Дневник. Июль 1980. Витя. Часть 1

1.07.1980 Вторник.

Полгода пролетело, промелькнуло. О, господи, куда только уходит время...
Я перевернула календарь на своём письменном столе. Молю бога каждодневно,
чтобы шёл дождь. И он идёт. Идёт ливнями, грозами, даже бурями. И мне не
приходится поливать свои цветочки...

Ах, какая прелесть этот Голубев! Все встречи мои с ним вспоминаются мне
добром... В субботу он приехал на Поляну во второй половине дня, привёз
чешского пива. У меня была вобла. Этот день вообще был счастливым для меня.
Удачно поиграли, Галочка была ко мне благосклонна, хотела со мной играть.
Голубев угощал нас пивом, девчонки опьянели. Вечером мы на машине
отправились на наше место. Правда, купаться пришлось в купальнике. Он не
переставал удивляться, как в прошлый раз я смутила его своими "белыми
сиськами".

Поздним вечером мы сидели в нашем лесу на скамеечке. Инициатором этих
посиделок была, разумеется, я, несмотря на то, что мне было почему-то страшно
в лесу, в тишине и безлюдье. Ночь была тёмная, ни луны, ни звёзд. Дул
пронизывающий ветер, мы замёрзли. Прижимались друг к другу, греясь.
Он даже пытался меня массировать широкими, гладящими движениями.
Мы пришли к убеждению, что оба мы ласковые, но необходимой ласки не
получаем. Он спросил, была ли я замужем и чего выжидаю.

Видимо, ночь навела его на откровенный разговор, я выслушала долгий и
подробный рассказ об измене жены. В его рассказе меня поразило то, с какой
деликатностью он вёл себя в разговоре с тем, третьим, в отношении к ней.
Боязнь, нежелание обидеть, травмировать близкого человека делало его
человеком богатой души. Внутреннее благородство, чувство ответственности,
видимо, помешало ему рано познать женщин, ощутить вкус разнообразия,
научиться целоваться, наконец. И он тоже верит в любовь, коль считает себя
однолюбом.

Чудной, он поведал мне, что впервые узнал близость в 25 лет, причём со своей
женой. А поскольку она была уже не девушкой, то особого удовольствия он ей
не доставил, и даже член остался где-то между ног, т.е. ничего не получилось.
Но впоследствии очень даже получилось двое детей. Мне казалось, что всё у
них получается само собой, инстинктивно. Ну, каков Голубев - рассказал мне
интимные подробности не в свою пользу. Но, может быть, даст бог, он не
увидит во мне женщины.

Вспомнился Нури - страсть прямо кипит. А с Женей хорошо поделиться, чтобы
на душе не накипало особенно. Рассказала ему случай в Крылатском со Славой.
Всё бы ничего, но целуемся с ним... Что я при этом испытываю? Что-то среднее
между Лёвой и Борей. Даже не знаю. Мне приятно и уютно, хочется заснуть на
его плече. Боря меня раздражает, навязчив он к тому же. В общем, не могу себе
представить, что дальше будет, но пока мы с ним приходим к единому решению,
что спать мы пойдём в разные постели.

2.07.1980 Среда.

Бабе больше нечего делать. Более приятного занятия я не нашла, чем ходить по
дождю и надеяться, что хоть один фанат явится на волейбольную площадку
поиграть со мной в кружок. А, признаться, ждала я среды. Поиграть хотелось
очень, войти в систему. Одной не тренируется, на работе тошно - нет общих
интересов с коллективом, меня окружающим... В воскресенье толком не
поиграли из-за дождя. Сегодня опять та же история...

3.07.1980 Четверг.

Работала на свёкле, мечтала завтра отдохнуть. Но запрягли на салаты. Вечером
пришла домой, поспала немного, навела порядок на лоджии, подвязала уже
начавшие цвести гладиолусы, вымыла пол, и со спокойной душой погрузилась
в ванну. Тут позвонил Славка. И я, не просохнув, поехала с ним в Рублёво на
ночные купания.

