Пятая история

        Летнее солнце грело кузов машины, внутри все мучились от духоты и тесноты. На задних местах много места занимали старые вещи водителя, а Маргарита и её младший брат Тимур теснились как могли. Внедорожник трясся по деревенским земляным дорогам, и пассажиры подпрыгивали вместе с багажом.

Маргарите идея провести летние каникулы у бабушки не нравилась, а поездка к ней тем более. Шестнадцатилетняя девушка построила себе собственные планы на грядущие дни, но родители решили убрать её с глаз долой ещё и шестилетнего младшего навязали.

Пока ловил интернет Маргарита погружалась в мир соцсетей и коротких роликов, а когда он исчез принялась дремать. Она думала, что в дороге нет связи, а в населённом пункте она появится. Но интернет пропал безвозвратно – деревня находилась настолько далеко от городов и проводов мировой паутины, что могла обладать только электричеством, да и то с перебоями.

Отсутствие привычного развлечения рассердило Маргариту ещё больше. Тимур как на зло всю дорогу паясничал, вертелся, что-то спрашивал. Ни отдохнуть, ни приятно провести время в машине не получилось. Пейзажи не радовали, да и не вошли они ещё в силу, чтобы радовать: лето только началось. Маргарита – искушённый зритель: с родителями путешествовала по загранице, видела уникальные творенья природы. Только комкая земля находилась в поле восприятия, поскольку из-за неё девушка периодически ощущала дискомфорт.

Водитель высадил молодёжь на краю леса, перед деревней. Бабушка не встретила внуков, потому что время их приезда было не определено. По плану они должны были на поезде доехать до ближайшего города. От него на автобусе доехать до соседнего села, а из того села их должен был забрать бабушкин друг. Так и случилось: от села до деревни дядя Ваня доставил молодёжь за полдня. Из машины вышли после полудня, уставшие. Отсутствие встречающей бабушки ярким тёмным пятном легло на её образ в глазах Маргариты. Даже Тимуру пришлось объяснять «почему бабушка нас не встретила». «Значит ей настолько плевать на нас, что даже встречать не вышла! И к ней нас отправили! Могли сразу в детдом сдать» – у негодования Маргариты имелся предел, но очень далёкий. Девушка была готова испинать все свои вещи, дурацкую машину, криворукого и косоглазого дядю Ваню, что отвратительно их вёз. Если бы было возможно, Маргарита бы расколола землю под ногами пинками и ударами, настолько её всё достало.

Тимура же всё забавляло: и путешествие, и новые люди, места.
- Ну, что, первоходцы, – обратился дядя Ваня к детям, – пойдёте по этой тропинке мимо домов, там дальше ваша бабушка, да спросите. – Девушка с укором спросила его:
- Вы нас оставляете одних со всеми нашими вещами, которые мы должны дотащить сами, здесь, –она огляделась, – с волками и медведями… – мужик не дал ей договорить, засмеялся:
- Ха! Ну, ты загнула! Нет у нас медведей, – и тихонько в сторону прибавил, – городские.

Так Маргарита осталась одна с шестилетним мальчиком на попечении, тремя чемоданами и двумя дорожными сумками. Тимур уже сбросил свою поклажу, потому что она мешала ему гоняться за летящим мимо насекомым, но старшая сестра приказала взять ношу и следовать за ней. Мальчик не выполнил приказания, насекомое показалось гораздо интереснее болтовни сестры. Тогда Маргарита принялась кричать и топать ногой, но уважения со стороны мальчишки не последовало. Тогда Маргарита, готовая расплакаться, надела свою сумку, взяла один чемодан и громко произнесла: «Я иду искать эту чёртову бабушку». Тимур сделал вид, что ему всё равно, но после того как девушка удалилась от него на десять шагов он вскочил, схватил свою сумку и помчался за ней.

Маргарита сердилась на Тимура за то, что он вредина, не слушается, постоянно издаёт какие-то звуки, разговаривает, мешает сосредоточиться. Вопрос мальчугана «Почему ты взяла только один чемодан?» взбесил её: «Как я по-твоему должна взять три чемодана!? В зубах понести!?» Тимур интуитивно чувствовал, что спутницу лучше не трогать, но ничего не мог с собой поделать: это путешествие такое новое и необычное зажигало в нём желание говорить и действовать. Поклажу, однако, он нести не хотел и через некоторое время попросил понести сестру его сумку. Из-за этого Маргарита накричала на него ещё раз и ноши не взяла. Тимур, решив подражать примеру сестры, просто оставил свою сумку, которая стала ему в тягость и которую не находил особенно ему полезной и нужной.

Тропинка переросла в дорожку, окружённую домами. Маргарита достала бумажку с адресом «деревня Соловки, улица Мамонтова, дом 7». Она стала искать глазами название улицы и номера домов. На некоторых постройках висели номера, на других – нет. «Кажется, это не Мамонтова» – подумала Маргарита и решила спросить у кого-нибудь дорогу, но на улице никого не было.

- Рита, я пить хочу, – жалобно сказал мальчик.
- А я что сделаю? У тебя в сумке вода.
- Я выкинул сумку, она тяжёлая.
- Потому и тяжёлая, что в ней вода была. – Сердито отрезала девушка.
- Дай свою попить, – попросил Тимур.
- Нет, не дам! Это моя вода! Ты свою выкинул, вот и мучайся!

От такого отсутствия заботы мальчик заплакал и потребовал бутылку сестры, но та непреклонно и угрюмо шагала дальше, не обращая внимания на вопли. Зато сидящие дома старики услыхали отчаянное выражение детской жажды и выбежали на улицу. Вид гостьи удивил их: мини-юбка, чулки, кожаная куртка, чёрные короткие волосы, мощные ботинки и плачущий мальчишка в футболке и штанишках.  Какие-то дедушка с бабушкой подошли к Тимуру и сказали, что дадут ему напиться, чему мальчик не обрадовался, а только произнёс: «Это она мне пить не даёт». Старики косо посмотрели на Маргариту, та в свою очередь хладнокровно ответила: «Спасибо, что напоите моего брата, ещё скажите, пожалуйста, где здесь Мамонтова семь?» Местные посмотрели удивлённо и недружелюбно на девушку: «Нет здесь никакого Мамонтова» и, взяв Тимура за плечо, повели к своему дому. Маргарита последовала за ними: «Может, не Мамонтова, а другая какая улица».

В доме стариков было темно. Свет они и не подумали включить – привыкли к темноте. Тимур напился из ковша с ведра. Маргарита недоверчиво посмотрела на это чуть заржавевшее ведро: «Ладно, – подумала она, – не у меня же живот заболит, сам виноват».

- Так, скажите, пожалуйста, здесь есть дом семь?
- Какой дом семь? – Переспросила хозяйка.
- Дом с номером семь, – произнесла Маргарита, а про себя подумала: «Если им ещё объяснять это нужно…»
- Да вы откуда приехали? – Поинтересовался дедушка.
- Мы приехали к нашей бабушке – Ларисе Фёдоровне Николюкиной. Вы знаете, где она живёт?
- Бедненький, дитя уморилось, – сказала бабушка, смотря на Тимура, – ты по что дитя мучаешь?
- Извините? – С недоумением произнесла Маргарита.
- Знаем, знаем. Она там в двух домах – жёлтый дом. – Как будто невзначай вставил дедушка.
- Спасибо – холодно поблагодарила Маргарита, чтобы отвязаться от стариков.

