Квартирант

             рассказ сто восьмидесятый


В трудную для Бабушки годину в нашем доме стала
сдаваться комната. Она была нестандартная: узкая
и длинная. Мне, пятилетней девочке, было не очень 
понятно, как в этом помещении можно жить, но
скоро здесь поселился Мужчина, лет пятидесяти.
Высокий, худой, с длинными и тонкими, как будто
живущими своей жизнью, очень чуткими пальцами.
Ему бы быть художником или пианистом, (а может
он и был им, но...)  об этом история умалчивает.
Как только он появился, в комнатке стали твориться
чудеса. На проёме двери появилась плотная ткань -
штора и за ней всегда было темно и тихо. Входить
туда категорически запрещалось, Бабушка строго
грозила мне пальцем. Однажды я услышала такие
слова: во времена "полароидов-малороидов" ты
Аркаша, всё по старинке.
Я кажется начинала догадываться.
Вечером того же дня Аркадий с
Бабушкой пили чай на кухне. Он рассказывал
свою судьбу. Моя Мария Георгиевна вдруг на
столе расчистила уголок и быстро разложила
карты, а потом всё сокрушалась о какой - то
крестовой или пиковой даме. Через несколько
дней меня впустили за штору. Боженьки мои,
глаза и без того огромные, распахнулись от
удивления. Вдоль комнаты была натянута
верёвка - струна и на ней висели фото,
на прищепках. На столе стояли корытца
и всевозможные пузырёчки.
Пахло, как-то по особому, (я на запахи очч
чуткая), не как в деревенских домах.
Ещё  в углу стоял аппарат, я назвала
его "резальщик". Аркадий показал, как
нажимая на ручку, обрезать готовые фото.
Словом, от всего увиденного я обалдела.
Аркадий вдруг произнёс: Буду Наташку
фотографировать, у неё такие глазищи,
прямо создана для фото.


Сколько времени жил у нас квартирант не помню, но
он всё время меня фотографировал, причём делал это
не предупреждая. То в огороде  с грязным, в земле
подолом сарафана, то на диване за чтением книги, когда
у меня лоб наморщен очень... Я на него серчала.
А он только посмеивался: Это же настоящая жизнь! 
Красотища!


Теперь позволю небольшое лирическое отступление:
Наша память искрит бликами, как кремнистый путь,
вдохновенно и терпеливо вглядываясь в эти отблески.
Представьте себе долго падающую звезду, так память
проходит сквозь нас, не замечая что наша материя ей
чужда и это затяжной прыжок в прошлое. Память
конечно иного состава и состояния. Она основательна и
фундаментальна. Не то что мы, вечно торопимся и снуём,
пересекая её траектории. Память - драгоценный
знак времени. Она  - космос, с его всплесками,
безумием и спиралями; со своей невероятностью.
Но... согласитесь: её правдивость обескураживает!


Когда Аркадий уезжал, я плакала, как будто кусочек
души оторвали. На пороге он тихо сказал Бабушке:
Наташка будет умная, талантливая, сильная,
самостоятельная, успешная, но всю жизнь одинокая.
Это видно по глазам на фото. Да... Поистине
правдивость памяти обескураживает...