"Жизнь - приключение"

Обещав взять только бутылочку сухого вина, он прихватил бутылку Пшеничной
(водки). После купания пилось хорошо. Да и вообще красота вокруг
необыкновенная. Дождя нет. Комары спать легли... И мы мирно беседуем.
Слава делал стойку, чтобы я поехала "на дачу", я от души посмеялась. Да, кое-что
любопытное. Его фразы: "Моя супруга отравила мне всё хорошее отношение к
женщине"
- Я бы ни за что не стала жить с нелюбимым человеком, -  говорила я.
- Жалко детей.
Да, жалко. Но каких детей? Тех, что от законной жены жалко, а от незаконной -
нет. Вон у Воробьёвой ситуация: полюбила семейного человека, родила от него
ребёнка. Он не развёлся с женой - жалко бросать детей, а к Ромке ни разочка не
приехал, даже и не вспомнит о своём сыне, полностью доверил воспитание
Воробьёвой.

И ещё одно его высказывание меня насторожило.
- Придумали бабы: больно рожать, трудно рожать. Нежные все стали. Раньше
рожали в поле. Родить - что в туалет сходить.
- Раньше и мужчины были сильнее. А сейчас мужчины - ни кола, ни двора.
- Как это понять?
- Ну как? Бездомный импотент.
В общем, из разговорчика я сделала выводы, и была несказанно благодарна
себе и судьбе, что не отдалась ему.

Засиделись допоздна. И я что-то искупалась, выпила, забалдела после трудового
дня. Обратно лезли на крутую гору. Я держалась за его штанишки, они совсем
сползли, мы посмеялись. Всё вроде бы кончалось неплохо, но он пристал ко мне
со своей "дачей".

Возвращались на автобусе, который ехал в парк, уже поздней ночью. По пути
поймали такси. В такси Слава почувствовал своё превосходство. Я хотела
домой, он твердил: "на станцию". Где мне было надо, машину не остановили, а
где не надо, водитель остановил и сказал: "Разберитесь между собой сначала".
И мы "разобрались". Славино слово было заключительным: "Или выйди здесь,
или едем дальше. Я заплачу." Мне стыдно было перед таксистом, поэтому я не
сказала Славе, что такой скотины, наверное, больше не найти.

Я молча и спокойно вышла из машины в ночь, в темноту. Весь мой страх был
со мной... И на этот раз я добралась до дому, но сердце не успокаивалось долго.
Меня тошнило при одной мысли о Славе. Но на следующий день это состояние
злобы несколько поутихло, я даже жаждала его увидеть, чтобы навсегда с ним
порвать. Я хотела вежливо попросить его, чтобы больше не звонил.

В субботу они ездили купаться в Рублёво. Уж не на наше ли место? Я в эти
выходные решила пойти с ночёвкой. Тут произошли другие события, другая
история, другой роман. Словом, "жизнь - это повесть без конца."

Итак 5.07.1980 Суббота.

Что хорошего можно ожидать от Любки? Договаривались о продуктах, она
прекрасно знала, что я иду без палатки, только со спальником и подстилками.
И когда я с рюкзаком приволоклась на Поляну, она соизволила мне сообщить,
что "Володя пришёл в ужас, когда я ему сказала, что ты будешь с нами спать.
Но ты не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Я уже говорила с ребятами,
они согласились тебя к себе положить."

Теперь уже в ужас пришла я. Первой мыслью было: уехать как и приехала. Но
вслед за этой другая: ведь я же в Раздорах - у себя дома, неужели я не устроюсь!
Подошла к Коле. Хоть он и приглашал каждый раз, сегодня и он высказал
недовольство. После я узнала (опять же от Любки, что он рассказывал Володе о
нашем ночлеге. Будто мы с Надей положили его в середину, и он промучился
всю ночь). Скажите, какие все страстные! И Коля! Ни кожи, ни рожи, а всё
туда же.