Тимур напился, и сестра потащила его за руку из избы, чему мальчик не обрадовался: в доме прохладно, на улице жарко, а Рита – вредина. Но девушка желала поскорее сбросить с себя балласт в виде чемодана и младшего брата, поэтому с каменным лицом вытолкала обоих наружу.

Когда они добрались до нужного дома, Тимур уже молчал в тряпочку, да он бы и сам стал тряпочкой, так сильно Марго крутила ему руки. Краска с дома поотошла, забор одряхлел, крыша покосилась – неприятное зрелище, однако для девушки это было неважно, главное – отдохнуть. Они постучались в калитку. Из дома вышла пожилая женщина в фартуке и сразу не понравилась Маргарите. Резвая старушка живо отперла калитку и заперла обратно. Тимур попытался обнять новую родственницу (он раньше не видел свою бабушку), но та убежала на кухню. Марго дотащила вещи до прихожей и с облегчением сбросила с себя, мысленно сбросив и братца, так как теперь, территория бабушки, и она за него отвечает.
 
        Лариса Фёдоровна жарила пирожки с картошкой для внуков, следовательно, на самих внуков не обращала внимания. Девушка направилась дальше в дом, потому что устала и хотела прилечь или присесть, но бабушка окликнула её:
- Рита, иди сюда! Помоги мне! – Это «помоги» озадачило гостью. Она устала, бабушка даже не вышла их встречать, а теперь вместо отдыха она должна ей с чем-то помогать. Рита решила не реагировать на просьбу и села на деревянное кресло рядом с окном.

- Рита! – Позвала Лариса Фёдоровна ещё раз.
- Рита, вставай, тебя бабушка зовёт, – наивно толкнул сестру Тимур. Девушка переложила ногу на ногу, достала телефон и отстранилась от всего мира с помощью наушников. Хозяйка ещё пару раз окликнула родственницу и наконец пришла в спальню. Вид внучки не понравился старой женщине.
- Рита! Сколько можно, я зову, зову! – Девушка и бровью не повела. – Рита! Ох, окаянная! Кого мне отец прислал! – Старушка поворчала и вернулась к сковороде, а девушка продолжила лежать.

Тимуру перепало во время готовки пара печенюшек и кусок хлеба, довольный он присел на пол в комнате с сестрой. Полноценный стол бабушка накрыла, закончив все приготовления.

- Ты погляди на неё! Помогать не хочет, а как есть сразу к столу бежит! – Маргарита, лишённая желания лакомиться угощеньем нелюбимой старухи, холодно отрезала:
- Если мне здесь не рады, я уеду. Если меня не будете кормить вы, я сама себе еду куплю. Где здесь магазин?
- Магазин! Ишь какая! Вся в мать, бесстыдница! Всё ей купи, да принеси готовенькое. Нет у нас магазина, далеко ходить надо садись и ешь! – Приняв злость бабули за победу, Рита довольная села.
- Кстати, наши вещи остались лежать в лесу.
- Что? – С недоумением спросила Лариса Фёдоровна.
- Я говорю: наши чемоданы остались лежать в лесу.
- Как в лесу? А почему вы их не принесли?
- Вот где нерадивый водитель нас кинул, там вещи и остались, – со спокойным видом расставила девушка. Бабуля, не найдя что сказать и не желая ничего предпринимать, только выкинула: «Ваши вещи – ваше дело, что хотите, то с ними и делайте». «Вот старуха! – Подумала Рита, – значит, завтра придётся за ними сходить самой, от этих помощи не дождёшься, а ещё взрослые!»

Вечер прошёл кое-как, в доме стояли кровать и диван. Хозяйка легла на кровати, Рита на жёстком диване для гостей, а Тимур с удовольствием и развлечением растянулся на полу. Чтоб не замёрз постелили запасное одеяло, вместо подушки дали свёрнутое старое пальто. Для мальчишки это было приключением: родители никогда не разрешали спать на полу, тем более без специальных спальных вещей. Ночью Рита долго не могла уснуть на новом месте, хотя усталость, не столько физическая, сколько душевная мучила её. Пару раз ей хотелось всплакнуть, но посапывание брата и похрапывание бабушки останавливали её.

Утром, пока ещё прохлада и белые туманы накрывали деревню, Маргарита отправилась на поиски брошенных чемоданов. Лариса Фёдоровна встала раньше всех и принялась хлопотать по хозяйству. Уход внучки не заинтересовал её, мало ли куда собралась, пусть шатается, главное, чтоб не мешала. Тимур спал крепким сном и ничего не слышал.

        Когда дорога с домами закончилась, девушка нашла знакомую тропинку. Сначала Рита двигалась по ней, но из-за плохой видимости свернула не туда и вышла на какую-то возвышенность с небольшим домом и огородом. Путешественница решила спросить дорогу из опасения, что вконец заблудится. Она приблизилась к забору, рядом с которым на лавочке сидела старушка в белом платке. Хозяйка грызла семечки и наслаждалась началом дня. Маргарита подошла к ней, поздоровалась и вежливо спросила, в какой стороне заканчивается деревня. Бабушка выплюнула семечки.
- Ты совсем не туда зашла. Во-о-он туда надо, – она показала тремя пальцами в сторону от возвышенности, где росли деревья. – Да ты не ходи сейчас, вона туманы какие, заплутаешь.

- Спасибо, да что ж мне делать, ждать? – Оживлённо отозвалась Марго.
- Да хоть у меня посиди, подожди, – и хозяйка подвинулась, освобождая место на лавочке. Марго присела, на удивление место было сухо и тёпло.
- Тебя как звать? – Поинтересовалась хозяйка.
- Маргарита, – ответила гостья.
- А меня тоже Маргарита. – Девушка удивлённо и обрадованно посмотрела на соседку – она ещё не вышла из того возраста, когда радуешься, встретив кого-то со своим именем.
- А по отчеству как? – Напомнила молодая Маргарита: не могла же она звать незнакомую бабушку по имени. 
- Власьевна, – отозвалась хозяйка. – А ты чего ищешь-то?
- Чемоданы, вчера в гости приехала, а чемоданы на дороге потеряла.
- Э! Так их уже и спёрли! – Оживилась бабушка.
- Возможно. Если их нет, то хорошо – тащить не придётся. Если они есть тоже хорошо – вещи при мне остались.
- Э, да уж, раньше булавку или иголку теряли, а теперь чемоданы. – Хозяйка посмеялась тихонько. – А ты к кому приехала?
- К бабушке.
- Это понятно, у нас кроме бабушек и дедушек никто и не водится, а как зовут-то её?
- Лариса Фёдоровна Николюкина.
- А, эту знаем, – с недовольством произнесла Маргарита Власьевна. – На лето приехала?
- Да, я и брат.
- А брат какой у тебя?
- Шестилетний сорванец, бестия, наглец, выскочка…
- Во-о, как ты о нём! Надоел, наверно? – Старушка улыбнулась.
- Ещё как… – Маргарита помолчала. Ей захотелось рассказать что-то, что давно в ней сидит, поделиться, отдать часть этой ноши. – У меня родители развелись и не придумали ничего лучше, как повесить младшего ребёнка на старшего и нас обоих повесить на бабушку. Она не рада нашему приезду. А меня никто не спросил даже не «Хочешь ли?», а «Готова ли?» – Марго опустила голову и поджала ноги.
- Нет, деточка, всё не так. Твои родители любят тебя, просто им сейчас тяжело.
- Мне тоже тяжело. – Возразила шестнадцатилетняя девушка. Маргарита Власьевна подумала и сказала:
- А давай, я тебе сказку расскажу?
- Сказку? – Переспросила Маргарита, ей не хотелось слушать детские сказетёнки, но отказывать уважаемой старушке не хотелось. 
- Слушай, у нас в деревне, сказывают, было:

        Сидели однажды Фёкла со своим соседом у него дома.

