Пацаны

    Иногда тянет в родные места так сильно, что просто невмоготу! В этом мы, конечно, резко отличаемся от американцев, для которых понятия "родное место" - просто не существует. Для типичного американца проводить жизнь на колёсах, переезжая из одного города в другой - это нормальное явление. Мы - не такие! Бывает, что эта тяга к родимым местам cтановится настолько заметной, что жена говорит мне:
     - Чего приуныл, о чём призадумался?
     - Да что-то не весело мне.
     - Так проветрись, проведай своих друзей.
Представляете, какая у меня заботливая жена. Вот были бы все жёны такими. Тебе чуток взгрустнулось, а она уже предлагает поехать к своим друзьям. Не правда ли -  фантастика?
      И тогда я сажусь за руль, и жму в Богом забытое местечко в Выборгском районе под названием Победа (станция Каннельярви), похожу по нему, поброжу, навещу своих  малочисленных друзей, которые ещё остались и проживают здесь. Вместе с теми, кто не совсем спился и ещё может ходить, мы обязательно посетим ещё одного нашего общего друга и одноклассника, Сашку Ермакова, который в далёком 1984 году погиб в автомобильной катастрофе и ныне покоится на местном кладбище, недалеко от заброшенной лютеранской кирхи. Эта местная достопримечательность заслуживает отдельно нескольких слов.
     Здание кирхи было построено по проекту известного архитектора Уно Ульберга (судя по фамилии - шведа, хотя может я и ошибаюсь). Кроме этой кирхи он много чего оставил нам на память, и одно, из его строений это Эрмитаж в городе Выборге. Проект кирхи сочетает в себе элементы конструктивизма и модерна. С тех пор, как я переехал из Победы в (тогда ещё Ленинград), кирха внешне ничуть не изменилась: Всё те же облезлые стены красного кирпича, положенного на бетон, замешанный на курином белке, и который даже сейчас не берёт кувалда, выбитые окна, сломанный двери, да обвалившаяся крыша. Она по - прежнему находится в полуразрушенном состоянии. А состояние это, несомненно явилось результатом, деятельности руководства птицефабрики, которую построили в конце шестидесятых на окраине посёлка. И иноземная кирха, как объект культурного наследия, никак не вписывалась в понимание того, каким должен быть советский рабочий посёлок. На протяжении всего периода советской власти местные доблестные руководители партии постоянно пытались её адаптировать к советской действительности: сначала хотели превратить кирху в дом культуры, как было с аналогичным памятником в городе Приморске, а затем от этой бредовой идеи отказались и решили, что места под склад кормов для птицефабрики лучше, просто не найти! Для белоснежной кирхи, которая немного пострадала во время Великой Отечественной войны наступили ещё более тяжёлые и грязные времена. А затем пришла беда. Кирха горела трое суток, и никто даже не попытался её потушить, да и не смогли бы. Я был свидетелем этого страшного пожара. Горели балки перекрытий крыши, ломались двери, трещал паркет из редких пород дерева и только колокол, который раньше сам предупреждал о ближайших пожарах, жалобно гудел. Но это уже совсем другая история.
     Место под кирху выбрали тогда не спроста. Её решили построить на высоком холме в центре деревни. А деревня, скажу я Вам была не чета сегодняшней: в ней насчитывалось около двух тысяч жителей, функционировала больница, музыкальная школа и, даже был свой местный таксопарк. Поля колосились различными злаками, в озере было полно рыбы, а в окрестных лесах - дичи. Старые документы рассказывали, что в день Ивана Купалы на этом месте всегда жгли костры, и местная молодёжь веселилась и танцевала. А затем, в 1934 году появилась эта белоснежная красавица и видно было её за многие километры от деревни, а звуки колокола разносились ещё дальше. Местные говорят, что иногда этот колокол и сейчас по ночам жалобно гудит, должно быть хочет рассказать что-то, да не может.
     Ну, да хватит о грустном. Если колокол не может, то я сам расскажу вам одну весёлую историю нашей пацанской жизни, связанную с этой кирхой и местным кладбищем. Итак, место действия - поселок Победа, действующие лица - пацаны из клана "Пацанов". Время действия - лето начало семидесятых.