К Сашам я, конечно, не пойду. Они у Машиного костра пасутся, народу много
на одну палатку, да и Паровоз там. Остаётся только одна  палаточка "музыкантов"
Володи и Вити. Она, правда, крохотулечка, и туда меня пригласили, похоже, на
дождь. Не знаю, что за разговор произошёл у Любы с Володей, но Володя
повелел мне стелиться в их палатке. Любка начала уговаривать. Отказываться я
не стала, раз уж деваться мне некуда. Сейчас думаю, что зря. Создала трудности
людям, не почувствовала себя лишней. В общем, устроились.

Начали разогревать еду. Володя отказался есть, зато Витя составил нам
компанию. Развели костёр, я отправилась за водой, он сопроводил и даже
поддержал, когда спускались вниз к ручью. Далее была сцена у ручья.
Встретила Юрку. Юрку! Ждала его всю зиму. И вот он передо мной. Сразу
сказал: "А я всю жизнь свою изменил. Женился. Работу поменял."
- Молодец, - переваривала я его слова.
- А ты всё прыгаешь?
- Да, вот..., - я медленно ополаскивала чайники и, наполнив их водой,
передавала Вите, - "Какими судьбами ты тут?"
- Шашлыки жарим там, наверху.

Да, день определенно невезучий у меня. Я даже не смогла скрыть своё огорчение.
Я как-то растерялась. Мы вернулись к костру.
- Люб, ты знаешь, кого я встретила? Юру. Помнишь лыжника из "Динамо"
- Помню.
- Он рассказывает страшные вещи,- вставил Витя.
Я улыбнулась: "Да"

Настроение у меня упало. Но когда мы с Любой отправились купаться на наше
болотце, это было чудо. Возвращались в темноте, шли полем, промочив ноги,
нашли светлячков по дороге. У костра было уютно и тепло. Давно я не сидела у
костра. Народ травил анекдоты, Володя что-то рассказывал. Я сидела в одной
тельняшке, слегка захмелев от костра и купания. Не хватало глоточка вина.
Но Володя не пьёт теперь, и у Любы стало быть сухой закон.

Вдруг Коля заявил, что пойдёт спать. И Володя тоже затрубил отбой. А я
надеялась, что ребята споют что-нибудь. На счастье пришли "соседи" и, чтобы
не тревожить сон некоторых товарищей, предложили пойти попеть к их костру.
Это было спасением. Спать мне именно сегодня почему-то совсем не хотелось.

Сейчас я вспоминаю робкие Витины попытки меня обнять. Он хорошо пел.
Девочки тоже прекрасно пели. И мои любимые песни "Окрасился месяц
багрянцем" и "Живёт моя отрада". Прежде, чем обнять меня, он придвинулся
ко мне очень близко. А мне было так хорошо и покойно у костра, что я боялась,
что он вдруг раздумает меня обнимать. Но этого не случилось. Он даже положил
мне голову на плечо и потёрся лицом о мою щёку. В это время сзади неожиданно
возникла Люба, позвала меня спать.
- Да я не хочу, что ты. Посиди с нами, попой.
- Да ну... Не загуливайтесь,- бросила она.
Может, мне не хотелось торопиться в палатку, чтобы быть там третьим лишним.
Может.

В общем, мы "загулялись". Я совершенно не помню, как очутились в лесу, как
разделись, как он восторгался моей кожей. По поводу моего тела было высказано
столько комплиментов, что моё тщеславие не выдержало, лопнуло. Я немного
отрезвела, когда он начал стаскивать с себя облачение, швырять под ноги и
склонял меня к падению. Тут я засопротивлялась. "Нет, нет с ума сошёл. Я уже
была беременная, больше не хочу. Вещи испачкаешь."
- Вещи? Это что ли вещи? - указал он на свои шмотки.

