Парыж 14. Сорить в Париже нельзя

–Какого хрена нельзя? Почему именно в Париже нельзя, а в Карловых Варах дак можно?

Сам ведь сорил и ссал на ограду этих грёбаных Вар. А мы с Бимом отходили в лесок, вернее к овражку.

Малёха опорожнять нутро уходил аж в глубину зарослей и сидел там полчаса. Подозреваю: пока стоял в позе корточек – травы курнул.

А ограда там – колючая проволока. Какую-то hерню огородили типа трансформаторной будки. Город питают электричеством. Какая неожиданность! Куча секретности. Может под будкой чешский филиал «Новичка»? Ну, конкурент наш.

Новичка читатели не заметили:

– В Карловых Варах проволока?

– А хуля в Карловых Варах не может быть проволоки? А заблудитесь типа, и езжайте себе по окраине Карловых Вар – сами увидите.

И свалки там есть, и рабочие районы, и заброшенные пустыри.

Там тоже простые люди живут, а не выхолощенные чистюли, блин! Цветочки типо, ноготочки, пилочки там, дезодорантики на сиськи. Дезодорантики на грудь, и под мышечки – всё раздельно. Кремик в голову, кондишен в волосики, кремик в пах, всё втереть и…

И так далее. Так это, товарищи иностранцы, это не для нас пролетариев… Не наша как бы среда. Наши пролетарии все с образованиями. Работяги. За комбайнами и компьютерами. А мы, оркитекторы, мы с образованиями высокими, хотя что с того? Мы тоже работяги, и пролетарский труд ценим, и своей образованностью не кичимся, но в искусстве сечём. И 3D—MAX знаем, если что, и термех нам по силам, даже нравится…, и дифференциалы, тьфу б на них. Интегралы… на всякий случай. И Эйнштейнов читали, правда без дотошности, а на лету. Для разнообразия, так сказать, чувств… И Платона листали, и Ньютона, и даже Тита Ливия. Теоретически по большей части. Это я об искусстве. Но «500 шедовров» у каждого нашенского архитектора в библиотечке имеется. Есть и «Градостроительное искусство», ну, история его, в двух томах. Отличные картинки, формат А4, кэгэ три за экземпляр. И «Эстетика ренессанса»… но это не у каждого… И улицы у нас чистые… Ну, если о центрах говорить… а окраины это понятно: окраины во всём мире по одному рецепту. Разница в количестве поросей на улицах: там стада, а там одна в десять лет, и ту на рынок ведут. И от мэров зависит: один мэр пешком по городу ходит и в брошенные бумажки пальцем мозолистым… на гитаре играет… тычет. А другой в мерсе сидит, кожаные сиденья… как у Сталина в кабинете, ещё и с тонированными окнами, зеленоватыми такими, чтобы приятно было, а вот на благоустройство ему плевать…

Короче, вариант №1: промчали мы Карловы Вары, даже не взглянув на ихние гейзеры, ванны, встроенные в пещеры, разные курорты и просоленных хлористым натрием девок.


***


Всё лицезрели во Франциях.

Сам же он вчера видел: месиво и срач на тротуарах Парижа.

Хуже, чем на нашей родине.

По проспектам тут ветром сор раздувает…

Хотя Парижу от этого не хуже.

Одна переводчица на русский в хотэле так вчера и сказала: французам, мол, сор нравится, так как столица, мол, от этого только живее.

И эту точку зрения разделяют практически все престольные жители.

Сплошное естество и детская непосредственность!

Как это миленько для Парижа!

– Включая негров, если про естественность?

– Включая чёрнокожих. То есть «тёмнокожих». Так-то оно правильней выражаться, – поправляла переводчица.

– У их домохозяек – ну-у-у, у чистюль, в хате мусора нет? Всё в пакетах и контейнерах?

– Ну да, – сказала она.

– Ну да? И в окна бычков и прокладок не бросают?

– Конечно, нет. Вы что, с луны свалились?

– Нет, из России. У нас это бросают, но только отдельные личности, маргиналы, идиоты… а у вас весь Париж в прокладках и гондонах. Обёрточной бумаги с бычками и то меньше.

– Висконсин, Швейцария, Гвинея Бисау… отношение 90, 0, 0,22! Есть компания судовладельцев, Конкордия, палуба +4: 64%, утром 98, – это трещит механическая машинка.

– Молчи, дура!

Переводчица: «Кому это вы?»

У меня в ушах клипсы, и ей не слышно подсказок Чена Джу… ну-у-у, ДЖУ-1… ну, который не Самсунг… а я иной раз мышей не ловлю, забываюсь: «Я не Вам, простите!»

Недоумение. С подозрением на развод:

– Не знаю, не знаю. Про Россию не знаю. И прокладок на улицах не видела. Вы обманываете, – покраснела, – есть сомненьице за ваше утвержденьице.

Подружка Бени что ли: еврейка с Одессы? Любовь поэта Муссолини? Чего краснеть-то и крутить? Покрасоваться вверх ногами захотелось? Типа как в Милане, да? Перед Опера ихней… или чё у них там… Дуомский собор что ли? Был я там, но табличек о подвешенном Муссолини не видел.

Ну ладно, пусть так оно и будет. Это я про мусор, а не про Милан с его финтиклюшками. Под занавес войны, бля. Бросайте хоть что.

Нам пофигу. Не нам командовать чистотой Парижа…

Хотя на самом деле – это чистые отговорки – насчёт естественности мусора. По мне, так это мухи, комары, малярия и свинство с крысами. И Патрик Зюскинд. Со всем своим PARFUMERIUMом под прилавком. В корзине. С рыбой и материнским потрохом.

Плюс чума.

Дождётесь со своей толерантностью к антисанитарии!

Им или лень, или некогда убираться: площадь-то немеряная. И я решил уточнить:

– Бим, какая у Парижа площадь?

– Площадь Звезды. Ле Этуаль.

– Сам ты «звезды», – сказал я, – Бульварное Кольцо лучше скажи. Улицы Чёрных Лавок… Фонарей, блин! Ихний Арбат ещё посчитай!

– Запросто, – сказал Бим, и стал загибать пальцы.

Смотрит куда-то вверх. Зажмурился и считает: про кокушки забыл. А кокушки-то на виду-у-у!

…

…

…

Оп! Запамятовал я, напутал слегка: ведь опрос был в хотельной кафешке, в присутствии множества народу…

Я тогда продолжил:

– В Париже площадей пруд пруди, а «Звезда» вообще четвертушечная площадь – звук только: «пфу», и то из-за Арки, а не достопримечательность… сама по себе. Ну пять лучей, ну двенадцать. Ну и что? В Киеве семь лучей, – хотя точно не помню – сколько в Киеве лучей. Где-то ещё больше лучей. Ну и что из того? Я про квадратные метры Парижа…