Игра в неземную любовь

    Март в столице всегда особенный — город словно просыпается от зимней спячки, и даже вечерний воздух пахнет весной. Татьяна поправила шелковый шарф, выходя из такси у входа в Sky Lounge на Котельнической набережной. Сердце чуть быстрее забилось от предвкушения новой встречи, хотя внутренний голос уже шептал что-то неразборчивое, настораживающее.
    Водитель — высокий мужчина лет сорока, в темно-синей куртке и белой футболке — вышел, чтобы открыть ей дверь. В его движениях чувствовалась военная выправка, а в серых глазах — спокойная уверенность человека, много повидавшего в жизни. Несмотря на простую одежду, в нем угадывался природный аристократизм — тот редкий случай, когда благородство идет изнутри, а не от дорогих вещей.
    — Спасибо, — улыбнулась она, протягивая карту.
    — Сергей, — представился он с легкой полуулыбкой. — Если понадобится водитель, который умеет держать язык за зубами и приезжать вовремя — вот моя визитка.
    — Татьяна, — она приняла карточку, отметив про себя его манеру говорить — прямую, но с едва уловимой иронией. — Мне нравится ваш подход к рекламе.
    — Просто знаю цену словам и времени, — он слегка кивнул. — Хорошего вечера.

    Поднявшись на лифте, Татьяна оказалась в пространстве, залитом мягким светом. Sky Lounge встретил ее приглушенной музыкой и ароматом свежих цветов. Панорамные окна от пола до потолка открывали захватывающий вид на вечернюю Москву — россыпь огней, отражающихся в темной глади реки. Интерьер сочетал современную роскошь с уютом: кремовые стены с золотистыми акцентами, изящные люстры, рассеивающие теплый свет, мягкие кресла глубокого винного оттенка. У барной стойки из темного дерева играл пианист — мелодия Эрика Сати плыла над негромким гулом голосов.

    Максим уже ждал за столиком у окна. Он встал, демонстрируя безупречный силуэт в костюме Tom Ford, и Татьяна профессиональным взглядом отметила каждую деталь: часы Patek Philippe, запонки Cartier, аромат Clive Christian. Все правильно, все дорого, все... слишком. Как витрина бутика, где каждый аксессуар кричит о своей цене.
    — Ты прекрасно выглядишь, — произнес он, целуя ее руку. В этом жесте читалась отработанная галантность. — Этот оттенок изумрудного делает твои глаза еще выразительнее.
    Татьяна чуть приподняла бровь. Платье было серым, и это был первый тревожный звоночек — он говорил заученный комплимент, даже не глядя на цвет.
    — Благодарю, — она села, позволяя официанту подвинуть стул. — Здесь красиво.
    — Я подумал, что такая женщина заслуживает особенного места. — Максим улыбнулся той самой улыбкой, которая, должно быть, открывала ему множество дверей. В уголках глаз появились морщинки — единственный признак того, что перед ней живой человек, а не манекен из модного каталога. — Что будешь пить?

    Официант принес меню в кожаной папке с тиснением. Татьяна провела пальцами по гладкой поверхности, выигрывая время для наблюдения.
    — Красное вино.
    — Отличный выбор. Я как раз хотел предложить белое...
    Второй звоночек. Он явно путал ее с кем-то другим. Татьяна спрятала усмешку за меню, изучая его движения: уверенные жесты, чуть театральные паузы, отрепетированные взгляды. Как актер, играющий одну и ту же роль много лет подряд.
    Вечер тек неспешно под звуки фортепиано. Официант, скользящий между столиками как тень, принес бутылку Ch;teauneuf-du-Pape — выбор Максима, конечно же. Татьяна наблюдала, как он придирчиво изучает этикетку, делает маленький глоток, одобрительно кивает. Весь этот ритуал казался слишком выверенным, словно она смотрела постановку в дорогом театре.
    Максим говорил — о себе, о работе, о путешествиях. Все его истории были идеально отточены, как камни в дорогом перстне на его руке. Он рассказывал о закрытых клубах Лондона, о винных погребах Бордо, о закатах на Амальфитанском побережье. Татьяна слушала, изредка кивая, и считала промахи.