Казалось, он оставил свои намерения, и готов был мне уступить. Но моему телу
эти невинные ласки понравились. Я не могу передать, что со мной произошло.
Я испытывала совершенно новое состояние, я пробуждалась как женщина.
Может, это был бабий час. Но я была пьяна и слепа, и как кошка гнулась и
ломалась под его руками.

Первое, это у меня начала стонать поясница. Будто в его руках действовали
биотоки. У меня это было один раз, у Славы. Спина ныла. И чем больше его
пальцы гладили спину, тем сильнее она томилась. Так остро мужчину я ещё не
чувствовала. А он словно и не торопился. Ему нравилась кожа и только.

Мы долго гуляли, добрели до Филиала, причём, он нёс меня через канаву и
дорогу на руках. Шли по тронутому утренней росой лугу под лучами восходящего
солнца. Он довёл меня до слёз. Я до безумия его хотела, но была напугана тем
случаем с Олегом. "Пойдём, Наташ, я тебя трахну, и тебе будет легче, и мне. Всё
равно, ты находишься сейчас в таком состоянии, что не сможешь этого избежать."
Позднее он мне скажет: "Когда я повёл тебя в лес, ты созрела, как груша.
Осталось только потрясти." Но трясти не пришлось. Я упала сама.

Мы остановились (в который уже раз), опять эти поглаживания. Он осторожно
прижал меня к себе: "Наташ, пойдём погуляем, может всё пройдёт." После этих
слов я слегка оттолкнула его, решительно свернула в лес, на ходу стягивая куртку
и выбирая место для своего падения. Расстелила куртку, села, закрыла лицо
руками. Пока я проделывала всё это, он не двигался с места. Может, он думал, я
в туалет. Проследив за мной, боясь спугнуть мой порыв, он неторопливо, с
довольной ухмылкой, двинулся ко мне.

Я уже раздевалась. Это было непостижимо для моего разумения. Этот порыв
был настолько сильным, что мне казалось, я умираю. Умираю та, что была и не
знаю, возродится ли другая я. Напряжение не проходило. Я растворялась в нём и
ощущала какую-то силу, что бросила меня под этого незнакомого мне мужчину,
от которого сейчас зависит моя дальнейшая судьба. Перед этим он сказал мне:
"Ты так меня напугала, что я боюсь, что не смогу не в тебя кончить..."

Эта фраза добивала меня. Но когда я почувствовала, что кончил он не в меня,
наступило облегчение, несмотря на то, что я не кончила, хотя была к этому
близка. Я поднялась, отошла в лесок, пописала, как учила меня Таня,  даже
подмылась мочой, и вернулась к нему. Боже! Спрячь эту счастливую мордочку!
Как сияет этот молодчик! Как расцвела эта мордашка! Мне тоже вроде бы стало
легче.

Выйдя из леса, мы брели по блестевшему от росы лугу навстречу восходящему
солнышку. Меня не покидало желание искупаться. Какого по счёту кадра веду
я на это наше болотце... На пруду нас постигло разочарование: рыбаки вовсю
удили рыбу. Но моё желание искупаться было так велико, что я начала
раздеваться, не обращая на них никакого внимания. Витя сказал: "Я не привык к
такого рода купаниям."
- А я не могу: хочу купаться - и всё.
- Мы им всю рыбу распугаем.
- Они так сказали?
- Да.

