Случайные встречи

«Бывают в жизни минуты,
когда внезапно распахивается
волшебная дверь и жизнь
дарит нам встречу, на которую
вы никогда не надеялись».
/ Гийом Мюссо/

«Странные встречи, случайные встречи,
Как мимолетны они, словно вечер»
/Галина Суховер/

1969 год. Я учусь в девятом классе средней школы военного городка. Сейчас наш военный городок стал одной из улиц Санкт-Петербурга. Три раза в неделю езжу в Ленинградский Центральный Парк Культуры и отдыха (ЦПКиО) имени Кирова в школу фигурного катания. Путь не близкий. Сначала электричкой 25 минут до Балтийского вокзала. Затем от станции метро «Балтийская» до станции «Технологический институт» на ней пересадка на другую ветку и еду до станции «Горьковская». От неё иду пешком до ЦПКиО и ещё по парку. В общей сложности дорога занимала от двух до двух с половиной часов, плюс тренировка, которая длилась примерно полтора часа и такой же путь обратно. Ездили мы с моей подружкой Лилей.
     В один из таких дней мы сидели в электричке. На станции «Дачная» зашли два взрослых молодых человека. Они подошли к нам и спросили:
 – Барышни! У вас свободно?
 – Да, – не глядя, сказала я, продолжая делать уроки. Они сели напротив.
Дело в том, что в наших спортивных сумках, помимо формы и коньков, лежали ещё и учебники. Ведь если бы мы плохо учились, нас могли отчислить из спортивной школы. Обязательным было то, что раз в две недели тренер проверяла наши дневники. Учебник литературы я крепко держала в руках и пыталась разобраться в отношениях Базарова и Кирсанова. Лиля в это время решала задачи то ли по физике, то ли по математике.
  – И как Вам Тургенев? Юная особа.
Я оторвала глаза от учебника и замерла …
  – Вы? – только и пробормотала я тихим, вмиг осипшим голосом.
Передо мной сидел улыбающийся актёр Юрий Каморный, мой кумир, один из моих любимых актёров.
    Буквально за несколько дней до этой встречи в электричке на ленинградском телевизионном канале показали фильм «Проводы белых ночей», где он играл главную роль. Тогда я впервые услышала песню на слова Роберта Рождественского про Ромео и Джульетту. Там были такие слова:  «Ах, как они любили! Ах, как они любили!» Боже, как он пел, с какой страстью! Эта песня в его исполнении долгие годы была одной из моих любимых. Он так играл отрицательного героя, что всё равно оставался для меня каким-то совсем не отрицательным. Тогда мне казалось, что такой красивый и обаятельный мужчина не может быть плохим человеком. А ещё я видела его в фильме «Зося». Он играл советского офицера, а Зосю играла польская актриса Пола Ракса. Какие же они оба были красивые. Как ему шла военная форма. Его тогда сравнивали с молодым Вячеславом Тихоновым в фильме «Майские звёзды».      
С класса  пятого или шестого мама по моей просьбе выписывала мне журнал «Советский экран» и покупала в газетном киоске журнал «Спутник кинозрителя» и открытки с фотографиями актёров. На одной из таких фотографий был и Юрий Каморный. На обратной стороне этих открыток перечислялись фильмы, в которых они снимались. Эти открытки я бережно вставляла в большой фотоальбом. С годами альбом стал мал и помимо альбома, фотографии артистов я стала складывать  в коробку. Этот альбом и коробка и сейчас лежат в моём книжном шкафу.  Это мои сокровища!
   А сейчас он как будто бы вышел из телевизора. Сюда, к нам в электричку.
И этим моим бормотанием «Вы…». Мне показалось, я выдала всё, что у меня внутри. Но надо знать меня. Я никогда не показывала своих чувств и эмоций мальчишкам. Внутри у меня могла быть буря, а снаружи – абсолютное спокойствие. Надо отдать должное Каморному, он и виду не подал. Хотя, возможно, он и внимания не обратил или и не заметил, что я  – это «Вы …» произнесла, как мне показалось, тихим и осипшим голосом, волнуясь.
   – И как Вам Тургенев?  – спросил он меня.
   – Никак,  – ответила я. – Скучно и нудно!
Он засмеялся и посмотрел на своего товарища. Тот сидел и улыбался.
   – И куда же едут эти очаровательные барышни? – спросил он, глядя на нас.
Надо сказать, что Лиля, в отличие от меня, артистами не увлекалась. И узнать его не узнала.
   – На каток, – сказала я. – На фигурное катание.
   – О! Возможно, мы сидим рядом с будущими чемпионками. Саш, ты представляешь? Пройдёт несколько лет, и мы будем рассказывать, что ехали в электричке и сидели рядом с чемпионками.