     Среди нас, пацанов, ничего не было важнее, серьёзнее и ответственнее, чем во время пожаров, которые случались почти каждым летом, ударить в этот колокол! Лично я сам колотил в него раза три или четыре: Первый раз, когда горел лес за озером. Но горящий лес, тем более за озером, мало кого интересовал. Вот если горело в самом посёлке, частный жилой дом или отдельно стоящий посреди посёлка цех птицефабрики - это было уже серьёзно. Мы с пацанами, бросив все свои дела, мчались к кирхе, отвязывали длинную верёвку и давай её тянуть на себя. Но колокол был тяжеленный, и сразу раскачать его не удавалось. Но для пацанов ничего не было не возможного. Повиснув на верёвке втроём, сдирая в кровь руки, секунд через двадцать, нам наконец - то удавалось его раскачать, и тогда он звал всех: - «Буммм.., буммм.., буммм..». А мы, слизывая с содранных пальцев кровь и вытирая содранные кровавые мозоли о штаны, с чувством выполненного долга бежали не домой или в медпункт, а, конечно же, на место пожара. Начиналось самое интересное. Взрослые нас конечно шугали, но мы же были пацанами и старались, не задумываясь о последствиях, принести ещё какую-нибудь пользу.
      Ещё на самом верху кирхи раньше был металлический крест. История этого креста тоже заслуживает внимания: Так как кирха - это объект лютеранской церкви, на её макушке торчал обычный, но не христианский, крест. Самый первый кованый при мне попытались срезать. Партийные руководители решили: "Это почему над советским рабочим посёлком торчит иноземный, да ещё и лютеранский крест? В этом здании будет Дом культуры! Немедленно спилить!" И вот, выполняя задание директора фабрики, сварщик Генка с помощником затащили на самый верх баллоны с газом и принялись его резать. Мать-природа отреагировала мгновенно, и погода резко изменилась. Только что сияло солнце, но, вдруг налетели тучи, и поднялся сильный ветер, да так дунул, что искры от резака попали на Генкину промасленную фуфайку, и та вспыхнула, словно порох. Не находите ничего мистического? Генка получил тогда сильные ожоги и лежал в больнице в Рощино. Напарник отделался лёгким испугом. Им тогда удалось лишь верх с перекладиной срезать, а двухметровое основание креста так и осталось стоять. Никто больше не отважился продолжить Генкину затею - опасались.
    А дальше было ещё смешнее. Очередной партийный умник догадался на оставшийся обрубок - красную деревянную звезду водрузить. Вот только простояла она не долго. Звезду эту первыми осенними ветрами сбросило на землю. Старики финны, которые частенько приезжали в Победу, чтобы посетить могилы своих предков, лежащих под стенами кирхи, тогда лишь головами покачали, промолчали - они народ сдержанный.
     После этого случая с крестом начальство решило сделать из кирхи склад для травяной муки. Выбили витражное окно, вставили в проём ленту транспортёра, чтобы с земли удобно было мешки забрасывать. Выгородили отсеки для муки из горбыля, доски прибивали двухсотыми гвоздями прямо к великолепному эрмитажному наборному паркету. После того, как мешки с не высушенной до конца травяной мукой в духоте слёживались, они стали самопроизвольно разогреваться, и, в результате случился тот самый страшный пожар. Много позднее крест над кирхой всё же был восстановлен, но это опять же совсем другая история.
     Для нас, пацанов, было особенно интересно забираться на кирху. Сначала на колокольню, затем ещё выше. Особым шиком считалось забраться на самый верх. И вот здесь вокруг обрубка от креста находилась небольшая забетонированная площадка - 3 на 3 метра. Находясь на высоте примерно 35 метров от земли, чуть выше макушек близстоящих сосен открывался замечательный вид на окрестности. Было видно всё наше озеро, противоположный берег с расположенным на нём домом отдыха "Ленстроитель", поля, залитые куриным помётом и, даже корпуса птицефабрики. Стоять на площадке было страшно, особенно в непогоду. Площадка была ограничена низенькой металлической оградкой с пол метра высотой, но не до самого края. Открытым оставался небольшой карниз шириной сантиметров сорок. Карниз располагался по всему периметру макушки. И, вот сейчас я перехожу к самому интересному и страшному одновременно моменту своего рассказа: По законам взросления, все наши пацаны после 10 лет были обязаны пройти обряд посвящения, который заключался в следующем:
      Первое, ты должен посидеть на этом карнизе, свесив ножки вниз минут пять. Важно, чтобы тебя другие пацаны, которые находились внизу увидели и зафиксировали это. А еще важнее было не обмочить свои штаны. Тогда этот пункт посвящения не шёл в зачёт.