Я обратилась к рыбакам. Один из них сказал: "Купайтесь. Вы нам не помешаете."
Я повернулась к рыбакам спиной и начала раздеваться. Сзади - рыбаки, передо
мной - Витя. Я сказала ему: "Ну ты-то хоть отвернись!"
- Я-то отвернусь, - буркнул он. 
- Руку мне потом подашь, когда я буду вылезать, ладно?
Он кивнул. Так на глазах троих мужиков голая баба нырнула в воду. Ох, а
водичка чудесная! Не холодная и не теплая. Я откровенно балдела в воде.
- Да, ты умеешь купаться, - улыбался с берега Витя.
- Ну и ты ныряй!
- Я жду тебе руку подать.
- Да ныряй же! Я не скоро выйду.
Он быстро разделся и, разбежавшись (мелькнули только яички), нырнул.
Вынырнул возле меня. После наших игр на воде рыбаки выловили огромную
рыбину.

Возвращались мы другой дорогой, конечно, мимо сена. История повторяется:
вожу своих любовников излюбленными тропами. На сене мы, естественно,
прилегли. "Я хочу тебя, хочу тебя, хочу тебя..."
- Боже мой! Как я боюсь!...
- Не бойся. Это первый раз страшно было кончать. Второй уже спокойнее...
Я попыталась столкнуть его. Но он как-то болезненно - моляще попросил:
"Не надо обижать..." В общем, отдавалась я в страхе, не кончала сама... Бегала
без трусов к ручью подмываться и т.д.

Поутру мы вернулись на Поляну. Володя разжигал костёр. Все встали. Я юркнула
в палатку. Там была Люба. Я сладко потянулась и прошептала: "Ой, Любка, такой
мальчик!" Она засмеялась: "В который раз уже" Потом возмутилась: "Вы что, не
могли предупредить, что уйдёте на всю ночь? Мы промучились всю ночь. Володя
злой. Всё прогонял меня за тобой. Она, говорит, стесняется."
- Люб, ну откуда же я знала, что так получится? Я думала, что я наоборот,
хорошо сделала, что ушла, не мешала вам.

И вообще, перед моими глазами стояла его премилая мордашка, немножко
глупая и счастливая, про которую я ему сказала: "Посмотришь, и... хочется
посмотреть ещё..." В каком возрасте я нахожусь? Трезво рассудив, пора иметь
личную жизнь несколько иного характера, нежели у меня сейчас.  Мою
спокойную, такую чудесную жизнь снова нарушили. Мою душу опять
разволновали не на шутку. Тело растревожили и пробудили спящие инстинкты.

В этот день я играла на подъёме и думала о последствиях. Что будет дальше?
Мы разойдёмся по палаткам после этой вакханалии, и будем трезветь, словно
от вина? Эта мысль сверлила мне мозг. Как назло, мы всё время выигрывали,
и я не могла отвлечься и сбегать к нему. Он сказал, что будет спать в палаточке.
Когда я, наконец, прибежала к нему, он действительно блаженно грезил.
Притянул меня к себе. Он снова меня хотел. Прямо сейчас, здесь.
- Ах, какой животик!...
- Обыкновенный...
- Да что ты понимаешь в животиках! На тебе совсем нет жира. Только для
смягчения ударов судьбы.

Я и на игру опоздала. Девчонки обкричались. А я не уходила. Я ждала. Чего?
Сама не знаю. Каких-то его слов... Я их дождалась. Он попросил мой телефон.
Правда, свой не дал. Сказал, что даёт свой телефон неохотно. А вечером пришли
его друзья. Они что-то пили. Я видела, что он уже доволен жизнью,
разговаривает с какой-то девицей.

Собрав шмотки, я написала телефон на клочке газеты, и попросила его подойти
ко мне. Тут он начал говорить о сложностях, которые у нас создались.
- Какие сложности? - настороженно спросила я, подумав, что он не свободен,
хотя в это, судя по близости, не верилось: он не умел целоваться, и часто хотел
меня. У меня сложилось впечатление, что он или живёт редко, или вообще не
живёт.
- В тебя же нельзя кончать. Поэтому надо кому-то побеспокоиться о технике
безопасности. Мне, наверное, проще.

Люба предложила мне переждать в палатке дождь, но я заспешила на электричку.
Даже плёнка не спасла, промокла я насквозь.