит на хорошем месте.

- Я родину не продаю.

- А если за дорого?

- Нет.

На второй день я поехал на другой берег озера купаться. К машине подошли две местные бабульки и спросили, почему я москвичам дом не продал?

- Извините, а вам-то, что?

- А вы все равно не ездите!

- Теперь буду ездить.

Бабушки ретировались невозмутимо. Этакая наглая простота .

Во дворе  у нас баня.  Вот только с печкой что-то не так, и труба есть, а топится, как по-черному, бревна все в копоти. Я давно хотел разобраться с печкой, да отец не разрешал, не доверял ученому. А сам он считал печку сложным устройством и ее не трогал.  Я открыл баню и увидел, что к печке и закопченным бревнам добавился провалившийся пол, балки сгнили. Я разобрал пол, вытащил гнилые балки и вместо них положил новые на кирпичи, и уложил доски. Разобрал каменку печки, камни раскрошились и тяги не было, дым шел в помещение. Выкинул раскрошенные камни, привез новых, положил как трубу чугун без дна и   обложил камнями. Тяга стала просто великолепная.  Взял коромысло и наносил воды из ключа. И тут обнаружилось, что старая немецкая железная обрезанная бочка для горячей воды течет. Вытащил из печи бочку. Стал искать, чем заменить. Нашел в сарае еще одну старую полубочку. И тоже течет , но меньше. Заклеил маленькое отверствие эпокситной смолой. Вставил бочку. Замазал глиной все щели. Не течет . Затопил баню. Все отлично.

На следующий год купил вагонки и обил черные стены бани, сделал новый полок. Сломал старое крыльцо и построил новое. Перекрасил все полы и мебель в доме, поклеил свежие обои, вычистил дымоход и побелил печку в доме.

В 1998 г. , когда я приехал к родителям в деревню на машине со старшим сыном, я еще не знал, что это было последнее лето, которое отец провел в деревне. По его просьбе мы поехали с ним в Изочу на кладбище, где были похоронены его родители. Мои бабушка и дедушка. В 70-е отец сделал сам на заводе красивый металлический памятник. Общий для родителей и его сестренки. Отец очень расстроился, когда увидел, что кто-то положил кресты на месте захоронения его родителей рядом с памятником. Кто-то занял место - удобное место у дороги. Отец в Изоче спрашивал, кто это сделал, но ответа не получил. В 2008 году я приехал на это кладбище, чужие кресты поросли мхом и по-прежнему лежали на могилах моих предков. На следующий год я купил металлических труб и цепей. Мы с женой выкинули гнилые остатки чужих крестов и я забетонировал трубы, соединил их цепью, покрасил сделанную оградку. Мы прикрепили венок к памятнику и украсили могилы цветами. Жаль отец об этом уже не узнает. Он умер в високосном 2004 году. Отец не любил високосные годы. А я раньше не понимал почему.

Прошел 2011 год,  и я уже забыл про девушку у озера Воловжа, обещавшую мне все разъяснить.  Многие девушки легкомысленны, и обещания их не имеют большого веса.

И вот в 2012-м опять в июле мне снова удалось выкроить недельку отпуска , и мы с  младшим сыном и его девушкой  выехали из города в  деревню. Доехали мы без приключений. Неприятно поразила разбитая дорога сразу после поворота из Лудони на Порхов.  Ямы были гигантские с острыми краями. Дорогой вообще назвать такое нельзя. Километров 10 -20 ехали по такому бездорожью. Затем дорога стала нормальная.

Приехали, устроились, сходили искупаться в озеро. Жара по прогнозам кончалась и ожидалось похолодание с дождями, если верить синоптикам.

На другой день я решил навестить соседей. Я зашел к дяде Володе и застал его вернувшегося из магазина на велосипеде. Магазин в соседней деревне в 2-х километрах, и дядя Володя приехал весь мокрый от пота!

-  Дядя Володя, сказал бы , что надо, на машине съездили бы..

- Ня надо! Что ты! Мне двигаться надоть, лежать буду  - помру.  Мне 85-й год.

- Дядя Володя тяжело ведь в жару педали крутить!

- Ясно дело с мотором было бы лучше. В городе мопеды продають. Но мне не привезть.

- Давайте съездим, купим и привезем!

- А сколько ен стоит, не знаешь?

- Думаю тысяч 25.

- Фигня, это я могу.

- Я сегодня поеду в Опухлики и посмотрю - может там есть они.

- Спасибо, давай.

Я повез сына с девушкой на пляж санатория в Опухлики, высадил их, и прямо в магазин промтоварный. Захожу, а там  у входа стоит двухскоростной китайский мопед с ценником ровно 25000 руб. Пока мои загорают, я решил быстро съездить за дядей Володей, чтоб посмотреть, и если понравится, купить этот мопед. Я думаю, в багажник моей машины он влезет.

Через 15 минут езды по песчаной дороге, я остановился прямо у дома дяди Володи:

- Дядя Володя, в  Опухликах есть мопед . Я за вами, поедем смотреть, понравится ли вам.

