Кети и Шоколадница два прекрасных образа на картин

Шоколадница и Кети: два прекрасных образа на границе воспоминаний
Как живопись и кино удерживают и подменяют смысл

Вступление
В истории культуры образы женщин часто становятся проводниками скрытых смыслов эпохи. Казалось бы, что может быть общего между галантной служанкой XVIII века, несущей шоколад, и талантливой кондитершей XX столетия, держащей торт в виде храма? Но в их образах прячется нечто большее, чем просто бытовая сцена — они запускают цепочку воспоминаний, культурных ассоциаций и внутренних вопросов. Оба произведения — шедевры искусства, по-своему честные и по-своему коварные.

Попробуем всмотреться в них, чтобы понять: какие воспоминания и смыслы они пробуждают в нас — и как этим пользуются авторы.

                Прекрасная Шоколадница
Картина Жана-Этьенна Лиотара «Шоколадница» (1744–1745) — не просто жанровый портрет служанки с подносом. За её скромной осанкой, чистотой наряда и лёгкой улыбкой прячется идеализированное представление о «сладком» мире XVIII века. Это образ идеальной служанки: почтительной, но живой, простой, но обаятельной. В её руках — поднос с горячим шоколадом, лакомством знати, напитком моды и утончённого досуга. Какой художественный секрет доступный только ему (Жана-Этьена Лиотара)вложил он в произведение - это "эффект "прозрачности и линзы" в  малозаметном стакане с чистой водой на подносе. Эффект не выпячен, эффект предназначен только для избранных! Художник верит - его открытие заметит тот кто наделён видеть невидимое для большинства!
Скрытый тайный "эффект" изобразительной тайны не преследует обмана. Он пронизан верой в то, что хоть кто-то поймёт.

Всё в картине всё пронизано безмятежностью, деликатностью, гармонией эпохи, в которой женщина в обществе оставалась «украшением», почитанием образа Богородицы, без права на выбор, но с правом быть утончённой и платоническую влюблённость.

                Какие воспоминания она вызывает?
Это образ «старого доброго» прошлого, где у каждого своё место, где красота проста и понятна, где женщина словно и не субъект, а декоративный элемент красиво сервированного мира.

                Прекрасная кондитер Кети подменяет истину лукавым смыслом
А вот на иллюстрации рядом, перед нами картина современного художника Левана Цабуладзе — Кети из фильма «Покаяние» Тенгиза Абуладзе. На полотне, Кети держит в руках великолепный торт в виде православного храма. Её лицо спокойно, но задумчиво, в этом образе нет наигранной радости. Картина наполнена тёплым, золотистым светом, будто стараясь усыпить зрителя. Но внимательный взгляд замечает: здесь уже не сладкий шоколад. Здесь — целый макет храма, исполненный в тесте и креме, макет-символ, отсылающий к сакральному пространству. Макет храма исполненный талантливой Кети.

Этот торт — одновременно акт творчества, но он переполнен коварной страстью  бессознательного ритуала. Кети, возможно, не задумывается, что создаёт не просто кулинарный шедевр, а невольно вторгается в имитацию святыни, подмену вечной истины православия, его лукавым подобием.

                Какие воспоминания вызывает Кети?
Это нестареющий образ женщины, которая делает своё дело — как бы между жизнью и вечностью. Но здесь уже тревожный подтекст: красота формы может усыпить бдительность. Ведь за образом «простого торта» прячется личная отсебятина, идеологическая манипуляция, игра с памятью и устоявшимися в общественном сознании священными ценностями.

                Сравнение и вывод
И та, и другая — прекрасные. Но Шоколадница — из мира безвредной красоты, которая не претендует на подрыв общественных нравов. Она возбуждает ностальгическую магию гармонии, тёплую улыбку умиления!

А Кети — из мира, где красота может быть маской, уводящей от подлинного к поддельному, от храма к кремовому макету. От дневного творчества по изготовлению кондитерских Церквей и Часовен, до выкапывания ночью покойника из захоронения на кладбище.

Вспоминая первую, мы улыбаемся без опаски. Вглядываясь во вторую — уже настораживаемся, понимая: здесь изображено не только ремесло, но и скрытая власть образа над сознанием. Скрытое стремление к утверждению личного в общественное!

Так на наших глазах рождается образ женщины, с помощью которого художник или режиссёр, использует  массовую культуру подменяет традиционные образы святости внешней формой, красивой, но разрывающей общественные "скрепы"!
Уважаемый читатель! Только, пожалуйста без паники! Ничего нового в образе Кети нет. В Книге -книг Библии подобные образы присутствуют в изобилии Далила и Самсон, Иаиль и Сисар, и наконец Иудифь и Олоферн. Во всех этих библейских историях тема использования женских чар для убийства мужчины.

                Перспектива
А впереди — ещё один диалог.
Мы попытаемся сопоставить поступок Кети из фильма «Покаяние» режиссёра Тенгиза Абуладзе с поступком женщины из библейской «Книги Иудифь». Эти две женщины, живущие в разных тысячелетиях, словно связаны невидимой нитью — в их действиях столько общих, греховных смыслов, накопленных за века становления цивилизации, столько острых противоречий.
Чтобы лучше прочувствовать эти образы, я нередко захожу в мастерскую к современному художнику Левану Цабадзе. Наши разговоры порой переходят в спор: мы по-разному видим мотивы Кети, по-разному читаем строки Библии. Но именно в этих не всегда гладких беседах рождаются те самые смыслы, которые сложно ухватить в одиночку.
Цабадзе создал два живописных полотна: «Портрет кондитера Кети» и «Кети гробокопатильница на суде».
Его работы стали своеобразными визуальными проводниками, через которые я возвращаюсь к этим женским образам снова и снова — уже не только через кинокадр или библейский текст, но и через призму художественного переосмысления.

Иудифь, благочестивая вдова необычайной красоты, прошлых тысячелетий, решается пожертвовать своим благочестием во имя спасения отечества от военачальника Олоферна, предводителя войск персидского царя Навуходоносора. Используя женские чары, изощрённую хитрость и жестокость, она, обольстив его, в интимной близости отрубает Олоферну голову.

Наша современница Кети вступает в борьбу с памятью диктатора Варлама и совершает поступок, который многие назвали бы мерзким: она выкапывает тело своего врага из могилы. И в этих двух образах — столкновение добра и зла, благочестия и вероломства, граничащего с богохульством.
Почему одни религии признают Иудифь боговдохновенным образом, а другие — нет? Почему одни современники оправдывают поступок Кети, а другие считают его отвратительным и противным самой сути православия?
На эти и другие вопросы мы постараемся ответить в продолжении — возможно, снова в мастерской Левана Цабадзе, среди запаха масляных красок, недописанных холстов и наших нескончаемых споров.

Продолжение следует