Мы с Лилей засмеялись. Сейчас уже трудно вспомнить, о чём мы тогда говорили. Говорили и смеялись. Двадцать минут пролетели незаметно.
И уже подъезжая к Балтийскому вокзалу, Юрий спросил: «Девчонки, а вы в театр ходите?»
   –  Да, – одновременно соврали мы с Лилькой.
   – А в ТЮЗе были?
Тут я подумала: "Если соврём, что были, и он что-то спросит про театр, будет видно, что врём!"
     – Ой! Мы уже опаздываем, – сказала я. Лиля! Бежим!
     – До свидания.
     – До свидания, – ответили они, удивившись.
Хорошие девчонки, – услышала я слова, которые Юрий Каморный сказал своему другу Александру Хочинскому.  Фотографию Хочинского я видела в журнале «Советский экран» и узнала его.
     – Лиля, ты знаешь, кто был второй?
     – Какой второй?
     – Ну, те два. В электричке.
Но Лиля ни первого, ни второго и не вспомнила. Для неё эта встреча ничего не значила. А я? Я была счастлива ещё долгое время.
        Прошло около четырёх лет. Эта история имела продолжение.
    Я уже была студенткой Ленинградского института авиационного приборостроения /ЛИАП/ и в то же время, как и тогда, ехала в институт сдавать курсовую работу. На станции Дачная зашёл мужчина. Сел напротив меня. Я читаю конспект, готовлюсь к защите курсовой. Рядом лежит портфель и тубус с чертежами.
     – Здравствуйте, юное дарование! – слышу голос. Его голос. Который, всплывает из глубины моей памяти.
     – Здравствуйте, – ответила я.
     – Как спортивные успехи?
     – Никак! Ничего не получилось. Ни чемпионкой стать, ни кататься продолжать.
Надо отдать должное его тактичности. Он не стал меня спрашивать, почему. Это был самый неприятный вопрос, который мне многие задавали и на который, мне совсем не хотелось отвечать. Теперь я уже спокойно могу говорить о той травме, которая поставила крест на фигурном катании. А тогда все вопросы на эту тему вызывали раздражение.
Мы опять сидели напротив друг друга и разговаривали, как старые добрые знакомые. Он поинтересовался, что за странная труба у меня. Посмеялись, что она легче коньков, а тетрадь с конспектами легче нескольких школьных учебников и тетрадей. Он рассказал о спектаклях про Шмидта, про декабристов, в которых играет. И опять спросил, была ли я на спектаклях в ТЮЗе. В этот раз я не убегала, ответив, что нет. Он попросил у меня лист бумаги и ручку. Что-то написал и, отдавая мне, сказал, что такого-то числа будет идти спектакль «Голос свободы». Эту записку от него за тридцать минут до начала спектакля я должна отдать в окошко администратору. Она даст мне два билета. И добавил, что будет очень рад, если я приду и посмотрю спектакль, где он играет декабриста Бестужева. Электричка подъехала к Балтийскому вокзалу. Мы вышли и стали прощаться. Когда он взял мою холодную руку своей теплой мужской рукой, разряд «молнии» пробил  меня насквозь. Силы мои куда-то ушли, но я думаю, что это было незаметно со стороны. Я пошла в метро, а он к стоянке такси. У Лили были встречи и свидания с будущим мужем, поэтому в театр я пошла с мамой.
Мы с трудом нашли красивые махровые красные гвоздики. Гвоздики в начале семидесятых годов были самыми лучшими и дорогими цветами. Получился симпатичный букет. Когда я подошла к администратору, она что-то пробурчала себе под нос и дала нам два билета в партер. Наши места были довольно близко от сцены. На спектакль «Голос свободы» всегда был аншлаг. Спектакль нам очень понравился. Николая Первого играл Георгий Тараторкин, Бестужева – Юрий Каморный, в спектакле играл и Александр Хочинский со своей женой прекрасной актрисой Антониной Шурановой. Как мне потом стало известно, билетов на этот спектакль, да и вообще в ТЮЗ было невозможно купить. Их доставали различными способами с переплатой. ТЮЗ Корогодского в Ленинграде был примерно, как Таганка Любимова в Москве.
Когда артисты стали выходить на поклон, я подошла к сцене протянула Юрию свой букет и сказала: «Спасибо». Он в ответ улыбнулся, и мне показалось, что они с Хочинским переглянулись.
В раздевалке я торопила маму, что бы скорее уйти из театра.
Не знаю, что я себе нафантазировала, но очень боялась встречи с ним.
P. S.
Вскоре, я получила место в общежитии и переехала туда.
Больше я в электричке не ездила.