- Спасибо. Молодец ты. Какой молодец! Но не поедем, бабка мне сказала, что ня надо мне мопед. На кладбище на ём поедешь сказала... А ты молодец. Но ня надо, я сам подумал, ня надо... Куды ён мне теперь...

- Ну не надо, так не надо. Надумаете - привезем. Я тогда поехал
.
- Да, да, езжай, молодец ты, спасибо тебе.

На выезде из деревни я остановился возле дома, где летом отдыхала обычно двоюродная сестра моей мамы тетя Валя с ее мужем дядей Мишей. Замечательные отзывчивые люди с большим открытым сердцем. Вчера, въезжая в деревню , я видел замок на доме и расстроился, что их нет. Наверное, не приехали на лето.

Сегодня замка не было, а из огорода ко мне шел дядя Миша:

- Приехал. Надолго? Может сегодня баньку истопить?

- Конечно, истопить. Придем к 19.00 с сыном и его подругой. На недельку мы. А тетя Валя где?

- Так в  лес пошла за лисичками.

- Я в Опухлики за молодежью, а вечером придем обязательно

Подъезжая лесом к деревне Спас, я увидел тоненькую фигурку девушки, голосующей у дороги. Я остановился, она села на переднее сиденье и улыбнулась:

- Забыли про меня? А я свои обещания помню. Заедем к озеру Воловжа, тут чуть больше километра? Все расскажу и покажу. Много времени не займет.

И я узнал эту девушку, которая была со смешливым парнем, и вернула меня в мое время.  Я посмотрел на часы и кивнул в знак согласия.

        Пока мы ехали она рассказывала:

- Все, что окружает нас  - это единое информационное поле, находящееся в постоянном развитии. Мы все элементы этого поля. И наша деятельность служит его развитию.Прошлое, настоящее и будущее существуют отдельно только в нашем сознании, в нашей памяти.

- Время как четвертое измерение значительно богаче, чем мы его представляем. В информационном поле существуют вместе и прошлое и настоящее и будущее — она продолжала рассказывать.

- Если взять за аналогию бумажную книгу, то каждая страница - это определенный фрагмент этого поля. Предыдущая страница - прошлое. Следующая - будущее. А чтение текущей - постепенный переход из настоящего в будущее. Но при этом предыдущие страницы никуда не пропадают они существуют параллельно, как  параллельно существуют прошлое, настоящее и будущее. Теперь представим, что страница повреждена маленьким книжным червячком. И он с одной страницы перелез на другую , вперед или назад. Так и информационное поле имеет свои дыры, попав в такую дыру можно оказаться в прошлом или в будущем. Дыры связаны с искривлениями пространства. Поэтому, попав  в такую дыру, можно оказаться в совершенно  другом месте.  В природе есть аномальные местности, где такие дыры периодически возникают сами по себе, также, как периодически в определенных местах происходят землетрясения. В таких местах информационное поле имеет меньшую плотность. И возможна искусственная стимуляция создания временных дыр. Мало того, таким образом можно строить аппараты для мгновенного перемещения людей на большие расстояния. Но нашу лабораторию интересовал другой аспект - путешествия по времени.

- Магия камней здесь ни при чем, мощность нашей установки такова, что мы сумели воспроизвести пространственно-временную дыру для перехода в прошлое или будущее с минимальным пространственным удалением от места эксперимента. Всего того  150 м с ориентацией на соседний холм.

        Тем временем мы подъехали к озеру. Я остановился у тех самых камней. И слегка удивился: я узнавал, и не узнавал это место. В прошлом году деревья росли не там и не такие. Может мне это кажется?
Мы вышли из автомобиля и девушка подошла к камням.

- Смотрите!

 Она нажала какую-то точку у себя на запястье и шагнула меж камней. Исчезла прямо на глазах. На траве остались только ее следы. А через  секунду я услышал крик:

- Я здесь -  повернулся и увидел ее в 150 метрах от меня на холме. Она сходила с холма в своем платье,  и я двинулся ей навстречу :

- А что у вас на руке, что за пульт, на что вы нажимали?

- Еще в  начале восьмидесятых  годов двадцатого века появились первые статьи  о биопроцессорах.  Имея малый размер и большую вычислительную мощность, эти устройства планировалось вживлять под кожу человека, питать от клеток человека и передавать информацию прямо по каналам центральной нервной системы.  Однако,  по истечении короткого времени публикации прекратились, их просто засекретили. А на самом деле это направление быстро развивалось. Теперь каждому новорожденному  имплантируют биочип. Он заменяет принятые у вас личные документы. У нас нет бумажных паспортов и водительских прав.  Банковские карты тоже прекратили свое существование. И это только малая часть возможностей биочипа. Мой биочип, например, общается с  нашей лабораторной установкой, и не только с ней, а команды посылаю  я мысленно, для подтверждения трогаю точку на запястье.

Я молчал, не решаясь прямо спросить про одежду. Словно прочитав мои мысли она сказала:

- Вы хотели спросить,  почему на мне осталась одежда?