    Третий звоночек прозвенел, когда он начал рассказывать о поездке в Париж:
    — Представляешь, захожу в Le Cinq, и там, за соседним столиком...
    — В каком месяце это было? — перебила она.
    — В феврале, конечно. Ты же была там в это время?
    Татьяна поднесла бокал к губам, скрывая улыбку:
    — Я никогда не была в Париже.
    Он не смутился, ловко переведя разговор на другую тему, но его телефон, лежащий экраном вверх, предательски мигнул сообщением. Имя «Катя;» в уведомлении мелькнуло и исчезло.
    В зале стало темнее — теперь город за окном сиял ярче, отражаясь в бокалах и начищенных приборах. Пианист перешел на Дебюсси, и музыка, казалось, подчеркивала искусственность происходящего.

    — Расскажи о себе, — попросил Максим, снова включая свое обаяние на полную мощность. Он слегка подался вперед, создавая иллюзию интимности разговора. — Такая красивая и загадочная женщина наверняка скрывает множество тайн.
    Татьяна почувствовала усталость. Усталость от игры, от фальшивого блеска, от собственной способности видеть людей насквозь. Она работала с luxury-брендами достаточно долго, чтобы научиться отличать настоящую роскошь от подделки, даже самой качественной.
    — Какой комплимент ты приберег на десерт? — спросила она прямо, отпивая вино.
    — Что ты имеешь в виду? — В его глазах мелькнуло беспокойство — едва заметное, но она уловила.
    — Ну, начал ты с глаз, продолжил загадочностью. Обычно следует что-то про голос или улыбку, верно?
    Максим замер на долю секунды. Под маской уверенности проступило что-то настоящее — может быть, страх быть разоблаченным.
    — Твой голос действительно особенный... Как бархат и пряный шоколад.
    — Именно эти слова ты сказал в начале вечера, — солгала она, наблюдая за его реакцией.

    Он снова не смутился, но его улыбка стала чуть более натянутой. В глазах появился холодок — совсем легкий, но достаточный, чтобы подтвердить ее догадки.
    — Просто они лучше всего описывают то, что я чувствую.
    Татьяна откинулась на спинку кресла, рассматривая его с легкой иронией. Профессиональная привычка считывать людей сейчас работала безошибочно. Дорогие вещи — как декорации в театре. Отточенные комплименты — как реплики из пьесы. Даже жесты — все выверено до миллиметра. За идеальным фасадом она видела пустоту, и это вызывало не злость, а какую-то странную печаль.
    — Знаешь, что самое интересное в твоих историях? — спросила она наконец.
    — Что же? — В его голосе появились настороженные нотки.
    — То, как старательно ты пытаешься быть идеальным.
    Его взгляд на мгновение потерял теплоту. Словно треснула глазурь на дорогом фарфоре.
    — Разве это плохо?
    — Нет. Просто утомительно. И немного грустно.

    Телефон снова мигнул. На этот раз имя было другое — «Аня;». Татьяна почувствовала, как внутри растет не разочарование даже, а какая-то тихая тоска по настоящему.
    — Ты мне нравишься, — сказал он, и впервые за вечер в его голосе прозвучала искренность. — Правда.
    — И мне в тебе все нравится, кроме одного.
    — Чего же?
    — Ты слишком стараешься нравиться всем.
    Он усмехнулся, но Татьяна увидела, как дрогнул уголок его рта. Неприятно, когда тебя читают как открытую книгу, особенно если привык быть автором чужих историй.
    — Это не так.
    — Конечно, — она допила вино и подняла руку, подзывая официанта. — Знаешь, что я думаю? Завтра ты найдешь другую женщину, которая будет смотреть на тебя затаив дыхание. И послезавтра. И через неделю. Но я не в этом списке.
    Счет принесли быстро. Максим попытался заплатить, но Татьяна настояла на своей части. В его глазах мелькнуло раздражение — наверное, это тоже ломало какой-то отработанный сценарий.
    — Это было познавательно, — сказала она, вставая.
    — Ты несправедлива, — в его голосе появились стальные нотки.
    — Возможно. Но я предпочитаю несовершенных людей, которые этого не скрывают.