      Второе: Примерно с полчаса в тёмное время суток побродить по кладбищу, что расположено у подножья кирхи. Бродить надо одному под дикие вопли и завывания других пацанов, которые прятались среди могил и всеми силами старались тебя напугать. Это надо было пройти обязательно, а иначе пристегнут к имени позорную кликуху – ссыкун, ходи потом с ней до старости. Первое испытание я прошёл уверенно, вес небольшой, не то что сейчас, руки молодые цепкие, быстро добрался до перил той самой оградки на верхней площадке, глянул вниз, мама родная... Но пересилил себя и перекинул ноги за ограду. Затем осторожно уселся и свесил ножки вниз. И, будто море зелёное раскинулось подо мной, ходуном ходит, колышется. Попутный ветер дует в лицо, и ты ощущаешь себя маленькой птичкой, летящей над посёлком. Снизу живота всё разом защекотало, и, даже пятки вспотели. А надо ведь показать тем, кто внизу, что тебе совсем не страшно, поэтому, придвинувшись к самому краю я поболтал ногами, похлопал руками и чего - то прокричал. В такие моменты главное, чтобы ветром не сдуло. А снизу уже кричат:
     - Молодец, слазь, давай! Дай другим посидеть.
Обратный путь был совсем не страшным, главное под ноги надо смотреть, да чтобы голуби не нагадили тебе за шиворот. Навстречу Сашка Ермаков поднимается. Это мой одноклассник, на могилу которого я иногда захожу. Об этом я говорил в начале рассказа.
     - Ну, как там?
     - Зашибись!
     - Штаны сухие?
     - Ещё не знаю, спущусь – посмотрю.
     А вот с кладбищем, не всё так гладко вышло. В 10 вечера нас многих по домам загоняли, и надо было успеть до 10-ти пройти это последнее испытание. Мальчишки, что постарше, развлекались: выждут немного, чтобы испытуемый углубился в кладбищенские дебри, да и начнут завывать, кресты на могилах качать и стеклом по каменным надгробиям водить. Вот были идиоты! Мороз по коже идёт, и волосы на голове сами дыбом встают. Воображение и страхи разом в голове просыпаются. Ну, я   и дал дёру оттуда, как скрипы услышал, решил срезать. Я парень не простой и тогда был, всё ещё накануне осмотрел, где что и как, да не рассчитал, что там днём новую могилку выкопают, хорошо, что не до конца, и в темноте влетел прямёхонько в неё. Свет от луны тусклый, ни черта не видать. Хорошо ещё, что не поломался, только губу зубами рассек. Закровила моя губища сразу - соль во рту почувствовал. А как только начал из могилы выбираться, под рукой нащупал какой -то круглый предмет, и только когда мои пальцы провалились в неровные дырки я понял, что это был за предмет. Это были глазницы черепа. Вселенная не слыхала более жуткого вопля, который вылетел у меня из лёгких! Вот тогда-то неведомая сила приподняла меня над могилой и так до самого дома и несла. Прибежал я домой, а отец спрашивает:
     - Что с тобой, Ты весь в земле, а волосы торчат во все стороны?
     - Бегом бежал, растрепались.
     - Ну, как посвящение? Всё прошло нормально?
А я, немного заикаясь, отвечаю:
     - Нормально. Я не ссыкун, как некоторые. Я теперь настоящий пацан клана "Пацанов"
     - Вот и хорошо. Умойся, пацан, и давай за стол, будем ужинать.
 

                КОНЕЦ
                Апрель 2025 года