- Ну что Игнатьич, покажешь малютку? – Лукаво со слегка наклонённой вбок головой спросила Фёкла.
- Даже не проси, матушка, даже не проси. Не положено. – Сурово и спокойно отрезал Дмитрий Игнатьевич.
- Да послушай, милок, я только одним глазком, аль боишься, что сглажу? Ну, хошь я вообще глаза завяжу?
- Не дури, Земинишна, закон один и никто не смеет его нарушить: ни я, ни ты.

Видя, что сосед, человек суровый и чересчур склонный исполнять обычаи, Фёкла Земиньева решила отступить. Пока что.

- Эх, соколик, не хорошо, старую женщину обижать. Я же добра желаю – подарки понаделала, свечечку поставила, э-эх.
- Спасибо, добрая женщина. Не сердись, соседушка, таков обычай. Правильное мы дело делываем. – Заключил дедушка вчера родившегося мальчика. – До срока никто из чужих дитятю не увидит.
- Ой, ой, у меня из-за вас бока разболелись, э-эх, да что это такое поласкать подержать, даже посмотреть на ребёнка не дают, как будто я нечисть какая. – Седой мужчина собирался было ещё раз сказать, что они правильное дело делывают, но соседка уже выскользнула из прихожей на улицу. Игнатьич почесал затылок, да забыл думать о соседке.

Григорий, сын Дмитрия Игнатьевича, хорошо дорожки почистил, легко шагалось ногам Фёклы от чужого дома, только внутри её всё жгло – хотела увидеть ребёнка. «Ну погодите у меня, паразиты, я своего добьюсь! Ребёнок мой будет!»

А в доме семейства Марья-красавица качала на руках своего первенца – маленького Степана. Он спал, тихо посапывая, а мать наглядеться на него не могла. В комнату вошёл Григорий, потёр руки и направился к жене.
- Опять Земинишна приходила, – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнесла Марья.

- Да, не переживай, батя её дальше горницы не пропустит.
- А я переживаю: вчера приходила, сегодня приходила, да что ж это такое! Как будто тянет её что.
- Да это Земинишна одна оденёшенька – скучно ей. Мужа нет – умер ещё когда они молоды были – своих детей нет, вот и ходит по избам – у кого ребёнок к тем так и липнет, как берёзовый листок.
- Не нравится мне это, – промолвила Марья, – не хорошо.
- Да что не хорошего-то? – С удивлением и недоумением спросил Григорий. Марья, увидев, что с молодым мужем об этом заговаривать бесполезно, оставила неприятный предмет. Поговорить об этом со свекровью Марья боялась. Не друзья они были, строгая и жёсткая женщина, подстать своему мужу, только побранила бы молодую мать за ненужные волненья: «А если ты переживаешь о благополучии дитя, так заботься о нём лучше, или что руки не из того места растут?..» Одна надежда на свёкра, чтоб не подпустил Земинишну. Что-то в её стремлении увидеть чужого новорождённого ребёнка мать настораживало.

Наступал вечер. Зимой темнело рано, везде уже зажгли лучины. Земинишна зорко следила за светом в окнах соседнего дома. Свою лучину, как обычно, поставила на кухне, чтобы люди шли и видели у ней свет, а сама сидела в горнице, чтобы караулить, когда семейство ляжет спать.

В большом доме все собрались в покоях Дмитрия Игнатьевича и его супруги. Прасковья Матвеевна чесала лён, Марья левой ногой качала люльку с новорождённым, а руками шкрябала грязь с деревянного черенка, а то не отмывается. Григорий и его отец ощупывали рыболовную сеть, чтобы завтра отправиться с утра на рыбалку. Марья ждала, когда свекровь выйдет из комнаты, чтобы поговорить со свёкром. Но родная кровь не выходила, а только всё раздражённее чесала лён.

Лучина почти догорела, и Дмитрий Игнатьевич приказал ложиться спать. Свет потух, в доме воцарилась тьма. Глаза Фёклы засверкали: «Ещё немного, ещё немножечко!» Позже от соседнего дома повеяло холодом: «Ага! Уснули!» Фёкла с волчьей улыбкой легла на свою кровать и погрузилась в глубокий сон. Из груди женщины вылетела её душа в расплывчатом образе бабочки. Постепенно образ уменьшался и становился более чётким, пока не превратился в белоснежную бабочку с большим неправильной формы фиолетовым пятном на левом крыле.

Бабочка выпорхнула в щель между окном и стеною и полетела к соседнему дому. Несмотря на холод и ветер красивое, но страшное созданье легко пересекло дорогу и добралось до дома. «Куда бы залететь?» – подумало оно. Пришлось полностью облететь постройку, чтобы найти лазейку на стыке кровли и брёвен. Бабочка проникла в дом, осмотрелась, поняла, где находится ребёнок. В углу, за задёрнутой шторой на скамейках спали Григорий и Марья, а Степан лежал в люльке рядом с ними.

Бабочка подлетела к заветному лакомству. Малыш спокойно дремал и не шевелился. «Милое дитя, – обратилась бабочка к новорождённому, – ты будешь спать, крепко спать, пока я не высосу из тебя все соки». Бабочка грациозно опустилась на животик и принялась пить его жизненные силы.

Тишина и прохлада стояли в избе, когда Марья проснулась. Вид бабочки, сидевшей на её сыне испугал женщину, и та закричала: «Прочь, пошла прочь, ведьма!» Бабочка поднялась под потолок и скрылась в мраке. Крики разбудили Григория и остальных. Прасковья Матвеевна прибежала первая и, не найдя в комнате ничего необычного, принялась бранить невесту: «Окаянная, спать не даёшь! Сон дурной увидела, так и нам отдохнуть не дашь!» Дмитрий Игнатьевич услышал, о чём говорит его жена, и из её слов сделал вывод, что ничего не случилось, поэтому не стал вставать с лежанки. Марья только качала и крепко обнимала своего ребёнка, который не на шутку разревелся и раскраснелся. «Пусть остальные не верят, а я видела!»

Утром Григорий ушёл на рыбалку, свекровь ещё раз побранила невесту за ночную выходку, а Марья глаз с дитя заклялась не спускать. После полудня пришла Фёкла.

- Чай хорошо у вас всё? Как молоденькая? Как дитетко?
- Недурно, недурно, соседушка, – отвечал Дмитрий Игнатьевич, – а как у вас ночка прошла?
- Спала, батюшка, всю ночь спала! – Задорно ответила Фёкла, резво махнув левой рукой. По её виду охотно верилось, что она спала и набиралась сил всю ночь. – Да ребёночку уж третий день пошёл, чай можно его видеть?
- Нет, второй денёк только.
- Да как второй, батюшка, третий, третий! Он в ночь родился, а сейчас день, значит трое суток прошло! – Дмитрий Игнатьевич немного смутился от такого подсчёта времени, но всё ещё остался при своём. Фёкла ушла, однако без досады – в дом к ним проникнуть можно, и завладеть малышом тоже.

Когда Григорий вернулся с рыбалки, Марья улучила минутку и рассказала молодому мужу, что она видела ночью. Григорий подивился рассказу и ничего не нашёл сказать, полагая, что свекровь уже итак побранила, а помочь в изгнании дурных видений он не способен. Марья этому не шибко расстроилась, только ещё крепче прижала сына к груди: «Ночь спать не буду, сегодня непременно придёт!»

