Страдающее дерево

Данный антивоенный рассказ удостоен грамоты Санкт-Петербургского Союза Литераторов за гуманистическую направленность, а также вошёл в шорт-лист конкурса имени В.Г.Короленко, куда были отобраны двадцать произведений из 483 заявок.
Посвящается Д.С.

После обеда мои коллеги высыпают на улицу покурить и показать друг другу снимки своих детей. Всё это происходит без моего участия, так как детей у меня нет, а курить я бросил лет шесть назад. Я выхожу на задний двор и отдыхаю, слушая пение птиц и подкармливая случайно пробегающих мимо кошек. В тот день, о котором пойдёт речь, кошек поблизости не оказалось. Я решил прогуляться по дворику. Кто-то из коллег позвал меня по имени, но я сделал вид, что не слышу. Заморосило, отворилась дверь в другом конце двора, и сотрудники нашей компании побрели в офис, боясь промокнуть. Меня снова кто-то окликнул, но я всё ещё не имел желания ни с кем общаться. Мелкие капли дождя барабанили по затылку, и я направился к дереву, чтобы укрыться под его кроной. Минут через пять дождь прекратился, но я не вышел из-под укрытия. Я принялся разглядывать его листья, ставшие ещё более яркими после омовения дождевой водой. Я притронулся к его сырой коре. Меня позвали в третий раз, голос звучал, будто издалека. Я посмотрел на верхние ветки и произнёс:

– Как же они мне надоели! Я охотнее бы побеседовал с тобой, чем слушал их пустые разговоры.

Я ухмыльнулся из-за собственных слов, понимая, насколько нелепо выглядел бы в глазах подслушивающего меня человека. Я уже повернулся к дереву спиной, как вдруг услышал:

– Правда?

Я обернулся, но никого не увидел.
– Кто это? – недовольно спросил я.

– Более приятный собеседник, чем твои коллеги.

Звуки доносились из дерева! Я начал пятиться в недоумении, но оно взмолилось:

– Пожалуйста, не уходи! Впервые за восемь лет я нашёл с кем поговорить! Не бойся, я же даже ходить не умею.

Я немного успокоился и остановился.

– Поговори со мной, прошу тебя.
– Хорошо, – сказал я и замолчал.
– Я понимаю, что ты шокирован. Я тоже не поверил бы своим ушам.
– Да, это странно, – подтвердил я, – А все деревья умеют разговаривать?
– Без понятия, я ни с кем не общаюсь. Я начну с тайны, которую никто из людей не знает, – прошептало дерево и попросило меня подойти ближе.

Я повиновался после того, как убедился, что за нами никто не следит.
– Ты будешь единственным живым, узнавшим это.
– Что именно? Не тяни, интриган, – улыбнулся я.
– Большинство солдат после гибели превращаются в деревья.

Мне потребовалось немного времени на осмысление. Подойдя ещё ближе, я спросил:
– И ты тоже?
– Я тоже. Я был человеком, таким же, как ты, – сказало дерево и вздохнуло. – Сколько тебе?
– Тридцать, – машинально ответил я.
– Старше меня. Я погиб на войне, когда мне было девятнадцать.
– На войне, которая была восемь лет назад?
– Да. Сейчас мне двадцать семь. Могло быть двадцать семь.

Я присел на корточки и закрыл лицо обеими руками. Я вспомнил, как восемь лет назад началась война и длилась почти четыре месяца. С поля боя не суждено было вернуться тысячам ребят, в их числе были мой одногруппник, сосед и сын коллеги. Теперь ещё и это дерево.

– Как звать тебя? – поинтересовался я.
– Гурбан, – не сразу ответил мой собеседник.
– Очень приятно.
– У нас это имя часто встречается.
– У вас? – Ответа не последовало, будто я задал риторический вопрос, поэтому, я продолжил: – Расскажи немного о себе. Чем ты занимался до...
– До гибели? Я был обычным мальчиком, как и все. Я плохо учился в школе, но не был хулиганом. Просто учёба никогда не была интересна.
– А ты не думал о будущем? Кем мечтал стать?
– В детстве – военным, – сказало дерево и рассмеялось, – а когда подрос, хотел стать богатым.
– Но это ведь не профессия, – заметил я.
– Бизнесом хотел заниматься. А для этого, как я слышал, получать образование вовсе не обязательно.
– Ясно, – улыбнулся я. – Продолжай.
– Логично, что экзамены я завалил и пошёл в армию.
– Сочувствую.

– Не стоит, – ответило дерево, – я хотел служить. Я считал, что это – долг каждого мужчины. К тому же, тогда о конфликте и речи не шло. На службе было очень скучно, никаких развлечений, никаких друзей. Я отслужил уже почти полтора года и оставалось всего каких-то пара месяцев. Я часы считал до окончания службы, но грянула война. Я находился поначалу в тылу, но спустя месяц меня бросили прямо на передовую. Мы шли второй линией, сразу после спецназа, в крупные бои мы не ввязывались. Спустя ещё месяц, когда радио вещало о победах нашей армии, неприятель атаковал наши позиции. Дроны вычислили наши координаты, и артиллерия работала точечно. В первую же минуту мы все оглохли из-за невероятно высокого уровня шума. Земля содрогалась при каждом попадании снаряда. Я полз, не видя куда, лишь бы подальше от этого грохота. Рядом падали убегающие товарищи, лишившись ещё в воздухе какой-то конечности. Поблизости наш танк был объят пламенем, из него выпрыгнул уже наполовину сгоревший танкист. Тем временем, шум увеличился, я перестал видеть что-либо. Казалось, на нас с небес вот-вот упадёт огромная металлическая стена. Я полз из последних сил, пока волна от очередного взрыва не перевернула меня на спину, словно таракана. Я встал, чтобы побежать, но услышал работу гранатомёта буквально в десяти метрах от себя. Я нутром чуял врагов. Было очень страшно. Я бежал, но ноги мои стали ватными. Мою спину будто пронзили тысячи ледяных лезвий. Я почуял запах смерти, понимаешь? Я не знаю, как объяснить, но я всё понял за пару секунд до этого...