    Выйдя на улицу, она достала телефон и визитку таксиста. На душе было пусто и немного холодно, несмотря на теплый весенний вечер. Набрала номер.
    — Сергей? Это Татьяна. Помните, час назад?
    — Конечно, — в его голосе послышалась та самая спокойная ирония. — Дайте угадаю — свидание закончилось раньше, чем планировалось?
    — Как вы догадались?
    — Профессиональная примета: чем дороже ресторан, тем короче свидание.
   Татьяна невольно улыбнулась:
    — Вы свободны?
    — Для вас — да, — ответил он просто. — Буду через семь минут.

    Татьяна спустилась к набережной. Ветер с реки растрепал ее волосы, но она не стала их поправлять. Где-то там, в ресторане, Максим уже, наверное, пишет сообщение следующей избраннице. Возможно, Кате. Или Ане. Или кому-то еще, чье имя появится на экране его телефона с маленьким красным сердечком.
    Серое такси остановилось рядом. Сергей вышел, открыл дверь. В его движениях не было показной галантности — только естественная внимательность.
    — Как прошел вечер? — спросил он без особого любопытства, но с каким-то теплым пониманием.
    — Как обычно, — улыбнулась Татьяна. — Еще один идеальный мужчина оказался слишком идеальным.
    — Знаете, что я заметил за годы работы? — Он поймал ее взгляд в зеркале заднего вида. — Часто те, кто больше всего заботится о впечатлении, меньше всего думают о чувствах.
    — Философ за рулем?
    — Скорее наблюдатель. Куда едем?
    — Домой. И давайте поедем по набережной, хочу посмотреть на реку.
    — Конечно. Напомните адрес?
    Машина тронулась. Татьяна смотрела на отражения фонарей в темной воде и думала о том, что настоящая красота всегда немного несовершенна. Как этот вечер. Как встречный ветер.      Как тихий голос водителя, который, кажется, понимал больше, чем говорил.

    За окном проплывала ночная Москва — живая, настоящая, без глянцевого блеска дорогих ресторанов. И почему-то именно сейчас, в простом такси, Татьяна чувствовала себя более защищенной, чем в роскошном Sky Lounge с его панорамными видами и идеальными мужчинами.
    Сергей вел машину уверенно и плавно, избегая шумных магистралей. Татьяна поймала себя на мысли, что впервые за вечер может просто молчать, не подбирая слова и не анализируя каждый жест собеседника. В этой тишине было что-то уютное, почти домашнее. Она достала телефон — несколько пропущенных от Максима. Видимо, его задело, что кто-то посмел нарушить привычный сценарий охоты.

    — Знаете, — неожиданно произнес Сергей, останавливаясь на светофоре, — иногда мы так увлекаемся фасадами, что забываем заглянуть внутрь. А там может быть пусто. Или наоборот — там может быть что-то настоящее, просто без лишнего блеска.
    Татьяна взглянула на его спокойный профиль, на руки, уверенно лежащие на руле, на скромные, но аккуратные часы на запястье. Может быть, подумала она, пора перестать искать идеальную картинку, а начать ценить простые, но важные вещи: искренний разговор, спокойную улыбку, умение слушать тишину вдвоем. А главное — способность оставаться собой, не пытаясь казаться кем-то другим.
    Машина свернула в переулок у Чистых прудов. В свете фонарей кружились редкие снежинки — последнее напоминание об уходящей зиме. Впереди был март, весна, и почему-то показалось, что этот вечер — не конец, а начало. Начало лучшего понимания себя.