Я кивнул.

-  Я поставила совсем маленький временной промежуток - 0.0001 секунды в прошлое. А так бы вы увидели бы меня в костюме Евы. Шучу. Есть небольшой секрет:  мое платье выполнено из специального биоматериала. Мы постоянно совершенствуем технологии и , надеюсь скоро полностью решим и эту неприятную проблему с одеждой.

- Я хотел еще спросить ...

 - Я  знаю, что вы решили описать все, что с вами произошло. Я уже проконсультировалась с  начальством, они считают это забавным. Вам все равно не поверят, поэтому мы вам запрещать это не собираемся.  Принцип невмешательства важен в нашей работе. Кроме того, мы считаем себя виноватыми, что случайно вовлекли вас в опасный эксперимент, поэтому мне и разрешили удовлетворить ваше любопытство, чтобы вы не ломали себе голову. Вы же технарь, и в чудеса не верите, и правильно делаете. И еще,  я признаюсь вам - вы мой далекий предок. И мне интересны в  вашем повествовании ваши воспоминания и рассказы о близких вам людях, а про  "чудеса" и наши эксперименты и проколы мне и так все известно. Да, не удивляйтесь,  я все читала. Вы завершите  эту работу  через три года и  опубликуете ее.  Почему так долго? Просто писать вам придется урывками в свободное от работы время.

- А в чем провинился Игорь?

- Игорь был наш наблюдатель. Он должен был выключить установку при появлении в ее радиусе действия посторонних людей, анализируя все временные срезы за 512 лет. Мощность нашей лабораторной установки ограничена  пока цифрой 512 лет.  Несмотря на прямые подсказки и сигнализации системы, он заснул и прозевал Валентину и вас, а потом мы включали аппарат к вашему появлению, чтоб помочь вам вернуться во время, более близкое к вашему. А наконец, при встрече с вами мы переключили установку на ручной режим, чтоб задать параметры для точного времени вашего возвращения. С женщиной сложнее - вряд ли бы  мы у нее узнали ее год - она неграмотная и напуганная. Спасибо, что вы ей помогли. Жаль произошла ошибка во времени. Ошибка небольшая - меньше, чем на 10 лет.  Но тут ничего не поделать.

- Валентине нужно было вернуться в 1812 год. 23 июля по старому стилю. Я видел, что она там бежала за козой! Почему вы меня об этом не спросили?

- Ну, во-первых, откуда нам знать, что вы знали время для крестьянки, а во-вторых энергии  установки оставалось всего на 8 минут. Нужно было за это время переместить вас, женщину и нам с Игорем успеть вернуться. Долгие разговоры были непозволительны, следующий сеанс у нас был возможен только через год. И что бы делала эта женщина-крестьянка целый год одна, неприспособленная к вашей жизни. Ее  бы поместили в психбольницу. И она бы никогда вообще бы не вернулась к себе. Так что, то, что мы сделали - это минимальное для нее зло. Кстати Игорь уволен - нельзя же спать на работе. Что вам еще интересно?

- Разгильдяи во все времена разгильдяи.
 
- Это точно.

-  Как далеко вы от нас?

-  Всего-то 167 лет. 2179-й год. А как продвинулись технологии. Хотите попасть со мной в наше время?

Я отрицательно покачал головой:

- Если возможно, не сейчас. Давайте в другой раз.

- Другой раз - это  либо сейчас, либо через год. А мне уже пора, есть еще 3  минуты.  Могу ответить еще на один вопрос - она улыбнулась.

- Какой в ваше время стала Россия?

-  Были трудные годы, была большая война, но вот уже восемьдесят три года человечество живет спокойно и мирно развивается на земле и в космосе. Россию пытались расчленить, распродать, уничтожить. Экономика была в упадке, процветала коррупция и воровство чиновников , русский народ в самой богатой ресурсами стране жил в нищете, на грани выживания. Страна сидела на нефтяной трубе. И вот в  середине 21 века мир перешел к нефтезамещающим технологиям. Парадокс, что альтернативу предложили именно русские ученые. Сейчас это великая держава, с решающим голосом в мировом правительстве. Россия вернула все свои утраченные в двадцатом веке позиции и земли, вернула причем, без военных потерь, впрочем это вы сами скоро увидите. Приезжайте сюда на следующий год 20 июля , и я найду вас. И если решитесь, сами все посмотрите!

- Спасибо.

- До встречи - сказала она и нажала указательным пальцем правой руки на точку на левом запястье.

        Я постоял несколько минут молча. Ветер шевелил примятую траву там,  где только-что  была и разговаривала со мной стройная девушка из будущего. Я присел и зачем-то  потрогал и расправил помятую траву.

        Светило солнце.  Рядом пел кузнечик. Пахло сосновой хвоей. Как хорошо здесь !  Хочется  приехать сюда  и на следующий год.  Насчет приглашения в будущее — поживем, посмотрим. А сейчас надо ехать за ребятами на пляж, наверное уже ждут — подумал я , и направился к автомобилю.


2011-2013гг.