Наступило тёмное время суток. Во всех домах деревни погасли огни. Из груди Фёклы снова вылетела её душа. Прекрасная белая бабочка с фиолетовым пятном вновь отправилась на охоту. Через ту же щель она залетела в чужое жильё. Марья дремала сидя в обнимку с новорождённым, рядом с ней спал Григорий. Бабочка бесшумно подлетела к людям и опустилась на головку малыша. Марья спала, ничего не замечая – больно устала за день. Бабочка сидела и неспешно потягивала живительные соки. Вдруг Григорий перевернулся во сне, его рука случайно упала с полатей и ударилась об угол. От боли молодой отец проснулся и увидел белую бабочку в январе на голове своего недавно рождённого сына. Мужчина не издал ни звука. Он тихонько повернулся – бабочка его не замечала – и схватил душу ведьмы за крылья. Бабочка вздрогнула, Григорий поднялся с постели и быстро побежал к печи, чтобы сжечь проклятую. Едва он отодвинул заслонку и поднёс пленницу к огню, бабочка вырвалась из его пальцев и улетела прочь.

Утром Григорий рассказал о том, что произошло. Ему Прасковья Матвеевна поверила, да Дмитрий Игнатьевич задумчиво покивал в знак согласия: «В доме нашем нечистая сила завелась. А схожу-ка я в гости к Фёкле Земинишне».

Фёкла сидела на скамейке и чистила картофель на суп, работая одной левой рукой, потому что вторая была обожжена и перевязана. Стук в дверь заставил её подняться. Дмитрий Игнатьевич испросил разрешения войти и присел к месту соседкиного труда.

- Картошечку варишь, соседушка? – Ласково спросил он.
- Да, батюшка, балую себя супчиком.
- А как ноченьку сегодня провела, соседушка?
- Хорошо, батюшка, всю ночь спала! Я ведь одна на себя работаю, весь дом и хозяйство на мне, устаю, ой устаю, избеги все участи вдовьей!
- А с рукой у тебя что, матушка? – Ласково спросил Дмитрий Игнатьевич.
- Обожгла сегодня утром, вон вишь для супу разжигала и обожгла сама не знаю как, как-то боком к огню повернулась и а-а-а-а, больно!
- Хорошо, матушка, кушай супчику, поправляйся. Здоровья тебе, и облегченья твоей участи.
- Вот спасибо, милок, вот спасибо, и ты будь здоров и сын твой, и невеста, и супруга, и малютка долгожданный! – Фёкла помахала здоровой рукой соседу вслед, а когда он вышел со двора, в истерике опрокинула котёл с чищенным икартофелем на землю: «Всё пропало! Бежать надо! Крыло подпалил! Я вас, да я вас… Когда-нибудь я вернусь, и вот тогда…» И волчья улыбка снова поселилась на лице этой женщины.

Дмитрий Игнатьевич рассказал деревенским мужикам, как к нему в дом бабочка прилетала, как Григорий бабочку подпалил, а Земинишна на утро обожжённая оказалась. Тут вспомнили, как умер её муж – здоровый крепкий мужик – зачах, через два месяца после свадьбы зачах. Со старостой решили идти к Земинишне и выгнать её из деревни, а если заупрямится или опять зло учинит – так и вовсе сжечь. Но Фёклы уже в доме не было. Когда толпа пришла, изба стояла пустая, да на диво неухоженная, как будто в ней десять лет никто не жил: кругом паутина, пыль, холод, сырые гнилые доски. Так что люди стояли и репу чесали. А Фёклу в той деревне больше никто никогда не видел.
 
- Ну, как сказочка? Понравилась? – С участием спросила Маргарита Власьевна.
- Да, понравилась, – ответила девушка, почувствовавшая облегчение.
- Так, вот уже и солнышко ярко светит, можешь идти искать свои чемоданы. – Маргарита поблагодарила добрую старушку, а та взяла слово, что девушка ещё к ней зайдёт.

Чемоданов девушка не нашла и вернулась домой. Бабушка распетушилась от известия, что столько вещей пропало даром: кричала, ворчала, бегала из комнаты в комнату, а сыну звонить всё ещё не хотела, даже не оповестила, что дети приехали. Зато дяде Ване досталось за небрежность: Лариса Фёдоровна его отругала за то, что не доглядел за глупыми детьми.
- Да, что я, нянька что ли? – Удивлённо возразил мужик. – Вона какая здоровая, ать не три, а пять чемоданов дотащила бы. На это Рита про себя ухмыльнулась: «Тоже мне тягловую лошадь нашли».

В комнате с кроватью и диваном стоял телевизор, правда, только один местный канал показывал, скучный. Интернет в доме отсутствовал вовсе, поэтому оставаться в нём Маргарите никакой выгоды не прельщало. Она решила погулять по двору – всё равно здесь делать больше нечего. Тимур игрался в дровянике с поленами: строил их, отдавал команды, воображал себя полководцем. Глядя на него, Марго подумала: «Этакой мелочи везде нескушно».

Огород со стройными и равномерными рядами овощей не заинтересовал юную гостью.  Марго решила погулять по деревне, может, чего красивого увидит. Она обошла округу, нашла ручей, канаву, поляну, лес, большие камни, заброшенные дома, в общем, всё, что в Соловках стояло и лежало. Напоследок, перед ужином, Маргарита захотела зайти к Маргарите Власьевне.
Девушка напрягла память и нашла дорогу к приветливому дому. Старушка, как в прошлый раз, сидела на лавочке и с радостью встретила гостью. Они попили чай, поели сушек и печенья. Старушка рассказывала истории из своей жизни, а Рита слушала, ей было интересно или не очень, но в любом случае сама Маргарита Власьевна завораживала её.

       С того дня Марго часто заходила к доброй бабушке, иногда по два раза на дню. Здесь её занимали, встречали, провожали, напоследок давали сладости. Она бы с лёгкостью переехала к своей тёске, но стеснялась такое предлагать. А Маргарита Власьевна как будто обрела внучку, которой у неё никогда не было. Рита своими визитами скрашивала однотонные дни старой женщины.  Так проходили дни.

  Как-то в середине лета у Ларисы Фёдоровны закончилась вода и она попросила Марго принести её. У последней не имелось ни малейшего желания это делать, так что она отказала. Тогда бабушка отправила за водой Тимура. Мальчик старался как мог, но в меру своих силёнок мог нести только четверть железного ведра за раз, на что Лариса Власьевна сердилась и ругала мальчишку в лени и неуважении её персоны, будто бы он специально травит её нервы. При этих словах шестилетний Тимур стал доказывать, что он не нарочно, но Лариса Фёдоровна, как пластинка, продолжала выть. В итоге Тимур расплакался.

Марго не желала слушать детский плач и ушла в свой дом-крепость. Маргарита Власьевна встретила её как всегда с радостью. Здесь девушка отведала вкусного домашнего печенья с домашним джемом и нашла доброго и понимающего друга. После стола они вышли посидеть на скамейке.

