Капитан твоего корабля

 

Когда мир трещит по швам, как перезревший гранат, и тьма льётся из каждой трещины — алой смолой, обжигающей кожу, — выбери того, чьи вены налиты свинцовым светом молний. Того, кто режет хаос лезвием взгляда, превращая ураган в ритуальный танец. 
Он - главный. Не мужчина и не бог — стихия в человечьей шкуре. Его решения — удары сердца в такт метроному апокалипсиса. Ты же — шелк, обвивающий сталь. Не спорь. Не дроби воздух воплями. Прими позу молитвы: спина — тетива, руки — чаша, губы — замок на древнем ларце. 

Он поведёт сквозь ад, где земля дышит огнём, а небо рвёт свои швы, осыпая вас осколками созвездий. Ты — эхо его шагов. Доверие — не рабство, а позолота на шепчущих губах, слияние воль, как вино и жар в глотке. Пусть его «надо» станет твоим «хочу», пусть приказы обжигают, как поцелуи сквозь марлевую повязку боли. 

В топях сомнений, где тени хватают за лодыжки, он — единственный мост из сплетённых нервов и лунного света. Ты же — ветер в его парусах. Не смей роптать, когда он рубит лианы иллюзий мачете из собственных рёбер. Дай ему твою тишину — густую, как смола, и гибкую, как змеиная кожа. Пусть ваша связь станет алхимией: его воля + твоя покорность = взрывчатая смесь для прорыва сквозь бетонные стены безысходности. 

А потом, когда корабль выбросит на берег изуродованной радуги, не спеши рвать его латы. Под кожей — синяки, похожие на карты павших галактик. Он устал, твой капитан. Его храбрость — теперь твой секрет, как родинка под подмышкой или стон в полуночи. Не обесценивай. Не смей. Лучше стань ему гаванью без маяков, где можно утонуть в молчании, не боясь быть съеденным акулами «а помнишь?..». 

Потому что завтра опять завоют сирены. И чёрное солнце взойдёт над горизонтом, как пуля в стволе недобитого врага. 
Но сегодня — дыши. 
Его ладонь на твоём затылке — тяжелее короны. Твоё «да» — жарче, чем песок в пустыне,  раскалённый полуденным солнцем. Выжить — значит стать глиной в его руках: пусть мнёт, ломает, слепит заново — из трещин и дрожи, из обожжённой надежды и слёз, что стекают, как расплавленное стекло. 

И  он соберёт тебя снова, пусть даже если не в изысканную вазу, а в кувшин для дождевой воды. Так прими это без ропота! Пусть твоё «да» превратится в родник, бьющий из-под размокшей земли.

По-прежнему недалёкие женщины кричат о цепях. Ты-то знаешь: иногда сдаться — значит войти в него, как в пламя, чтобы родиться вновь перерожденной, как птица Феникс. А власть — это просто другая форма близости. Где он — скала, а ты — прилив, точивший её тысячелетиями.