Звезда из подсобки

Скучно мне сегодня. Я решительно не знала, чем себя занять. Хоть бы позвонил кто-нибудь! Куда-нибудь позвал, чем-нибудь удивил, как-нибудь отругал, на что-нибудь послал…

Тут как по заказу звонит телефон. Номер был неизвестен, но это ничего не значит. Мои знакомые часто меняют номера. Поднимаю трубку.

- Здравствуй, Настенька, – сказал кто-то грустный. – Алло? Здравствуй, любимая моя.

Много ли человеку надо? Позвонили, назвали любимой – и я в раю. У меня от счастья даже пуговка на халате покраснела. Одна покраснела, а две оторвались.

- Ты меня ещё не забыла, Настенька? – спросил грустный человек.

- Конечно, любимый мой! – ответила я трепетно. – Я тебя никогда не забуду и счастлива, что ты позвонил.

По паспорту я вообще-то Оксана Григорьевна, но думать об этом не хотелось. Может, в розовом детстве я была Настей, а потом – бац! – выросла и превратилась в Оксану Григорьевну? Не стоит заморачиваться по пустякам.

- Зря мы с тобой поссорились, да? – сказал мой визави. – Не стоило нам срываться.

Я всецело разделяла эту миролюбивую точку зрения. Не приемлю ссоры ни под каким соусом.

- Совершенно не стоило, любимый, – ответила я. – Зачем ссориться, если у нас всё хорошо?

Собеседник приободрился и излил на меня целый каскад ласковых слов.

- Моя прекрасная Настенька! – говорил он. – Лапочка моя, звёздочка моя. Я очень скучал по тебе. Я до сих пор тебя люблю несмотря ни на что.

- Я тоже тебя люблю несмотря ни на что… - ответила я с придыханием. – Хоть и не знаю, на что надо было смотреть.

- Настенька, милая. Мечта моя, чурчхелочка моя… Ты помнишь, как мы впервые уединились? Как мы были смешны и торопливы?

- Помню! – сказала я и даже глаза зажмурила. – Ах, как сладко будить это в памяти, забыть такое невозможно! Прямо мурашки по коже побежали…

- Помнишь, как ты смущённо шептала: «Может, всё-таки не здесь? Вдруг бригадир в подсобку ввалится!»

Упс. Меня будто ледяной водой обдали. Я, конечно, всякого от себя ожидала, но тискаться по подсобкам на виду у бригадира?... Хотя с другой стороны, с хорошим человеком и на газетке мягко.

Фантазия у меня работает как часы. Я представила себе уютную подсобку, старенький диван, мутное оконце и жаркое дыхание на своей щеке. Грустный голос на том конце провода не унимался, он проникал в меня, будоражил что-то сокровенное:

- Помнишь, я тебе сказал: «Настенька, не бойся! Доверь мне своё нежное, вожделенное тело»?

Нежное… вожделенное… Я едва не заплакала. До сих пор моё тело нежным считали только комары, да и то с большой голодухи.

- Да… - прошептала я и снова покрылась мурашками. – Так всё и было! Ты просил доверить своё тело и я, затаив дыхание…

- …а ты сказала «не дам!» - договорил грустный мужик.

Надо же так обломать? Я чуть с дивана не рухнула.

- Как это? – праведно возмутилась я. – Не могла я такого сморозить! Чтобы я – да не дала кому-то своё нежное вожделенное тело? Забирайте хоть всё!

- А вот не дала! – упрямо сказал мужик. – Но позже у нас всё получилось. Настенька, чайка моя летучая, прелесть моя сероглазая…

Глаза у меня зелёные, впрочем, тут не до технических тонкостей. Какие выдали – такие и ношу. Меня мучил стыд, что я испортила парню обедню в подсобке, однако радовало, что в итоге у нас всё срослось.

- Да, я чайка и прелесть – всё, как ты скажешь, – сказала я. – А кто это вообще звонит?

Грустный мужик опечалился ещё больше.

- Ты что, Настя? Не узнала меня?

- Хм-ммм… - пробормотала я уклончиво. – Безусловно, узнала, любимый. Я узнаю тебя из тысячи. Из миллиона!

- Я просто номер после нашей ссоры поменял. С горя напился, старый телефон посеял, другую симку завёл. Все контакты пропали, но твой номер я помню наизусть. Ты скучала по мне?

- Кошмарно скучала, любимый, – призналась я настолько искренне, что сама в это поверила. – Я поняла, что ты посеял телефон, поэтому не звонишь, не пишешь столько лет...

- Почему лет, Настюш? – насторожился мой таинственный друг. – Я ведь тебе звонил, писал! Телефон я посеял только позавчера.

- Ах да, правильно, - спохватилась я. – Звонил, писал… а потом через столько лет перестал позавчера звонить и писать.

- Может, начнём всё заново? – спросил он. – Забудем все обиды и встретимся, ирисонька моя?

- С преогромной радостью! – завопила я. – Где, миленький? Когда?

- Как всегда – возле филармонии?

- Давай! – воодушевилась я. – А… к-какой филармонии?

- Настя, не тупи! На том же месте, возле нашей Биробиджанской филармонии. В девять вечера. Окей? Я буду ждать тебя, моя вишенка!

Сижу в глубокой тоске, пялюсь в окно. За окном моя родная Тула и до Биробиджанской филармонии отсюда… страшное дело! Он бы ещё из Аргентины позвонил, звезда подсобки. 

Всегда так. Только объявится человек из твоих грёз, закружит в вихре желаний, назовёт нежной и вожделенной – и тут же вскроется, что либо ты не Настя, либо он из Биробиджана.

Скучно жить на свете, господа…