Погода стояла ветреная, солнышко припекало, но воздух был прохладным и пах водой.  Хозяйка сидела в тёплом вязаном платке на плечах. Невзначай Марго посмотрела на забор позади себя и вскрикнула. Она подумала, что рядом крыса, но это оказался ёжик. Старая хозяйка заулыбалась: «О, да это ёжик, мой хороший». Маргарита ещё не видела зверька в живую, да ещё так близко. Он ей понравился: показался хорошеньким, маленьким, толстеньким, с маленькими лапками.
- Ежи пользу человеку приносят, – сказала Маргарита Власьевна, – а я про них сказку знаю. – При этих словах девушка перевела глаза на старушку в ожидании истории. Маргарита Власьевна поглядела на игольчатого друга и сказала так:

Однажды захотелось чёрту посмотреть, что у людей в бане делается, и учудить что-нибудь. Подбежал он к окошечку и прижался к нему своими глазёнками. Но банник, учуяв чумазого, высунулся из-под кровли и ошпарил того кипятком по голове. Чёрт завизжал – больно ему было, а банник, хихикая, уполз обратно в своё жилище. Чёрт постоял, потёр больное место, плюнул да побежал прочь.
От того что он потёр голову, с неё упали два чёртова волоска. Волосинки плавно полетели под колоду для колки дров. Чуть коснулись земли –  так превратились в красивого маленького ежа.

- А я и не знала, что ежи от чертей пошли, – весело произнесла Маргарита.
- Так это байки всё, – старушка восприняла слова гостьи всерьёз. – А вот у меня земляника поспела за домом, сейчас мы как её соберём… –  Маргарита с удовольствием взялась за сбор ягод, и они набрали две банки красной красивой земляники, после чего за один вечер всё и слопали. Однако, Марго две горсти приберегла для брата и, придя домой, тихо, чтоб бабушка не увидела, всучила ему кулёк красного лакомства. Братец обрадовался подарку и захотел обнять девушку, но та отстранилась, не желая сюсюкаться.

В гостях у родственницы Маргарите жилось невесело: бабушка имела обыкновение просить о чём-то, что, по мнению старшего ребёнка, не входило в её обязанности. К тому же бабушка была невесела и суетлива, это порой раздражало. За Тимуром Лариса Фёдоровна не следила, он играл, предоставленный сам себе, так как Маргарите он тоже и даром был не нужен. Мальчик исследовал весь двор, после чего обошёл деревню, один, без сопровождения. Эти прогулки, его личное маленькое исследование, заставляли его сердце трепетать от страха и восторга – он сам обустраивался у бабушки, без чьей-либо помощи. По этой причине отсутствие внимания со стороны сестры его не беспокоило.

Лариса Фёдоровна постоянно жаловалась, что в деревне много работы, и, если они хотят здесь жить, им нужно что-то делать по хозяйству, на что Маргарита молчала, а про себя думала: «Мы здесь не по своей воле».

Однажды к Ларисе Фёдоровне зашли её подруги, чтобы отпраздновать день рожденья одной из них. Принесли самогон и закуски типа колбасы. Маргарита подумывала уйти и прихватить младшего брата, чтобы он не видел, чем это бабушки будут заниматься и не слышал какие речи за столом загуляют. Однако компания сидела прилично, бабушки рассказывали истории из жизни, хвастались, восклицали. Марго сидела в соседней комнате и всё слышала. Разговор добрался до её с Тимуром приезда, подруги изъявили желание посмотреть на детей. Марго неохотно вышла к ним, Тимур прибежал, в надежде, что бабули его чем-нибудь угостят, и ему перепала колбаска. Марго осталась сидеть за столом, а мальчик убежал во двор доигрывать решающий бой с поленами.

Пожилые женщины продолжали обмениваться сплетнями и знаниями. Одна из них, Алёна Тимофеевна, охотница до историй, особенно мифического характера вздумала поделиться недавним приобретением. Женщина встала посредине комнаты и, как истинный рассказчик, начала активно жестикулировать и строить гримасы. Марго послушала, и сделала вывод, что в этой деревне любят развлекаться историями. Алёна Тимофеевна повествовала так:

       «Шёл мужик через лесную чащу по тропинке и осматривался, домой возвращался. Во рту у него была травинка, на плечах штопанная женой рубаха, а в голове сладкие грёзы.

Вышел мужик из леса и почти сразу оказался на своём огороде.

- Здорово, жена. – Сказал он полной женщине, которая полоскала в деревянном корыте капусту на засолку.
- Ты куда ходил? – И помедлив немного добавила, – опять?
- К Богу, к Богу. – Мужик важно вытянул левой рукой изо рта тростинку, и подбоченясь, продолжал. – Кто кроме меня пойдёт? Никто кроме меня не ходит. А я просил Бога, чтобы он наш урожай от болезни избавил.
- Смотри как бы он себя от тебя не избавил. –  При этих словах жена даже взгляд не отвела от плещущейся капусты и само собой продолжала занятие.

Тут с другой стороны огорода прибегает сынишка отцу по пояс. Красный, запыхавшийся подходит к мужику и жене и говорит:

- Ух, батько, ух, а дай-ко мне, ух, свою шапку. Мы в разбойников играть будем.
- Эх, молодец, в разбойников, так в разбойников, бери, сынок, не жалко.

Малец посмотрел на отца в ожидании, что он сейчас же протянет вещицу, но отец как стоял, так и не шелохнулся.

- М-а-а-м, где батькина шапка? – Спросил наконец сынок.
- На полке над сундуком поищи, – не оборачиваясь на мальчонку ответила мама. И сына и след простыл.

Мужик ещё немного постоял и пошёл к грядкам – зелени перекусить нарвать. Потоптался вокруг лука и подумал, что в обед без щей лук не едят. Свёкла привлекла внимание, но её надо из земли выкапывать и мыть. Так приблизился он к кусту смородины, и захотелось ему ягод. Стал мужик рвать и поедать смородину, как вдруг из куста выползла змея и укусила его. Мужик вскрикнул, отшатнулся и упал на заднее место. А змея посмеялась, какой он трусишка, потому что она была не ядовитая, и уползла.

Разозлился на змею мужик и пошёл к Богу просить, чтобы он всех гадов ползучих на земле убрал.

Бог одной дланью собрал всех змей, ящериц, лягушек и жаб, другой дланью сотворил мешок, в котором все гады мира поместились. Но третьей длани, чтобы завязать его, у него не было, поэтому остался мешок не завязанным. Так Бог и дал человеку чудесное вместилище и сказал: «Бери этот мешок и брось его в синие море. Да смотри, мешок волшебный, пока его несёшь, гады не выползут, но стоит тебе поставить его, как змеи, ящерицы, лягушки и жабы почувствуют землю под собою, и их ничто не удержит. Поэтому неси мешок, не останавливаясь, до самого синего моря, и не ставь его на землю».

Мужик поблагодарил Бога и взял мешок. «Пойду потихоньку, – подумал мужик, – авось к вечеру до синего моря и дойду». И пошёл мужик в одну сторону. Шёл он, шёл, только синего моря всё не показывалось. Так прошёл день, прошёл другой, а за ним ещё один и так и сбился мужик со счёта. Надоело ему идти, и решил он отдохнуть. Выбрал место под тенистым дубом, уселся и опустил мешок на землю.

В тот же миг, как дно коснулось почвы, мешок открылся и из него с неимоверной силой и в неисчислимом количестве вырвались все гады. Опешил мужик, растерялся и долго смотрел на ползущих змей, ящериц, лягушек и жаб. Делать было нечего. Вернулся мужик обратно к Богу и говорит:

- Великий Бог, не справился я с гадами – вырвались из мешка. – Бог посмотрел на человека и ничего ему не сказал. Мужик продолжил, – но ведь не могут они и дальше по земле ползать, уж больно противные. – Тогда Бог ответил человеку: 
- Все живые существа, какими бы они на вид и дела не были нужны и прекрасны. Змею ты не любишь за то, что она тебя ужалила. И мышей ты не любишь, за то, что она ест твою еду. И будет тебе известно, что змеи едят мышей. А мыши едят улиток, которые портят огородные овощи. Я создал змей, ящериц, лягушек и жаб и дал им дело. Так прими же их такими, какие они есть и дели с ними дом и землю, ибо так будет правильно.