Дерево замолчало, и я прислонил ладонь к его стволу. Через минуту он продолжил, еле слышно:

– Через пару секунд мне снесло голову. До плеч. С корнем вырвало из тела и выбросило на пять метров в сторону. Вот так я и погиб. Очень больно, мерзко, не поняв за что и за кого. Мои останки с почестями захоронили на военном кладбище, пару раз показали моё школьное фото по телевизору, назвав меня героем. На похоронах была моя семья, два друга, классный руководитель и пара одноклассников. Учитель произнёс торжественную речь сразу после офицера. Он говорил, что моё имя никогда не забудут, что в честь меня в школе повесят мемориальную доску и будут часто посещать мою могилу.

– А офицер о чём говорил? – поинтересовался я.

– Врал, что я пал смертью героя, голыми руками атаковав вражеский танк. Сказал, что нашей стране нужно побольше таких удальцов, как я.

– Мне очень жаль, Гурбан, – грустно сказал я, не найдя ничего более подходящего.
– Я очень жалею о двух вещах, – продолжало несчастное дерево, – если бы я только знал чуть больше о жизни...

– Мне кажется, это не сильно изменило бы твою жизнь, – предположил я.
– Если бы мне дали второй шанс, то я бы не валял дурака, а учился, – жалобно говорило оно.

– Знаешь, на одних только школьных учебниках далеко не уедешь. Нужно читать и другие книги, общаться с интересными людьми. Важно выработать у себя привычку размышлять, а не просто принимать всё на веру. Исходя из своего опыта, могу с уверенностью сказать, что самообразование и любознательность не менее важны, чем школьная зубрёжка, – с умным видом постановил я.

– Ты прав, наверное. Но я был слишком глуп для этого. Я знаю, что больше шанса у меня не будет, я просто иногда люблю мечтать.
– Ты говорил о двух вещах.

– Да. Ещё мне становится не по себе, когда вспоминаю о том, как сильно я желал служить. Я даже обрадовался началу войны – я расценил это не как величайшую трагедию, а как возможность вырваться из лап скуки. Я даже не вдумывался в понятия. Я не думал о том, что на войне мне придётся кого-то убивать, и уж тем более о том, что сам погибну.

– Война кажется игрой, пока ты лежишь в постели.

– Да. Если бы я знал, сколько страданий причиняют войны, то с оружием пошёл бы на тех, кто их развязывает. Тысячи парней погибли страшной смертью, в диких муках. Они сгорали заживо, их разрывало на части, глаза вытекали из глазниц, их мозги перемешивались с кишками... Но, знаешь, что самое страшное?

– Что? – еле выдавил я из себя.

– Что всё это бессмысленно. Просто в мире стало на несколько десятков тысяч парней меньше. Мне было девятнадцать, я толком не видел жизни. Я ни разу не был за границей, у меня не было девушки, я ни дня не проработал. Может, я и не стал бы миллионером, но я бы мог работать грузчиком, или рабочим, или официантом. Может, я был бы верным мужем и хорошим отцом? Но я просто дерево. Одинокое и ненужное растение. Я даже не могу проведать свою семью.
Обеденный перерыв подходил к концу, но мне не хотелось бросать дерево, особенно сразу после такой душераздирающей исповеди.

– Не все погибшие солдаты превращаются в деревья?
– Только те, кто хотел попасть на войну. А те, кто не хотел, кого заставили, стали птицами.
– Почему именно птицами?
– Могу предположить, что это сделано для того, чтобы они могли наблюдать за своими близкими.

– Если ты назовёшь мне адрес, то я их проведаю, – предложил я.
– Не надо. Я долго думал об этом, но понял, что лучше мне не видеть их. Если даже у них проблемы, то я всё равно не в состоянии им помочь. А если у них всё хорошо, то пусть будут счастливы.
Меня позвали. Теперь я уже узнал голос начальника. Он искал меня с сигаретой в руке.

– Мне надо идти, Гурбан. Но вечером я вернусь, и мы продолжим.

– Спасибо. Ты очень добр ко мне. Я буду ждать, – тихо и грустно сказало дерево и мы попрощались.

Вечером я вернулся. На протяжении последующих двух месяцев я беседовал с деревом каждый рабочий день. Я выслушивал его воспоминания, оно давало мне советы. Я рассказывал ему новости, а оно утешало меня, когда у меня были проблемы.
Потом я уехал в отпуск в соседнюю страну. Меня не было всего две недели, но по приезду я не застал Гурбана. Оказалось, что наш садовник срубил его.
Я очень сильно скучаю по мёртвому солдату. Я рано просыпаюсь, подхожу к деревьям и начинаю говорить. Но они не отвечают. Они остаются безмолвными даже тогда, когда я слёзно начинаю просить их произнести хотя бы одно слово.
Интересно, переродился ли Гурбан в другое дерево? Или он превратился в птицу? Может, он полностью исчез с лица земли? Попал в рай или в ад? А может, ему дали второй шанс, как он и мечтал, и он только что поступил в ВУЗ. Сидит сейчас в уютной кафешке со своей девушкой и отмечает поступление, начало новой жизни...