Но не хотел мужик мириться со всякими гадами и настоял:

- Нет Бог, я прошу тебя собрать всех гадов заново и в этот раз я донесу мешок. – Тогда Бог произнёс: «Если ты так сильно хочешь избавить землю от гадов, то тебе придётся собирать их самому». И превратил Бог мужика в аиста – прекрасного и белого. «Теперь, – говорит Бог, – ты будешь до конца своей жизни собирать змей, ящериц, лягушек и жаб».

Делать было нечего – стал аист повсюду ходить и собирать ползающих и прыгающих созданий.

Жене рассказали, что Бог превратил мужика в аиста, и та бросила свои занятия, села на дворовой пенёк и заплакала: «Ходил, ходил, теперь всю жизнь только туда-сюда ходить и будет!»
 
Тут прибежал к ней сынишка и говорит: «Мамка, я тоже, я тоже как батько хочу! Только я воробьём буду! Я буду прыгать, скакать и резвиться, и к тебе прилетать иногда буду». Как только сказал эти слова мальчишка – так тут же в воробья превратился. Попрыгал, поскакал вокруг матери и улетел.
А жена осталась сидеть на пеньке, пригорюнилась и подумала. Потом встала и говорит: «Господи, ну раз все превратились, чего мне одной сидеть горевать! Значит, буду я птицею. Только не воробьём и не аистом, а буду я лебедем – прекрасною птицею. То награда мне за труды мои тяжкие». Услышал её Бог и превратил в прекрасного лебедя.

        Так и появились на земле – аист, воробей и лебедь».

Довольные слушательницы захлопали:

- Ой, как скажешь чё-нить, Алёнка, хоть граблями лапшу с ушей чеши, – по-доброму оценила Лариса Фёдоровна. Марго тоже рассказ понравился.

Вечер провели активно, за разговорами. Марго посидела и ушла, она была лишняя в кружке старушек.

В огороде повырастала трава, надобно от неё избавляться. Стала Лариса Фёдоровна полоть грядки, да всё ахает и охает. Марго в это время решила прогуляться, так как в доме ничего интересного не нашлось, и застала бабушку на корточках на небольшой грядке, так что в голове у неё раздалось: «Так, грядка маленькая, делать всё равно нечего, помогу с ней и дальше пойду».
- Бабушка, давай помогу, дай перчатки, – обратилась она к старушке. Хозяйка грядки и растущей на ней травы раскрасневшаяся повернулась к внучке и с недоверием её измерила взглядом, мол, ты-то и полоть. Марго надела перчатки, присела и трава полетела в разны стороны.

- Нет, не так, – остановила её опытная огородница, – надо в одну кучу складывать и на компост скидывать.
- На компост сами скините, – уточнила девушка, потому что не знала, что именно делать с травой. Когда грядка очистилась. Маргарита встала, снимая перчатки.
- Э, куда снимаешь? Ещё вона скоко рядить, – и бабушка указала на двенадцать грядок.
- Это всё я должна?.. – С удивлением возмутилась Маргарита.
- А кто, я что ли? Я каждый год полю, так я старая, а ты молодая, работай, пока ноги держат, – и ещё в таком духе. Внучка пожалела о том, что вызвалась работать на бабушку.

Весь день Маргарита просидела на рядах, спина заболела, солнце шею сожгло. Девушка было попыталась уйти, но бабушка, учуяв с кухни, что работница потихоньку убегает, выскочила на крыльцо и давай её ругать, мол, обещание не выполняешь, что это за молодёжь пошла – ничего сделать не может. Маргарита хотела уйти, но раз сама вызвалась, надо доделывать.

До середины лета родители не позвонили ни разу. Маргарита не то что бы была этим огорчена; девушка смирилась с тем, что её скинули, значит, сейчас до неё дела нет.

        Одним вечером началась гроза. Бабушка с дорогими внуками сидела в комнате, шила футболку-ночнушку для Маргариты, которая, впрочем, не собиралась её носить. Тимур испугался вспышек и звуков и в силу своего возраста решил, что раз он боится, то все боятся. Набравшись духу, он добрался до развалившейся на кресле спокойной старшей сестры, взял её за руку и сказал: «Не бойся, я тебя защищу. Я эту молнию поймаю и в узел скручу». Марго удивилась такому поступку брата, потому что кто-кто, а она совершенно не была напугана. Внезапно новый раскат раздался вдали, Тимур испугался, что злая молния услышала его угрозу и теперь будет метить в него, он расплакался. Марго поняла, что на самом деле боится Тимур, обняла его, посадила к себе на колени и стала утешать: «Не бойся, молния далеко, она бьёт только в высокие объекты, а наш дом маленький, низенький. В школу пойдёшь, там вам будут объяснять…» Укрывшись сестрой, Тимур чувствовал себя лучше, но всё ещё дрожал, хныкал и совсем не слушал что ему говорят.

        Бабушка, не любившая, чтобы дети плакали и хныкали, обратила на парочку внимание: «Чего ревёшь, нюня? Мальчики не боятся молний, ты чего боишься…», но Марго перебила старушку: «Бабушка, вы бы лучше сказку рассказали, а не ругались, или вы сказок не знаете?» Девушка решила схитрить и взять старушку на слабо. Сработало. Бабушка отложила тряпки и потребовала, чтобы мальчик повернулся и слушал её. Сама Лариса Фёдоровна поворочалась на диване и рассказала такую сказку:
Однажды бежал коричневый заяц по перелесью, удирал от волка, а серый знать напрягся, почти косого и нагнал. Перебежал заяц ручей по камням да остановился у травы и говорит волку:

- Стой, волк! Дальше не ходи! Твой лес кончился, начался мой лес! Здесь тебе нельзя охотиться!
- Что?! – Возмущённо прохрипел волк. – Никто мне не указывает где добычу гонять, а тем более сама добыча! – И стал чёрный волк по камням переходить ручей.
- Эх, глупый волк! Ты зубы скаль, да знай меру! В лесу хозяин – леший.
- И что с того, косой? – Продолжал переставлять лапы волк, а заяц только немного отступал назад.
- А то, что мы принадлежим разным лешим, и если ты меня съешь, то мой леший тебя на сосне подвесит и будешь висеть, пока дух не испустишь.
- Ха! И как же твой леший узнает, что тебя съели, если тебя уже не станет? – Волк приблизился к зайцу, но тот отпрыгнул на несколько шагов назад.
- Как будто кроме меня и рассказать некому. Эй, кедровка, подруга дорогая, слетаешь к лешему? – Приветливо обратился заяц к сидящей на ближайшем дереве птичке.
- Не сомневайся, друг-заяц, я волков сама не люблю, здешних хоть отбавляй, а если ещё и пришлые ходить повадятся… – И кедровка покачала головой.
- Ну что волк? Всё ещё хочешь меня съесть? – Дразнит длинноухий клыкастого. Волк прорычал в ответ и отправился восвояси.

Кедровка довольная, что на одного серого в округе стало меньше, улетела. А заяц помахал волку в след хвостом и непринуждённо поскакал, куда нужно было.

Хороший денёк стоял: осень началась. Влажный воздух, тучи, падающие листья окружали родной лес коричневого зайца. Он всё и всех здесь знал. И где вкусные и редкие травы тоже. В южной части леса как-то прошёл мужик и обронил семена домашних овощей. С тех пор в углублении между валунами росли морковь и укроп. Коричневый заяц пришёл туда, чтобы вкусно подкрепиться и застал там множество своих сородичей.

- Эй, ты где пропадал? – Раздался заячий голос в стороне.
- Здравствуй, белый, я в соседний лес бегал. – Ответил своему приятелю коричневый заяц. Друзья придвинулись друг к другу.
- А зачем тебе там быть? – Жуя зелень спросил белый.
- Мне стало интересно, как живут другие зайцы и как вообще в другом лесу.
- Эх, коричневый, – с грустью промолвил белый, – если бы можно было просто расхаживать где вздумается и делать что хочется… – он не закончил фразы, потому что морковь оказалась слишком вкусной, чтобы отвлекаться от неё. – И неужели ты даже волков не встретил?
- Встретил, – загордился коричневый, – и убежал от них. Их была целая стая, они гнались за мной как бешенные! Но когда мы добрались до границы их леса я сказал: «Стой! Дальше вам нельзя!» и они убежали.
- Ещё скажи, что они испугались, – с улыбкой посмотрел на него друг.
- Да, испугались, и убежали, – хвастун не хотел прижимать хвоста и продолжал хвалиться.

А тем временем в другой части леса из своего дупла вылез леший. Он хорошо поспал эту ночь, так что теперь ему надо готовиться к тому, чтобы на зиму уйти под землю. Сороки принесли коричневому лешему воды, а белки натаскали орехов и грибов – так хозяин леса накормил себя. Вдруг слышит коричневый леший – деревья гнутся, ветер свистит, знать другой леший пришёл. И появился зелёный леший и поздоровался с собратом:

- Здравствуй, брат!
- Здравствуй, брат! – ответил коричневый леший. – Чем обязан? Ты бы хоть предупредил, что зайдёшь, я бы съестного приготовил, а то и угощать нечем.
- Не переживай, я не голоден. Ну, рассказывай, как живёшь-поживаешь? Как лес стоит? Как к зиме готовишься?
- Молодо – зелено, старо – серо, – ответил хозяин, – и я не молод и лес не век назад вырос. Веселюсь помаленьку, людишки заходят, кто с приветом, кто с гнильцой, а я их и вожу, ха-ха-ха, весело бывает! Да вот смотри! Идёт один! – Лешии посмотрели вниз: мужик налегке шёл и шатался. – Во, гляди ещё солнце не село, а он уже шатается! И без подарочка! Ну так я его возьму… – Коричневый леший нырнул между веток и сорвал три шишки. Бросил одну шишку – по голове мужику попала, он упал и заснул. Белки тут же набежали и всего мужика обшарили, догола раздели, а тряпьё под сосной закопали. Коричневый леший бросил вторую шишку – опять упала на голову, и мужик очнулся. Осмотрелся, не понял, что на нём нет одежды, встал и пошёл куда шёл. Зелёный леший наблюдал за проказой собрата. «Смотри, это ещё не всё» – подогрел интерес хозяин леса и бросил третью шишку. Она попала в глаза, и мужик зашатался ещё сильнее, теперь и равновесия удержать не мог, так что свалился на землю. Коричневый леший бросил последнюю, четвёртую шишку, она ударила по лбу. Мужик как закричал, да побежал, не глядя куда и зачем, и на скорости во всё врезался, а лешии ногами болтали и хохотали.

- Ох, повеселил меня! Забава какая! – Смеётся зелёный леший.
- А отчего и не потешить гостя? – Задорно, играя с шишками, отвечает коричневый леший.
- Так значит, людей у тебя много ходит?
- Да, постоянно, не успеваю шутки придумывать, – ещё веселится хозяин леса.
- А у меня вот люди не ходят. Совсем.
- Как совсем? – Удивился коричневый леший и даже перестал играть с шишками.
- Ни одного за несколько десятилетий. – Грустно произнёс зелёный леший.
- Как так? Тут же деревни повсюду.
- А так: они либо через твой лес ходят, либо поляной объезжают. А мне тоска, нечем себя развлечь.
- Так ведь, брат, это хорошо: деревья не срубают, ничего не ломают, в лесу тишина и спокойствие. А то у меня дровосеки как придут, как начнут топорами стучать. Я на них заговор наведу – руки себе поотрубают, орут, ох, шуму от них, хоть свои уши вырывай! Стар я уже всё это выслушивать.
- А мне, наоборот, слишком спокойно, скучно. А давай, брат, мы вот что сделаем?
- Что? – Спросил коричневый леший.
- Лесами поменяемся. Я возьму на управление твой лес, а ты мой?
- Как? Да так разве делается? – Коричневый леший почесал шишкой затылок – Ай, лешии в лесу пишут закон! Значит со следующего лета я прихожу в твой лес, а ты в мой?
-Да! – С радостью ткнул зелёный своего соседа на ветке.
- Решено! – Весело заголосил коричневый.

         На зиму лешие ушли под землю в своих родных владениях, а весной, когда снега осталось совсем чуть-чуть вышли под небо. В один день они встали на краю собственных лесов, увидали друг друга да как нырнули в ели и пихты, а вынырнули из деревьев на чужой земле. Так и поменялись.
Слух о проделке леших разлетелся быстро. Звери и птицы только об этом и толковали. Главный вопрос, которым они задавались – это кому теперь служить им должно? Прежнему хозяину, что место поменял или новому на старом месте? Коричневый заяц оббежал всех знакомых, поговорил со всеми зайцами, но не услышал то, что хотел услышать. И решил спросить самого лешего, только не нового зелёного, а прежнего коричневого, так он привычнее как-то.  Для этого отправился заяц в чужой лес, друзья его отговаривали, но он их не слушал.

         Прибежал коричневый заяц в чужой лес, огляделся: найти знакомого лешего надо, но где ж его здесь искать? Пришлось бегать по округе от рассвета до заката, от заката до рассвета. Долго искал заяц лешего, но так и не нашёл. Отчаиваться не хотелось – эка невидаль лешего сразу не удалось увидеть, придёт время покажется.
Устроился заяц в весенней травке на отдых, как слышит хруст. Оборачивается – а там волк чёрный! Заяц давай бежать, зубастый за ним. Места не ведомые, противные: то ветка ногу оцарапает, то земля покатится или размякнет – всё мешает. Заяц бежал, а волк догнал. Тут коричневый вскочил на пенёк и молвит волку:

- Стой! Это не твои владения, а мои! Нельзя тебе меня есть, я не твоему лешему служу!
- Как же! Ври, ври, косой, да не завирайся! Это мой лес, я здесь родился и вырос, мой хвост здесь родился и вырос, а ты здесь пришлый! – И волк протянул морду, чтобы достать зайца, но он спрыгнул с пня и залез на поваленное дерево.
- Нет, клыкастый, не так мыслишь! Твой хвост, и ты и твоя пасть, может, здесь родились и выросли, но леший твой не здесь! Он ушёл в другой лес, другим лесом правит, а здесь мой леший, и он здешний лес держит.
- Про подмену лешего я знаю, можешь мне не жужжать как мошка. Все звери и птицы остались там, где были, и им хозяином стал тот леший, который пришёл. – Волк прыгнул, пытаясь схватить зайца на дереве, однако зверёк спрыгнул с дерева и уселся на камне.
- Значит, – промолвил заяц, улыбаясь, – у нас разные лешие, и ты не можешь меня съесть. – Волк разозлился, он подумал, что заяц, наверно, хочет его провести, но в его словах была правда. И это злило волка ещё больше.
- Послушай, волк, – начал заяц, – раз у нас с тобой спор, давай решим его. Спросим у хозяина леса, на чьём мы с тобой попечении, и кто кого может съесть. – Волк оскалил зубы, не хотел идти к лешему, заяц выглядел вкусным, но делать было нечего. Волк прорычал, что согласен. – Тогда веди нас, я-то не знаю где леший живёт. – «Отлично, – подумал заяц, – сам не знаю где леший, так меня проводят».

Привёл чёрный волк зайца, и начали они свой спор рассказывать. На что леший им промолвил: «Вы, ребята, об этом не думайте. Мы с братом лешим опять местами поменяемся, и всё будет как раньше. Ты, косой, пойдёшь со мной, а ты волк – останешься здесь». Волк от досады чуть не завыл, этот заяц уже дважды ушёл из его пасти. А заяц довольный, что остался цел, помахал волку хвостом напоследок, от чего чёрная морда волка аж покраснела от злости.

В лесу зелёного лешего было весело и шумно. Птицы летали над кронами деревьев, а закат, словно праздничные огни, игрался красками. Коричневый леший пришёл в свои прежние владенья, покликал зелёного, а тот отозвался пронзительным визгом так, что людским ушам эти шумы показался скрипом гвоздя по стеклу.

- Ну, как поживаешь, брат-леший? – Спросил коричневый.
- Эх, брат-леший, плохо. – Ответил зелёный.
- А что так?
- Я думал буду веселиться, а получается, что злюсь. Привык я, что мои деревца никто не трогает, а тут люди, люди, всегда ходят, травы топчут, грибы вырывают, деревья ломают. Не привык я к этому, тяжело мне постоянно их распугивать. Вот, к примеру, на днях шёл мужик – пакость такая, давно этаких не видывал. Мне не поклонился, подарок не поднёс, а пошёл как у себя по двору и давай сучья рубить. Ну, я ж к делу не привычен, намудрил сильно с ним, зато на век запомнит. А сделал я вот что: он, когда сучьев набрал, я в них землицу из своей руки кинул. Ветки ожили, встали и на мужика пошли. Мужик креститься, креститься, палки встали, а всё равно – лес мой дом. Я вторую пригоршню земли кинул под ноги мужику, так у него всё под ногами расступилось – тонуть стал. Лапти ушли под грязь, мужик как завизжит, упадёт и на животе ползком от того места убирается. Я кинул в него третью пригоршню земли – он встал и побежал что есть мочи. Я его покрутил, покрутил, да к озерцу привёл. Бац, мужик упал, к озеру подполз, чтобы напиться, а я ему воду ворожил – так он в отражении свинячью харю увидел! – На этом месте оба леших забились в неудержимом хохоте. – Испугался, рябой мужик, а я ему листок с ветром подул, чтоб прочь из леса увел – и только рубашка мелькала.

- Ох, насмешил! Да, брат… – Промолвил коричневый, – и мне тяжело. Как будто не нужен я: всё спокойно, тихо, ничего не происходит. Защищать и охранять нечего – не покушается никто. Привык всегда на стороже быть, зорко следить, а там это не за чем.
- Да, брат-леший, зря мы поменялись. Выходит, каждому лешему свой лес милее. А давай…
- Что давай? – Прервал зелёного коричневый.
- Давай снова лесами меняться?
- С удовольствием! – Отозвался коричневый.

И в тот же день лешии вернулись на родные леса и решили вовек своих владений не оставлять.

        Лариса Фёдоровна, явно уставшая, размялась на диване поудобнее. Тимур почти забыл про грозу, но всё ещё не хотел слазить с коленей сестры, которая уже устала его держать. «Пить хочу» – сказала Марго в надежде, что братец наконец встанет, а то у неё уже ноги затекли. «Я принесу» – отозвался мальчик, вскочил и принёс стакан воды. Чтобы он ещё раз не сел, Марго сама встала и пересела на большой мягкий подлокотник. Тимур не понял намёка, но сидеть ему уже не хотелось.
- Бабушка, расскажи ещё чего-нибудь, – попросил внук.
- Хватит с вас, оглоеды, и корми и развлекай вас, обойдётесь. – Старушка развалилась на своём сиденье и ничего больше не хотела делать.

Марго приноровилась к жизни в деревне. Бабушка продолжала просить что-то сделать, дела по хозяйству стали своеобразным развлечением. Пейзажи запали в сердце: валуны, по которым много раз Рита проходила, лес с знакомыми деревьями, поляна с травами, даже высохший ручей и канава – всё стало знакомым, родным.
Родители стали звонить, спрашивать как они устроились, Марго отвечала «хорошо» и в светлых красках описывала Маргариту Власьевну. Про свою бабушку она как-то сказала: «Я поняла, почему вы такие плохие родители». Телефон шумел раз в неделю, Тимур каждый раз прыгал от счастья и часто в долгожданный день не отходил от трубки, чтобы случайно не пропустить вызов.

Недалеко за огородом Ларисы Фёдоровны росла ива, старая и пышная. Бабушка от нечего делать иногда соберёт ветви да сплетёт корзинку. В жаркие дни, когда в огороде работать невозможно, а дома заняться нечем, Лариса Фёдоровна учила Риту плести корзинки. Та сначала упрямилась – «Зачем мне это» – но деревенская скука взяла своё.  Ветки собирал Тимур, а Марго плела, сначала коряво, затем удовлетворительно. Она хвасталась Маргарите Власьевне и родителям, что освоила рукоделие невиданного в городе калибра.

        Маргарита приучилась заниматься братом. Иногда играла с ним: сестра выступала в роли вражеского полководца, или ученика, когда играли в школу. Марго решила подготовить младшенького к тому, что ожидает его в стенах учебного заведения с помощью игры. Тимур радовался новому участнику его занятий, хотя бои по-прежнему оставались его излюбленным сюжетом.

        Лето подходило к концу. Рита потихоньку смирялась с мыслью, что она уедет и, может, больше никогда не увидит Маргариту Власьевну. А та в свою очередь оставалась бодрой и радостной, как будто ничего печального на горизонте не появлялось. Старушка относилась к отъезду молодой подруги легко: старое сидит на месте, а молодое вертится, кружится, сегодня здесь, завтра там. Конечно, она привязалась к девушке и желала продолжать увлекательные беседы и кормить её сладостями, однако у всех сладостей есть мера, приходит время и каши поесть.

Перед осенью внуки уехали, бабушка даже немного расстроилась, так как привыкла к ним. На этот раз весь маршрут их сопровождал отец, специально явившийся на своей машине. Ему постелили на полу как Тимуру, только на взрослого мужчину запасного одеяла не нашлось, так что ему пришлось лежать на запасной простыне с курткой вместо подушки. В гостях у Ларисы Фёдоровны он, что интересно, не задержался, а на следующий же день увёз детей.

        Утренняя прохлада окутывала дорогу. В отцовском автомобиле трясло как будто меньше, чем в драндулете дяди Вани. Марго сиделось спокойно, умиротворённо. Она вспоминала прошедшие дни в Соловках, родную бабушку, добрую Маргариту Власьевну, чем здесь занималась и все сказочные истории.  И ей захотелось ещё побывать в деревне. Ехали медленно, но это не смягчало грусть расставания. Дома неумолимо уменьшались, пока совсем не исчезли. Тимур первое время жадно смотрел в окно, прощался с полюбившимися картинами, а потом уснул. Вопрос о потерянных чемоданах не поднимался, и никто про них так и не вспомнил.